Кому решение принимать — дороге или мне.

Се Лянь внезапно вспомнил, как в тот день во дворце Шэньу Лань Чан беспорядочно тыкала во всех пальцами, но будто специально обошла стороной Фэн Синя, который как раз стоял на самом видном месте.

Цзянь Лань тут же воскликнула:

— Нет!

Фу Яо стоял потрясённый, словно не мог поверить в происходящее. Видимо, он действительно не знал, что связывает Фэн Синя и эту женщину с её ребёнком, поэтому весть также его обескуражила. Тут юноша наконец пришёл в себя и спросил:

— Он ведь ещё не задал вопроса, почему ты так спешишь с ответом?

Цзянь Лань:

— Вздор! И так понятно, что он собирался спросить. И вот что я тебе скажу — нет!

Фэн Синь же, глядя на дух нерождённого, спросил:

— Как ты его назвала? Цоцо?

Похоже, в этом имени содержался особый смысл. Цзянь Лань открыла рот, но в итоге объяснять ничего не стала, только раздражённо выкрикнула:

— Ты же взрослый мужчина, откуда такая тяга к пустой болтовне? Нет — значит нет! Кто в здравом уме поведёт себя, подобно тебе, — примется назойливо настаивать на своём отцовстве?!

Фэн Синь сердито возразил:

— Что ты такое говоришь? Если это так, то я, конечно…

Цзянь Лань:

— Конечно — что? Признаешь его?! Будешь его растить?!

Фэн Синь:

— Я…

Он запнулся. Потом опустил голову и посмотрел на маленького уродливого монстра, который повис на его руке. Дух нерождённого будто испытывал к нему особенно глубокую ненависть, рвал плоть с яростным визгом, вцепившись смертельной хваткой. Фэн Синь не мог ни ударить его, ни оставить так, ведь кровь уже стекала по крепко сжатому кулаку.

Видя, что он застыл, не в силах сразу принять раскрывшуюся правду, Цзянь Лань с презрением выплюнула:

— Сказала же, что нет, что ещё тут спрашивать! Он не имеет к тебе отношения, теперь ты успокоишься?!

Раздался вопль Ци Жуна:

— Отговорки! Ребёнок точно его! Я оказался прав, это разве не простолюдин?! Вы полюбуйтесь, люди добрые, сынка Фэн Синя кто-то вырезал из пуза матери и превратил в мелкого демона, хи-хи. И люди продолжают поклоняться какому-то чёртовому «Наньяну, дарующему сыновей»? Поклоняйтесь, поклоняйтесь, да только глядите, как бы и вашего собственного сына…

Се Лянь повёл рукой, и Жое замотала Ци Жуну рот, а Цзянь Лань от души добавила несколько пинков по голове, да так, что демон разразился невнятной бранью. В этот момент в себя пришёл Гуцзы. Увидев, что отца избивают, он бросился к нему.

— Нет… Не наступайте на моего отца…

Видя, как Гуцзы обнял голову Ци Жуна, Цзянь Лань не смогла опустить на неё ногу. Она схватила дух нерождённого за маленькие бледные ножки и потянула на себя, гневно выкрикивая:

— Сказано, не кусай его! Почему ты такой непослушный?!

Женщина бросилась наутёк, а Фэн Синь всё ещё не пришёл в себя, поэтому не успел сразу их удержать. Тогда Се Лянь по привычке приказал:

— Жое, догнать!

И лента отправилась выполнять. Однако когда она просвистела мимо, Се Лянь вспомнил, что ранее Жое связывала Ци Жуна. Обернувшись, он увидел, как тот, подхватив Гуцзы, одним прыжком поднялся в воздух и самодовольно провозгласил:

— Я вновь обрёл свободу!

Се Лянь же сменил приказ, увидев, что Фэн Синь более-менее пришёл в себя:

— Жое, лучше тебе всё-таки вернуться.

Поэтому лента снова просвистела мимо и с громким хлопком хлестнула Ци Жуна по лицу. Тот секундой ранее возрадовался так, что едва не запел, а теперь от удара перекувыркнулся трижды и упал на землю, хватаясь за лицо. Однако лежал он совсем немного, вдруг взбеленился, схватил Жое одной рукой и заорал:

— Даже ты, мерзкая тряпка, смеешь бить меня?!!

На этот раз Жое оказалась у него в плену и, как бы ни старалась, не могла вырваться — физическая сила Ци Жуна неожиданно возросла. Се Лянь вознамерился разобраться с ним лично, но Ци Жун вдруг вспомнил, что у него на шее сидит маленький ребёнок, поэтому схватил Гуцзы и выставил перед собой на манер щита.

— Не подходи! Только приблизишься, и я его придушу! Эй, эй, оглянись, пёс Хуа Чэн вот-вот помрёт!

Се Лянь, испугавшись, резко повернулся и увидел, что Хуа Чэн хмурится, будто с трудом претерпевая что-то, а его руки едва заметно дрожат. Но поймав взгляд принца, Хуа Чэн выкрикнул:

— Со мной всё в порядке!

Тысячи демонов теряют покой!

Очередная волна оказалась сильнее, чем какая-либо из предыдущих. И Се Лянь, ни секунды не раздумывая, принял решение — заключил Хуа Чэна в объятия. Пользуясь представившейся возможностью, Ци Жун схватил Гуцзы и дал дёру. Цзянь Лань, по всей видимости, тоже ощутила сильную головную боль — женщина закрыла уши руками, а дух нерождённого, задетый волнением, принялся ещё яростнее атаковать Фэн Синя. Бедняге досталось уже более десятка укусов, кровь текла рекой, и всё же Фэн Синь не осмеливался ударить тварь, только крепко держал Цзянь Лань за плечо. Тем временем дух безжалостно полоснул его когтями по лицу. Удар оказался очень серьёзным, Фэн Синь негромко вскрикнул и зажал рану рукой — возможно, ему поранило глаза. Се Ляня всё это зрелище привело в ещё большее беспокойство, и он приказал Жое отправиться на подмогу Фэн Синю.

Цзянь Лань же топнула ногой.

— Если не перестанешь, я рассержусь!!!

Услышав ругань матери, дух наконец скользнул к ней за пазуху, послушно свернувшись комочком. Цзянь Лань бросила взгляд на Фэн Синя и сквозь зубы прошипела:

— К тебе он не имеет отношения, предупреждаю, отстань от нас!

Одной рукой держась за голову, другой прижимая дитя, женщина на всех парах бросилась бежать.

Фу Яо закричал принцу:

— Отпусти меня!

Фэн Синь упал на одно колено, закрывая рукой половину лица.

Се Лянь с Хуа Чэном на руках присел рядом и спросил:

— Ты в порядке? Дай взглянуть на рану. Задело глаз?

Кровь по капле сочилась сквозь пальцы Фэн Синя. Он ответил, не открывая глаз:

— …Нет. Не задавай мне вопросов.

Се Лянь:

— Фэн Синь, и всё-таки, Лань Чан… дева Цзянь Лань сказала...?

Как вдруг, не дав принцу договорить, Фэн Синь ударил. Сломал соседнее дерево, которое с грохотом переломилось, и в гневе заорал:

— Сказал же, не задавай мне вопросов!

В этой фразе слышалась малая толика ненависти, и Се Лянь невольно застыл, когда понял, что эта ненависть обращена к нему.

Хуа Чэн же холодно бросил:

— Изливай гнев на того, кто превратил твою жену и сына в демонов.

Фэн Синь медленно поднял голову, покрасневшими глазами глядя на Фу Яо.

Тот застыл, затем взъярился:

— Что ты на меня смотришь? Ты что, в самом деле решил, что… мой генерал это сделал? Вот уж поистине проклятие на его голову! Он всего лишь узнал женщину из аристократического рода погибшего государства Сяньлэ, вот и решил помочь, хотел освободить дух нерождённого от страданий! Да кто же знал, что тот станет упорствовать, не примет помощи и вообще обозлится на спасителя? Вместо благодарности моего генерала дерьмом облили! Да знай он раньше, что так выйдет, прошёл бы мимо! Мелкий демон даже не ведает, кто его отец, неужели правда ожидаешь от него признания собственного убийцы?!

Возможно, по причине накопившегося за несколько дней раздражения, его речи сделались явно грубее.

Хуа Чэн вмешался:

— И это ты называешь проклятием на голову своего генерала? Выходит, тому, кто оказался менее везучим, вообще не жить на этом свете?

Фэн Синь покачал головой, бормоча:

— …Как же так? Как же так вышло?

Се Лянь сказал ему:

— Может, ты… для начала залечишь рану? Снадобья при тебе?

Фэн Синь бросил на него взгляд и мрачно ответил:

— Я в порядке. Отстань от меня!

Зажимая рану на лице, не заботясь ни о какой обработке, он поднялся и, пошатываясь, направился прочь. Се Лянь и Фу Яо пытались позвать его, узнать, вернётся он в чертоги Верхних Небес или же отправится в погоню за демоницей, но тот не слушал и очень скоро пропал из виду.

Фу Яо вновь попытался вырваться, гневно выкрикивая:

— Ваше Высочество! Если уж ты, почтенный господин, не собираешься преследовать их, неужели нельзя хотя бы меня отпустить в погоню?

Се Лянь пришёл в себя, несколько секунд размышлял, затем ответил «Хорошо» и в самом деле отпустил его.

Фу Яо, однако, не ожидал, что принц выполнит его просьбу. Разминая запястья, он недовольно хмыкнул:

— Что же ты теперь решил меня отпустить?

Се Лянь размял точку между бровей.

— Боюсь, сейчас в чертогах Верхних Небес всё намного… Ох, мне теперь кажется, что чем просить твоего генерала вернуться, лучше позволить ему действовать на своё усмотрение. — Помолчав, он добавил: — И что ты собираешься делать дальше? Думается мне, что дух нерождённого оклеветал невиновного не только ради того, чтобы избавиться от погони. Кто-то навёл его на это.

Фу Яо охлопал пыль с рукавов.

— Плевать, для чего он это сделал. Он направляется на гору Тунлу, схватим его, а там будем разбираться!

Договорив, Фу Яо поспешно покинул принца. Постоялый двор, на котором встретились сразу несколько участников событий, опустел. Се Лянь развернулся и осмотрел разрушенную хижину. Он отбросил в сторону деревянные балки и солому, убедился, что монахи и заклинатели всего лишь лежат без сознания и, должно быть, скоро придут в себя, успокоился и тоже отправился в путь.

Пройдя ещё немного и покинув пустынную местность, они наконец добрались до настоящего подворья, где и решили отдохнуть.

Се Лянь сидел у окна и бездумно смотрел вдаль. Последние дни смешались в его голове в сплошной сумбур. Жое обернулась вокруг руки принца и то и дело ластилась к нему, будто мурлыкая. Се Лянь поглаживал ленту пальцами.

Хуа Чэн неожиданно подошёл к окну и, вместе с принцем подставляя лицо свету луны, произнёс:

— Ты ни при чём.

Се Лянь вздрогнул, но потом понял, о чём он говорит, и покачал головой.

— Не знаю, так ли это на самом деле… Фэн Синь наверняка познакомился с девой Цзянь Лань после падения Сяньлэ, но до собственного вознесения. Если подсчитать время, это случилось в годы моего первого низвержения.

— Но ведь это не доказывает твою вину в том, что с ними случилось.

Подумав, Се Лянь сказал:

— Сань Лан, я не рассказывал тебе, что происходило со мной тогда?

— Нет.

— Я никому об этом не говорил. Надеюсь, ты не станешь гнушаться, если я пожалуюсь тебе немного.

Хуа Чэн легко опёрся рукой на оконный переплёт и уселся на подоконник.

— Не стану. Можешь говорить.

Се Лянь, погружаясь в воспоминания, начал:

— Тогда рядом со мной остался только Фэн Синь, и условия жизни были очень плохими. Имущество, которое я имел в бытность Богом Войны, в бытность наследным принцем, — мы заложили всё, чтобы добыть денег.

Хуа Чэн усмехнулся:

— И Хунцзин тоже, да?

Се Лянь, прищуриваясь в улыбке, ответил:

— Ха-ха-ха… Да. Но об этом не должен узнать Цзюнь У, не забудь помочь мне сохранить это в тайне. И все мои десятки золотых поясов постигла та же участь.

— Хм, выходит, Фэн Синь взял твой золотой пояс и подарил его Лань Чан?

Се Лянь покачал головой.

— Вовсе нет. Фэн Синь не стал бы просто так забирать мои вещи. Это я дал ему, чтобы выручил денег и оставил себе на жизнь.

На самом деле это были деньги, подаренные Фэн Синю принцем. Тот долго отказывался, не желал брать, в итоге переупрямить принца не смог, но всё же сказал «Я временно сохраню его для тебя».

Се Лянь продолжил:

— Совестно признаваться, но я поступил так не только из чувства стыда, но также из страха.

Последователей у принца не осталось, и только Фэн Синь до сих пор считал его Богом Войны в короне из цветов и Его Высочеством наследным принцем. Се Лянь лишь тогда ясно осознал, что хоть они вместе выросли, и Фэн Синь являлся его ближайшим подчинённым и личным охранником, принц никогда не одаривал его какими-либо исключительными наградами. Тогда-то его и настиг страх.

Страх, что даже Фэн Синь решит, что так больше жить нельзя, и оставит его. Поэтому смысл того золотого пояса заключался не в награде и не просто в подарке или благодарности за многолетнюю службу. Здесь также присутствовало намерение снискать расположение и даже подкупить.

В иллюзии, созданной духом нерождённого, Се Лянь увидел защитный талисман. Должно быть, его тоже Фэн Синь подарил Цзянь Лань. После падения Сяньлэ все храмы и монастыри Се Ляня были разрушены, не осталось никого, кто ещё продолжал бы верить в принца Сяньлэ, и его талисманы считались мусором. Но Фэн Синь всё же хранил немало таких талисманов и продолжал без устали их раздавать, говоря Се Ляню — вот видишь, у тебя ещё остались последователи. Но Се Лянь в душе понимал, какая участь ждёт подаренные талисманы. Наверняка их просто выкинут.

Се Лянь медленно произнёс:

— Столько лет я ничего не знал о том, что Фэн Синю кто-то нравился. Я не спрашивал, не замечал этого.

Всё-таки он с детства был баловнем Небес, относился к знатному роду, и вся жизнь Фэн Синя, само собой разумеется, должна была крутиться вокруг принца, откуда у него могли появиться собственные чаяния?

— Взять вещь, подаренную другим человеком, чтобы передарить девушке — звучит, возможно, не слишком красиво. Но тогда золотой пояс действительно был лучшим даром, который мог сделать Фэн Синь. Ведь нам частенько даже крохи съестного не перепадало. А Фэн Синь не из тех, кто стал бы бездумно тратить деньги. Поэтому можно вообразить, как сильно ему нравилась дева Цзянь Лань. Но раз она ему нравилась… почему они расстались?

Не важно, является ли дух нерождённого сыном Фэн Синя, но если их тогдашняя нищета Фэн Синя привела к потере любимой, как бы то ни было, Се Ляня это очень печалило.

Хуа Чэн однако возразил:

— Если она ему нравилась, но в итоге они расстались, это может означать лишь одно — она ему только нравилась, и не более.

Се Лянь усмехнулся.

— Сань Лан, нельзя утверждать столь категорично. Иногда не тебе решать, будет ли дорога лёгкой.

Хуа Чэн спокойно заметил:

— Будет ли дорога лёгкой, возможно, решать не мне, но идти по ней или нет — только моё решение.

Се Лянь, услышав его слова, замер и почувствовал, будто в душе что-то прояснилось. Он уставился на Хуа Чэна, не говоря ни слова, а тот склонил голову набок и спросил:

— Гэгэ, я не прав?

Глядя в его блестящие чёрные глаза, Се Лянь вдруг подхватил Хуа Чэна и усадил к себе на колени.

— Ха-ха-ха, Сань Лан, ты совершенно прав!

— …

Кажется, Хуа Чэна настолько потряс внезапный порыв принца, что он просто позволил тому поднять себя на руки без сопротивления.

Се Лянь улыбнулся.

— Скажу кое-что нескромное. Самоуверенность, с которой Сань Лан это говорил, в самом деле напомнила мне меня же в юные годы!

Кажется, Хуа Чэн уже привык к тому, что его вот так спокойно тискают, и только приподнял бровь:

— Об этом я мог лишь мечтать.

Взрослый и ребёнок ещё немного весело порезвились в комнате, затем Се Лянь уложил Хуа Чэна на кровать, а сам лёг рядом, глядя в потолок. И только принц хотел что-то сказать, как вдруг Хуа Чэн резко сел. Его зрачки слегка сузились, а взгляд зорких глаз устремился к противоположному краю комнаты.

Се Лянь сразу почувствовал неладное и тоже сел. От одного взгляда его прошибло холодным потом — в комнате в какой-то момент появился кто-то ещё, и сейчас незваный гость сидел у стола, даже успев заварить чайник, от которого теперь парил чайный аромат. Но принц нисколько не заметил появления постороннего!

Се Лянь, невольно покрывшись мурашками, выставил перед собой Фансинь.

— Кто здесь?!

В ответ мягким тоном послышалось:

— Не бойся. Выпьешь чаю, Сяньлэ?

— …

Фигура и голос принадлежали молодому мужчине и были до боли знакомыми, поэтому Се Лянь наконец выдохнул. Заправив за уши растрепавшиеся во время игры с Хуа Чэном волосы, Се Лянь произнёс:

— Владыка!.. — его сердце до сих пор отчаянно колотилось.

Однако расслабиться принц так и не смог — он резко перевернул одеяло, накрывая им себя вместе с Хуа Чэном, и спросил:

— …Зачем вы спустились?

Его рука под одеялом крепко прижала Хуа Чэна, давая знак не волноваться. Цзюнь У же медленно наполнил три стакана чаем, после чего поднялся.

— Ты не возвращался, и конечно, мне пришлось лично спуститься посмотреть на тебя.

Говоря это, Владыка с заведёнными за спину руками приближался к Се Ляню, медленно выходя из тени. Принц разглядел на поясе белого одеяния меч, его сердце вмиг подскочило, а сам он молниеносно спрыгнул с кровати.

— Владыка, я бы хотел сперва объяснить…

К удивлению принца, за его спиной Хуа Чэн сдёрнул с себя одеяло и сел, подогнув колени и опершись на них локтями.

Се Лянь встал между ними.

— И всё же мне кажется, что мы можем для начала сесть и спокойно поговорить. Взгляните на это дитя, правда ведь, очень похож…

Цзюнь У продолжил с улыбкой:

— На твоего сына, верно?

— …Ха… Ха-ха… Ха-ха-ха-ха… — Неловко посмеявшись, Се Лянь спросил: — Как вы узнали, что я собирался сказать?

Цзюнь У наконец отвёл взгляд от Хуа Чэна, легко похлопал Се Ляня по плечу и молча вернулся за стол. Се Лянь понял, что пока Владыка не собирается вступать в прямой конфликт, и невольно вздохнул с облегчением.

Се Ляню приходилось видеть собственными глазами, насколько страшен Цзюнь У с обнажённым мечом в намерении кого-то убить. И как бы то ни было, ему не хотелось, чтобы у Хуа Чэна появилась возможность испытать это на себе.

Тем временем сам Хуа Чэн не собирался отводить от Цзюнь У взгляда, полного неприязни.

Владыка подвинул три стакана чая и произнёс:

— Пускай я не в первый раз встречаюсь с Вашим Превосходительством, всё же никогда раньше мы не находились так близко друг к другу, к тому же в столь мирной обстановке. Давайте же выпьем чаю вместо вина, чтобы эта партия стала выигрышной.

Се Лянь тихонько кашлянул и как можно более естественно набросил на себя одеяния. Надевая сапоги, он спросил:

— Владыка, каково положение дел в чертогах Верхних Небес?

— …

Цзюнь У поставил стакан и посмотрел в окно на яркую луну.

— Не будем об этом, — со вздохом ответил он.

Се Лянь:

— …Хорошо. Не будем.

Видимо, всё действительно очень плачевно. Однако Цзюнь У повернулся и с серьёзным лицом добавил:

— Это шутка. При всём нежелании, а поговорить об этом придётся. Сяньлэ, оставь пока своего маленького друга и выйди со мной на минутку.

Видимо, существовали вещи, о которых Владыке было неудобно говорить при посторонних. Се Лянь собирался ответить, но тут услышал неторопливую речь Хуа Чэна за спиной:

— Воцарившийся в чертогах Верхних Небес хаос — уже давно не секрет, даже мелкие демоны на рыночных площадях и в деревнях знают, что в этот раз вы не смогли сдержать волну, что отправилась на гору Тунлу. Они чуть не кукарекают от радости. Зачем же куда-то выходить?

Он спустился с кровати, неторопливой походкой приблизился к столу, взял стакан чая и поиграл им в руке, при этом не выказывая ни тени желания испробовать напитка.

Спустя несколько мгновений все трое уже сидели за столом. Хуа Чэн даже в облике ребёнка выражением лица и исходящей от него аурой заставлял людей позабыть о его нынешнем состоянии.

Цзюнь У мягким тоном начал:

— От Вашего Превосходительства и впрямь ничего не скрыть.

Если уж сам Цзюнь У налил чай, нельзя не проявить уважение, и Се Лянь всё-таки выпил, говоря при этом:

— Но ведь до настоящего открытия и запечатывания горы Тунлу ещё есть время? Уже всё решено?

Фэн Синь упоминал об этом, но Се Ляню всё казалось, что его слова в какой-то мере преувеличены, и в них ещё можно усомниться.

Но Цзюнь У подтвердил:

— Мы действительно не сможем их сдержать.

Хуа Чэн присоединился:

— Значит, первоначальный план заключался в том, чтобы послать всех Богов Войны запечатать пути на гору Тунлу, как это делалось ранее, чтобы сдерживать демонов по дороге. Но поскольку Му Цин сбежал из темницы и местонахождение его неизвестно, на Юге образовалась брешь.

Се Лянь спросил:

— Фэн Синь вернулся в столицу? Как он? Он ничего не сказал?

Цзюнь У ответил:

— Вернулся. Не очень хорошо. Наньян явился раненный, второпях доложил ситуацию и попросил меня отправить приказ всем небесным служащим, чтобы ни в коем случае не убивали демоницу Лань Чан и её сына. Он собирался спуститься обратно сразу после доклада, однако раны его не сулили ничего хорошего — правая рука почти потеряла подвижность. Поэтому я решил задержать его в столице, чтобы он восстановил силы. Теперь линия обороны на Юге совершенно прорвана.

Если бы возникла иная проблема, к примеру, не хватало бы добровольца, чтобы истребить какую-нибудь тварь или добыть божественный эликсир, Се Лянь непременно вызвался бы помочь. Но охрана заставы — это не то задание, которое можно выполнить в одиночку¹.

¹ Обр. в знач. — при одном копье и на одном коне.

Один человек способен разбить многотысячную армию, но удержать — не выйдет. Се Лянь давно осознал, что вести войска в бой — не его сильная сторона. И чем упорствовать самому, лучше предоставить эту задачу кому-то более подходящему. Так что принц не стал предлагать свою кандидатуру, только задал вопрос:

— И другие Боги Войны не могут оказать поддержку?

Цзюнь У ответил:

— У каждого из них уже есть своя сфера ответственности и свои задачи, и без того дел невпроворот. Раньше можно было бы обратиться к Пэй Су из дворца Мингуана, но он давно сослан. Что касается Циина, так же как и ты, он из тех безумцев, что любят выступать в одиночку против всех, делает всё на своё усмотрение. К тому же, сейчас его местонахождение также неизвестно, это дитя никогда не слушает сообщения, отправленные посредством духовной сети. Ещё и дворец Линвэнь лишился главного божества и пока простаивает без надёжных рук. Остальные Боги Литературы замечательно размахивают кистью, выписывая прекрасные, но бессодержательные стихи. Однако никто не способен получать и отправлять распоряжения, распределять сведения и выносить решения. За последние дни…

Судя по всему, за последние дни в чертогах Верхних Небес вся работа оказалась парализована. Се Ляню это всё показалось столь ужасным, что он не смог больше слушать, потому выразил искреннее сочувствие.

— Помнится, вы как-то сказали, что даже если воспрепятствовать демонам не выйдет, можно будет спасти положение? О чём именно идёт речь?

Хуа Чэн вставил слово:

— Спасти положение? Ты хочешь сказать, пойти на самоубийство?

Цзюнь У бросил на Хуа Чэна взгляд и со вздохом ответил:

— Также я сказал, что не хотел бы идти на этот шаг без крайней на то необходимости.

Сердце Се Ляня дрогнуло.

— Неужели…?

Цзюнь У медленно произнёс:

— Именно. Сейчас единственный способ спасти положение — это отправить одного Бога Войны смешаться с демонами, что собираются на горе Тунлу.

Если воспрепятствовать смертельной битве нельзя, нужно гарантировать, что по её завершении в живых не останется никого!

Се Лянь, спрятав руки в рукава, чуть нахмурился.

— Я почти ничего не знаю о горе Тунлу. И не совсем понимаю, каковы её законы. Как же всё-таки следует действовать? Неужели придётся без остатка уничтожить всю бесчисленную нечисть, что там соберётся, одну тварь за другой?

Но это, кажется, вовсе невыполнимо. Чтобы проникнуть на гору, придётся скрыть свою личность. И слишком много помощников взять с собой нельзя, иначе демоны поймут, что к ним затесались один или несколько небесных чиновников, и тогда накинутся всей толпой. А поскольку гора Тунлу — местность чрезвычайно тёмная, где обитает лишь нечистая сила, магические силы божества подвергнутся там сильнейшим ограничениям, наверняка ещё более серьёзным, чем в Чёрных водах.

Цзюнь У же возразил:

— Нет, таких огромных усилий не потребуется.

Хуа Чэн вмешался:

— С горой Тунлу я знаком. Гэгэ, посмотри туда.

Он указал Се Ляню за окно, где во дворе росли травы, цветы и другие растения. А в углу располагался маленький цветочный горшок. Хуа Чэн выбрался через окно во двор и указал как раз на тот горшок.

— В самом центре горы Тунлу находится огромная «медная печь».

Стоило ему это сказать, цветочный горшок вдруг опрокинулся и выкатился на середину двора, где так же сам собой встал ровно. Затем вокруг него изначально ровная земля пошла буграми, постепенно сформировалось несколько высоких и низеньких холмиков.

Хуа Чэн объяснил:

— «Медную печь» опоясывают горные цепи. И вся эта территория относится к горе Тунлу, площадью как минимум в семь городов.

Се Ляню стало очень интересно, так что принц легко выпорхнул из окна и встал среди земляных холмиков. У него поистине складывалось впечатление, что он — великан, который взирает на земные просторы под собой.

Хуа Чэн продолжал:

— Битва демонов начинается с самой внешней горной гряды, затем непрерывно приближается к «медной печи» в центре.

Он взмахнул рукой, и множество мелких предметов во дворе пришли в движение. Се Лянь присел, внимательно наблюдая, как колышутся сорные травы и мелкие листики, словно крохотные человечки снуют меж гор.

— Проще говоря, чем ближе к «медной печи», тем сильнее попадаются демоны? — спросил принц.

Хуа Чэн ответил:

— Да. Поскольку слабые сорняки погибают ещё на внешнем кольце.

Он вновь сделал взмах, и дуновение ветра унесло все травы без остатка, голые холмы стали выглядеть пустынно и скорбно. А цветочный горшок в центре вдруг засиял красным, подобно печи, раскалённой докрасна. Се Лянь присмотрелся и увидел в горшке маленький красный цветок, а также несколько неприметных ростков сорной травы, которые запрыгнули в горшок и принялись кружиться по краю, будто крохотные танцующие человечки. А красный цветок исполнял самый безумный танец. Хуа Чэн присел рядом с принцем и сказал:

— В итоге внутрь «медной печи» способны попасть лишь несколько демонов. После чего «печь» закрывается.

«Крохотные человечки» танцевали, танцевали, да и попадали в горшок, после чего их погребло под слоем чёрной глины. Хуа Чэн добавил:

— В последующие сорок девять дней² кто-то из демонов непременно вырвется из этой «печи».

² В буддистской традиции траур по умершему дорогому человеку следует держать сорок девять дней.

Цветочный горшок заметно задрожал, и изнутри вспыхнул слепящий красный луч, который с треском рассыпал вокруг землю.

Следом за «потрясшим Небеса и всколыхнувшим Землю» рождением красный цветок выпрыгнул из глины, воздевая кверху два листочка, словно громким криком навстречу ветру провозглашал на весь мир своё величие. От такой картины Се Лянь не удержался и тихонько прыснул от смеха.

Однако цветочек, наверное, из-за неудержимой радости, вдруг поскользнулся на краю горшка и вот-вот бы упал, но Се Лянь тут же вытянул руки и осторожно подхватил его, положив к себе на ладонь. Казалось, от падения цветок немного растерялся, потряс «головой» и поднял «личико» к человеку, который его поймал. Се Лянь стряхнул грязь, попавшую на волосы, и спросил:

— Значит, это и есть новый Князь Демонов, рождённый в недрах горы Тунлу?

Хуа Чэн кивнул.

— Именно. Смертельное побоище — это процесс постоянного наращивания мощи, без него обойтись никак нельзя. Если попавшему в «медную печь» демону не хватит сил, он не сможет вырваться из неё, останется заперт внутри и обратится в пепел, станет «питанием» для кого-то ещё.

Он поднялся и обратился к Цзюнь У, который до сих пор находился в комнате.

— Твой способ состоит в том, чтобы уничтожить лучших, оставив лишь сорную траву. Тех, кто способен стать Князем Демонов, не так много. Нужно лишь выполоть их своими руками, а оставшиеся слабые демоны, пусть даже попадут в «печь», наружу не выберутся, не смогут пройти последний рубеж, а значит, не будут признаны достойными титула «Князя Демонов».

Се Лянь кивнул.

— Звучит, вроде бы, выполнимо. Но так ли это на самом деле? Подобное раньше кто-нибудь проделывал?

Цзюнь У подошёл к окну.

— Неизвестно. И нет прецедентов. Раньше нам удавалось задержать нечисть ещё до прибытия на гору Тунлу.

Хуа Чэн скрестил руки на груди.

— Боюсь, не выйдет. Сражаться в таких условиях — всё равно что самому идти на смерть. Раз ты придумал столь гениальный и непревзойдённо доблестный способ, предлагаю тебе отправиться туда самому.

Цзюнь У спокойно ответил:

— Именно это я и намерен сделать.

Се Лянь так и застыл.

— Владыка?

— Сяньлэ, на сей раз я спустился в мир смертных именно за этим. Я должен отправиться на гору Тунлу. А ты вернёшься в чертоги Верхних Небес и временно возьмёшь на себя все мои обязанности.

Се Лянь опустил руки и резко поднялся.

— Да куда же это годится? Чтобы я заменил вас? Не шутите так, никто не станет мне подчиняться.

Цзюнь У улыбнулся.

— В таком случае, в этот раз тебе выпала прекрасная возможность заставить всех подчиниться тебе.

Се Лянь потёр точку между бровей.

— Владыка. На этот раз… простите, но я действительно не могу с вами согласиться. Это слишком безрассудный поступок. Приведу не очень подходящий пример с миром смертных. Император способен повести войска в бой, но вы когда-нибудь слышали, чтобы главе государства приходилось стать тайным убийцей? Столица бессмертных потому и парит в небесах, что полностью находится под вашим владычеством. Никто из небесных чиновников не способен управиться с этой задачей, всё подвластно лишь вам. Пока вы там, небо не упадёт на землю. Но если вы уйдёте, то небо по-настоящему обрушится.

Цзюнь У же завёл руки за спину и произнёс:

— Сяньлэ, на самом деле, на свете не существует никого, чьё отсутствие способно обрушить небеса. Привыкая, ты замечаешь, что можно жить как прежде, потеряв кого угодно. И всегда кто-то новый заменит предыдущего. Рождается новый Князь Демонов. И если появится ещё один Собиратель цветов под кровавым дождём или Хозяин чёрных вод — ничего страшного не случится. Но явись ещё одно Белое бедствие, и Поднебесная погрузится в хаос. — Он посмотрел Се Ляню в глаза. — Ты своими глазами узрел, насколько сложно убить такого как он «непревзойдённого». Кроме как мне отправиться самому, нет иного выхода.

Се Лянь тоже прекрасно понимал, что это вовсе не излишняя самоуверенность Цзюнь У. Даже сам принц не посмел бы сказать наверняка, что сможет совершить такое — в наиболее уязвимом состоянии оказаться запечатанным вместе с тысячами демонов, да ещё безошибочно определить сильнейших и по одному уничтожить или подчинить их себе. Только Цзюнь У мог похвастаться наибольшими шансами на успех. Но… стоит ему уйти, и возможно, понадобится около десятка лет на завершение миссии. Как быть тем, кто останется снаружи? Как быть чертогам Верхних Небес?

Неожиданно Хуа Чэн произнёс:

— Кто сказал, что иного выхода нет?

— Вижу, в этом нет нужды, — с улыбкой сказал Хуа Чэн.