Глава 1238. Поглощая воспоминания

Бай Сяочунь смотрел на голову суверена, и в его ушах звенел голос Бай Сяочи. Он понял, что Сяочи прав и странная сила внутри головы — действительно последняя частица потока ци Бессмертного Мира. Именно этот поток ци и притянул веер, и это имело смысл, если учесть, что именно здесь с помощью потока ци и был создан веер.

Что касается его семени Дао, то оно вожделело заполучить эту силу по упомянутой Сяочи причине. Ведь поглотив последний поток ци из Бессмертного Мира, Бай Сяочунь легко сможет пробиться на уровень Архея. Ради такой возможности любой божественный был готов сойти с ума, подобную удачу встретить было очень нелегко. Кроме вечных бессмертных областей в пустоте не осталось ни одного мира, который смог бы сохранить после катастрофы хоть сколько-то своего потока ци.

Любому другому человеку кроме Бай Сяочуня пришлось бы очень постараться, чтобы придумать, как достать и поглотить поток ци. В конце концов, для этого от потока ци требовалось одобрить человека. Но Бай Сяочуню не приходилось беспокоиться об этом. После того как он стал владельцем веера, его одобрил проекция-клон суверена. По сути он уже обрёл кармическую связь с Бессмертным Миром. Хотя эта связь могла показаться не слишком крепкой, её было достаточно, чтобы получить одобрение потока ци. Но теперь перед ним стояла задача, как именно извлечь поток ци.

Немного поразмыслив, он в предвкушении сверкнул глазами. В конце концов, он уже довольно давно застрял на уровне великой завершённости божественного и никак не мог пробиться дальше. Поэтому эта возможность и удача достаточно воодушевили его. Он как обычно не стал действовать поспешно. Сначала он проанализировал окружение, какое-то время летая вокруг на веере и даже отправляя на разведку археев-рабов. Только потом он сам вылетел с веера, чтобы приблизиться к голове суверена. При этом чем ближе к голове, тем мощнее было давление, поэтому он остановился на расстоянии в тридцать метров от неё.

На этом расстоянии нельзя было увидеть верхнюю часть головы. Всё, что он мог рассмотреть, — это серую кожу и морщины шириной с длину его руки. Продолжая терпеть неприятное давление, под пристальным и взволнованным взглядом Бай Сяочи он выполнил жест заклятия правой рукой, а потом указал на голову суверена, используя силу основы культивации, чтобы попытаться достать поток ци. К сожалению, сколько бы силы основы культивации он ни использовал, это не вызывало никакой реакции со стороны потока ци. Похоже, поток ци даже не подозревал о существовании Бай Сяочуня.

Бай Сяочунь попробовал различные божественные способности и магические техники. Он даже прикусил немного язык, чтобы использовать свою кровь. Но поток ци никак не реагировал. Бай Сяочунь начал серьёзно беспокоиться. Немного помедлив, он сделал шаг вперёд и применил Гравитационное Уничтожение, чтобы противодействовать давлению от головы суверена, а потом использовал немного ауры Кулака Неумирающего Суверена. Он также передал сообщение Бай Сяочи, прося его помочь и позволить использовать силу веера для укрепления своей.

Так он продолжал шаг за шагом подходить всё ближе к голове. С тридцати метров расстояние сократилось до двадцати четырёх, потом до пятнадцати, до девяти. Наконец ему оставался всего один шаг, чтобы оказаться на расстоянии вытянутой руки от головы. К этому времени он дрожал, а его лицо стало малиновым от натуги. Протянув руку, он положил ладонь на поверхность головы суверена. Тут же его голова пошла кругом, он был полностью ошеломлён, казалось, что на него обрушилась гора. Если бы после такой жестокой боли он получил бы поток ци, то он был бы не против. Но даже теперь никакой реакции от потока ци не последовало. Закашлявшись кровью, он начал качаясь отступать, пока не вернулся на веер. Тяжело дыша, он посмотрел на голову суверена, никак не понимая, в чём же тут дело.

«Как же мне добыть его?..» — подумал он. Рядом с ним Бай Сяочи выглядел не менее растерянно и потрясённо, у него не было никаких предложений.

Прошло полмесяца, за это время Бай Сяочунь попробовал всё, что мог придумать. Но каждый раз у него ничего не получалось, он кашлял кровью, а потом ждал, пока восстановится после ранения. Наконец он начал терять надежду. Сидя на веере, он глядел на голову суверена и думал о том, что, может быть, у него выйдет затащить её на картину на поверхности веера.

Обычными способами вынуть поток ци, похоже, было невозможно. Что касается уничтожения головы, то тут дело было даже не в том, что он был неспособен это сделать, даже если бы у него была такая возможность, он бы не стал опускаться до такого уровня. У него были границы, за которые он не собирался выходить. Он никогда не стал бы платить злом за чужое добро. В конце концов, в каком-то смысле Бессмертный Император был для него учителем. К тому же Бай Сяочи очевидно не смог бы перенести подобное неуважение.

Бай Сяочунь сидел и хмурился ещё пять дней, обдумывая ситуацию. Наконец, он насупился ещё сильнее и у него родилась новая идея. «Кажется, может существовать две причины, по которым у меня ничего не получается… Либо я использую неправильные методы, либо у меня нет на это права. Если у меня есть право на этот поток ци, то, если я его призову, он должен сам вылететь ко мне… Поэтому у меня остаётся только один вариант. Мне нужно сделать так, чтобы поток ци счёл меня Бессмертным Императором!» Его глаза ярко засветились от того, насколько смелой была эта идея. Однако чем больше он думал об этом, тем больше понимал, что это действительно может сработать.

«Чтобы обмануть поток ци, я могу использовать Сутру Будущей Парамитры, чтобы соединить свою судьбу с судьбой Бессмертного Императора… Если этого будет недостаточно, то я использую Сутру Прошлого, чтобы получить возможность заглянуть в прошлое суверена, в те воспоминания, которые ещё остались в его голове… Если я смогу понять его жизнь и пережить его воспоминания… то я стану им, а он станет мной…»

Посвятив ещё какое-то время обдумыванию ситуации, он сорвался с места и полетел прямо к голове суверена, наметив целью середину лба. Приблизившись, он протянул руку и дотронулся до кожи. Потом он выполнил жест заклятия левой рукой и использовал Сутру Будущей Парамитры. Красные лепестки закружились на его левой ладони, образовывая алую лилию парамитры. Как только цветок вошёл в голову суверена, Бай Сяочунь задрожал и что-то очень древнее наполнило его сознание. В то же время из его рта вырвался дрожащий крик:

— Моя голова… моя голова…

Как только он объединил свою судьбу с судьбой суверена, ему внезапно показалось, что ему отрубили голову. Боль и чувство наступающей смерти были невероятно реалистичными. Хорошо, что он заранее был готов к чему-то подобному и смог остаться в сознании. Потом, к его радости, поток ци начал двигаться в его сторону. Хотя он не прошёл весь путь, а остановился на середине, это было уже что-то. Бай Сяочунь сразу же повеселел.

«Сработало! Теперь надо посмотреть, смогу ли я слиться с его воспоминаниями…» Его рука снова произвела жест заклятия, и он использовал Сутру Прошлого. Как только он дотронулся до лба суверена, по его телу пробежала дрожь и взгляд потерял осмысленность. Внезапно он почувствовал, что он уже не он, а его душа покинула тело и вошла в мир, наполненный туманом…

Этот мир был настолько большим, что Бай Сяочунь полностью забыл о времени, обо всём вокруг. Наконец он ощутил, как кто-то толкает и будит его.

— Просыпайся, малыш Чэнь…

Глава 1239. Тот год

Бай Сяочунь ощутил, словно его пробудили от глубокого сна. Он открыл глаза и его душа словно бы утратила доступ к собственным воспоминаниям. Он не знал, кто он, лишь очень сильно мёрз…

Белые пушистые снежинки падали с полностью затянутого тучами неба, снег покрывал всё вокруг, окрашивая горы вдали в белый цвет. Бай Сяочунь обнаружил, что находится в лесу из засохших деревьев. Нападало столько снега, что некоторые ветки деревьев не выдержали и сломались. Упавшие ветки казались чёрными точками в огромном белоснежном мире.

— Только не засыпай, малыш Чэнь… — сказал кто-то рядом. — Потерпи, не засыпай…

Бай Сяочуню казалось, что он только что видел какой-то сон, но не мог вспомнить, что именно ему приснилось. Теперь, когда он проснулся, тот сон потерял очертания в его памяти. Он только знал, что здесь настолько холодно, что можно замёрзнуть до смерти. Возможно, что это холод запечатал его воспоминания. Но потом он ощутил, что его кто-то несколько раз несильно толкнул, перед его глазами появилось лицо, белое от мороза. Это был подросток тринадцати-четырнадцати лет, высокого роста, очевидно раненый, его одежды были порваны и запятнаны кровью. Он казался очень ослабшим, но его глаза были совершенно незабываемыми. Они мерцали как звёзды, но в то же время в них была заметна беспощадность, не соответствующая такому юному возрасту. Но когда он смотрел на Бай Сяочуня, его беспощадность исчезала и ей на смену приходили тепло и любовь.

— Брат… — прошептал Бай Сяочунь дрожащими губами. Да, воспоминания говорили ему, что это действительно его старший брат, кровный брат, с которым у него были общие и отец, и мать.

Даже после того, как он произнёс одно только слово брат, его сразу же накрыла волна изнеможения. Он не был уверен, что может справиться с кусачим ветром, и дикий ветер наполнял его безразличием и отчаянием. Очевидно, что здесь вовсю царила зима, снег шёл без остановки. Однако, когда он посмотрел в небо, то понял, что высоко в небе летят какие-то насекомые — это была белая саранча!

Очевидно, что из-за саранчи среди снежной бури случился голод, который царил в этих местах. Вокруг были и другие люди, беженцы, которые боролись с ветром, по их худым фигурам и безэмоциональным лицам с трудом можно было понять, живы ли они ещё… Все они боялись холода, но никто не спешил развести огонь. И вовсе не потому, что они не хотели, а потому, что не осмеливались сделать это… Когда Бай Сяочунь увидел саранчу в снежной буре, он сразу понял, что это очень непростая саранча. Она не только могла выжить в ледяном холоде, но к тому же огонь мог привлечь её внимание. И в самые холодные времена, когда еды было и так немного, саранча съедала всё, что можно.

Вес всех этих мыслей ослаблял его до такой степени, что он с трудом мог поднять руку. Однако ему всё же удалось сделать это, и тут он увидел, что его рука выглядит как рука ребёнка семи-восьми лет. Он позволил руке упасть и приложил все силы, чтобы не дать глазам закрыться…

Юноша, который только что говорил с ним, казалось, почувствовал облегчение, увидев, что Бай Сяочунь не спит. Однако он видел, насколько тот слаб, насколько тяжело ему не закрывать глаза. Он ещё раз попытался растолкать его, печалясь, что младший брат, казалось, не слишком-то держится за жизнь. Самой большой проблемой был голод, только если бы ему удалось найти что-то поесть, то у его брата было бы достаточно сил, чтобы жить дальше.

— Потерпи ещё немного, малыш Чэнь. Я найду для тебя еды. Просто подожди, я скоро вернусь!

В глазах у него появилась решимость, он отвернулся от брата и на его лицо снова вернулось беспощадное выражение. Словно одинокий волк он отправился в лес. Очевидно, что он был ранен и ослаблен, но когда его младший брат оказался на краю гибели, в нём проснулась неимоверная твёрдость. Не обращая внимания на свои раны и усталость, он исчез между деревьями.

— Брат… — прошептал Бай Сяочунь, но его голос был слишком слабым, чтобы хоть кто-то услышал его. Он знал, что его старший брат пошёл добывать еду для него, и смутно помнил, что когда появилась саранча, то начался голод и болезни. В его родной деревне все уже умерли от голода или болезней, включая их родителей.

Бай Сяочунь знал, что они до сих пор живы только благодаря силе его брата. Когда он заболел, брат заботился о нём и даже нёс его на спине всю дорогу. Когда взрослые стали драться друг с другом из-за еды, его брат так ожесточился, что его боялись даже они. Большую часть еды брат отдавал ему. Даже когда в животе у брата урчало от голода, он притворялся, что сыт, и говорил ему: — Я твой старший брат, верно? Так что давай, ешь.

Так Бай Сяочунь до сих пор остался в живых. Он помнил, что его звали Чжоу Чэнь, а его старшего брата звали Чжоу Фань. Он отлично понимал, что без такой обузы как он сам, его брату в этом жестоком мире жилось бы гораздо лучше. К сожалению, несмотря на то что его брат заботился о нём, его болезнь и слабость достигли такого уровня, что он больше не мог держаться.

«Без меня брату станет намного легче жить…» — подумал он. Наконец он закрыл глаза и позволил снегу запорошить себя, искра жизни в нём еле теплилась на грани затухания. Однако за мгновение до того, как искра совсем потухла, мощная сила раскидала снег во все стороны, и не только снег, но и белую саранчу. В то же время вниз спустился одетый в даосские одежды старик с хмурым лицом.

Когда беженцы вокруг его увидели, они задрожали и поклонились. Они сразу же стали молить его помочь им, но тут из их тел начала выбираться саранча… У них не было сил, чтобы кричать, и они просто ждали, пока умрут.

Старик оглядел всех людей, которые уже были заражены паразитирующей саранчой, и в его глазах показалась жалость. К сожалению, он никак не мог повлиять на ситуацию. Взмахнув рукой, он прекратил мучения беженцев, подарив им смерть. В ужасном настроении старик развернулся, чтобы уйти, но тут он заметил Бай Сяочуня.

— Э-э-э? — произнёс он, останавливаясь на месте и внимательно приглядываясь. Через мгновение его глаза неверяще заблестели. — Тело Дао?

Подойдя к Бай Сяочуню, он взмахнул рукой, заставляя тепло проникнуть в его тело и стабилизировать мерцающую искру жизни. Он ещё внимательнее присмотрелся к Бай Сяочуню, и его глаза засияли ещё ярче. Запрокинув голову, он от души рассмеялся, потом подобрал бессознательного Бай Сяочуня и поднялся в воздух, забирая его с собой…

После времени горения палочки благовоний, исхудавший Чжоу Фань с трудом вернулся обратно. На его плечах и голове скопился снег, с каждым шагом на снег падали капли крови. На его лице были новые раны, и из его живота текла кровь. Он был в очень плохой форме, но в его глазах сияло оживление. У него за пазухой была паровая булочка, пропитавшаяся кровью, он рисковал жизнью, чтобы отобрать её у кого-то ещё.

— Малыш Чэнь! Я нашёл немного еды для… — он не успел договорить, как увидел трупы вокруг. Встревоженно оглядываясь, он бросился к тому месту, где оставил брата, но там никого не было. Это и вид того, как саранча пожирала трупы рядом, заставило его сердце замереть.

— Малыш Чэнь! — взвыл он. — Малыш Чэнь!

Он потерял своего единственного родственника. Он потерял всё, что у него было. Дрожа, он продолжил бесполезные поиски. В конце он опустился на колени на месте, где лежал его брат, сжимая в руках пропитавшуюся кровью булочку, и зарыдал.

— Малыш Чэнь…

В отчаянии он не заметил, как запах крови привлёк саранчу, которая опустилась с небес и окружила его.