О субъективном и объективном в искусстве или вообще

Говорить о субъективном или объективном воз- можно тогда, если бы в действительности возможно было прежде всего выявить объект или субъект. Мы должны прежде всего определить их не в относитель- ных соотношениях, как только точных; если же нам не удастся определить точность, то всякая наша попытка установить субъективную или объективную точку вос- приятия объекта станет невозможною, она становится беспредметною.

Трудно и даже невозможно определить мое начало как субъекта, где я начинаюсь и кончаюсь, где те гра- ницы, которые оформили бы меня. То же самое объ- ект. Принято, конечно, природу или вообще явление считать объективными, для всех одинаково существу- ющими, но этот объективный мир явлений возник для простого практического экономического нашего усло- вия между нашими деловыми отношениями. Объек- тивные предметы возникают потому, что трудность определить предмет делает невозможным его для суще- ствования массового взаимоотношения. И вот первое возникновение предмета субъективно, это начало воз- никновения его – субъективное условие моего личного усмотрения.

Все потому явления, получившие названия назна- чения, функции, исполнения, есть только условные, потому что ни одна функция не абсолютна. Поэтому мир объективно существующих вещей есть система условных знаков, функций и отношений. Автомобиль для всех объективно существует, но существует он лишь только тогда, когда его назначение раскрыто в массах, доказавших все его условия в выполнении по- требностей масс. В свою очередь сами потребности

прежде всего должны быть тоже доказаны их выгодно- стью и пользою, необходимостью восприятия их мас- сой, т. е. <нужно> доказать субъективно понятую пользу, сделать <ее> общественною, в противном слу- чае автомобиль не будет объективно существовать. В глубоком прошлом существовало объективное понятие того, что Земля плоская, или Земля невертящаяся, а все возле нее или кругом вертится. Сейчас другое суще- ствует понятие, что Земля вертится и все с нею тоже вертится, следовательно, один и тот же объект, – объ- ективно для масс существующий, вовсе не оказался объективным, ибо появилась новая точка <зрения>, доказавшая, что шар земной находится в состоянии движения, и объективное, <ранее> для всех существо- вавшее доказательство оказалось необъективным. И теперь в наше культурное научное время научного ана- лиза нельзя поручиться, что огромная масса останется на своем объективном восприятии того, что шар зем- ной не вертится, только Солнце обегает Землю, а наш ученый мир останется при своем субъективном воззре- нии, что Земля вертится.

Если автомобиль как объективная вещь существует только как условная вещь, тогда да, он объективно су- ществует. Лично для меня автомобиль не существует, ибо что есть автомобиль? Уже этот вопрос может по- колебать его объективное начало, и я найду сторонни- ков, и точка моя может стать условно объективной. С моей точки зрения, автомобиль есть комплекс ряда технических элементов нашей практической жизни взаимоотношений или автомобиль есть такое построе- ние силовых связей, которые вызвали целый ряд вза- имных сцеплений, создали систему, выражающую определенную скорость движения в чистом, беспред- метном виде, впоследствии примененную к ряду прак- тических массовых потребностей. Вот целый ряд

элементов, которые создали явление по образу всех яв- лений мира растений или других организмов, с тою только разницею, что автомобиль – плановое механи- ческое <явление>, а второе – органическое. Объектив- ная же точка зрения на автомобиль может быть такая же, как и на любое растение природы, береза для всех объективно существует, но ведь березы фактически нет – нам неизвестно, как классифицированы явления растительного мира, береза есть одно из явлений рас- тительного мира, имеющее бесконечную связь своими элементами с целым миром растений, так что строго разделить явления растительного мира на обособлен- ную единицу, свободную от всяких взаимодействий и связи элементов, не представляется возможным. Отсю- да установить объект как нечто граничное, для всех одинаковое, невозможно, за исключением чисто условных отношений. Но чисто условные отношения

<и> будут только условные, и если идет речь о объек- тивном и субъективном, то может идти речь только об условном объекте – объективизме и субъекте – субъек- тивизме, об определенном договоре или предельном договоре, ибо договора абсолютного быть не может, следовательно, вещей абсолютно объективных не су- ществует, как и субъективных. Это положение усугуб- ляется еще тем, что у нас существует еще другое ощущение движения, в котором граничность предмет- ная находится во вращении и обнаруживает свои точки новых соприкосновений со мною, и если бы предмет и не имел двух точек и вечно стоял передо мною одною своею гранью, то я бы сам обнаружил их в процессе своего суждения о его статичном начале.

И опять же эти два аргумента только новые услов- ные относительные точности о существующем объек- тивно для всех движении вещей; и в свою очередь существующие объективно относительные вещи – то-

же условное иллюзорное отражение на пластинке нашего осознания, ибо каждая вещь имеет в себе целую вереницу новых вещей и единиц, из которых она со- ставляется, и что ее контур как целое, рисующееся для нашего глаза как зеркала одной части нашего восприя- тия явления, будет только казаться одной своей сторо- ной, ибо все вещи или элементы, составляющие ее, не отражаются в нашем глазу, и микроскоп или телескоп может показать нашему глазу те вещи и явления, кото- рые раньше объективно для всех не существовали; уви- деть таким образом вещь или предмет в его целом изолированной нераздельной единицы не представляю возможным, поэтому свою теорию познания называю беспредметной, т. е. <она> такое смотрение на явле- ния, в котором сознание мое, <во-первых,> должно отказаться от всякого познания объекта, а тем более сделать его объективным для всех или субъективным для себя и <, во-вторых,> принять одно положение, что если что-либо существует, то существуют обстоя- тельства взаимодействий приятия и отказа вне всяких познаний. Поэтому мир как природа не может разде- ляться на категории, ибо разделить природу на элемен- ты, как неделимую единицу, нельзя. Но человек разделяется тоже на два начала: одно его состояние – простое механическое воздействие, другое – рассуди- тельное, в первом нет сознания, во втором – сознание, то есть суждение. От последнего процесса и возникает множество положений о мире – суждение спешит рас- судить явления, и от этого рас-суждения и получаем те или иные мировоззрения и определения вещей; рас- судимые явления дают ряд понятий, познаний, которые возводятся в субъективное и объективное.

Вот две категории или формулы познания явлений, которые я могу разделить еще на два толкования, что под субъективным мы можем разуметь такие явления,

которые восприняты субъектом, восприятие которого еще не усвоилось рядом с ним другим субъектом, и ес- ли допустить существование субъективного познания, то оно прежде всего может существовать только тогда, когда субъект не высказал своей точки зрения на явле- ние; если же субъект решил высказать свое восприятие от явления другому, то уже его субъективное познание становится объектом для другого и с этого момента становится познаваемым и потому лишается субъек- тивности. Нет, с моей точки зрения, такого субъектив- ного познания, которое не стало бы объективным, ибо если допустить существование субъективного позна- ния, то оно должно быть таким познанием, чтобы его никто никогда не познал; если же допустить такое по- ложение, то оно не может стать никогда объектом, а следовательно, стать объективным не может.

Если же все явления познаются, то все объективно существуют. И вот все дело сводится к познанию, как и что познано и распространено. Мы познали, что одна точка движется к другой, это все видят, и поэтому <в> движении точка становится объективной, хотя, в сущ- ности, точки как таковой нет, между виденьем и позна- нием большая разница, я могу видеть и ничего не познать, что вижу; не знаю, можно ли такой случай считать субъективным или объективным, явления вос- принимаются всеми, но никто не имеет суждения что- то видеть, я вижу, но не знаю объекта ни субъективно, ни объективно.

Отсюда можно сделать вывод, что объективным можно считать только те явления, которые всеми по- знаны одинаково – путем ли слуха, зрения, осязания, или же <можно> принять это положение как старую фазу восприятия, но ответить на этот вопрос можно только относительно, т. е. всякое познание может быть только относительным, следовательно, будет ли позна-

ние субъективно или объективно, оно будет относи- тельно, если же отнять относительность, то ни от того и другого ничего не останется. Поэтому мне кажется, что существует одна точка – только механическая, вне всякого познания, но и эту точку будут оспаривать множество, для которых природа стала органической культурою и распалась на дух творческий, хотя орга- низм есть, с моей точки зрения, не что другое, как только выработанное в процессе воздействия обстоя- тельств друг на друга явление, и что все кости, вены и мышцы организма, кажущиеся нам разумно технически построенны<ми>, построились вне этого. Это один только из двух случаев обстоятельств; созданное таким образом новое обстоятельство готово видоизмениться при встрече с новым обстоятельством, и тогда у него не станет ни мышц, ни вен, <ни> крови и костей.

И объективно для всех существующее сознание в человеке меняется при встрече новых обстоятельств; но может быть и <так,> что встречные обстоятельства то- же изменяются. Мы это как будто видим и знаем, что сознание изменяет обстоятельства, и обратно. Созна- ние является новым элементом в бытии человека, особь как субъект или объект возникает лишь только тогда, когда возникает в особи сознание; отсюда можно сде- лать вывод, что субъективный процесс мышления су- ществует только в человеке, ибо то, что становится перед ним объектом познания или осознания, находит- ся вне этого. Мне не известно, субъективно или объек- тивно восприятие исследуемого объекта, а для того, чтобы вынести свое субъективное познание, особь должна совершить исследовательскую экскурсию и вы- нести все из него <из объекта>, все планы, чертежи и суждение; поэтому у меня возникает мысль о том, что бы было с особью, если бы она пустилась в исследова- тельскую экскурсию и не нашла ничего в исследуемом

объекте, тогда бы попросту объекта не существовало и исчезла сама бы особь познающая; если же особь во- шла в объект и вынесла оттуда целый ряд фактов, то очевидно, что вынесенные факты не принадлежат ей ни как субъективной, ни <как> объективной личности. Но здесь происходит и другое положение, именно то, что факты, вынесенные особью на поверхность перед массой людей, могут быть оспариваемы одной частью, другой признаваемы, поэтому одна часть людей скажет, что вынесенный факт как рассуждение об исследуемом явлении есть субъективное, но не объективное. Почему же это произошло? Очевидно, что известная часть лю- дей <выносит> свое определение или обвинение в субъективном <характере> рассуждений о предмете лишь потому, что сами в свою очередь сделали экскур- сию в эту область и вынесли другое осознание о дан- ном явлении. Отсюда происходит спор между субъективной личностью и людьми, которые не поня- ли субъективную личность; не знаю, есть ли такая лич- ность, которая бы свои остросубъективные осознания явления не пожелала сделать объективным (или ее суж- дение осталось непостижимым для масс), и в то же время нет таких людей, которые не захотели бы ее по- знать, т. е. сделать субъективную мысль объективно существующей; если бы это не случилось, то субъекта

<бы> не существовало. Что же происходит в этом процессе взаимных стремлений? Происходит очевид- ная реконструкция установленного опознания данного явления в прошлом, ибо вынесенный субъективный анализ нашел новую точку, которая раньше не была известна, поэтому эта точка сразу не может быть при- нята до тех пор, пока через целый ряд поправок <не> будет реконструировано прошлое добавление новой точки.

Перед нами существует один объект, скажем, шар земной со всеми своими явлениями, который мы ви- дим, все остальное, существующее в пространстве, только туманы. Но, однако, человек не имеет одного мнения или суждения об этом видимом объекте и даже через посредство науки, т. е. такого технического мето- да или подхода к познанию явлений, не достигает объ- ективного результата. Но возможно, что наука ничего не познает, она только занята соединением и разъеди- нением явлений, используя организованные соедине- ния и разъединения для так называемого утилитарного дела практических представлений. Возможно, что и вся деятельность человека заключается в этой одной бес- предметной работе соединений и разъединений эле- ментов, нужность или ненужность последних останется неразрешенной в предметном смысле. И все субъек- тивные и объективные вопросы станут лишь продук- том разума, стремящегося дать объективный продукт для всех, только суждением, не предрешившим ничего положительного. Остаются для человека только осяза- ния, осязания делятся на множество оттенков, все ося- зательные восприятия отражаются в разуме, т. е. воздействуют на известный элемент, который начинает проявлять себя в суждении, стремится рассказать об осязаниях; в этом вся трудность и недостижимость окончательного описания осязания – трудность созда- ния предмета.

Осознать предмет нельзя, ибо все есть осязательная беспредметность взаимодействий. Никто не может ска- зать, что именно он осязает, ибо то, что он скажет – огонь, свет, тьма, железо, боль – это только условные доказательства. Если человек вскрикивает от боли, то это уподобляется электрическому звонку, в который введен ток, это не боль, крик только показывает сте- пень введения того или иного явления в известное об-

стоятельство. Если вся природа стонет, кричит, поет, скрежещет, то это не значит, что она больна, или если молчит, то она здорова. А между тем объективно суще- ствуют больные и здоровые, объективно для всех суще- ствует смерть. Такового явления нет в природе, как нет старости и молодости; <как> нет в природе сознания ни зрения, ни слуха, ни ощущения, ни времени, так нет в природе и субъекта или объекта, и <хоть> все эти явления, построенные в нашем условном кредитовом организме, и кажутся средствами, достигающими цели,

<они> мне все же будут казаться простым недомыслом того, что нет в природе такого объекта, который могу просмотреть, ощутить, прослышать до конца, т. е. ис- черпать его – создать предмет. Но это не мешает, одна- ко, тому, что для всех объективно существуют явления и факты того, что вижу, слышу, осязаю, и, конечно, что то, что вижу, слышу, осязаю, тоже такое же условное, ибо вижу условный предмет в виде автомобиля, аэро- плана, облака, воды, т. е. то, что не существует в при- роде и т. д.

Так что <я> формулировал бы эти два случая так, что все факты, субъективные или объективные, факты условные. Отсюда вижу два положения: мир как факт вне суждения и мир как факт суждения, второй пред- метный и 1-й беспредметный. Для беспредметного ми- ра нет и не может быть субъективного и объективного, ибо беспредметный мир вне познания и суждения; объективный же мир – мир, который прошел через суждение и в процессе своего суждения публичного создал предмет. Таких предметов два – субъективный и объективный; субъективный предмет это тот предмет, который построил субъект и не разъяснил людям его значимость, его конструкцию, другими словами ска- зать, это такой предмет, что никто другой не может им пользоваться, и поскольку люди сумеют им пользо-

ваться, постольку предмет субъективный становится объективным.

Много есть аппаратов и технических вещей, кото- рые вовсе не могут быть достоянием объективным, су- ществующим для всех. Почему же они не могут быть? Да потому, что масса не осознает их, и <лишь> по- скольку таковые предметы осознаны, постольку они объективно существуют, все дело в осознании; если это так, то смерть человека как факт, объективно суще- ствующий для всех, не может быть объективной, ибо смерть это не смерть материи химических жизненных движений, а, наоборот, происходит процесс переорга- низации элементов в новую стадию вечных процессов природы – вечно живых, никогда не умирающих, так что наука может доказать, что ничто в природе не уми- рает. Но мы видим, что смерть для всех объективно существует, ведь труп для всех будет труп, но объек- тивно существует для всех «душа», т. е. то, чего никто никогда не видел, не знает и не понимает. Существует объективно для всех, подобно автомобилю, Бог, но никто его не видел и не знает. Смерти никто не видел, видят только труп, видя труп, говорят о смерти, т. е. о том, чего не видят и чего нет, ибо материя вечно жива.

Отсюда можно сделать вывод, что смерть, Бог, ду- ша – субъективные понятия, т. е. такие вещи, которые другой не видит и <которые> объективно существо- вать не могут.

Что же умирает? Материя не умирает, следователь- но, умирает что-то другое. Что же это другое? Сознание и факты – вещи, сделанные сознанием. Я перестаю осознавать, теряю всякую связь с миром сознания, пе- рестаю понимать; сознание, связывающее меня с людьми, исчезает, но я как материя связи своей не те- ряю ни с людьми, ни с природою, я вечно связан <с ними> и существую, как облако в своих перевоплоще-

ниях, никогда не родился и не умер. Следовательно, отсюда усматриваю, что умирает то, чего нет в мате- рии, т. е. сознание. Следовательно, нет ни субъектив- ного, ни объективного. Но если смерть выражается в сознании, то возникает вопрос, что же <такое> созна- ние человека, абсолютно <оно> или нет, что <же та- кое> все явления для него, объективно или субъективно <они> существуют? Мне кажется, что аб- солютного сознания нет, вещи не осознаются. Отсюда возникает мысль, что если абсолютного осознания нет, то оно существует частично, если же осознавание ча- стичное, то, очевидно, я частично и живой, и в те мо- менты, когда я перестаю осознавать – делаюсь мертвым, поэтому кладбище есть только частичное омертвление в смысле осознания, но в смысле осязания взаимные воздействия элементов химических или дру- гих процессов не оставляют своей жизни.

Много есть случаев – то, что раньше мы осознава- ли, а следовательно, <считали, что мы> живы были,

<впоследствии переменилось – и> оказалось, что осо- знавание <наше> было ошибочно, осознанные явле- ния не были осознаны, <эти случаи> и доказывают нам, что в то время, как нам казалось, что мы осозна- ем, – <мы> были мертвы.

Так что многое из того, что существует сейчас объ- ективно для всех, хотя бы автомобиль как форма движе- ния, окажется в будущем сплошным недоразумением, объективно существующее не существовало, ибо под- линность оказалась другая. То, что было осознательно для всех, оказалось бессознательным.

Итак, если просмотреть всю историю сознания че- ловека, то мне кажется, что мы не найдем ни одного осознанного факта. Тому свидетельствуют все вещи, которые и являются произведениями человеческого сознания, но его сознание творит множество вещей, а

это уже доказывает, что одной вещи не может осознать, множество вещей только детали, которые должны быть соединены в одну вещь, хотя бы подобно человеку, где все разнообразные функции – слух, зрение, осязание и все иные технические потребности передвижения по суше, воде, существуют в нем, он есть одна вещь, но которая продолжает все свои функции развивать даль- ше: зрение телескопом, передвижение новыми сильно выраженными средствами, которые существуют в нем, в нем есть та способность воздействия на воздействие обстоятельств, которая создает развитие своего орга- низма.

Весь этот процесс мы пытаемся осознать, отсюда и получаем два разделения осознавания субъективного и объективного, можем совершенно и не осознавать, приняв одно только положение приятия и отказа воз- действий, не вдаваясь ни в какие рассуждения. Ибо на самом деле то, что называю сознанием и осознанием, есть простые условия, договор – примем за единицу то- то, и для всех стала единица объективною, и я ее при- нимаю, как кредитный рубль бумажный вместо золото- го, хотя могу совершенно иначе думать и осознавать, именно что единицы, как и точки, линии, объема, плоскости, не существует. Каждую единицу я разорву на тысячи частей, поэтому единицу никогда никто мне не может дать, давая мне единицу, просит ее признать или ставить ее в такие обстоятельства, где бы она смог- ла сохранить свою целостность. Но моя точка зрения или мое осознавание такового факта может показаться субъективным, ибо для масс существует единица объек- тивная, в сущности, не существующая. Становление вопроса об объективном и субъективном ставит вопрос о понимании и восприятии понимания явлений, от этого восприятия и зависит и первое и второе.

Но возможно, что без этих становлений можно обойтись (как несуществующих, ниоткуда не возника- ющих, если принять <во внимание> практический опыт). Я пришел к реке, мне нужно перейти, но я ника- кого не имею представления, как и из чего сделать та- кое средство, чтобы оно меня перебросило на другую сторону; сидя у берега реки, я заметил бы невольно, что кусок дерева или листа плывет по реке и не тонет. Уже потому, что у меня возникла потребность перейти на другой берег, я невольно обращу внимание на тот слу- чай, который хотя и не имеет таковой потребности, но служит мне причиною достижения моей осознанной потребности; я тогда начинаю искать такой же кусок дерева или неизвестного мне вещества и избираю та- кой кусок, на который мой собственный груз не повли- ял <бы>, я направляю его в ту сторону, которая мне нужна. Больше того, любая пчела, возможно, никогда не подозревает, что она является средством техниче- ским для оплодотворения цветов, <потому> что она никогда не рассуждает, а просто действует, проталкива- ется потребностями обстоятельств, для пчелы не надо ни философа, ни идеолога направлять даже сознание, ибо сама голая осязательная потребность просто заста- вит сгибаться в ту или другую сторону. Возможно, со- знанием и называется то действие, которое вытекает не оттого, что я осознал, а от воздействий обстоятельств берега реки, другой стороны или лежащей пищи. Мне не нужно даже осознавать и разбираться, хлеб ли это или другое, ибо что такое хлеб? Да можно все объяс- нить, но ведь где дело идет об объяснении, там воз- можна субъективная точка зрения, объективная и условно договорная. Первая – субъективная, когда слу- шатель не договаривается, вторая, когда он начинает понимать и субъективное мирозрение начинает при- нимать, т. е. делает его и своим, и уже субъективная

точка зрения существует у двоих-троих, и третья – до- говор, в котором отбрасывается всякий анализ и остает- ся относительная точка зрения на факт.

Дальше, чтобы ответить, существует ли субъектив- ная точка зрения в Искусстве или должна быть только объективная, или научная, то мне видно из предыдуще- го рассуждения, что такое же положение остается и в Искусстве, здесь тоже все обстоит без изменений. Ис- кусство не больше и не меньше занято чем-либо дру- гим, как только одним и тем же, как и все, но возможно возражение, что нет, и вот в этот момент наступает спорная область, начинают вскрываться все те же точ- ки, которые были в обсуждении общего вопроса о субъективном и объективном. Художник, например, может сказать, что он крайний индивидуалист, что он переживает то, что высказать нельзя, и что живопись есть у него то средство, которым он пытается передать свое возбуждение, т. е. момент, когда что-либо в при- роде его взволновало и он этот факт передал, записал то место, которое его волнует, и возможно, что такие места он ищет и пишет только такие, ибо то, что не воздействует, он не пишет. Таковые явления не могут быть им рассказаны словом, ибо оно не его средство, он не может так построить слова, как построила цвета живопись, он не может объяснить, да и объяснять не нужно и невозможно, ибо если факт, воздействовав- ший на живописца, не воздействовал в его отражении живописном на массу, то это значит, что факт, как и отражение находятся еще в субъективном состоянии. Здесь возможно и много других причин физического состояния субъектов, но какие они бы ни были, не ис- ключается возможность приобщения им этого воздей- ствия, любое из направлений Искусства живописи находится в таком же плане.

И не только оно, но даже все научные открытия в другой части физического восприятия мира не вос- принимаются массой и не могут стать объективно дей- ствующими, а это нам невыгодно, ибо чисто остросубъективное выражение может остаться и захи- реть, развитие субъективного восприятия необходимая вещь, если субъективная личность желает, чтобы она не жила или жила и умерла в нем, такой ее индивиду- альный взгляд, тогда эта личность должна запереться в себе в одном созерцании, не выронив ни одного крика от всех идущих на нее воздействий. Но если эта лич- ность позволила себе чем-либо выразить свое волне- ние, тогда отклики окажут свое воздействие, и в этот момент уже индивидуальное ее состояние не будет ин- дивидуальным, так как оно стало общим. Крик слышат, крик затрагивает ту нервную полосу, которая звучит в субъекте, издающем крик, это тот же радиотелеграф, крик которого ищет своей пластинки, другие его не воспримут, но в этом восприятии есть еще и другая вещь, иногда крик или отражение непонятны и у массы возникает другое состояние: желание познать, сделать для себя явление объективно существующим, этим за- ведует уже другая нервная система, система познания. В этом случае появляется наука, которая в свою очередь разделяется на два начала, одна наука стремится по- знать смысл (абсолютное познание причин), другая только указывает на ближайшую причину спора, пока- зывает, как и отчего происходит то или иное явление, т. е. такая наука связывает себя с обстоятельством дан- ного явления и не стремится уяснить причину причин или смысл смыслов, она занята одним опытом соеди- нения и разъединения. Результаты соединений и разъ- единений воздействуют на человека вначале беспредметно или в одном случае беспредметно, в дру- гом предметно, т. е. когда плывущая щепка по воде свя-

зывается с материальной потребностью человека и как опыт дает ему возможность осуществить свою матери- альную потребность.

Искусство, как мне кажется, не выходило из этой области, оно также разделялось на такие же начала, как и наука; может быть, совершенно была неизвестной для живописца его деятельность. Так, для меня не было из- вестно то, что считаю теперь известным, я вначале со- всем ничего не думал и не производил никакого анализа над своей работой, я отвечал воздействующим явлениям, иногда пытался удовлетворить их, принять их целиком, и все силы собирал, чтобы сделать это и выразить точный дубликат. В этом случае не могло быть разговора о субъективном или объективном от- ношении, нельзя было даже сказать, что существует для меня объект, так как для этого уже нужен анализ. В дру- гом периоде началось сопротивление явлению, – воз- действию наступал отпор моего отказа обратного воздействия, это начинало спор или момент вырабаты- вания взаимоотношений. Тогда начиналось обрисовы- ваться во мне то, что называется личностью и объектом, отсюда выяснилось и третье – индивидуаль- ность, которая и возникает или выражается в особом плане построенного отказа или выработавшегося плана взаимоотношений между личностью и явлением, по- этому всякое изображение в Искусстве, <в> живописи есть тот или иной план выработанных взаимоотноше- ний. Эти взаимоотношения назывались в одном случае материальные, практические, в другом – художествен- ные, эстетические. Материальные распадались на прак- тические, технические потребности, живописные или другие – на художественные, эстетические. Таким обра- зом создавалась жизнь материальных и художественно- эстетических планов. Я говорю о планах, а следова- тельно, и о системах, на что можно мне возразить, что

в  Искусстве  не  может  быть  никаких  <ни>  планов,  ни систем и законов, – да, если поставить вопрос об абсо- лютном  законе,  т. е.  таком  моменте,  где  нет  никаких взаимоотношений, тогда так, но если существует пере- до мною явление – река, гора, лес – и оно воздействует на меня так сильно, что я даже выработал целую систе- му технических средств, как-то этюдник, кисти, краски, холст, что я заранее иду и ищу воздействий в полном вооружении, тогда очевидно, что от закона я не вывер- нусь, а всякий результат на холсте переданного и будет планом моего художественного взаимоотношения.

Как в первом материальном, практическом взаимо- отношении, жизнь разбивается на два плана, один дей- ствия, другой анализа, и делит людей ученых <на> производящих опыты и анализ явлений; так и в обла- сти Искусства начинают обрисовываться ученые, и по- тому в данный момент исторического развития Искусства, возможно, возникло такое положение, что художнику совершенно неизвестно, из чего, и как, и почему происходит то или иное явление, аналогия; я сам не знаю, почему происходит та или иная болезнь во мне и отчего у меня бывают те или иные проявле- ния, <чем> вызвано то или иное мое поведение.

Итак, из того, что я сказал, видно, что я утверждаю закон, план и систему, т. е. такое положение, которое делает возможным все субъективные явления сделать объективными. Отсюда Искусство как явление худо- жеств может быть научною дисциплиною и достояни- ем масс. Мой живописный опыт над течениями художеств по живописной линии доказал мне, что ку- бистическое живописное явление, бывшее недоступ- ным массам по своей субъективной сложности, через анализ стало достоянием значительного количества людей.

Большинство художников противопоставляет свое творчество анализу научному, уму-разуму, устанавливая вдохновение, настроение, да я сам, живописец, и вдох- новлялся, и был настраиваем, и продолжал свою работу вне всякого разумного научного рассуждения. Но что же значит вдохновение, настроение? Понять вдохнове- ние нельзя, настроение тоже; да его <и> нельзя было бы понять, если бы оно не было записано пером, жи- вописью, лепкою. Вдохновение – результат воздей- ствия явления, настроение – вторая ступень, момент приступа к действию, после чего начинает реализо- ваться ответ на воздействие явлений. Таким образом, нет ни одной вещи ни от вдохновения, ни <от> настроения как явления, которое не было бы анализи- ровано. Вопрос можно поставить <перед> каждой личностью, что мне нет дела до того, поймут или нет (но это никто и не должен требовать, это требование дадут другие исследователи, другие критики). Но эта точка зрения была некогда, а возможно, существует и сейчас у одной части художественного класса. Моя личная точка стала другою, которая отвергает другого последователя и критика. Мое субъективное восприя- тие воздействия мною же и развивается в объективное существование. Отсюда критика иных людей, не со- стоящих в классе художественном, будет только спе- кулятивно-объективной, против чего сегодня другая часть художников восстала как против своих классо- вых врагов.

Итак, современный художник – художник-ученый; разница между свободным художником и ученым та, что у первого существуют художественные ценности и нехудожественные, а у второго – только научная цен- ность, вне различий и преимущества между одним и другим явлением. Ученый художник развивает свою деятельность в полном сознании и направляет свое

воздействие по определенному плану, производит рас- крытие ближайших причин явления и своего обратно- го воздействия, стремится сознательно выйти из одного в другое явление через известный план, создавая систе- му как объективный законченный путь действующей силы. Потребность эта очевидная, с каждым днем воз- растающая, и уже сейчас мы имеем Академии художе- ственных наук; таким образом, художественная наука начинает оформляться и стоит в одном ряду общей науки, дело которой и есть субъективные явления де- лать объективно существующими для масс.

В науке субъективизм должен рассматриваться как первая стадия объективного момента, субъективизм уже нечто, чему неизбежно развиться должно в объектив- ное. Субъективизм начало объективизма, конец систе- мы, т. е. момент, когда все взаимоотношения выработаны, когда сознание становится самой систе- мой, когда уже выработаны знания действующих эле- ментов. Таковое объективное состояние может длиться вечно, если бы обстоятельство было неизменно. Я ска- зал: «Когда сознание становится системой», – следова- тельно, получается, что сознания нет вообще как нечто такого, что стоит как элемент или тело, которое можно изменить бытию. Здесь очевидно, что под сознанием нужно разуметь простое действие известного комплек- са против другого, на пути стоящего. Действие же это простое воздействие двух явлений, изменяющих друг друга, например, камень и человек – два комплекса, с моей точки зрения, равны по всему своему состоянию, разницы между ними нет, движутся оба, всяк своей жизнью. При движении по одному из направлений че- ловеку на пути встретился камень, который пришлось убрать; они немедленно видоизменили друг друга, пер- вый стал принимать разные движения и связывать их с камнем до тех пор, пока бы камень не был перемещен с

одного положения в другое. Самый процесс связывания человеком своих движений называется в  общежитии

«сознательным движением», а с моей точки зрения, бы- ло простое взаимодействие силовых связей, которые и создали целый ряд движений, приемов и даже целый ряд технических средств, которые и будут теми при- способлениями, связывающимися средствами с камнем.