А сейчас продолжу по линии отца и потом – по линии мамы.

Как я раньше написал, отец прошёл войну с января 1942 по август 1945г. Почему по август – долго ещё добивали немцев в Чехословакии, других местах. Той же западной Украине бандеровцы были ещё долго, но их почему-то не добили. И вот сейчас они снова проснулись. И позорно шествуют с факелами по Харькову, Киеву…. Харьков раньше вообще был русский город. Так же, как Николаев, Херсон и другие города. Это дедушка Ленин постарался, передал всё Украине, чтобы сделать противовес на востоке бандеровской западной Украине. А, когда я там учился, то мы отличия друг от друга не видели – украинец ты или русский. Отец бы не пережил этих факельных шествий, или, как он говорил: «что я с пистолетом всю Европу прошёл, а тут такое творится…»

Отец рассказывал, что в январе 1942 года они были уже хорошо одеты – в тулупы из овчины, шапки-ушанки и морозы были им не страшны. Хотя именно в 1942 году зима была лютая, очень морозная. Немцы, которые были всё еще в шинелях, почувствовали наши морозы в первый раз под Москвой в декабре 1941г., когда их первый раз разгромили. И потом во время Сталинградской битвы, особенно в зимний её период с декабря 1942 г. по февраль 1943 года. Сейчас часто показывают пленных немцев в шинелях и портянках под их фуражками. Рассчитывали на блицкриг, что за лето-осень 1941 года всё успеют. Не получилось. Из рассказов отца про войну - помню немного. Но об одном, как мне кажется, очень ярком эпизоде, напишу.

Отец был артиллеристом. А дело было так. Шёл бой с немецкими танками. Во время боя одно из наших орудий заклинило – осколок попал в возвратный механизм ствола, который возвращает орудие в исходное положение после выстрела. Фото: ордена и медали Анатолия Михайловича Копылова

 

В терминологии могу ошибаться, но в памяти помню зрительно то, как отец рассказывал. Когда в цепочке орудий хоть одно выходит из строя и перестает стрелять это сразу видно. Короче, немцы поняли, что образовалась брешь и направили туда танки. Отец схватил ремкомплект, залез под пушку и обычным молотком и зубилом начал выбивать осколок. Сколько это продолжалось он не помнит, но когда выскочил, то рядом из расчета орудия никого не было. То есть не было наводчика, заряжающего и других. Обычно их 4 человека. А немецкие танки были уже совсем близко. Тогда отец через ствол прямой наводкой навел орудие на танк и почти в упор ударил по нему. Танк сразу загорелся. А отец стрелял и стрелял, чтобы немцы поняли – бреши нет. И танки повернули назад. Потом отец уже после боя увидел, что до подбитого танка оставалось метров 20-30, то есть задержись он немного и непонятно, что бы случилось. Немецкий танк шёл прямо на пушку, под которой лежал отец. Раздавил бы запросто. В общем, отец ещё долго отходил. И, когда после боя командир построил всех и стал вызывать по одному, кто отличился в бою и подбил танки, то получилось неувязка. Командир насчитал 7 подбитых танков, а из строя вышли 6 командиров орудия. Командир спрашивает: «Кто ещё подбил танк?» И отец понял, что это он. По уставу, он должен был доложить сразу после боя о подбитом танке, а он всё ещё отходил и просто забыл доложиться. Командир спросил отца перед строем, как было дело. Отец подробно всё рассказал, как лежал под орудием, как стрелял через ствол, минуя прицел. В общем, рассказал всё, как было. Командир сразу представил его к награде. Так отец получил свою первую медаль «За Отвагу». А было ему 18 лет. Помню ещё отцовский рассказ, когда к нему судьба снова повернулась лицом. В землянке он с товарищем брился и, чтобы вылить после бритья воду и набрать в реке чистой воды они между собой как-то решили, кому идти к реке. Это сейчас мы бросаем на пальцах – «камень, ножницы, бумага», а как было тогда во время войны, я не знаю. Выпало идти к реке товарищу отца. И когда он вышел из землянки раздался взрыв. Это был одиночный снаряд от миномета. Немцы часто обстреливали без всяких целей, просто по позициям противника. Бывают одиночные пули. Их ещё называют «шальными» пулями. А это был одиночный снаряд, не арт. обстрел. Все выскочили из землянки и увидели, что снаряд попал точно в товарища отца. И всё. Человека не стало. Снова повезло? Может, поэтому фронтовики не любят вспоминать про войну. Но я закончу эту часть главы таким, я бы сказал, забавным эпизодом из жизни отца. Отец с друзьями (они были втроем) возвращались домой с фронта с 18 чемоданами по 6 на каждого. Делали так: сначала первый человек нёс 4 чемодана (два в руках и еще два – на ремне через шею) и где-нибудь останавливался. Потом второй человек бегал челноком и переносил остальные чемоданы. Третий стоял, охранял оставшиеся чемоданы. И, так как челноку доставалось много таскать, то менялись с ним по очереди. Отец говорил, что привезли тогда много разного из-за границы, в том числе и экзотического. Например, шампунь. Он у нас появился, наверное, лет через 20-30. По крайне мере я, когда учился в военном училище, помню, что в год поступления в (1972 г.) мы ходили в баню и мылись еще мылом. Потом, через 2-3 года появился шампунь.

Теперь по маминой линии. С начала про маму и оккупацию.