О мосоху, прародителю славенороссійском и о племени его

 

 

Мосох, шестый сын Афетов, внук Ноев, толкует же ся от еврейска словенски «Вытягающій» и «Ростягающій», от вытягання лука и от разширенія великих и множественных народов московских славенороссійских, полских, волынских, ческих, болгарских, сербских, карвацких[9] и всѣх обще, елико их есть, славенска языка природнѣ употребляющих.

Той бо Мосох, по потопѣ року 131-го, шедши от Вавилона съ племенем своим, абіе въ Азіи, и Европѣ, над брегами Понтскаго, или Чорного моря, народы московитов, от своего имени, осади. И оттуду умножшуся народу, поступая день от дне въ полунощный страны, за Чорное море, над Доном и Волгою рѣками и над езером, или одногою морскою Міотис, идеже Дон въпадает, въ полях широко селеньми своими распространишася, по свойству и истолкованію имени отца своего Мосоха. Ибо, яко «Афет» толкуется «Разширеніе», или «Разширителен», тако подобнѣ сказуется и «Мосох» – «Ростягающій» и «Далече вытягающій».

И тако от Мосоха, праотца славенороссійскаго, по наслідію его, не токмо москва, народ великій, но и вся русь, или россія, вышреченная произыйде, аще въ нѣких странах мало что въ словесех и преминися, обаче единым славенским языком глаголют.

 

 

О нарѣчіи Москвы, народа и царственнаго града

 

 

Нарѣчіе то «Москва», от имени праотца Мосоха изшедшее, аще оно искони вѣстно древним лѣтописцем бѣ, обаче на мнозѣ и въ молчаніи пребываше. Ибо егда тріе братія, князіе варязстіи, о них же будет нижае, и великая княгиня Олга, или Елена, и всея Россіи первый самодержец Владимір и вторый – Мономах Россіею обладаша, тогда россами, или русаками звахуся, а въ россійских землях точію кіевскіи, владымирскіи, великоновгородскіи, чернѣговскіи, галицкіи, славенскіи и прочіи князи имениты бяху.

Москва бо город над рѣкою Москвою, от имени ея нареченный, найпервѣй съ древа создан бысть и незначен, даже до великаго князя Іоанна Даниловича, иже престол княженія от Владиміра-града въ Москву-град пренесе.

И тако величеством славы престола княженія, от Владимира-града пренесеннаго, богоспасаемый град Москва прославися и прародителное въ нем имя Мосоха въ народѣ россійском отновися […].

 

Отметим, что, когда «Синопсис» архимандрита Иннокентия (Гизеля) получил известность за пределами России, он не встретил никаких возражений тогдашних европейских историков, что подтверждает и Ломоносов в своих «Замечаниях» на диссертацию Г.-Ф. Миллера. Почему? Ведь они, в большинстве своем недружественно настроенные к России – зарождающейся новой великой евразийской державе, понимали, что история – неотъемлемая часть государственной идеологии. Потому, что, как отмечалось выше, многие из них еще до Гизеля утверждали то же самое.

Но «Синопсис» Иннокентия (Гизеля) – это синопсис в полном смысле этого слова, то есть изложение предмета или одной области знаний в общем обзоре, в сжатой форме, без подробной аргументации и без детальных теоретических рассуждений. Мы не найдем у архимандрита Иннокентия ссылок на источники, а он, безусловно, ими пользовался (в частности, «Хроникой» Сафоновича, XVII в.). Я даже полагаю, что знаю главный из них.

Это, на мой взгляд, Гýстынская летопись начала XVII в., созданная в Густынском монастыре на Украине (в с. Густыня, в настоящее время Прилукского района Черниговской области). По мнению ученого Алексея Толочко, Густынская летопись – первое обобщающее произведение по истории Древней Руси, соединяющее светскую и агиографическую (жития святых) историю в единое целое. Правда, оно не получило такую известность, как «Синопсис». Оригинал Густынской летописи утрачен, сохранился список, переписанный в 1670 г. иеромонахом Густынского монастыря Михаилом (Лосицким). Авторство и время создания оригинала летописи достоверно не установлено (хронологически она доведена до 1597 г.). Один из исследователей Густынской летописи А. Ершов выразил мнение, что ее составил в 1623–1627 гг. выдающийся культурный и церковный деятель Малороссии Захария Копыстенский (?–1627). Думаю, архимандриту Иннокентию (Гизелю) попал в руки список Густынской летописи Лосицкого (1670), потому что он написал свой «Синопсис» через 4 года. Подчеркну, что оба древнерусских источника – Густынская летопись и «Синопсис» – созданы не в Московской Руси (один – вообще на территории тогдашней Речи Посполитой), и ни о каких «исторических происках Москвы» с ее іdéе fiх Третьего Рима здесь говорить не приходится. Неизвестный автор Густынской летописи совершенно не склонен ни к каким историческим преувеличением, осторожен в оценках и явно предпочитает, чтобы вместо него говорили древние источники, а знал он их великое множество. Это вообще один из самых эрудированных древнерусских писателей. Фрагменты из его летописи послужат необходимым дополнением к приведенным выше фрагментам «Киевского Синопсиса».

 

Правда, мне удалось найти текст «докиевского» периода Густынской летописи не на языке оригинала (т. е. на древнерусском), а в украинском переводе В.И. Крекотня, хранящемся в отделе рукописей Российской Государственной библиотеки (ф. 205, № 118)[10]. Поэтому пришлось делать перевод с украинского языка, которым я, по счастью, владею, на русский.

 

ГУСТЫНСКАЯ ЛЕТОПИСЬ

 

 

Летописец с помощью божией начинаем, рассказывающий о нашем русском народе, от какого колена вырос, и как и когда в свои страны вселился, и почему русью назвался […]