Глава одиннадцатая. Проект «Абсолютная крепость»

 

— Да что ж это такое?! Что случилось?! Куда делся лес? Где мы?

Я не знал, что и как еще спросить, чтобы в голове стихла буря изумленных мыслей.

Я продолжал паниковать, осматривая окрестности, и выстреливать вопросы, некоторые вслух, а некоторые, в основном состоящие из матов, про себя. Как же это так? Что за бред? Вот же хатка, погреб, кривой забор, все как и раньше — «третья улица Строителей, дом двадцать пять, квартира двенадцать». Только это уже не «Москва» и даже не «Ленинград», а какой-то «Чукотский автономный округ»!

— Чего я еще не знаю, батя?!

Я задал последний, контрольный вопрос, после серии абсолютно идиотских, извергнутых из глубин души высоким давлением эмоций.

— Лучше скажи мне, сына, что ты вообще знаешь о Зоне, а я тебе постараюсь растолковать все остальное. — Дед оторвался от бинокля и взглянул на меня с добродушной улыбкой на морщинистом лице. — Правда, для меня будет проще, чтоб ты позабыл все, что до этого узнал. Переучивать — оно всегда труднее, чем с белого листа учить. Ну чего, готов, орел?

— К чему именно? — Я стоял и все еще пытался дать произошедшему любое логически приемлемое объяснение, но тщетно.

— Я тут подумал, если не могу сам тебя провести к кордону, то хоть попытаюсь обучить в должной степени, чтобы ты смог до него как-то доползти самостоятельно. — Старик спрятал бинокль под свою необъятную телогрейку. — И вопросы придержи до поры. Ответы на многие из них придут сами. А чего подсказать нужно, так это я с радостью, но понемножку делать буду. Информация, она тоже может и лекарством, и ядом быть для головушки. Все зависит от дозы и последовательности ее употребления. Ну чего, поехали?

Дед моего ответа ждать не стал, спустился вниз с холма и направился к едва видневшейся тропинке. Ступил на нее, но, не пройдя по ней и десяти шагов, остановился. Я догнал его и выглянул из-за плеча старика. Впереди, прямо на протоптанной дорожке, кружилась листва, причем и малейшего ветерка не наблюдалось. Над землей знакомо пульсировал воздух, выдавая присутствие аномалии.

— Какие выводы делаем? — не оборачиваясь, спросил меня житель Зоны дед Михей, брат-близнец деда Михея с рынка.

— Впереди аномалия, ее нужно обойти, — выдал я вполне логичный ответ.

— Ну, это и бритому ежу понятно, а вот то, что она на тропе расположена, говорит о том, что ее прежде здесь не было. — Дед свернул с тропинки и обошел аномальную зону. — Ночью выброс ведь был, да ты так крепко спал, что, наверное, и не почуял его. А выброс в Зоне — событие ключевое, как перетасовка колоды карт. Вот была тут аномалия и вдруг исчезла или переместилась куда-то. Вот была совсем пустой «жарка», та, что на моем заднем дворе, а поутру бац, и «кристалл» в ней нарисовался. Это я к тому говорю, что нету ничего незыблемого в Зоне, все течет, все меняется. И даже хоженая тропка здесь извивается и живет своей жизнью, а потому клювом щелкать не рекомендую.

— Угу, и вся эта округа — тоже одна большая аномальная зона? — Я обвел рукой окружающее пространство, пытаясь осторожно выудить из старика ответ на терзающий меня вопрос. — Ну, если она переместилась после выброса.

— Хе-х, почти угадал, — довольный дед похлопал меня по плечу, — а ты с соображалкой дружишь, как я погляжу. Хорошо, в Зоне это прям-таки жизненно важно. Все, кто на извилинку туг, здесь лишь расходным материалом являются, не более того.

В течение часа я со своим наставником ходил по внутреннему пространству кедрового кольца. И все это время старик мне рассказывал про те аномальные зоны, которые нам встретились. Рассказывал подробно и терпеливо, как и какую аномалию нужно обходить, что они собой представляют, каким образом определяются, как называются и чем коварны. Я ходил следом, мотал все на ус и побрасывал болтики-гаечки в эти локальные зонки, активируя их, за что в свою очередь получал подзатыльники от учителя.

— Я их тут, понимаешь, вечерами сижу-скручиваю, а он ими разбрасывается почем зря! — недовольно бурчал старик после очередного хлесткого шлепка по моей головушке. — А вот закончатся железячки, будешь тогда колобки из грязи лепить или камни отколупывать?

Монотонно вместе с ним шипела активированная мной «жарка», испаряя ржавый болтик. Я слушал сердитое бурчание старика, а сам смотрел на струю мощного негасимого пламени, и думал совсем о других вещах.

Вот он, бесконечный источник энергии! И если бы не выбросы, из-за которых эти аномалии перемещаются или вовсе исчезают, то можно было бы ставить тут везде стационарные станции с генераторами, снимать тепло и переводить его в электроэнергию. Тогда Эмираты со своими далеко не бесконечными запасами нефти будут «нервно курить в сторонке» и стремительно разоряться, а Украина станет сверхдержавой с экологически чистым, неисчерпаемым, и главное, дармовым источником энергии.

И это только «жарка», а другие аномалии, их же тоже можно как-то использовать! Я, конечно, не химик и не разбираюсь во всей этой «Менделеевской ерунде», но если в «воронку» графита накидать, вдруг он от сжатия в алмаз превратится? Ох-хо-хо, попади в Страну Чудес грамотный инженер, а не Алиса, — одним большим заводом стало бы больше, и это как минимум…

— Ты вообще слышишь, что я тут тебе втолковываю? — Дед влепил мне еще один подзатыльник, выбив из потока творческой инженерной фантазии.

Я ойкнул, почесал затылок и отправился дальше, вслед за стариком, постигать азы сталкерской жизни. Как я и предполагал, большинство аномальных зон при свете дня можно было определить без особых трудностей, по характерным звукам, запахам, виду, цвету и даже по ухудшению своего самочувствия.

Мой примитивный детектор оказался со встроенным счетчиком радиоактивности и умел фиксировать разного рода излучения и большинство из встреченных аномалий, предупреждая меня своим противным попискиванием. Его чувствительность, конечно, была не ахти, и порой сигнал вырывался из детектора уже на самой границе аномальной зоны, когда она и без того четко просматривалась или ощущалась. Но с другой стороны, ночью-то не видно всего того, что днем рассмотришь, и этот противный писк будет чуть ли не единственным ориентиром для меня. А ночь как раз была именно тем временем суток, когда дед рекомендовал мне контачить с кем-либо из встреченных людей.

Я игрался своим детектором, открывал-закрывал его панель-сеточку, как вдруг он противно пикнул, и моргнула его газоразрядная лампочка. Потом еще и еще раз, с большим временным интервалом, все это сигнализирование повторилось.

— Чего это с ним? — спросил я у деда, который, услышав характерный сигнал моего детектора, тут же обернулся.

Дед вытащил из-за пазухи свой прибор, который выглядел гораздо солиднее, глянул на его дисплей, хитро улыбнулся и вернул детектор на место.

— А вот тебе и возможность приключилась в тепличных условиях сталкерского хлебушка вкусить, — старик взглядом указал на мой детектор. — Учуял приборчик-то артефакт поблизости, вот и дает подсказку хозяину. За артефактами сюда, в Зону, большинство народа и лезет. Их поиски и продажа и есть основное сталкерское ремесло. За них можно хорошие денежки выручить, а тебе их понадобится ого-го, если хочешь живым отсюда выбраться. Так что давай, дерзай.

— А как оно вообще работает? И где эта штука? Не под землей же она?

Я смотрел то на мигание лампы, то по сторонам, и не замечал вокруг ничего похожего на загадочные образования, порожденные аномальной реальностью Зоны, которые видел прежде.

— В игру «тепло-холодно» играл в детстве? — Дед смотрел на меня ну совсем как на малого ребенка ясельного возраста, и даже не пытался скрыть свою ехидную улыбочку. — Вот и здесь чевой-то похожее. Чем ты ближе подходишь к артефакту, тем быстрее начинает мерцать лампа. А когда совсем близко подойдешь, прибор направленным импульсом тебе его подсветит… И он твой.

Я принялся вертеть прибором по сторонам и сделал несколько шагов в разных направлениях, пока примерно не определил тот вектор, по которому у детектора случился «стояк». Лампа стала мигать чаще, но по-прежнему вокруг ничего похожего на артефакт не наблюдалось, и я отправился дальше. Старик за мной не пошел, он сел на ближайшую корягу, достал приплюснутую папироску и закурил.

Я охотился за своим первым… хабаром, так в Зоне говорят, кажется. Это занятие, показавшееся мне поначалу идиотским, втянуло меня всецело. Появился даже некоторого рода азарт. Вот только не давала мне покоя та хитрая улыбочка старика, с которой он все это время наблюдал за мной.

А тем временем лампа детектора уже практически не мерцала, а светилась постоянно, и его писк превратился в сплошной свист. Раздалось странное шипение, и впереди в нескольких метрах от меня вдруг материализовалась какая-то прессовка мусора, коричнево-желтая с зелеными вкраплениями. Она слегка отсвечивала желтым светом и парила над землей, как в невесомости, порождая вокруг себя пульсацию воздуха, подобно гравитационным аномалиям. Я, радостный, протянул руку вперед и кинулся к артефакту. И в самый последний момент уловил периферийным зрением слева от себя несколько летающих над землей листьев.

— Йо-о-о!!!

Шарахнуло так, что уши заложило. Получив сильный удар в бок слева, я отлетел на несколько метров в противоположную сторону и растянулся на раскисшей почве. Сверху меня накрыли грязевые потоки, поднятые «трамплином». Аномалия еще несколько раз хлопнула, мстительно окатив меня болотной жижей, и успокоилась.

Я лежал, а дед, сволочь, заливался смехом до тех пор, пока не закашлялся. Знал ведь, гад, что я увлекусь поиском, забуду про аномалии и влечу в них на полном ходу, но промолчал, решил, что на эти грабли я должен наступить обязательно.

Злясь на самого себя и на своего учителя, я встал на ноги и кинул гневный взгляд на деда. Ушибленное правое плечо ныло, вся одежда от подошв до самого капюшона была сплошным «маскировочным костюмом», в котором на куче навоза меня хрен кто заметит. Детектор валялся рядом на земле и не подавал признаков жизни, а артефакт исчез так же загадочно, как и появился.

Молча, поскрипывая зубами, я поднял прибор, стер с него слой грязи и опять открыл сетчатую панель, которая захлопнулась при падении. Прибор моментально ожил, запищал, а лампа замерцала, как и прежде.

Я смотрел на едва заметную пульсацию аномалии. Совсем маленькая, зараза, но я все же умудрился в нее влететь. Артефакт опять зашипел и проявился, но на этот раз я не отрывал глаз от «трамплина». Кинув несколько гаечек, я определил границу зоны его активации и, обойдя аномалию, осторожно поднял артефакт.

Мой первый хабар.

— Ну, с почином тебя, сына, — дед докурил вонючую цигарку и встал с коряги, — надеюсь, главный урок ты уже усвоил? Самое первое правило, которое я сразу тебе озвучил и которое ты мимо ушей пропустил. Теперь понял, что самое важное в Зоне?

— Клювом не щелкать! — рявкнул я злобно, стирая с лица грязь.

— Именно! — старик довольно кивнул, поняв, что урок действительно усвоен.

— Теперь твоя очередь, батя, — я протянул ему найденный артефакт, — что это за хрень и с чем ее едят?

— Это «медуза», сына, можешь ее на поясе носить в кармашке для гранат, если перемычку внутри срежешь. — Учитель ткнул пальцем в пустую брезентовую сумочку с кожаным хлястиком, в которую я раньше складывал патроны для «кольта». — Артефакт этот поглощает радиацию и тем самым спасает тебя от лучевой болезни. Но в самый ад, где земля от излишних рентгенов светится, с ним не лезь. Для этого больше подходят другие артефакты и специальные комбинезоны.

Мы отправились дальше, и старик на ходу мне рассказывал про некоторые часто встречающиеся артефакты. Как они называются, какие на вид, чем вредны или полезны. И конечно же, он поведал про их стоимость, чтобы я не продешевил, сдавая их зонным барыгам. Также я узнал о хитрой схеме взаимодействия артефактов друг с другом.

Оказывается, что многие образования, кроме полезных своих свойств еще и радиоактивны впридачу. И для того чтобы та же «медуза» всецело поглощала излучение другого артефакта, она должна с ним соприкасаться определенной площадью поверхности, чего добиться не так уж и просто. Дед рассказал, что в Зоне есть умельцы, которые мастерят хитрые ячейки для этих целей, но делают они это, ясен пень, не из альтруистических побуждений, а за немалые деньги.

Я же в свою очередь, как инженер, выдал деду свои крайние возмущения по поводу неудобств в использовании детектора.

Во-первых, звук выдавал окружающим мое присутствие, и я высказался в пользу его замены на вибросигнал. А дублирование звукового сигнала вспышкой лампы — вообще меня взбесило. Возможно, что лампа и нужна, как неотъемлемая деталь в схеме прибора, но ничего же не мешает ее убрать в корпус или закрыть чехлом. А то, как стемнеет, превращается она в чудесный маячок, любезно приглашающий мутантов отобедать человечиной.

Во-вторых, просто глупо было занимать одну из своих рук детектором и не иметь возможности при этом использовать основное оружие, которое явно мощнее, чем пистолет или нож, относящиеся к оружию вторичному, и требует для стрельбы двух свободных рук. Тут же я предложил простенькое решение — сделать на куртке чуть выше запястья левой руки на внутренней стороне предплечья чехол-карман для детектора. Или хотя бы пришить две лямки с пряжками, чтобы зафиксировать прибор там. Тогда и руки будут свободны, и в любой момент, переведя взгляд на детектор, можно заполучить все прелести от его использования. Да и вибросигнал тогда будет лучше ощущаться.

Выслушав все мои рационализаторские предложения, дед добродушно рассмеялся и пожелал мне удачи в их реализации, сказав, что все необходимое для этого я найду в погребе. Но, как я потом узнал, он втихаря тоже пошил себе подобный чехольчик.

Когда мы проходили мимо вертолета, из-под корпуса машины выпрыгнула и зарычала на нас та самая тварь в противогазе с болтающимся шлангом, делавшим ее чем-то похожей на чудовищно искаженного слоника. Значит, мне не привиделось, и этот урод действительно все это время был тут! Я припал на колено и вскинул обрез, но дед схватил мое оружие рукой и увел стволы вверх прежде, чем я успел прицелиться и выстрелить.

— Тише-тише, не обижай песика. Это Полкан, охраняет он меня тут. — Дед подошел к рычащей твари, достал из своей большой торбы старый алюминиевый бидон и насыпал «собаке» еды в одну из солдатских касок, лежащих рядком в грязи.

Изуродованное аномальностью создание, которое некогда было человеком и, судя по остаткам одежды, человеком военным, радостно кинулось поглощать парящую похлебку. Старик потрепал его затылок за складки противогаза и вернулся ко мне.

Все это я наблюдал в состоянии некоторого ошеломления. Еще бы! Ну ладно, аномалии, ну ладно, мутанты, такими порожденные в результате пагубного влияния аномальных факторов и радиации на генетическую структуру, но чтобы человек и «подрабатывал» собакой, такое еще поискать нужно…

Хотя в нормальном мире очень многие исполняют роль сторожевого пса или верной собаки, служащей «хозяину». Но все это они делают, конечно, в переносном смысле. И тут меня вдруг «накрыло». А в принципе, разница-то в чем?! И что лучше? Быть собакой и знать, что ты собака, или быть собакой по сути и тешить себя тем, что тебе кажется, будто бы ты живешь человеческой жизнью?!

Вдруг стало очень неприятно и за самого себя стыдно. Я понял, что именно собачья, ничем не мотивированная верность держала меня на моем «родном», но загнивающем заводе, на плохо оплачиваемой должности. Именно верность своей старой компании, всем моим «гнилым» корешам и подругам «не первой свежести», заставляла меня, тридцатилетнего взрослого мужчину, терпеть те оскорбления и насмешки в свой адрес, которые они себе позволяли на сабантуях. Это как же я сам себя ненавидел, что позволял себе жить в таком откровенном говне? Почему я раньше об этом не думал?

— Чего призадумался? Топаем дальше, у нас обширная программа на сегодня, — дед отвлек меня от неприятных мыслей и потопал прочь.

Я шел за Михеем, но постоянно оглядывался назад, на этого некогда человека с противогазным «хоботком», и все думал, думал с каким-то мазохистским наслаждением, что и сам до своего тридцатого дня рождения — был почти таким же…

— А как ты, батя, этого монстра приручил? — поинтересовался я, чтобы хоть как-то отвлечься от мучительных сравнивающих мыслей.

— А никак, — старик хмыкнул, видимо, вспоминая то время. — Случилось как-то, что выброс вон тот вертолет в полете застал. И пролетал он в аккурат над моим «пузырем». Ну, и рухнул сюда. Вот тогда я и узнал, что в самый момент выброса «пузырь» открывается. И только таким способом сюда проникнуть могут те, на кого выбросы действия особого не имеют.

Я заметил невдалеке, у подножия холма, голубое свечение «электры» и между делом швырнул в нее гаечку. Аномалия шарахнула разрядом, заставив старика нервно дернуться. На этот раз я ловко увернулся от подзатыльника учителя, чем заслужил его молчаливое, написанное на лице, одобрение.

— Батя, ты уже второй раз какой-то «пузырь» упоминаешь. Это название большой аномалии, в которой мы сейчас?

Я задал второй вопрос, не получив еще ответа на первый, чем вызвал недовольство старика.

— Вот молодежь, все вам не терпится! Ты слушай, что я говорю, и не перебивай, а как закончу, то и дальше спрашивай, — дед даже притормозил, чтобы отчитать меня. — На чем я остановился?

— На том, что «пузырь» открывается, когда выброс Зону трясет, — улыбаясь, напомнил я его последние слова.

Дед постоял, почесал маковку через шапку, вспоминая, что он хотел сказать, и продолжил:

— Так вот, весь экипаж вертолета помер, а этот один выжил, — старик махнул в сторону чавкающей и похрюкивающей от удовольствия твари. — Пожгло ему мозги знатно. Он еще осознавал себя человеком, стонал, просил меня, чтобы я ему помог. А я-то знал, что шансов у него мало, но все же попытался. Тело подлечилось, а вот головушка… Со временем все человеческое у таких отмирает. Задержалось в голове лишь то, что корни глубоко-глубоко в извилины пустило. Хороший был вояка, верный службе, вот и осталась у него лишь собачья натура да верность. Но запомнил звереныш своего спасителя, и теперь вот мне служит в благодарность. А я его подкармливаю.

Вдруг громыхнул гром, и с неба, затянутого тучами, стал моросить дождь. Дед извлек из своей необъятной сумы брезентовый сверток, развернул и накинул поверх телогрейки плащ-накидку.

— Зона плачет, — проворчал старик под нос, закурил и пыхнул из-под краев широкого, не стянутого капюшона едким дымком «Примы».

— О, так это! Там же где-то мой автомат остался, — глянув на свой скромный обрез, я вдруг вспомнил про потерянное в схватке с Полканом оружие. — И «кольт» мой тоже там должен валяться.

— У-у-у, вспомнил! Твой «калаш», скажем так, песик уже «погрыз». Не знаю, что он с ним делал, но стрелять из него ты уже не сможешь, — развел руками дед. — А пистолетик в той грязюке искать — так это сам, без меня.

Мы с ним еще где-то полчаса побродили и, нагуляв себе аппетит до состояния первобытного голода, вернулись к хате. Дед на этот раз не стал особо морочить себе голову, сварил макароны и перемешал их с банкой армейской тушенки. Я сразу влюбился в это блюдо и уплетал его за обе щеки, аж за ушами трещало. Под завтрак старик не стал предлагать самогон, сославшись на то, что это лекарство и принимать его можно лишь на сон грядущий, но никак не с утреца. Собственно, не сильно-то мне и хотелось эту горючку употреблять.

— Ты чего-то слышал о проекте «Абсолютная крепость», сына? — вдруг спросил учитель, перед тем как закинуть в рот очередную ложку горячей еды.

— Это был риторический вопрос или я действительно мог что-то об этом проекте слышать? — привычно ответил я вопросом на вопрос и продолжил чавкать.

— Это был вопрос «на авось». А вдруг чего и слышал ты на своем заводе или где в тырнэте чего читал. — Дед пожал плечами.

— Не-а, даже ничего похожего не слышал. А что?

Я продолжал жевать, но уже внимал каждому слову старика, понимая, что сейчас он выдаст очередную порцию любопытнейшей и полезнейшей информации.

— Ты про «пузыри» спрашивал, — дед отложил свою ложку и начал издалека, — так вот, «пузырь» — это хитрая пространственная аномалия. Часть гнутого пространства, свернутого в подобие замкнутой сферы. Только вот сферы эти, как бы тебе сказать, бывают выпуклые и… впуклые, что ли. Объяснить это трудно, я не силен во всех этих ерундовинах, но знаю, что бывает пузырь в форме обычного шарика, а бывает… даже не знаю, как сказать. Бывает антисфера. Внутрь нормальной сферы не попасть, а выйти наружу можно просто, даже не почуяв ничего. С антисферой — все во многие разы печальнее. И не приметишь того момента, как попал в нее, а вот выйти обратно, за ее пределы, уже никак не сможешь. Ловушка страшная, многих в Зоне сгубила. Преодолеть границу «пузыря» и попасть за ее пределы практически невозможно. Это как по ленте Мебиуса бегать туды-сюды, сколько ни бегай, все равно в исходную точку приведет.

— Невеселенькая перспективка. — Я воткнул свою ложку в макароны. — Так мы, получается, в такой антисфере? Я же попал сюда запросто, без напрягов каких-либо… Получается, выйти отсюда теперь нереально?

У меня вдруг засосало под ложечкой, и по спине пробежал ознобный холодок. В эту минуту до меня начало доходить, что с этой Зоной, блин, можно так попасть, что мало не покажется! Из любой тюрьмы, любой колонии, любой лагерной «зоны» можно теоретически убежать, пока живой, но вот из подобной аномальной…

— Ты кушай-кушай. Кушай да слушай. — Дед, как всегда, добродушно улыбнулся и продолжил: — Так вот, чтобы попасть или выйти из этих аномалий, необходимо нащупать самый-самый стык этого завернутого пространства и пройти по тонкому извилистому коридорчику внутрь или наружу. А помочь нам в этом может хитрый и на первый взгляд бесполезный артефакт. Я его назвал «компас». Да-да, тот самый, что у тебя за пазухой был. Я не знаю, как ты научился им пользоваться, но внутрь сферы ты все же проскочил. А может быть, это сама Зона тебя привела ко мне за ручку? Не думал об этом? А вдруг ты здесь вовсе не случайно?

— Ой, батя, вот только не нужно еще и мистику приплетать, — отмахнулся я от предположений учителя. — Зона — это лишь кусок попорченной земли, огороженный «колючкой». И не более того.

И в эту минуту я очень-очень постарался сам себя в этом убедить.

— Оно-то конечно так, но каждая землица — она еще и душу свою имеет, — начал было старик разводить философию, но я его прервал:

— Ты, батя, о проекте каком-то начал говорить. Так уж освети эту тему в должной степени.

— Название и суть проекта в бумажных отчетах указаны. Остальное хранится в центральном блоке и закодировано, да перешифровано жутко. — Дед почесал маковку и с явной неохотой выложил остальную «совсекретную» информацию: — Этот «пузырь» не Зона породила, он искусственный, дело рук человеческих. Создал его и поддерживает в рабочем состоянии генератор в центре бункера. Еще до самого первого выброса, который и положил начало всему, здесь была лаборатория научная. Ребятки с мирозданием игрались, пространство гнули, пытаясь создать неприступный форт. Но, судя по отчетам, батареи, которые генератор питают непонятной энергией, эту самую энергию еле-еле аккумулировали, и ничего у них не получалось. А как первый выброс грянул, так и заполнились они моментально, и все заработало в точности так, как расчеты ученых предполагали… Весь персонал, что был снаружи в тот момент, погиб. А кто выжил и выходил за пределы «пузыря», вернуться назад уже не смог. Остался тут один из ученых, журнал вел, а как еда закончилась, сделал последнюю запись и ушел искать путь домой. Но скорее всего в Зоне сгинул, академик. А то, что пузырь иногда перемещается, так это, как тот ученый указал, побочный эффект. Аккумуляторы от выбросов энергию свою берут, а как излишек ее получается, так его генератор и сжигает на холостом ходу… Вот только ход, как выяснилось, не совсем холостой получился.

— Ого, звучит как сюжет хорошего фантастического фильма. — Я слушал деда с открытым ртом, не перебивая, и подал голос, только когда он замолчал. — А глянуть можно на этот генератор?

— Ты физик по образованию? Нет? Так и нечего тебе туда лезть, — огорчил меня старик своим отказом. — Эта лаборатория, возможно, единственная подсказка, для разгадки тайны всего здесь происходящего, и человеку незнающему лучше не лезть к тому оборудованию. Пока оно работает — пусть работает, а я буду присматривать за всем этим хозяйством и ждать, когда кто-то из знакомцев сюда толкового «очкарика» приведет.

— И давно ждешь? — поинтересовался я, расслышав в голосе деда интонации разочарования.

— Давненько. — Старик совсем потерял аппетит, оставил еду и закурил. — Тех ученых, которые бегают по Зоне, сюда лучше не вести. А тепличные «очкарики» из-за кордона дохнут на полпути сюда. Конечно, ты мне дал очень хорошую наводку на ученых, зависших у братков. Но теперь нужно гонца грамотного к ним заслать, почву прощупать, так сказать… Эх, если бы хоть этот «пузырь» не прыгал, как бешеный, по Зоне! А так ищи его каждый раз в новом месте. Вон дымовые сигналы, как индеец какой-то, пускаю, чтобы ориентир имели те из мужиков, кто в тему посвящен. Одно хорошо, что ходит «пузырек» против часовой стрелки и примерно по окружности, с центром в районе ЧАЭС. Потому бывалые сталкеры находят его и заглядывают ко мне на дымок.

Я глянул на хату деда. Из ее трубы, так же как и прежде, к небу тянулась тонкая струйка белого дыма. Ориентир и вправду хороший, именно на него я, раненый, и шел.

А тем временем мной уже всецело завладело желание заняться разгадкой тайн этой лаборатории и всей Зоны. Эх, если бы только не моя мама, которая меня ждет и, наверное, уже места себе не находит после моего исчезновения…

— Ну, а теперь давай вернемся на грешную землю и займемся твоим вопросом. — Старик как почувствовал, о чем были мои последние мысли, и сменил тему разговора. — Тебе, чтобы выжить в Зоне, нужно не только научиться играть по установленным здесь правилам, но еще и собрать себе добротный инвентарь. Броню, оружие, детектор — все это можно купить и улучшить за обычные деньги у местных торговцев. А деньги эти можно заработать в Зоне несколькими способами. Лично тебе подойдут два — поиск артефактов и их продажа, а также мародерство. Патроны, оружие и снарягу разную, если они не фонят, можно с трупов снимать и тем же торговцам добычу сливать.

Старик еще долго мне рассказывал, что лучше приобрести из снаряжения, где еще больше это улучшить и во сколько примерно мне это обойдется. Он показал мне свой навороченный детектор, на котором был установлен сканер аномальных зон. С таким можно было ходить по лабиринту аномалий, как с нитью Ариадны в руке. Все-все аномалии и их границы отображались на его дисплее. Ну, разве что вдруг какая-то новая, доселе неведомая, возникнет по внезапному, так сказать, капризу Зоны, но против этакой неизвестности все равно бессильны бороться.

Пока желудком усваивался завтрак, голова моя переваривала теоретическую часть обучения. Дед был щедр на пояснения и уже терпеливо отвечал на все мои уточняющие вопросы. Но теорию нужно было подкрепить практикой и я, получив строгий наказ от старика не выходить за границу, обозначенную часовыми-кедрами, отправился в ходку по «детскому манежу» Зоны, защищенному границами «пузыря» от наружных бед.

В другие дни мы предприняли с дедом вылазки за границы «пузыря» непосредственно в саму Зону. Там я получил некоторые практические навыки по скрытности, отстрелу зонной живности и стремительному убеганию от нее же. Тогда же я и научился совмещать все это действо с поиском артефактов. Потом дед опять мне талдычил теорию, потом я опять ее закреплял на практике. И так прошли две недели.

Ни одного сталкера, ни живого ни мертвого, на этих территориях мы не встретили.

За все это время произошло всего три выброса, постепенно зарядившие батареи генератора до критической отметки. Диаграмма на том дисплее, который я видел в одной из секций коридора, отражала именно этот процесс. Столбик уже значительно вырос и окрасился в красный цвет. «91 %» — светился уровень заряда на нем.

Старик проинформировал меня, что еще один выброс заставит «пузырь» произвести очередной скачок в пространстве. И следующая «остановка», по словам деда, будет где-то на окраине города Припять. А на этих территориях сталкерская жизнь уже кипела вовсю. И мне предстояло именно туда совершать свои первые самостоятельные вылазки и добыть если не все, то хотя бы часть снаряжения, причисленного Михеем к жизненно важному по здешним меркам.