Вера в Бога и мужественное исповедничество неразлучны.

Одно без другого не может быть. Нельзя веровать в Бога, а перед людьми этой веры не исповедовать, отрекаться от этой веры. Об этом постоянно говорит преподобный Феодор Студит:

“Докажи же сам, если можешь, из Божественных изречений, что это не ересь, не указывай мне на большинство и не хвастайся ночными чтителями Бога... Если они почитают Бога, то где смелость речей?” (Там же, часть 1, письмо 48. К Афанасию сыну, стр. 302).

“А молчание (против ереси) есть отчасти согласие... Поэтому теперь, возлюбленный, настало время говорить нам... Согласно с Василием Великим, нам нужно в точности следовать правилам, – ибо иные речи прежде войны, и иные после войны!... Всякий, заступающийся и страждущий за истину, есть основание и вершина церкви...” (Там же часть 1, письмо 43. К брату Иосифу и архиепископу, стр. 292-293).

“В настоящее время гонения на Христа не только выдающиеся по своему положению или знаниям должны подвизаться, проповедуя и уча слово православия, но и состоящие в числе учеников должны дерзновенно исповедовать Истину и свободно заявлять о ней. Это не мои, грешника, слова, а божественного Златоуста, а также и других отцов”. (Там же, часть 3, письмо 278. Монашествующим, стр. 808-809).

“Ибо заповедь Господа – не молчать, в то время, когда в опасности вера. Говори, – сказал он, – и не молчи. И аще обинется (если поколеблется), не благоволит душа Моя о нем (Евр. 10, 38). И, еще: Аще сии умолчат, камение возопиют (Лук. 19, 40). Итак, когда идет дело о вере, то не следует говорить: “Кто я такой?” – священник? Нет. Начальник? Нет. Воин? Земледелец? Также нет. Я – бедняк, зарабатывающий только на дневную пищу. Меня не касается речь и забота об этом предмете. Увы, камни вопиют, а ты остаешься безмолвным и беззаботным? Бесчувственная природа слушается Бога, а ты не слушаешься? Существа неодушевленные и не подлежащие отчету на суде, как бы страшась повеления, издают голос, а ты, имеющий явиться к ответу пред Богом во время суда и о праздном слове дать отчет, хотя бы ты был нищим, безрассудно говоришь: какая мне об этом забота?… Таким образом и самый последний бедняк не будет иметь никакого оправдания в день суда, если не станет ныне говорить, как имеющий быть судимым и за это одно, а тем более всякий из обличенных высоким саном, до самого облеченного диадемою, которому предстоит суд неумолимый. Ибо, “сильнии сильне истязаны будут”, говорит Писание; и еще: “суд жесточайший преимущим бывает” (Прем. 6, 7, 6). Говори же, господин мой, говори! Поэтому и я, несчастный, говорю, боясь суда”. (Там же, часть 2, письмо 81. К Пантолеону логофету, стр. 441-442).

“Итак, страшный суд за молчание, особенно, при настоящей злонамеренной глухоте еретиков... Пребывай же, возлюбленный, на свещнице слова, по заповеди Евангельской, и свети всем, иже в храмине суть (Мф. 5, 15), чтобы простые взором принимали свет, а смежающие чувства свои пожали плоды своего невнимания...” (Там же, часть 2, письмо 209. К Антонию епископу, стр. 614).

“А ты, чадо мое возлюбленное, укрепляйся о Господе и нисколько не падай духом пред ссылкой. Твердо стой. Если спросят. Принеси свое доброе исповедание. Если нужно подвергнуться заушению, заушайся вместе со Христом, подвергнись заключению, испей желчь горестных обстоятельств, взойди на крест произволением, ибо каждому, пожелавшему нести страдания, это зачтется за действительное страдание... Кому превозноситься, кому радоваться, веселиться и благодушествовать, как не тем, кто заключен и страдает за Христа?” (Там же, часть 2, письмо 44. К Навкратию сыну, стр. 663-664).

“Проводив блаженного отца моего со святым моим Калогиром (пострадали за Христа), я царствую, владычествую, радуюсь и ликую. Так я встречаю, как наслаждения, озлобления со стороны мира; бесстрашный, непреклонный, я дерзаю сказать вместе со святым Давидом: Аще ополчится на мя полк, не убоится сердце мое (Пс. 26, 3). Мне приятна смерть – ради вечной жизни! Таким образом и так высоко настроенный, я исповедую себя мерзостью для всех людей и отверженным от Бога за безчисленные свои прегрешения”. (Там же, стр. 664).

Внушая неустрашимость пред гонителями, преподобный игумен одновременно напоминает, что необходимо заботиться и о безопасности.

“Не следует, ведь, молчать из страха пред царями (властителями), когда должно говорить: Аще усумнится, – говорит Писание, – не благоволит душа Моя о нем (Аввак. 2, 4). Отвергая это, царь (гонитель веры) запрещает учить и даже разговаривать, но хотя мы и грешны, однако, признаем себя учениками тех, кто сказал: Аще праведно есть пред Богом вас послушати паче, нежели Бога, судите (Деян. 4, 19). Ведь мы не можем молчать о том, что слышали и знаем. Но при всем этом, однако, мы стараемся обезопасить себя от могущих возникнуть слухов...” (Там же, часть 3, письмо 48. К Навкратию сыну, стр. 666).

“Не впадай в уныние, чадо мое возлюбленное, а стой еще мужественнее. Если даже нужно умереть, умрем со Христом, чтобы жить с Ним во веки. Ведь мы все равно умрем, как бы этого не избегали. Да, умоляю тебя, чадо мое!” (Там же, часть 3, письмо 52. К Феоктисту сыну, стр. 669).

“Благодушно перенести темничные трудности, со дня на день ожидая спасения от Бога. Если даже следует умереть за Христа, умрем, чтобы жить вечно. О, добрый Дорофей, стой мужественно, как Божий дар!” (Там же, письмо 53. К Дорофею сыну, стр. 669-670).

“Ты принес исповедание, заключен в темницу, как золото расплавлен в печали и болезни. Будь, чадо мое, еще настойчивее и терпеливее, чтобы просиять, как солнце”. (Там же, письмо 54. Чаду Вассиану, стр. 670).

“Блаженны умершие за Господа, ибо за одно мгновение приобретут целые века (вечность)!” (Там же, часть 3, письмо 61. К Навкратию сыну, стр. 674).

“Потому будь всегда осторожен, чтобы работать Богу, и служить мне грешнику. Снабди и отошли по делам в столицу, внушив ему мудро и разумно, т. е. осторожно, исполнить поручение. Несчастный, я нахожусь между двух страстей, как двух враждебных сил, как об этом часто тебе пишу, – естественного страха и заповеданного безстрашия (Мф. 10, 28). Мне нечего оправдываться заключением, так как я могу говорить. Ведь, если враги Господни, опираясь на помощь кесаря, дерзки в своем нечестии, увлекая народ Божий, и распространили пламя по всей церкви, то что ж угрожает нам, имеющим на своей стороне Царя всех? А мы даже и тайно не беседуем со своими единомышленниками. По этому поводу Григорий Богослов в смысле сильной укоризны говорит: “Молчат уста благочестивых”. С другой стороны, “мы получили заповедь избегать искушений, как уже сказано, надо идти средним путем и, если, несмотря на это, придется подвергнуться гонению, тогда это блаженное дело”. (Там же, письмо 63. К тому же, стр. 675-676).

Итак, величайший исповедник Христов, преподобный Феодор Студит наставляет, что наша вера в Бога требует от каждого христианина неустрашимого мужества, небоязненного исповедничества, готовности ради веры идти не только на страдания, но даже и на смерть. Но в условиях свирепого гонения, особенно антихристова, вера Христова требует и созидающей общее дело Церкви осмотрительности и осторожности. Ибо нельзя, беззаконно, явно выдавать себя гонителям, дабы подвиг исповедничества был делом благого Промысла Божия, а не самоуверенной воли и легкомыслия человеческого. Недаром же сказано: И ин тя пояшет, и ведет, аможе не хощеши” (Иоан. 21, 18).

 

Заключение

Выше были предложены правила поведения православного христианина во время господства богоборной ереси, извлеченные из творения величайшего исповедника веры Христовой – преподобного игумена Феодора Студита. Эти правила очень строги, но и очень близки нам, нашим вопиющим нуждам духовным. Ибо, эти правила созданы, а, вернее, внушены удерживающим антихриста (2 Фесс. 2, 7) Духом Святым, – как средство необходимой защиты против опасности поглощения истинной веры и Церкви богоборческой ересью.

Правила строги, но они “общий голос” древней исповеднической и мученической Церкви, а поэтому должны быть особо близки нам, потому что они – плод благодатного прозрения святого исповедника в то, что “настоящие события оказываются введением к пришествию антихриста”. Это подлинные слова самого преподобного Феодора Студита (Творения, том 2, часть 3, письмо 42. Патрицию, стр. 662).

И если те события были “введением к пришествию антихриста”, то ныне мы живем уже в условиях его пришествия и его богоборного владычества. И коль строги строгие правила преподобного Феодора Студита, – а они не только его правила, но и всей Церкви борющейся, – были необходимы тогда, то тем более они необходимы теперь, – с подбором из этих правил самых строгих решений, ибо зло достигло неимоверного развития.

А м и н ь.

 

Схи-монахъ Епифаний (Черновъ)
http://www.katakomb.ru/7/Pravila.html