И почему молчит он. Он всегда говорил со мной, даже в бреду. Я помню. Я помню

Я помню?

Итак, что же я помню?

Я помню сад. Сад – место, где я жил. Где есть всё. Деревья, лианы, трава и озеро. Глубокое озеро с ослепительно прозрачной водой. Где здесь озеро? Так, вот оно. Уже хорошо. Дальше, что было дальше. Любовь, страсть, нежность, азарт, радость, восхищение, прикосновения, поцелуи. С кем, с Евой? Нет… Как так, Ева единственная женщина в раю. А вот оно, рай!!!

Но, где, же он??? – Ты где???

- Почему ты не отвечаешь? Я же помню, как мы разговаривали, как ты меня учил, ну хоть слово, скажи.

Я начал уже вставать, выходить наружу. Мы были с Евой одни. Не было даже зверей.

Стоп! Кого? Зверей. Кто такие звери? А, животные. Орангутанг. Я заграбастал во сне его самку. И я рассказал об этом Еве. Я думал, она посмеётся вместе со мной над анекдотичностью ситуации. Она же напротив, стала замкнута. Глаза её вдруг сощурились и стали невероятно зелёными. Зелёными!!! Нет, те глаза не были такими злыми. Стоп опять. Что такое – злыми? Злые… Что это? Я посмотрел на Еву, и понял, что это такое - злые глаза. Я ощутил неудобство. Будто я и вправду изменил Еве с обезьяной. Я изменил?

Изменил но, ни Еве. Другой женщине. Да что ж такое, женщина. Кроме Евы, никакой другой женщины нет. И не было. Что ж это со мной?

Вечером, когда я чистил наловленную рыбу, появился Он. Я бросился ему навстречу. Но меня опередила Ева. Она упала перед ним ниц, а когда я подошёл, шикала на меня, чтоб я сделал также. Мне стало смешно её раболепное поведение. Она Его боялась. Нет, не так. Она Его боялась до ужаса!!! Я не мог её понять. Её поведение мне казалось глупым. Стоп! «ты просто глупый»… Что это за воспоминания?

- У меня какие-то непонятные ощущения. Я вроде бы уже жил в этом мире. Но некоторые места, совсем не похожие. Другие, напротив, знаю до последней травинки, почему это?

- Ты просто заболел. И память твоя начала всё путать.

- Я же с тобой раньше мог говорить мысленно. А теперь зову тебя, а ответа всё нет и нет. Почему?

- Ты был ребёнком. А сейчас уже вырос. Необходимость контролировать тебя отпала. Да ещё плюс болезнь.

- А откуда болезнь?

- Ты схватился со змеем, и он тебя ранил, не специально, случайно. Но вот его слюна попала в твою кровь, результат – заражение крови. А вот и шрам. Шрамы украшают мужчину, а ты ведь мужчина.

- Подожди, ты это уже говорил. – Да, когда зашивал тебе рану. Память услужливо предложила этот эпизод. Я успокоился. Значит, так всё и было. Значит, я болел. А Ева за мной присматривала и лечила меня. Она молодец.

- Ева хорошо за тобой присматривала, выполняла все мои рекомендации. Она просто умница. Наш разговор зашёл в тупик. Что-то было не так, но что именно? Я не мог понять. А спрашивать? Надо ли спрашивать в голос, когда видно, что он слышит меня и так?

- Почему ты не говоришь со мной, как раньше? Почему не отвечаешь? Что не так у нас с тобой? Что произошло? Со змеем не проходит. Ты меня сделал охотником. И знаешь ты, что знаю и я, шрамы от зубов змея не такие. Что ты скрываешь? И почему?

- Я сказал тебе всё. Охотник он. Великий охотник. Ева при этих словах скорчилась, будто съела лимон с дерева.

- Так, я приду через два дня, поговорим. А пока выздоравливай, Адам. У тебя много дел. Необходимо, подготовиться к зиме. – А что такое зима?

- Зима, это когда холодно. Падает снег, замерзает вода. – Как замерзает?

- Превращается в камень. – Быть такого не может.

- Будет так. – Но почему? - Потому что ты не в саду. Ты уже достаточно вырос, чтобы обживать мир. Весь этот мир сейчас твой. Ты и Ева обживёте его. У вас будет много детей. Ты увидишь и внуков и правнуков. Вы первые на этой планете, планете – Земля. Это стоит, какого-то райского садика, в котором ты провёл своё детство.

- А что случилось в саду? За что ты нас выгнал? Что плохого тебе сделал я? А что плохого успела сделать Ева? Ведь она недавно живёт?

- Вы переели апельсины, апельсины забвения. Да, они сладкие, они сочные, но много есть их нельзя. Ты заболел из-за них.

- А как же Лилит? - вырвалось у меня. И я всё припомнил. До последнего штриха. Это было забавно и трагически одновременно. Не ели мы его апельсины. Я вырубил это дерево из ревности. Я застал их под ним. И после появления на свет моей второй жены, Евы, я стал как чумной. Ревность мешала мне охотиться. Мешала всегда и во всём. Через неделю после выздоровления, я увидел Лилит. Помчался за ней, и, как она не была быстра, догнал, как на беду около этого самого дерева. Я хотел поговорить, мне казалось, я найду нужные для неё слова. Но все мысли улетучились, все слова пропали, как вода в песке. Я догнал Лилит, обхватил сзади за плечи и, развернув к себе лицом, поцеловал. Лилит вела себя странно, она не сопротивлялась, как будто бег забрал все силы. Я покрывал поцелуями её лицо, шею, грудь. Я опустился перед ней на колени…

- Вот оно как, Адам. Значит я тебе уже не жена? А это что за… кикимора здесь нашлась? Ты кто? Его подстилка? Соблазнила Его, теперь тебе мой супруг нужен?

Уходи отсюда, стерва ты этакая. Я не отдам тебе Адама. Он мой супруг…

Она бы ещё долго изливала бы желчь на Лилит. Но в этот момент появился Он.

- Ева, а откуда столько мерзости в тебе? Разве можно так?

- А Ты смотри за своей этой, что она на Адама вешается? Ты сам чему учил? Не прелюбодействуй. А сам то…

- Что? Кто ты такая, чтобы учить меня, как жить? Ты кость, кость и только.

Все по домам. Чтоб не видел никого до завтра.

Мы ушли. Ева прижималась ко мне, ластилась, как кошка. Мы уютно устроились около огня. Я целовал её, представляя, другую. Я ласкал Еву, закрывая глаза, чтобы видеть Лилит, мою несравненную Лилит! Мою единственную и неповторимую. Мою Лилит. Почему она себя так вела себя? Потому, что ей с ним скучно. Он не её характера. Ей, по характеру, нужен, такой как я. Ей необходим я!!!

И никто, кроме меня, не сможет сделать ей приятно. Шорох отвлёк меня от воспоминаний о Лилит. Я открыл глаза и оглянулся. Евы не было рядом. Её шаги уже были почти не слышны. Шаги тяжёлые, что-то она взяла с собой. Что? Я оглянулся вокруг. Помогла сообразить, что именно схватила Ева, привычка моей половинки к порядку. Она всё любила расставлять по местам. Колуна не было на месте. Вот это фокус. Я побежал, что было сил за ней. Нельзя рубить это дерево, нельзя. Так много было с ним связано. Хорошего и плохого. Я уже различал слабые удары топора по дереву. И ускорил бег. Я подскочил к Еве, выхватил топор из её слабых рук.

- Ну, конечно, под этим деревом ты целовался с ней. Ты мне изменял с ней. Ты не мой муж, я не хочу жить.

- Нельзя так говорить, - сказал я. – Это ещё почему? Я твоя жена, твоя кровинушка, а ты изменяешь мне с этой подстилкой. С этой ведьмой! Ненавижу её. И она со всего размаху ударила по дереву. Дерево что-то буркнуло в ответ. Но ненависть придала силы моей половинке, и следующий взмах колуна был удачным. Ствол дерева загудел, а из свежего сруба потёк древесный сок, похожий на мякоть абрикоса. Я попытался отобрать топор, но сам еле успел увернуться от страшного, по своей силе, замаха, который углубил сруб до половины дерева. Топор застрял в стволе, и я приобнял Еву, пытаясь её успокоить. Столько силы я в ней не ожидал, но смог удержать в объятиях. Моя половинка уже рыдала навзрыд, ругаясь такими словами, смысл которых был не ясен ни мне, ни ей.

Её истерика продолжалась долго, то утихая, то вспыхивая вновь. И вот в одну такую вспышку, я вырвал топор из дерева и в два маха срубил его, по пути круша и другие деревья и кусты. В этот-то момент и появился Он, издали наблюдая, за моей методичной работой. Когда я немного выдохся, он спросил спокойно: и что вы узнали от этого дерева такое, что изрубили его на мелкие щепочки? Конечно, дерево познания может разозлить, но откуда такая ненависть?

- Это из-за твоей подстилки, - кричала Ева.- Я ненавижу её. И не хочу жить с ней в этом саду!!!

- Что ж, так тому и быть. Собирайтесь и уходите. Вы уже достаточно взрослые, чтобы жить самостоятельно. Ева наступала на Него, слюна запеклась у рта. Она что-то не говорила даже, шипела, шипела, как змея. Потом, вдруг упала. Я кинулся к ней, но провалился в темноту…

Я вспомнил всё. Я помнил, как Он нёс меня на своих руках к воротам, слышал скрип открываемых ворот. Слышал, потому что впал в какое-то забытьё. Он меня опять нёс, нежно, как ребёнка. Он бормотал про себя, что Он виноват передо мной. Не устоял перед искушением. Потому что он любил ЛИЛИТ, ту ЛИЛИТ. Первую! А вторая Лилит, была только копией. Но он забыл об этом. Он должен был помнить о своём долге. Но ведь Он мужчина. И сделал ошибку…

Я не мог ничего понять. Какая другая Лилит, Какая первая ЛИЛИТ? Что и как произошло? Всё было, как в тумане. Нас куда- то принесли, и оставили одних…