Глава 4. Что он в ней нашел.

— Что все-таки произошло?

— Эти двое сказали, что в тот день их преследовали полицейские, переодетые в штатское. Испугавшись, что будет раскрыт их секрет, они бросили свое оборудование и сбежали.

— Какой секрет?

— Ну… что они фальшивые журналисты, только и всего…

— А кто установил закон, что только настоящие журналисты могут носить видеокамеру?

— У них на груди были надеты фальшивые удостоверения журналистов, это ведь опасно…

— В таком случае, я спрошу тебя: каким образом они узнали, что их преследуют переодетые полицейские?

— Эти люди без передышки яростно бежали за ними. Парни были в панике, поэтому всё так получилось…

— Их преследовали? — Гу Хай был в ярости, он резко вскочил с дивана, словно леопард. — Ты нанял группу недоумков? Переодетые полицейские? Если бы они повнимательнее присмотрелись, то обнаружили бы, что это была банда грабителей.

— Гра-гра-гра-грабители… Как такое могло произойти?

— Как могло? — Гу Хай закрыл глаза и выпалил на одном дыхании: — Я спрашиваю тебя: что с оборудованием? После того как эти двое сбежали, что с ним стало?

Человек, которого допрашивали, не проронил ни слова. После того как Гу Хай успокоился, он махнул рукой на прощание.

— Можешь идти.

Комната на короткое время погрузилась в тишину. Гу Хай обеими руками сдавил переносицу, вспоминая, что произошло вчера на свадьбе.

Он сидел в кресле и предвкушал крах свадьбы, но в итоге его надежды не сбылись. По правде говоря, когда он думал об этом, то понимал, что был слишком наивен. Даже если бы эти двое папарацци благополучно добрались бы до места и успешно бы устроили беспорядок, чтобы это могло изменить? Ответ — ничего.

С детства он уважал и восхищался отцом. Но в конечном итоге тот захотел связать себя браком с другой женщиной и повторно вошел во дворец бракосочетаний, а его мать осталась одиноко лежать в могиле. Она умерла из-за своего мужа, но перед смертью она улыбалась от чистого сердца.

Гу Хай неподвижно стоял у окна, погруженный в прошлое, и смотрел на улицу.

«Мама, я скучаю по тебе».

Зазвонил телефон:

— Сяо Хай, это свояченица. Ты использовал оборудование? На телеканале ждут, отправь мне его как можно скорее.

— Оно пропало.

— Как пропало?

— Хм, в кратчайшие сроки я добуду для тебя новое.

Как только Гу Хай повесил телефонную трубку, вернулись его отец с мачехой. Новоиспеченная семья впервые вместе собиралась на ужин. Гу Хай ел с опущенной головой, поглощенный процессом, и ничего не говорил.

Гу Вэйтин посмотрел на Гу Хая:

— Почему молчишь?

— Во время еды надо есть, разве нужно разговаривать?

— Сегодня можешь разговаривать.

— Докладываю, командир: мне нечего сказать.

— Ха-ха-ха…

Звонкий смех, подобный медному колокольчику, раздался в тишине столовой, отчего Гу Хай чуть не подавился. В действительности вот уже десять лет, как в их доме никто так жизнерадостно не смеялся. Гу Вэйтин, похоже, уже привык к этому смеху. Со спокойным лицом он передал сидящей рядом женщине салфетку и сильным низким голосом сказал:

— Сотри еду с губ.

— Я сожалею, извините.

Цзян Юань улыбнулась и начала вытирать рот, время от времени она бросала взгляд на Гу Хая. Видя, что он ее игнорирует, она протянула палочки для еды и зажав между ними карпа, положила его в тарелку Гу Хая.

— Кушай больше.

Гу Хай снова был в шоке от нее. Он думал, что его отец хотел найти женщину, похожую на его маму. Но взглянув на неё, он не обнаружил особых достоинств, кроме молодости и привлекательной внешности. У нее была распутная улыбка, а от каждого ее движения веяло деревенщиной. Что Гу Вэйтин в ней нашел? Неужели он съел так много деликатесов, что теперь вдруг захотел попробовать это дерьмо?

— Завтра приведи своего сына, чтобы он жил вместе с нами.

Одной своей фразой Гу Вэйтин сделал атмосферу в комнате еще напряженней. Гу Хай молчал, однако судя по его выражению лица, можно было заметить, что он хотел что-то сказать.

— Сяо Хай, — все еще улыбалась Цзян Юань, — мой сын твоего возраста и характер такой же. Мне кажется, что вы подружитесь.

— Если он придет, я уйду.

Фраза, сказанная Гу Хаем, заставила замолчать Цзян Юань.

— Ты можешь уйти прямо сейчас, — яростно вскрикнул Гу Вэйтин.

Гу Хай встал, Цзян Юань встала следом за ним и с беспокойством заговорила:

— Не расстраивай своего отца. Я никогда не думала приглашать сюда своего сына: он очень привязан к своему отцу, нам будет непривычно жить вместе.

«Сорокалетняя разведенная женщина и ее семнадцатилетний сын. Гу Вэйтин, ты оказывается можешь идти на компромисс. Именно ради этой женщины ты хочешь предать свою жену, которая была с тобой двадцать лет?»

— Придет он или нет, я всё равно уйду.

Гу Вэйтин был хмурым, хотя стоял прямо, но все равно можно было разглядеть, что его широкие плечи слегка дрожали. Гу Хай проигнорировал пару глаз, пылающих гневом позади него. Он уже давно хотел уйти, но ему не хватало мотивации. Сейчас он добился желаемого.

Глава 5. Не говори об их семье!

— Поднимайся, хватит спать. Иди, купи бабушке лекарство.

Бай Лоинь протер глаза; было еще темно.

— Чтобы купить лекарство, надо отстоять в очереди, — застонал Бай Лоинь и перевернулся.

— Раньше уйдешь — раньше вернешься. Твоя бабушка переживает.

Бай Лоинь еще некоторое время полежал, а потом нехотя встал с постели.

Уже более десяти лет завтраком были оладьи и соевый творог. Ежедневно Бай Ханцзы уходил пораньше, чтобы купить готовую еду. Иногда он приходил раньше, чем женщина успевала разложить товары на лотке. Тогда он ждал около него. Постепенно они сдружились. Каждый раз, когда Бай Ханцзы проходил мимо, она вручала ему упакованный для него завтрак.

— Я наелся, — отложил ложку Бай Лоинь.

— Так каждый день. Ты всегда оставляешь одну ложку, — пристально посмотрел на него Бай Ханци.

У Бай Лоиня была одна дурная привычка: независимо от того что он ел, он недоедал. Пусть даже он не наедался, он все равно оставлял еду. Эта привычка выработалась давно, поскольку в детстве отец и сын жили впроголодь. Что мог сделать Бай Лоинь для своего недоедающего отца, которого он очень сильно любил? Лишь пожертвовать часть своей порции. Поэтому каждый раз он оставлял еду для отца. Теперь он мог есть вдоволь, но так и не избавился от этой дурной привычки.

Сегодня была пятница, а в выходные врачи не осматривали пациентов, поэтому очень много людей стояло в очереди, чтобы записаться к врачу. Особенно в трех первых больницах, где за осмотр не нужно было платить. Тесно было так, как в Пекинском метро в час пик.

— Эй, парень, ты наступил мне на ногу.

— Невозможно, мои ноги стоят не на земле…

Бай Лоинь стоял сразу за красивой девушкой, а люди сзади толкались. Как только его подталкивали, он по инерции толкал девушку, стоящую впереди.

Подтолкнули — толчок, толкнули — врезался. Бай Лоинь не знал, расстраиваться ему или радоваться, потому что его снова толкнули. Он испугался, что девушка, стоящая спереди, забеременеет (в Китае было такое поверье в пятидесятых-семидесятых (может, и позже) годах прошлого века, что девушка и парень не должны иметь никакого физического контакта друг с другом. Даже если девушка просто держит парня за руку, то она может забеременеть).

— Эй, красавчик.

— Подойди, поговорим.

Бай Лоинь стоял, задумавшись о красивой девушке, что была впереди него, до тех пор, пока кто-то не похлопал его по плечу. Только тогда он отвел взгляд от неё. Откуда-то рядом с ним появились еще две девушки. Внешность у них была так себе, но одеты они были модно. Похоже, они хотели пролезть без очереди.

— Красавчик, у тебя есть два варианта. Или я встаю перед тобой, или ты даешь мне свой номер мобильного телефона.

— 136XXXXXXXX.

Девушки засмеялись и ушли. Похоже, что девушка, что стояла впереди, долго терпела. Услышав, что сказал Бай Лоинь, у нее наконец хватило мужества повернуться.

— Это действительно номер твоего мобильного?

— У меня нет мобильного телефона…

Бай Лоинь вернулся с лекарством до полудня. В этом месяце их расходы составили 1057,32 юаня. Их семья не была бы настолько бедной, если бы не два пожилых человека. Бабушка принимала лекарства для поддержания здоровья. Дедушка для предотвращения рецидива тромбоза сосудов головного мозга. Через определенный промежуток времени ему надо было ставить капельницу. У Бай Ханцзы было два старших брата. Старший из братьев — доктор наук. Он преподавал в известном Пекинском университете. Его месячная зарплата — больше десяти тысяч, но у него было много хобби. Больше всего он любил притворяться бедным. Второй брат — предприниматель, но он был транжира - каждый раз, когда родители нуждались в лечении, на его банковской карте не было денег.

— Тетушка, — поздоровался с соседкой, повстречавшейся ему на обратном пути, Бай Лоинь.

— Вернулся? Что у тебя будет на обед?

— Не знаю.

Только Бай Лоинь сказал это, как вдруг сзади раздался автомобильный гудок. Повернув голову, он увидел роскошный военный автомобиль. Затем он посмотрел на владельца машины. Им оказалась молодая и красивая женщина. Бай Лоинь ускорил шаг.

— Сяо Инь.

Для того чтобы догнать Бай Лоиня, Цзян Юань не осталось ничего другого, как подобрать длинную юбку и побежать. Если бы Гу Хай сейчас увидел ее в таком виде, он бы опять осудил ее.

— Зачем ты прячешься от мамы?

Бай Лоинь не сказал ни слова.

— Мама приехала к тебе по делу, сядь в машину.

Бай Лоинь не пошевелился, он смотрел с равнодушием.

— Если ты не согласишься, то я пойду в ваш двор у дома.

Бай Лоиню показалось, что он услышал голос бабушки, находящейся во дворе, из-за чего пакет с лекарствами для лечения сердечно-сосудистых заболеваний дернулся в его руках. Его одолевали противоречия, но, в конце концов, он решил пойти на компромисс.

— Сейчас ты учишься в школе с низкой степенью обучения. Условия для обучения тоже плохие. Я помогу тебе перевестись в частную старшую школу. Ты будешь ходить туда два года. После вступительных экзаменов в высшее учебное заведение я отправлю тебя за границу.

Бай Лоинь произнес два слова:

— Не поеду.

Цзян Юань знала, что так будет, но в душе решила не сдаваться.

— Ты можешь ненавидеть меня, считать, что твоя мама плохая. Но ты не можешь быть несправедливым к себе. Если ты продолжишь учиться в этой школе, какое у тебя будет будущее? У моего нового мужа есть сын, он твой ровесник. Я тоже отправлю его учиться в эту частную школу с многообещающим будущим. Чем ты хуже него?

«Мой новый муж», — услышал чётко Бай Лоинь.

— Неужели ты хочешь пойти по стопам отца, всю жизнь быть неопрятным, дожить до сорока лет и ездить на работу на велосипеде?

Выражение лица Бай Лоиня было спокойным, проглотив слюну, он выдал целую тираду:

— Чтобы оценить, достиг ли человек успеха, не нужно смотреть на его состояние. Нужно смотреть, что он сделал хорошего для других. Это я хочу спросить у тебя, госпожа Цзян Юань. Ты ездишь в роскошной машине, носишь брендовую сумку, но сколько людей ты накормила?

Такие слова, словно нож, ударили Цзян Юань в грудь. Она долго смотрела на Бай Лоиня, а потом сказала дрожащими губами:

— Я знаю, я не делала того, что должна была делать хорошая мама. Но теперь я хочу это исправить. Тебе только семнадцать, твоя мама не старая. Почему ты не можешь дать мне шанс?

— Я уже давал тебе шанс, не ищи меня больше.

Бай Лоинь потянулся к двери.

— Сяо Инь!

Цзян Юань плакала навзрыд. Бай Лоинь сжал кулаки, повернулся и посмотрел на мать:

— И еще: в будущем не говори при мне об их семье. Раздражает!

 

Глава 6. Милая пожилая супружеская пара!

— Что? Ты хочешь перевестись?

— Моя нынешняя школа находится слишком близко к старому дому. Так как сейчас я переехал, мне стало неудобно туда ходить, — кивнул головой Гу Хай.

— Из-за чего переехал? — озадаченно посмотрела на него Фан Фэй.

— Я и мой старик поссорились, — небрежно прислонившись спиной к шкафу и закурив сигарету, ответил Гу Хай.

Она вытащила сигарету из его рук:

— Такой молодой, а уже пристрастился к курению. Позволь мне сказать, что это влияет на половое созревание.

— Я уже созрел.

Фан Фэй невольно опустила глаза на его промежность. Взглянув мельком, но сохраняя спокойствие, она перевела взгляд обратно на его лицо и, чтобы сменить тему разговора, спросила:

— Какую школу ты хочешь найти?

— Это зависит от тебя.

— Я знаю, ты пришел ко мне, чтобы решить неприятное дело.

— Теперь ты единственный близкий мне родственник, — улыбнулся Гу Хай.

Фан Фэй, услышав эту фразу, растрогалась. Гу Хай с детства был очень близок со своей свояченицей, каждый день он таскался за ней. Даже после того как он вырос, всё осталось по-прежнему: чтобы ни случилось, он всё время бежал к ней.

— Мой муж знает нескольких школьных руководителей.

— Тогда срочно реши это.

— Сначала подожди минутку, — Фан Фэй схватила его за руку. — Позволь мне объяснить. Раньше ты не особо придавал значения занятиям, но это обычная старшая школа, и условия у неё не такие, как в твоей частной школе; в ней ты не будешь выделяться.

— Хорошо, раз ты так говоришь, то я пойду туда…

Бай Лоинь включил компьютер и открыл электронную почту. Там было двадцать непрочитанных писем. Все они пришли из-за границы и были написаны одним человеком — Ши Хуэй. Он выделил все, а затем удалил. Раз уж они разорвали отношения, то надо это делать до конца.

— Сяо Инь, подойди.

Раздался бабушкин голос из соседней комнаты. Бай Лоинь сразу же встал и пошел туда. Бабушка сидела на диване, маленькая и пухленькая, как миниатюрная статуя Будды. Если бы она не говорила, то любой человек мог бы подумать, что это крепкая здоровьем старая женщина. Однако, услышав ее, сильно испугался бы.

— Сяо Инь, поруби мне яблоко. (бабушка говорит 砍 (kǎn) рубить, вместо 切 (qiē) — резать)

Бай Лоинь уже привык к этому. Он взял яблоко и начал срезать кожуру. Когда он дошел до половины, бабушке это не понравилось. Она взяла пригоршню яблочной кожуры — из ее уст раздалась непонятная речь, а потом она запихнула кожуру себе в рот.

— Бабушка, не ешь, — попытался остановить ее Бай Лоинь.

— Она толстая, толстая.

Бай Лоинь понял: бабушке не понравилось, что он срезал кожуру слишком толстым слоем.

Год назад бабушка Бай Лоиня была очень разговорчивым человеком. Во время семейных встреч был слышен только ее голос. В те времена она была красноречива, даже десять человек не могли ее переговорить. В этом году она была госпитализирована из-за легочной эмболии (закупорка лёгочной артерии или её ветвей тромбами). После того как тромб удалили, кровь поступила к мозгу, но это отразилось на центральной нервной системе, что привело к тому, что она не могла здраво выражать свои мысли и говорила совершенно непонятно. Вместо слова «резать» она говорила «рубить» яблоко, и это еще было ничего. В большинстве случаев, бабушка называла дедушку дядей, а тетю Лоиня — сестрой. С течением времени, и стар, и млад — все стали одного возраста (то есть время для неё замерло).

— Бабушка, я пойду в свою комнату, компьютер все еще включен. Я на минутку, а потом вернусь с тобой поговорить.

Несмотря на то что бабушка сейчас говорила хуже, чем раньше, ее страсть к общению не уменьшилась, а дошла до помешательства. Она чуть ли ни любого хватала, с кем можно было пообщаться. Это привело к тому, что все соседи, увидев бабушку, прятались. В действительности, они не понимали ее самостоятельно созданный набор знаковой системы человеческой речи.

 Скоро пойдешь в туфлях? (бабушка произносит 鞋 (xié) - туфли, а хотела сказать 学 (xué) — школа)
— Примерно через неделю.
Бабушка схватила Бай Лоиня за руку с преувеличенной осторожностью. Сейчас она была похожа на хитрую маленькую старушку.

— Учись, как следует. Не нужно быть высокомерным и шумным. (бабушка произносит 闹 (nào) - шуметь, орать, скандалить, капризничать, а хотела сказать 傲 (ào) - заносчивый, надменный)

— Успокойся, я не буду высокомерным и шумным, - подражая манере речи ребенка, ответил Лоинь.

Через пять минут бабушка начала храпеть. Говорят, что старые люди мало спят, но бабушка была исключением. Она просыпалась в восемь утра, завтракала и спала до полудня. Потом обедала и спала до четырех часов дня. А затем вела активный образ жизни, ужинала и в восемь вчера ложилась спать. Дедушка наоборот, вставал в четыре утра и ехал кататься на трехколесном велосипеде. В полдень он приезжал, чтобы пообедать, а потом опять уезжал и катался до ужина, затем снова шел гулять. Возвращался он уже очень поздно. Единственное, что было общее между пожилой супружеской парой — это бестолковость, которая проявлялась даже в обычном просмотре телевизора. Два человека за один вечер хаотично просматривали сразу пять каналов. А самое смешное было то, что они умудрялись слепить из этого полноценный фильм. Помимо всего прочего, они поворачивали головы и с удовольствием рассказывали окружающим его сюжет.

Бай Лоинь взял куртку с дивана и накрыл ею тело бабушки, а затем встал и вышел.

 

Глава 7. Красавчик в шлепанцах!

Было около полудня, когда Бай Лоиня разбудил телефон. Из трубки раздался звонкий голос Ян Мэна:

— Братан, ты еще спишь? Сегодня начались занятия в школе, ты зачислен в класс № 27. Приходи как можно скорее. Даю слово, тебя ждет большой сюрприз.

Бай Лоинь сел в кровати, разбуженный этим телефонным звонком, он разнервничался, думая о том, что учеба началась так быстро; на душе стало еще прискорбней. Все уже сидели в классе, когда он только неторопливо надевал одежду. По дороге в школу Бай Лоинь чем-то натер ступню; он опустил голову и обнаружил, что на нем были надеты домашние шлепанцы.

«Ладно, дойду в них. Не хочу возвращаться. Класс № 27, одиннадцатый год обучения в школе. Это тут».

Бай Лоинь толкнул дверь и вошел внутрь. Естественно, что всякий ученик, зашедший в класс последним, получает наивысшее внимание со стороны одноклассников. Бай Лоинь не был исключением. Но он вел себя так, как будто ничего не произошло. Он пришел с опозданием, но даже не дал никаких объяснений по этому поводу. Без стеснения подошел к последнему столу, выдвинул стул и сел. Выражение его лица было невозмутимым. В результате вокруг все засвистели. Бай Лоинь не понял, по какой причине они свистят. Он попросил ученика, сидевшего рядом, разъяснить ему происходящее:

— Ты только что упустил отличную возможность.

— Какую отличную возможность? — без особого интереса спросил Бай Лоинь.

— Подними голову, чтобы увидеть.

Бай Лоинь поднял глаза: его взгляд на мгновение задержался на лице классного руководителя. В этой школе она была известна как учитель, обладающий безупречным внешним видом; если происходило какое-то выдающееся событие, то ее назначали делегатом. Все ученики мужского пола хотели быть ее учениками.

— Если бы я был тобой, я бы решился использовать это опоздание, как отличную возможность, чтобы извиниться перед ней. К тому же, этим можно расположить ее к себе.

— Ты можешь сломать стол, и она сама будет бегать за тобой.

— Я бы не рискнул сделать это, — несколько раз глупо хихикнул ученик.

Теперь Бай Лоинь понял, о каком сюрпризе говорил Ян Мэн. Это была его учительница. Откровенно говоря, Бай Лоинь не интересовался зрелыми красивыми женщинами. Тем более такими, которые были очень похожи на его мать.

Раскладывая вещи на столе, он уронил на пол шариковую ручку. Бай Лоинь наклонился, чтобы поднять ее, и нечаянно обнаружил, что ученик, сидевший впереди него, тоже пришел в шлепанцах. Более того, у него были видны трусы. Вот это стиль, вот это выпендрёжник.

— Класс.

Привлекательные красные губы учительницы приоткрылись. Класс полностью затих так, что можно было услышать, как двигается стрелка на часах. Особенно ученики мужского пола - в данный момент они даже не осмеливались дышать.

— Я ваш классный руководитель. Меня зовут Ло Сяоюй. Это мой номер телефона, — затем она повернулась и стала писать на классной доске. — Я не давала его своим предыдущим ученикам, поэтому можно считать вас счастливчиками.

В классе прозвучали бурные аплодисменты. Лишь два человека не записали этот номер телефона. Один из них был Бай Лоинь. На самом деле, он поступил очень разумно, так как на этот телефон было бы невозможно дозвониться. Конечно, это было бы потом. Ученики стали по очереди подниматься и выходить к доске, чтобы представиться. Когда очередь дошла до парня в шлепанцах, Бай Лоинь уделил ему особое внимание.

— Я из Тяньцзиня, мое имя особенное.

Бай Лоинь ждал, пока этот парень без комплексов не сядет на место. Некоторое время он глупо бормотал:

— Особенное имя? Что с твоим именем? Ты так и не назвал его!
В результате, когда Бай Лоинь поднял голову, он обнаружил, что в углу классной доски было написано два иероглифа — Ю Цзы (尤其 (Yóuqí) — «особенно» и «в частности»). Значит, он с самого начала назвал свое имя — Ю Цзы. Бай Лоинь облажался; к счастью, никто не слышал его бормотание.