Конец сказания об убийстве Шишупалы

 

Сказание об игре в кости

 

Глава 43

 

Вайшампаяна сказал:

Живя в том дворце собраний, о бык из рода Бхараты, Дурьйодхана вместе с Шакуни не спеша осмотрели весь дворец. В нем потомок Куру увидел дивные узоры, которые прежде он не видел в городе, носящем имя слона[894]. Однажды тот царь, сын Дхритараштры, подошел к хрустальной поверхности пола посреди дворца, и, приняв ее за воду, он, смутившись рассудком, снял с себя всю одежду.

С огорченной душою и охваченный ненавистью, он бродил по дворцу. Затем, приняв (ошибочно) пруд с кристально чистой водою, украшенный кристаллоподобными лотосами, за твердую поверхность, он провалился в воду в одежде. При виде его, упавшего в воду, слуги громко засмеялись и по приказанию царя (Юдхиштхиры) преподнесли ему (другие), изящные одежды. Видя его, очутившегося в таком положении, могучий Бхимасена и Арджуна и оба близнеца – все они рассмеялись тогда.

(Никогда) не сносящий (обид), он не мог перенести их смех, и, скрывая чувство (стыда)[895], он не мог даже взглянуть на них. И снова сбросив с себя одежду, будто собираясь переправиться через (воду), он полез на сухую поверхность (пола, сделанного из хрусталя). И тогда все люди вновь засмеялись. Затем, (подойдя к одной из) дверей, (сделанной из хрусталя), показавшейся ему открытой, он ударился об нее лбом, а другую (открытую) дверь он принял за закрытую и попятился от места той двери.

Так, допустив различного рода оплошности и увидев необычайное великолепие при великом жертвоприношении Раджасуя, царь Дурьйодхана, с дозволения пандавов отправился с опечаленной душою в город, названный именем слона.

И когда царь Дурьйодхана возвратился (к себе домой), мучимый (зрелищем) богатства пандавов и изнуренный мыслями (обо всем виденном), у него зародилась дурная мысль. Увидев счастливых партхов[896] и царей, подвластных им, и всех людей вплоть до самых юных, благорасположенных к ним, о потомок Куру, а также высочайшее могущество благородных пандавов, Дурьйодхана, сын Дхритараштры, сделался бледен.

И будучи с расстроенной душою, размышляя только о дворце собраний и о несравненном благосостоянии мудрого царя справедливости, рассеянный Дурьйодхана, сын Дхритараштры, ничего не отвечал сыну Субалы[897], хотя тот обращался к нему снова и снова. И видя, что он сильно расстроен, Шакуни сказал ему: «О Дурьйодхана, в чем причина, что ты едешь (домой), тяжело вздыхая?».

 

Дурьйодхана сказал:

Видя всю землю, подпавшую под власть Юдхиштхиры, после того как она была покорена силой оружия благородного Шветашвы[898], и увидев, как было совершено жертвоприношение Партхи[899], о дядя, словно это было совершено среди богов жертвоприношение Шакры[900], о полный величия, я проникся ревностью, сжигаемый (ею) днем и ночью, как небольшой пруд в засушливое время, при наступлении месяцев Шучи и Шукра[901].

При виде Шишупалы, поверженного главарем рода Сатвата[902], не оказалось ни одного человека, который был бы на его стороне. Ибо цари, сжигаемые огнем, исходящим от пандавов, простили (им) обиду, а кто (еще) может простить ее? И великий, столь неподходящий (для нас) подвиг, совершенный Васудевой, возымел успех благодаря могуществу благородных пандавов. Ибо цари, принося с собою различные драгоценности, чтят царя – сына Кунти[903], как вайшьи, платящие дань. Видя у пандавы такое сверкающее богатство, я (точно) сгораю, попав во власть ревности, хотя и не заслуживаю этого.

Я войду в самый огонь, или приму яд, или брошусь в воду, ибо я не смогу жить. Ведь какой в мире отважный мужчина, увидев своих врагов преуспевающими, а себя самого в лишениях, может перенести (подобное)? (Поэтому) я, кто сегодня переносит (зрелище) подобного богатства, доставшегося (моим врагам), не могу считаться ни женщиной, ни не женщиной, а также ни мужчиной, ни не мужчиной.

При виде их владычества над всею землею и подобного богатства, а также такого жертвоприношения кто, подобно мне, не сгорел бы в лихорадке? Один я неспособен достигнуть такого царского благосостояния, я также не вижу и помощников (для этого), – поэтому я помышляю о смерти.

Увидев у сына Кунти сверкающее богатство, таким путем приобретенное, я считаю именно судьбу высочайшей, а человеческие усилия бесплодными. Прежде мною прилагались старания, чтобы уничтожить его, о сын Субалы! Но расстроив все мои (замыслы), он возрос (в отношении преуспеяния), как лотос в воде.

Поэтому я считаю судьбу наивысшей, а человеческие усилия бесплодными. Ибо сыновья Дхритараштры[904] приходят в упадок, а сыновья Притхи[905] неуклонно преуспевают. Видя богатства их и такой их дворец собраний и (видя) также насмешки со стороны стражей, я сгораю (изнутри), словно от огня. Знай же, о дядя, что я сегодня глубоко опечален, и поведай Дхритараштре о ревности, овладевшей (мною).

Так гласит глава сорок третья в Сабхапарве великой Махабхараты.

 

 

Глава 44

 

Шакуни сказал:

О Дурьйодхана, не следует тебе питать ревности к Юдхиштхире, ибо пандавы довольствуются всегда тем, что дает им их собственная судьба. И прежде тобою не раз предпринимались (меры) с многочисленными средствами, но (пандавы), тигры среди мужей, вызволялись (из беды), ибо им всегда благоприятствовала судьба.

Ими обретена в супруги Драупади и (в союзники) Друпада с сыновьями, а помощником в овладении землею – доблестный Васудева[906]. Ими также обретена отцовская доля (царства), при этом не были превышены их притязания, о владыка земли, и эта доля приумножилась благодаря их собственной мощи. Так к чему же тут жалобы?

Дхананджайей[907], после того как он удовлетворил Пожирателя жертв[908], получен лук гандива[909] и два неистощимых колчана, а также (много) божественного оружия. При помощи того превосходнейшего лука и могуществом своих рук им были подчинены своей власти правители земли. Так к чему же тут жалобы? Затем, спасши от сожжения огнем данаву Майю[910], Савьясачин[911], тот смиритель врагов, велел ему построить дворец собраний. И по приказанию того самого Майи страшные ракшасы, прозываемые кинкарами[912], обслуживают тот дворец. Так к чему же тут жалобы? А то, что ты, о царь, сказал, будто (у тебя) нет помощников, о потомок Бхараты, то – неправда, ибо твои братья – твои помощники, могучие воины на колесницах. На твоей стороне Дрона, могучий стрелок из лука, вместе со своим мудрым сыном[913], сын возницы Радхея[914] и Гаутама[915], великий воин на колеснице; также и я вместе с моими братьями и Саумадатти[916] могучий. Объединившись со всеми этими (союзниками), покори всю землю.

 

Дурьйодхана сказал:

Вместе с тобою, о царь, и с другими могучими воинами на колесницах я покорю этих (пандавов), если ты одобряешь (это). И если они будут побеждены, то сегодня земля будет моя и все правители земли, а также дворец собраний, полный огромных богатств.

 

Шакуни сказал:

Дхананджая, Васудева, Бхимасена и Юдхиштхира, Накула и Сахадева, и Друпада вместе с сыновьями – все они в битве не могут быть побеждены силою и даже сонмами богов. Ведь они – великие воины на колесницах, могучие стрелки из лука, искусно владеющие оружием и несокрушимые в бою. Но я знаю такое (средство), при помощи которого можно победить самого Юдхиштхиру, о царь! Поэтому внемли о том и примени его.

 

Дурьйодхана сказал:

Если они могут быть побеждены безо всякой опасности для (наших) друзей и других благородных (людей), скажи мне о том, о дядя!

 

Шакуни сказал:

Сын Кунти – большой охотник до игры в кости, но сам не знает, как играть. И будучи вызван (на игру в кости), царь царей[917] но сможет отказаться. Я же искусен в игре в кости, нет равного мне на земле и даже в трех мирах. (Поэтому) вызови сына Кунти на игру в кости. Искусный в игре в кости, о царь, я несомненно отберу у него царство и блистающее богатство для тебя, о бык среди мужей! Но обо всем этом ты, о Дурьйодхана, поведай царю (Дхритараштре). И с твоего дозволения я (в игре) одержу победу над ним[918], – в том нет сомнения.

 

Дурьйодхана сказал:

Ты сам, о сын Субалы, поведай (об этом), как должно, главе кауравов Дхритараштре, – я не смогу сказать (это).

Так гласит глава сорок четвертая в Сабхапарве великой Махабхараты.

 

 

Глава 45

 

Вайшампаяна сказал:

Будучи (сам) под впечатлением великого жертвоприношения Раджасуя царя Юдхиштхиры и узнав сначала о намерении Дурьйодханы, Шакуни, сын Субалы, тогда, выслушав слова Дурьйодханы и желая сделать ему приятное, явился в сопровождении сына Гандхари[919] к повелителю людей – Дхритараштре, обладающему оком знания[920].

И тому премудрому (царю), сидевшему (на троне), Шакуни сказал такое слово: «О великий царь, знай, что Дурьйодхана, потеряв цвет своего лица, стал бледным и исхудалым, он опечален и погружен в заботы, о бык из рода Бхараты! Почему ты не разведаешь достаточно хорошо о нетерпимом появлении врагов? Почему ты не разузнаешь причину скорби твоего старшего сына?».

 

Дхритараштра сказал:

О Дурьйодхана, в чем причина, что ты так сильно опечален, о сынок? Если мне можно услышать о той причине, то скажи мне, о потомок (рода) Куру! Этот Шакуни говорит мне, что ты потерял цвет лица, побледнел и исхудал. Но, раздумывая, я не вижу причину твоей печали. Ведь все это огромное богатство, о сын, предоставлено тебе. Братья твои, а также и друзья не причиняют (никогда) неприятного тебе. Ты носишь лучшие одежды, ты ешь мясную пищу, чистокровные кони везут тебя. Так почему ты бледен и исхудал? Драгоценные ложа, прелестные девы, великолепные чертоги и развлечения до полного пресыщения – все это предоставляется тебе по одному твоему слову, как для самих богов, – в том нет сомнения. Почему же ты, неодолимый, печалишься, будто несчастный, о сынок?

 

Дурьйодхана сказал:

Я ем и одеваюсь, как низший из людей, ибо я испытываю страшную ревность, проводя (так) все свое время. Кто не может переносить того, чтобы его подданные находились под (властью) врага, одолевшего их, и намерен устранить лишения, исходящие от врага, тот действительно называется человеком.

Удовлетворенность и высокомерие разрушают благосостояние, о потомок Бхараты; также (губительны) два других (чувства) – сострадание и страх. Поглощенный ими не достигает высокого положения. То наслаждение, (которое я получил) при виде богатства у Юдхиштхиры, не радует меня. Сверкающее у сына Кунти, оно делает меня бледным.

Зная, что враги мои преуспевают, а сам я испытываю лишения, я словно вижу (то богатство) перед собой, хотя оно и незримо для меня и находится у сына Кунти[921]. Поэтому я и потерял цвет лица, опечален, бледен и исхудал. Юдхиштхира поддерживает восемьдесят восемь тысяч брахманов-снатаков, ведущих домашний образ жизни[922], дав каждому из них по тридцати рабынь.

Другие десять тысяч во дворце Юдхиштхиры постоянно едят лучшую пищу из золотых блюд. Царь Камбоджи[923] прислал ему шкуры антилоп (породы) кадали[924] – черные, темно-бурые и рыжие, а также дорогие шерстяные одеяла. Сотни и тысячи колесниц, коров и кобылиц и тридцать сотен верблюдиц движутся и разгуливают (во дворе дворца)[925].

Разнообразные драгоценные камни грудами доставили цари, о владыка земли, на величайшее жертвоприношение сыну Кунти. Никогда мною не было ни видано, ни слыхано о таком притоке богатств, какой был во время жертвоприношения мудрого сына Панду. Увидев тот безграничный ноток богатств у врага, о царь, я не нахожу покоя, непрестанно думая (о том), о владыка!

Брахманы и жители (деревень)[926], владеющие множеством скота, стоят (в ожидании) сотнями у ворот с тридцатимиллиардной данью, удерживаемые (привратниками). (Только) захватив (с собою) красивые золотые сосуды камандалу[927] и таким образом принеся дань, они затем получили доступ (но дворец). И сам океан доставлял ему[928] в сосудах из белой меди амриту[929], полученную в его водах, ту амриту, которую небесные жены не носят даже для Шакры.

При виде сосудов, разукрашенных тысячью золотых узоров и многочисленными драгоценными камнями, и всего прочего у меня словно появилась лихорадка. И взяв те (сосуды), (люди) направляются к Восточному и Южному океанам[930]. И точно так же они, взяв их, идут и к Западному океану[931], о бык из рода Бхараты! Но не идут они к Северному океану[932], ибо он (никому недоступен)[933], кроме птиц. И вот какое еще необычайное происшествие там случилось. Слушай меня, пока я буду рассказывать о нем.

Когда целые две тысячи сотен брахманов угощались, там подавался установленный сигнал, по которому постоянно должна была трубить раковина, (возвещая об этом событии). И когда я, о потомок Бхараты, слушал прекраснейшие звуки той раковины, звучавшей ежеминутно, каждый волосок у меня вставал (от волнения).

И то место жертвоприношения было заполнено многочисленными царями, желавшими видеть это (зрелище). Цари, о владыка людей, (стекались) на жертвоприношение мудрого сына Панду, беря с собою всякие драгоценности, о великий царь! И хранители земли подобно вайшьям становились прислужниками дваждырожденных во время их трапезы.

И такого богатства, какое есть у Юдхиштхиры, о царь, нет ни у царя богов (Индры), ни у Ямы или Варуны, ни даже у владыки гухьяков (Куберы)[934]. Увидев величайшее богатство сына Панду, я не нахожу покоя, ибо сердце мое горит.

 

Шакуни сказал:

Слушай меня, о ты, чье могущество и правде, о средстве для приобретения величайшего богатства, которое ты видел у пандавы. Я искуснейший знаток игры в кости на всей земле, о потомок Бхараты! Я знаю тайны игры, знаю, когда нужно делать ставку (и когда не нужно). Я знаю также особенности игры. Сын Кунти – большой охотник до игры в кости, но сам не знает, как играть. Вызванный (на игру), он, конечно, придет, и мы с ним вдвоем сыграем в кости. Так вызови его.

 

Вайшампаяна сказал:

И царь Дурьйодхана, когда так сказал ему Шакуни, молвил без промедления Дхритараштре: «Этот знаток игры в кости, о царь, способен отобрать посредством игры богатство у сына Панду[935]. Поэтому благоволи дозволить ему это».

 

Дхритараштра сказал:

Я всегда следую указаниям премудрого Кшаттри, моего советника. Встретившись с ним, я узнаю его решение по этому делу. Ведь он предвидит (все); почитая закон как высочайшее благо, он скажет о своем решении по сути дела, подходящем для обеих сторон.

 

Дурьйодхана сказал:

Если тут вмешается Кшаттри, он отвратит тебя от этого. Если же ты откажешься, о царь царей, я непременно умру. Когда я умру, ты, о царь, будь счастлив с Видурой. Владей тогда всей землею. Что тебе тогда делать со мной[936]?

 

Вайшампаяна сказал:

Услышав его прискорбные слова, сказанные из чувства расположения, Дхритараштра, всегда придерживающийся мнения Дурьйодханы, сказал своим слугам: «Пусть искусные мастера быстро выстроят большой, прекрасный дворец собраний, достойный зрелища, с тысячами колонн и сотней дверей. Затем усеяв его драгоценными камнями и расставив всюду игральные кости, пусть они, когда он (весь) будет красиво отделан и сделан удобным для входа (в него), в должном порядке сообщат мне (об этом)».

И правитель земли Дхритараштра, о великий царь, решив, что это – для умиротворения Дурьйодханы, послал за Видурой. Ибо, не спросив Видуру, он не принимал никакого решения. И хотя он знал о пагубных последствиях игры, он из-за любви к сыну был склонен к ней. Услышав об этом и (зная), что вступление в век Кали[937] началось и что совсем уже приблизилась гибель (рода Куру), мудрый Видура поспешил к Дхритараштре. И подойдя к своему благородному старшему брату и склонив голову к стопам его, брат сказал ему: «Я не одобряю, о царь, твоего решения, о владыка! Сделай так, чтобы не возникло раздора между твоими сыновьями из-за этой игры».

 

Дхритараштра сказал:

О Кшаттри[938], не возникнет ссоры между моими сыновьями. Боги на небе, несомненно, проявят к нам милость. Сулит она счастье или несчастье, полезна она или пагубна – пусть эта дружеская игра состоится. Это несомненно предопределено судьбою. И тогда, поскольку буду присутствовать я и Бхишма, бык из рода Бхараты, никакого злополучия не случится, даже если оно предопределено судьбою.

Взойдя на колесницу, (запряженную) конями, по быстроте равными ветру, отправляйся в Индрапрастху сегодня же и привези Юдхиштхиру. И мое решение нельзя отвратить, о Видура, – говорю тебе. Я считаю наивысшей судьбу, благодаря которой все это происходит.

Когда так было сказано, мудрый Видура, думая, что это не должно случиться, направился в великой печали к премудрому Апагейе[939].

Так гласит глава сорок пятая в Сабхапарве великой Махабхараты.

 

 

Глава 46

 

Джанамеджая сказал:

Как произошла между братьями игра в кости, чреватая великими бедствиями, из-за которой были ввергнуты в такие лишения пандавы – мои деды? И какие цари присутствовали в собрании, о лучший из знатоков вед, и кто среди них одобрял (игру) и кто противился ей? Я хочу, чтобы тобою было подробно об этом рассказано, о дваждырожденный! Ибо это явилось причиной гибели мира, о лучший из дваждырожденных!

 

Сута [940] сказал:

Когда так было сказано царем, могущественный ученик Вьясы[941], знаток всех вед, рассказал обо всем, как это случилось.

 

Вайшампаяна сказал:

Слушай меня, о лучший из рода Бхараты, когда я буду рассказывать снова об этом подробно, если у тебя, о великий царь, есть намерение слушать. Узнав мнение Видуры, Дхритараштра, сын Амбики[942], сказал опять Дурьйодхане такие слова наедине: «Не затевай игры в кости, о сын Гандхари! Видура не одобряет ее.

Ведь он, с величайшим умом, никогда не скажет того, что для нас пагубно. Ибо то, что говорит Видура, я полагаю, есть высочайшее благо (для нас). Сделай так, о сын, ибо я считаю, что все это для твоего же блага. Ту науку (морали), которую преподал мудрому царю богов божественный мудрец и наставник Васавы[943] великий Брихаспати с благородным умом, – ту науку всю вместе с ее тайнами знает великий мудрец Видура.

И я также всегда следую его совету, о сынок! Премудрый Видура считается таким же выдающимся среди кауравов, как многоумный Уддхава[944] чтится среди вришниев, о царь! Поэтому не затевай игры в кости, о сын, ибо в игре виден раздор, а в раздоре – гибель царства. Поэтому, о сын, откажись (от своего намерения).

Ты, о сын, получил (все) то, что может быть предоставлено для сына отцом и матерью и считается наивысшим, (а именно) состояние и положение, унаследованное от отцов и дедов. Ты учился, преуспел в науках, тебя постоянно лелеют в доме. Будучи старшим среди братьев, ты стоишь во (главе) царства.

Так почему ты не находишь себе счастья? Ты, о могучерукий, получаешь наилучшую еду и одежду, какие недоступны для простых людей. Отчего же ты печалишься, о сынок? Управляя постоянно огромным наследственным царством, во всем благоденствующим, ты, о могучерукий, блистаешь, словно владыка богов[945] на небе. Благоволи сообщить мне, о наделенный мудростью, каким образом возникла причина твоей печали, (оказавшейся) столь прискорбной для тебя?».

 

Дурьйодхана сказал:

Я грешный человек, так как ем и одеваюсь, видя (преуспеяние своих врагов). Ведь тот, кто не испытывает ревности (при виде благополучия врагов), считается низким человеком. Меня, о царь царей, не радует обычное богатство, о владыка! Увидев сверкающее богатство у сына Кунти, я (сильно) огорчился. Ведь (должно быть) я очень крепок, раз я живу еще, видя всю землю подпавшей под власть Юдхиштхиры.

От горя говорю тебе это. Зависимые чайтраки и каукуры, караскары и лохаджанги[946] во дворце Юдхиштхиры выглядят покорными. Хималай, океан и прибрежные области, а также (другие края), доставляющие всевозможные драгоценные камни, – все далеко превзойдены (по своему богатству) в сравнении с дворцом Юдхиштхиры.

Подумав обо мне: «это самый старший и наилучший», о владыка народов, Юдхиштхира оказал мне почесть и назначил меня для приема драгоценностей. Не было видно ни высшего, ни низшего предела поступавшим туда драгоценным камням, превосходнейшим, не имеющим цены, о потомок Бхараты! Моя рука была не в состоянии принимать богатство. И когда я утомлялся, те, кто приносил сокровища издалека, оставались стоять там, (ожидая меня).

Из драгоценных камней, (принесенных) из озера Бинду[947], Майей был сделан кристаллический пол. Когда я увидел группу (искусственных) лотосов, (изображенных на нем), мне показалось, будто он наполнен водою, о потомок Бхараты! Когда я снимал свою одежду (чтобы перейти пол), Врикодара[948] надсмеялся (надо мной), как над лишенным драгоценных (сокровищ) и смущенным великолепным богатством врага. Если бы я был в состоянии, я тут же убил бы Врикодару, ибо насмешка врага сжигает меня, о потомок Вхараты!

И (увидя) такой же пруд, (действительно) наполненный водою, я принял его за (искусственный), имеющий поверхность из камня, и упал в воду, о владыка людей! При этом Кришна с Партхой[949] громко надсмеялись надо мною, а также Драупади вместе (с другими) женщинами, огорчая мое сердце. Когда же мое платье вымокло в воде, слуги, понуждаемые царем, дали мне другие одежды, и это еще больше удручает меня. Пытаясь пройти через то место, что по форме имело очертание двери, но на самом деле не было дверью, я сильно ударился о камень лбом и ушибся. Увидав меня издали, прекрасные близнецы[950] поддержали меня руками и оба вместе выразили сожаление. А Сахадева, как бы изумленно, говорил мне тогда снова и снова: «Вот дверь, сюда иди, о царь!». И я никогда прежде не слышал названия драгоценных камней, которые были увидены мною в том дворце. Это и сжигает мое сердце.

Так гласит глава сорок шестая в Сабхапарве великой Махабхараты.

 

 

Глава 47

 

Дурьйодхана сказал:

Слушай теперь о наиболее ценном богатстве, которое я видел у пандавов, о потомок Бхараты, и которое было доставлено хранителями земли одним за другим. Увидев сокровища врага, я почти не узнаю себя. Получи теперь представление о (различных видах богатств), как относящихся к тканям, так и добытых из недр земли[951], о потомок Бхараты!

Царь Камбоджи[952] дал (такое) богатство: одеяла из овечьей[953] и кошачьей шерсти, отороченные золотом, и отличные, превосходные шкуры. (Он дал также) триста коней из породы титтири и кальмаша[954] с носами, как у попугаев[955], а также триста верблюдов и ослиц, откормленных (плодами) деревьев пилу, шами и ингуда[956].

И брахманы – владетели коров, и все, которые занимают положение слуг, чтобы ублажить благородного царя справедливости, стояли, великолепные, у ворот с тремя кхарвами[957] дани, удерживаемые (привратниками). Взяв с собою красивые золотые сосуды камандалу и таким образом уплатив дань, они тогда только получали доступ (во дворец).

Сто тысяч рабынь, обитательниц (страны) Карпасика[958], приятно-смуглых, тонких в талии, длинноволосых, увешанных золотыми украшениями, а также шкуры антилоп из породы Ранку[959], весьма дорогих даже для брахманов, и коней, происходящих из страны гандхарвов[960], вместе со всей данью, о великий царь, доставили туда (правители) шудр, живущие (в стране) Бхарукаччха[961].

А люди, которые живут за счет зерна, произрастающего (от воды, проливаемой) Индрой[962] или же (доставляемой) сосудами из рек[963], и родились на приморских равнинах и около рек, – вайрамы, парады и ванги вместе с китавами[964], принеся разнообразную дань: различные драгоценные камни, коз и овец, скот и золото, ослов и верблюдов, меду из плодов, а также различные одеяла, – стояли у ворот, удерживаемые (от допуска во дворец).

Доблестный властитель Прагджьйотиши[965] и могучий повелитель млеччхов – великий воин на колеснице царь Бхагадатта в сопровождении яванов[966], приведя (с собой) породистых коней, быстрых, наделенных скоростью ветра, стоял со всей (этой) данью у ворот, удерживаемый (от доступа во дворец). Тогда, передав железную утварь и мечи с рукоятями из чистой слоновой кости, Бхагадатта, царь Праджьйотиши, уехал восвояси.

Я видел там (людей) с двумя и тремя глазами и с (одним) глазом на лбу, пришедших из различных стран, (людей), носящих тюрбаны, не имеющих определенного места жительства, карликов и людоедов и (людей) об одной ноге, которые принесли царю (Юдхиштхире) в виде дани много сверкающего золота и были удерживаемы у ворот.

Люди об одной ноге даровали ему диких коней цвета кошенили и цвета попугая, быстрых, как мысль, а также напоминающих сияние радуги и подобных вечернему облаку, пегих, стремительных, как мысль, а также (дали много) бесценного золота. Я не (в состоянии) перечислить различных чинов[967], хунов[968], шаков[969], удров[970], а также людей, живущих в горах и из рода Вришни, харахунов[971] и черных обитателей Хималая, которые пришли туда с многочисленными дарами и были удерживаемы у ворот.

Они доставили тому (царю) в виде даров десять тысяч ослов, различных видом, с черной гривой, крупных телом, способных пройти (в день) сто (йоджан)[972] хорошо обученных и известных во всех странах. А также (доставили) шерстяные одеяла, соразмерные, красивой окраски, приятные на ощупь, происходящие из (стран) Бахли[973] и Чины[974], а также шкуры антилоп ранку, шелковые и (хлопчатобумажные) ткани.

Также (принесли) тысячи одежд как из ворсистой ткани, так и других (видов), имеющих цвет лотоса, нежных, не произведенных из хлопка, и мягких овечьих шкур. Они (принесли) также (множество) острых, длинных мечей, сабель, дротиков и секир, а также острых топоров, изготовленных в Западной стране[975], и еще (множество) различных напитков и благовоний и тысячи драгоценных камней. И вместе со всей (этой) данью они стояли у ворот, удерживаемые (от доступа во дворец).

И шаки, тукхары[976] и канки[977], ромаши[978] и люди с рогами[979], доставив в виде разнообразной дани коней, способных пройти трудный и далекий путь, исчисляемых сотней миллионов, и множество золота, (исчисляемого) десятками миллионов, (но форме) напоминающего лотосы, – стояли у ворот, удерживаемые (от доступа во дворец).

Драгоценные сиденья, повозки и ложа, разукрашенные драгоценными камнями и золотом, сделанные из слоновой кости, колесницы различной формы, украшенные золотом, запряженные хорошо обученными конями и покрытые тигровыми шкурами[980], а также различные одеяла[981] и тысячи драгоценностей, стрелы, (длинные) и заостренные в виде полумесяца, и (другие) различные виды оружия – дав эти ценные вещи, царь, властитель восточных стран[982], вошел во дворец благородного пандавы, где (происходило) жертвоприношение.

Так гласит глава сорок седьмая в Сабхапарве великой Махабхараты.

 

 

Глава 48

 

Дурьйодхана сказал:

Слушай меня, о безупречный, я буду рассказывать о великом скоплении богатств, преподнесенных царями в виде дара царю (Юдхиштхире) по случаю жертвоприношения.

Те, которые живут по берегам реки Шайлоды[983], (текущей) между (горами) Меру[984] и Мандарой[985], в усладительной тени бамбука кичака[986] и колючего бамбука, а именно: кхаши, экашаны и аджьйохи, прадары и диргхавену, пашупы и кунинды, танганы и паратанганы[987], – те цари доставили грудами золото, измеряемое сосудами дрона[988], принесенное им в виде дара муравьями и поэтому называемое муравьиным[989].

Множество черных, красивых опахал из буйволовых хвостов и других – светлых, как сияние месяца, а также много сладкого меду из цветов Хималая и из дерева чампака[990] и гирлянды цветов, доставленных вместе с (речной) водой из (владений) северных кауравов[991], а также травы с Севера и даже с Кайласы – принеся (все это) и другую дань, могущественнейшие властители горных племен[992] стояли, почтительно склонившись, у ворот (дворца) царя Аджаташатру[993], удерживаемые (от допуска во дворец).

А цари из (племен) киратов[994], которые (живут) по северным склонам Хималая и на горе восхода солнца[995], на берегу океана Варишены[996] и по берегам реки Лохитья[997] и которые питаются плодами и кореньями и одеваются в шкуры, – те, доставив вязанки поленьев сандала, алоэ и черного алоэ, множество шкур, драгоценных камней, золота и благовоний, а также десять тысяч прислужниц из племени кирата, о владыка народов, а также красивых животных и птиц из отдаленных стран и яркого блеска золото, добытое из гор, – вместе со всею данью стояли у ворот, удерживаемые (от допуска во дворец).

Каявьи, дарады, дарвы, шуры и вайямаки[998], аудумбары, дурвибхаги и парады вместе с бахликами[999]; кашмиры, кундаманы, паураки и хансакаяны[1000]; шиби, тригарты и яудхейи, мадры и кекайи[1001] из воинственных царских родов; амбаштхи, каукуры, такшьи и вастрапы вместе с пахлавами[1002]; васати вместе с маулеями, кшудраками и малавами; шаундики, куккуры и шаки[1003], о владыка народов; анги и ванги, пундры, шанаватьи и гайи[1004] – все эти лучшие кшатрии, благородного происхождения, принадлежащие к определенным родовым объединениям[1005], с оружием в руках принесли богатства сотнями для (царя) Аджаташатру.

А ванги и властители калингов, и тамралипты вместе с пундраками[1006] (доставили различные) одежды, шелковые ткани и белые шелковые платья[1007], а также верхние накидки. Там (все) они опрашивались привратниками по приказанию царя: «Если вы исполнили свои религиозные обряды и принесли с собою хорошую дань, то вы получите (дозволение пройти) через ворота». Тогда каждый из них дал десять сотен слонов с клыками, как дышла плуга, опоясанных раззолоченными подпругами, имеющих цвет лотоса (оттого, что были) покрыты пестрыми попонами, подобных скалам, всегда возбужденных, (обитавших) у озера Камьяка[1008], покрытых (предохранительными) панцирями, терпеливых и отличной породы, – и после этого они вошли через ворота (во внутрь дворца). Эти и другие многочисленные толпы (царей) съехались из различных стран. (Ими) и другими благородными (царями) было доставлено туда (множество) драгоценных камней.

Царь гандхарвов, по имени Читраратха, спутник Васавы[1009], даровал четыре сотни коней, наделенных быстротою ветра. А гандхарва Тумбуру охотно дал сотню коней, по цвету одинаковых с листьями манго, украшенных золотом. Критин же, царь шукаров[1010], о Кауравья, дал, о владыка народов, много сотен слонов-сокровищ. А Виратой, царем матсьев[1011], были доставлены в виде дани две тысячи возбужденных слонов, украшенных золотом.

Царь Васудана из страны Панту[1012] (привел) двадцать шесть слонов и две тысячи коней, о царь, разубранных золотом, отличающихся быстротою и силой, ретивых, о владыка людей, и вместе со всей данью передал их пандавам. А Яджнясеной[1013] было даровано партхам ради жертвоприношения четырнадцать тысяч рабынь и десять тысяч рабов вместе с их женами, о владыка народов, а также двадцать шесть колесниц, запряженных слонами, о великий царь, и все свое царство. Жемчуг (добытый из океана), драгоценный камень вайдурья[1014], (различные) перлы и раковины, а также сотни попон для слонов доставили туда синхалы[1015].

И люди, смуглые видом, облаченные в одежды, усеянные драгоценными камнями, с глазами, медно-красными по краям, стояли у ворот с дарами, удерживаемые (при входе). Ради удовлетворения (Юдхиштхиры) и (сами) брахманы, и побежденные кшатрии, а также вайшьи и послушные шудры принесли (ему дань). Из-за любви и высокого уважения к Юдхиштхире пришли к нему все млеччхи и люди всех каст, – высшей, средней и низшей[1016].

И благодаря тому, что во дворец Юдхиштхиры прибыли люди из различных стран, принадлежащие к различным племенам, казалось, что здесь был представлен весь мир.

Когда я теперь смотрю на множество разнообразных даров, преподнесенных царями (нашим) врагам[1017], у меня от горя рождается жажда смерти. Теперь я расскажу тебе о тех, которые являются слугами пандавов, о потомок Бхараты, и которым Юдхиштхира дает сырую и вареную пищу. (Там) находятся тридцать тысяч биллионов воинов, восседающих на слонах, и всадников, а также сто миллионов колесниц и (великое) множество пехотинцев.

В одном месте отмеривается то, что доставлено, в другом – оно варится, а в третьем – распределяется; всюду раздаются звуки счастливого празднества. Я не видел никого среди четырех каст, кто во дворце Юдхиштхиры не принял бы пищи, не был бы радостен и не получил бы достаточного количества припасов. И восемьдесят восемь тысяч снатаков, ведущих домашний образ жизни[1018], которых содержит Юдхиштхира и каждый из коих получил от него по тридцати прислужниц, – те также, весьма радостные и довольные, надеются на гибель врагов.

И десять тысяч других отшельников, удержавших свое семя[1019], (ежедневно) едят из золотых блюд во дворце Юдхиштхиры. Яджнясени[1020], сама не принимая пищи, смотрела, о владыка народов, за всяким вплоть до горбатого и карлика, насытился он, или (вовсе) не поел, или не совсем насытился. И только два (племени) не дали дани сыну Кунти, о потомок Бхараты: панчалы[1021] – из-за их (родства) через брак (пандавов с Драупади) и андхаки и вришни[1022] – из-за их дружбы (с пандавами).

Так гласит глава сорок восьмая в Сабхапарве. великой Махабхараты.

 

 

Глава 49

 

Дурьйодхана сказал:

Лишь те из благородных царей, кто верен данному слову и исполняет великий обет, кто преуспел в науках и красноречив, кто, овладев полным знанием вед, совершает омовения, кто стоек и отвергает поступки греховные, кто справедлив душою и пользуется славой и у кого над головой совершен обряд посвящения, – все те цари почтительно прислуживают царю (Юдхиштхире).

Там всюду я видел многие тысячи диких коров с подойниками из белой меди, приведенных царями (к Юдхиштхире для раздачи их) в виде жертвенных даров (брахманам). Туда с большой старательностью цари сами принесли различные сосуды в должной чистоте для помазания (Юдхиштхиры). Царь Бахлика (сам) прикатил туда колесницу, украшенную золотом, а (царь) Судакшина[1023] впряг в нее белых коней, происходящих из Камбоджи[1024].

Достославный Сунитха[1025] пристегнул (к ним) ее несравненные постромки, а владыка Чеди сам быстро поднял и прикрепил знамя. Властитель южной страны (принес) доспехи, а царь Магадхи[1026]– венки и головной убор, могучий стрелок из лука Васудана – шестидесятилетнего вожака слонов; царь матсьев[1027] закрепил хомуты, а Экалавья[1028]– сандалии, царь (страны) Аванти[1029] (принес) различной воды для окропления; (царь) Чекитана принес колчан, царь (страны) Каши – лук, Шалья – меч с золотой рукоятью и ремень, украшенный золотом.

Затем Дхаумья и великий Вьяса с Нарадой и отшельником Аситой Девалой совершили обряд помазания. И великие мудрецы, радостные, восседали при совершении помазания. Также и другие (мудрецы), искушенные в ведах, вместе с сыном Джамадагни[1030], пока произносились мантры, пришли к подателю богатых жертвенных даров[1031], словно эти семь мудрецов на небе (явились) к владыке богов – могучему Индре. Сатьяки[1032], подлинно отважный, держал зонт над ним, а Дхананджая и Бхимасена, сын Панду, (были заняты) обвеванием (его).

Сам Океан доставил ему раковину Варуны, искусно унизанную Вишвакарманом тысячею золотых блесток, ту раковину, которую в прежней кальпе[1033] преподнес Индре Праджапати[1034]. При помощи ее был Кришной окроплен (Юдхиштхира), и тогда на меня нашло замешательство. (Люди) идут от Восточного океана к Западному, а также к Южному, но никто, кроме птиц, никогда не идет, о отец, к Северному океану. Там дули в сотни раковин, (доставленных оттуда) по случаю благоприятного увеселения. И когда в них дули одновременно, они звучали так, что заставляли подниматься (от ужаса) волоски на моем теле.

И цари тоже, лишенные своей силы, пригнувшись, падали (на землю). А Дхриштадьюмна и пандавы, Сатьяки и Кешава – восьмой (по счету), полные сил и могущества, оказывающие друг другу взаимные услуги, при виде царей, лишившихся сознания, и меня (в таком состоянии) громко смеялись тогда.