Глава 841: Четыре наследника. Музыкальное представление.

– Бережёного бог бережет. Это дело особой важности. Нужно быть предельно осторожными, дабы не заработать ещё больше проблем. Более того, исходя из доклада, можно сказать, что в этот раз сила прибывшего отряда семьи Дунфан непредсказуема и даже загадочна. Если отправить кого-нибудь другого, можно привлечь внимание и запороть всё дело, – лицо Чен Цинтяня было спокойным, а глаза ярко светились.

Хотя Чен Цинюнь был всё ещё несколько озадачен, он не осмелился сказать больше и просто повернулся, отдав соответствующие распоряжения.

Чен Цинтянь смотрел на уходящего из зала третьего брата. Его лицо не выражало не единой эмоции, однако в душе его захлёстывало волнами разных чувств. Он про себя подумал: «Братец, эх, мой братец, это дело важно не только из-за уничтожения семьи Дунфан. Мы делаем это ради мести господина Мо Вудао из Неуловимого мира бессмертных.

Предок Чен Чун покинул нас, теперь нашей семье совершенно не на кого положиться. Нас могут подавить другие вассальные семьи. А теперь Дворец небожителей предоставляет нам такое важное задание. Можно сказать, что нам дали второй шанс на спасение своей семьи Чен. Мы должны любой ценой закончить эту миссию, иначе боюсь, нашему роду придет конец».

Размышляя об этом, Чен Цинтянь испытывал и радость, и печаль в своём сердце. Если подумать, три священные земли впервые поставили перед семьёй Чен столь важную задачу. Если они сумели бы выполнить всё безукоризненно и точно, удовлетворив желания самого Мо Вудао, тогда их вознаградили бы за это сполна.

Таким образом, несмотря на то, что семья Чен лишилась своего предка Чен Чуна, у них появилась новая поддержка в лице Неуловимого мира бессмертных, и их сила вышла на другой уровень.

Если у них ничего бы не вышло, то их ждала бы не только месть со стороны семьи Дунфан, но и гонения других вассальных семей трёх священных земель, что определённо привело бы к падению рода Чен. Даже их союзная семья Чжань могла остаться в стороне. В общем, если возникло бы нечто нехорошее, семья Чен могла быть стёрта с лица земли.

От таких дурных мыслей у Чен Цинтяня по спине пробежали мурашки.

Таким образом, это была отличная возможность для семьи Чен, расправиться с семьёй Дунфан. Однако это также был и самый острый клинок, который мог отрубить всем им головы в случае провала. Чен Цинтянь ни в коем случае не допустил бы никакой промашки. Неважно, какой ценой, нужно было лишь успешно закончить миссию.

Поэтому в этот раз он всё так тщательно разузнал и отправил на разведку своего самого главного старшего сына – Чен Чена.

На материке Суань постоянно появлялись разные выдающиеся таланты, но самые известные восходящие светила этого мира были четырьмя потомками влиятельных родов, больше известных как «четыре наследника».

Хотя эти четверо и были хороши в мастерстве Суань, но не настолько, чтобы считаться непревзойдёнными мастерами, а что касалось их сообразительности, тут нельзя было так просто решишь. Трудно сказать, что у них там творилось с уровнем интеллекта.

Скромный джентльмен, мягкий словно яшма. Наследник белого нефрита – Ю Чаофань;

Проворный малый, беззаботный словно ветер. Вольготный наследник – Ли Юран.

Зелёный как бамбук, смотрящий на горизонт. Наследник края света – Ю Тянья.

Неуловимый звук, убитый горем наследник – Чен Чен.

Чен Чен являлся самым талантливым из всех четырёх наследников.

Он всегда выделялся и был выдающимся талантом семьи Чен за последние пятьсот лет. Чен Чен заметно отличался от остальных трёх наследников, как белая ворона. А всё потому, что его навыки в совершенствовании просто потрясали. Будучи таким молодым, он уже достиг Суань неба. А ему ведь было только двадцать шесть лет.

Если судить по его навыкам совершенствования, можно было сказать, что у них с Байли Ло Юнем была абсолютно одинаковая база. Если бы Ло Юнь не встретил Мосе, то их навыки были бы примерно одного уровня.

Чен Чен, известный как второй одарённый талант семьи Чен, после их предка – Чен Чуна.

Этот парень также обладал сильным литературным талантом, глубоким умом и хорошим темпераментом. Был известен в народе как «три таланта»: это – пианино и два вида флейт. Его музыка опьяняла, заставляя позабыть обо всём на свете. Пусть мир тот был огромен, но не нашлось бы ни одного человека, способного по-настоящему понять и оценить музыку Чен Чена. Так что, у него было ещё одно прозвище: «ненавистник знатоков музыки».

Как только этот парень проявлял свои таланты, он делал это слишком круто, не щадя никого вокруг. Вот как обычно об этом в народе говорили: «Убитый горем наследник так ненавидит знатоков музыки, что концовки его произведений ломают людские души».

Даже семья Чжань согласилась с тем, что если Чен Чен продолжил бы развиваться в таком же темпе, то стал бы последователем Чен Чуна. Возможно, он мог достигнуть уровня не просто достопочтенного мастера, а самого шенвана.

Это, как раз-таки, и была основная причина того, почему семья Чжань старалась поддерживать дружеские отношения с семьёй Чен.

Кроме того, Чен Чен и младшая дочь семьи Чжань – Чжань Менде, которая славилась своей красотой и талантами, заключили кровный договор: «Если расправа с семьёй Дунфан пройдёт успешно, тогда семья Чен официально примет в свою семью Чжань Менде и посадит её с Чен Ченом на одну колесницу».

Чен Цинтянь решил сразу же использовать свой единственный козырь в виде Чен Чена для этого задания. Ведь всё приняло чрезвычайно опасный поворот.

– Пусть четверо придворных находятся рядом с наследником, обеспечивая его личную безопасность, – Чен Цинцянь немного замешкал, но, всё же,, принял такое решение.

Чен Чен – единственная надежда семьи Чен на светлое будущее.

– Раз уж Чен Чен самолично отправится на это задание, то два старика решили тайком понаблюдать за ним. Нам уж очень интересно посмотреть на восходящую звезду семьи Дунфан, на этого чернолицего мальчишку. А заодно и глянуть на эту загадочную свирепую свиту в двадцать человек. Хе-хе, – старик в белом одеянии погладил свою седую бороду и улыбнулся. На слове «свирепую» старик нарочно сделал пренебрежительный акцент, демонстрируя чувство насмешки.

– Спасибо за вашу заботу старик Ли, – Чен Цинтянь был в восторге. С этими двумя людьми безопасность Чен Чена была просто неоспоримой.

Город Цзюйхуа.

Постоялый двор Цзинцзюй.

Цзюнь Мосе вместе со своим отрядом решили обосноваться там. Дунфан Веньцин, кинув кусок золота, выкупил сразу весь постоялый двор.

Такое поведение дядюшки Дунфан немного озадачило Мосе. Ведь наёмники – это бесшумные убийцы, и чем тише они себя вели, тем же им и лучше. Так почему дядя действовал с точностью наоборот, хм?

На вопрос Мосе Дунфан Веньцин улыбнулся и сказал: – Город Цзюйхуа является домом семьи Чен, и её мощь уже проникла во все отрасли. Думаю, что они знали о нашем приходе. Причём, еще, когда мы были за несколько миль отсюда. Семья Чен знает о каждом нашем шаге, так что, чем тише мы будем действовать, тем больше смеха вызовем. Лучше сделать всё как есть, без лишней суеты.

Цзюнь Мосе не удержался от смеха и сказал: – В таком случае, я хочу прогуляться и посмотреть, какие развлекаловки есть в этом городишке.

Дунфан Веньцин некоторое время смотрел на племянника, а затем сказал: – По-видимому, ты уже знаешь, что к чему, так что иди себе, куда хочешь. Однако будь осторожен и не вздумай раскрывать свою силу. Нам ни к чему лишние хлопоты.

Он понимал, что ключ к этой миссии заключался в Мосе. Именно поэтому старуха Дунфан приставила к нему этого мальчишку.

На протяжении всего пути их отряд нисколько не скрывал себя, так что личность Цзюня Мосе вызывала очень много вопросов. Скорее всего, семья Чен уже обо всём узнали и пошла на всё, чтобы раскопать всю подноготную на Мосе.

Поэтому молодому мастеру Цзюню не нужно было скрываться. Лучше всего было просто обратить планы врага против него самого. Да и Дунфан Веньцин был уверен, что у этого засранца уже давно имелся свой собственный план про запас. Беспокоиться было не о чем.

Цзюнь Мосе улыбнулся и без какого-либо сопровождения отправился восвояси.

– Разве вы не собираетесь догнать его? Если что случится, как быть? – хотя Дунфан Веньцин доверял Мосе, но, всё же,, испугался, увидев, с какой беззаботностью ушёл этот балбес.

– Дядя Дунфан, успокойтесь, со способностями нашего Мосе ему не страшна даже армия шенванов и шенхуанов. Цель данной миссии – семья Чен, а это, как мы все знаем, шуты гороховые, с них и взять нечего. У Мосе определённо есть какой-то план, зачем бы ему уничтожать семью Чен, если это можем сделать мы, – один из бойцов Цаньтянь Шихунь улыбнулся.

– Эм, – Дунфан Веньцин от таких чванных речей аж поперхнулся. «Это что ещё за безумие, за кого они принимают своего хозяина? Ему не страшна даже армия шенванов и шенхуанов? Ей богу, прям, легендарная личность получается. Чего они этого балбеса так расхваливают, словно это сам небесный пророк?»

После таких слов Дунфан Веньцин не стал задавать лишних вопросов. С помрачневшим лицом он вернулся в свою комнату для медитации, стараясь топать по лестнице как можно громче.

Выйдя на улицу, глядя на Цзинцзюй, Мосе нарочно немного постоял у выхода постоялого двора, а затем, слегка пошатываясь, распахнул свою верхнюю одежду и направился в сторону восходящего солнца. Он шёл с очень важным видом, занимая собой, практически, целую улицу.

Казалось, что даже самые заносчивые хулиганы себе такого не позволяли.

По его детективным показателям, со стороны постоялого двора, включая дорогу, по которой он шёл, по крайней мере, дюжина людей изо всех сил бежала в разные стороны. Очевидно, они спешили со своими докладами.

– Служебные обязанности, ничего не поделаешь, – молодой мастер продолжал идти вперёд, расталкивая всех вокруг: глаза разные, рот кривой – вся морда наперекос: – Эти люди наверняка побежали сообщать своим придворным дамам, какой привлекательный джентльмен явился в их город.

Раздался звук «хрр-тьфу» – это Цзюнь Мосе так смачно харкнул в сторону. А затем своей развалистой походкой продолжил свой путь.

Некоторое время спустя он услышал чей-то крик: – Поторопитесь, сегодня наследник Чен проведёт музыкальное представление в башне Таньгуань. Если вы опоздаете, мест не будет. Это редчайшее событие за последние несколько лет!

В тот же миг раздались шумные возгласы, и толпы людей с криками куда-то побежали.

Какое-то время улицы были переполнены.

– Музыкальное представление? Это в честь моего прихода, что ли? Да, ещё и сам наследник Чен всё организовал? – Цзюнь Мосе фыркнул, протянул руку и схватил парня, который в этот момент пролетал мимо него. Он спросил: – Где находится башня Таньгуань?

Человек попытался применить силу, но так и не сумел вырваться на свободу. Он только почувствовал, будто его руку приковали железным обручем: мышцы просто разрывало от боли. Он еле-еле провопил: – Даже не знаешь, где эта башня находится? Обязательно меня спрашивать?

– Эй. Если бы я знал, разве стал бы к тебе обращаться? – гневно ответил молодой мастер Цзюнь: – Ты так невнятно говоришь, будто слова исходят из глубины твоей жопы.

Глава 842: Башня Таньгуань.

Увидев Цзюня Мосе в образе настоящего злыдня, да ещё к тому же, такого отвратительного и обезображенного, незнакомому мужчине только оставалось горестно вздохнуть и быстро произнести: – Это вон там, впереди, двигайся за толпой, и скоро окажешься на месте.

Цзюнь Мосе быстро кивнул, и отпустил его. Этот человек в мгновение ока исчез в толпе людей. Мосе скривил рот, и прошмыгнул в людской поток.

Этот человек, правда, не соврал. Башня Таньгуань, в самом деле, находилась по пути. Они словно знали, что молодой господин как раз направлялся туда. На удивление, там было устроено великое пиршество с музыкой.

«Если я не пойду туда, разве этим самым я не обману их доброе отношение?»

Поэтому Цзюнь Мосе, будучи человеком, считающим для себя счастьем помогать друзьям, весело отправился в башню Таньгуань.

Со стороны западных ворот, некто тоже на всех парах спешил в эту башню.

Группа людей только-только начала входить в западные ворота. Увидев шумные толпы людей, услышав доносящиеся звуки музыки, и имя наследника Чена, они невольно пришли в растерянность.

Среди них виднелась одна красивая девушка, с утончённой фигурой. Она восседала верхом на коне, а её лицо скрывала траурная повязка. Она резко бросила: – Кажется, наследный господин Чен пользуется большой популярностью. Он ещё не начал играть, а уже столько народу спешит послушать его.

Рядом с ней был старик, на вид ему было около пятидесяти. Он с осторожностью спросил: – В таком случае, Госпожа, может, и мы отправимся послушать?

– А почему бы и нет, кто бы мог подумать, что не успею я заехать в город Цзюйхуа, и меня будет ждать такой приятный сюрприз. Пусть я, Чжань Менде, тоже познакомлюсь со своим будущим мужем. Наконец, узнаю, как горестный господин материка Суань разрывает человеческие сердца и топчется по ушам, словно медведь, – процедила сквозь зубы молодая особа. Группа людей медленно вошла в город, и вскоре скрылась в толпе людей.

В глазах этого старика показалась безмерная любовь, он следовал позади. Он смотрел на эту молодую девушку, со взглядом, полным чувств и эмоций, словно на свою внучку. Свадьба была назначена на этот год, однако, тем не менее, они до сих пор ещё не видели молодого господина Чена.

Поэтому он и предложил съездить, глянуть на него разок, посмотреть какой он собой; смог бы он, в конце концов, понравиться молодой барышне? И самое главное, какое у него было поведение и поступки? Если он отличался непристойным поведением, был хорош собой, но с отвратительным нутром, тогда лучше было выяснить это, как можно раньше.

Раздался свист, и люди, и лошади заметно ускорились. Молодая барышня следовала чуть позади. Они направлялись к башне Таньгуань.

Люди со всех сторон направлялись к башне, там же и был Цзюнь Мосе, однако, чем ближе он подходил, тем наоборот, спокойнее становились звуки. Там совершенно отсутствовал шум и гам, который был свойственен для других публичных мест.

Всё пространство вблизи башни было густо напичкано людьми. Все с нетерпением чего-то ожидали, но, тем не менее, никто не издавал ни звука. Над толпой возвышалось огромное строение, удивительное и впечатляющее собой, высотой в семь этажей.

Над входом красовалась горизонтальная доска с надписью: Башня Таньгуань. С левой и справой сторон ярко сверкали парные надписи: Изысканное торжество всего мира, все люди вместе под величественной тиарой.

В то время, когда Цзюнь Мосе ступил на порог этой башни, откуда с крыши раздался звук гонга, это звучание было каким-то неуловимым и проникновенным. В мгновение ока огромная толпа в несколько тысяч человек, стоявшая около башни, затихла. Воцарилась мёртвая тишина.

Цзюнь Мосе машинально хихикнул, и, раскачиваясь в разные стороны, отправился дальше вовнутрь. Под действием своего лютого холода он высвободил себе место, чтобы двигаться дальше, все люди возмущённо оглядывались на него, однако страшась его грубой и дерзкой силы, они не смели сказать и слова. Им оставалось только смотреть, как он неровно, словно пьяный, вваливался вовнутрь.

В то мгновение, когда нога Цзюня Мосе переступила порог башни Таньгуань, с крыши внезапно раздалось нежное приятное на слух звучание музыки. Видимо, убитый горем наследник официально начал своё шоу.

Доносившиеся звуки музыки были изящными и естественными. Они были настолько утончёнными, что в них не было и намека на какой-то обывательский стиль. Смутно прослеживалось радостное настроение, словно пожаловал важный гость, и от этого невозможно было скрыть радость.

Словно настоящий близкий друг.

Никто с материка Суань не имел представления об этой мелодии. Ни учёные, ни простой народ. Главное настроение этой мелодии, казалось, было лёгким для восприятия, однако трудным для овладения. Даже для настоящего знатока музыкального искусства эта мелодия была недоступна.

Цзюнь Мосе даже немного посмеялся про себя. Звуки музыки раздались именно в ту минуту, когда он ступил на порог башни Таньгуань. Не было ни секундной погрешности. Это немного было похоже на то, словно убитый горем наследник выразил своё хорошее расположение к Мосе.

В это время Цзюнь Мосе, как раз, начал свои разведывательные мероприятия. Ему нужно было оценить способности своих противников. В этот момент он почувствовал на себе более десяти таких же «радаров», и в это же мгновение он заблокировал их.

Однако разница в их уровне всё-таки была очень значительной. Самым низким уровнем совершенствования считалась Суань неба. Ей обладали несколько человек, потом ещё несколько Суань духа первого и второго уровня, однако были и те, кто обладал уровнем величайшего мастера.

И ещё было два туманных замаскированных дыхания. Их уровень не удалось определить. Они были очень нестабильными: то скрывались, то вновь возникали. Цзюнь Мосе даже невольно вздрогнул: так скрывать свой уровень совершенствования, по крайней мере, под силу мастерам с уровнем почтенного. И, как минимум, почтенного второй степени.

Это правда, было невероятно: семья Чен, по большому счёту, была всего лишь влиятельной светской семьёй, и у них обнаружилось так много сильных мастеров. Просто уму непостижимо! Если рассматривать их по уровню сил, то они уже превосходили Серебряный город в его лучшие времена.

«Разве какая-то ничтожная светская семья может обладать такими мощными впечатляющими силами?

Единственное логическое объяснение всему этому: подавляющее большинство этих мастеров прибыло сюда из трёх священных земель.

Похоже, три священные земли очень серьёзно настроены относительно семьи Дунфан». Глядя на всё это, Цзюнь Мосе просто не мог не рассмеяться.

Когда три священные земли сражались с ним, они посылали подкрепление очень постепенно. Казалось, никогда не воспринимали его по-настоящему всерьёз, поэтому постоянно и получалось, что они терпели поражение за поражением.

Но, когда они осознали, каким на самом деле, он оказался крутым, они решили выложиться по полной, и, как можно быстрее, уничтожить его. Однако вдруг, как назло, появилась неожиданная новость о том, что Чжань Мубай уже разобрался с Мосе.

Мо Вудао не смог просто так забыть про своё недовольство, и решил выместить свой гнев на семье дяди Цзюня Мосе.

Согласно уровню силы семьи Дунфан, он разработал план, и если сказать по правде, боевой состав на этот раз был более чем достаточным, чтобы стереть с лица земли даже две семьи Дунфан.

«Однако, по чистой случайности, я снова здесь».

Сил семьи Чен и посланных для содействия людей трёх священных земель, вполне было достаточно для сражения с семьёй Дунфан. Но, если взять в расчёт Цзюня Мосе, то это же было, как попытаться проломить стену головой. И гроша ломанного не стоило.

Сколько раз до этого обе стороны вступали в бой. В прошлый раз, когда Мосе окружили вместе с Мэй Сюэ Янь, это было только начало. Потом бой в Серебряном городе, который можно было назвать решающим, однако больше половины людей были погребены заживо, после обрушения горной вершины Цзюнем Мосе.

Ещё одно сражение на юге Тяньсяна: Мосе сражался с шестью достопочтенными. Их боеспособность поистине была колоссальной, однако всё же, им пришлось потерпеть поражение, и они пришли к мучительному концу.

Его прибытие в город Цзюйхуа можно было назвать третьим решающим сражением.

В конце концов, после этой битвы ему уже не представилась бы возможность продолжать оставаться в тени.

«Лучше уж воспользоваться этим случаем, пошуметь посильнее, как следует отделать своих врагов, причинить им сильную боль, или даже всех перебить. Ведь это самый лучший способ в борьбе с противником».

Три священные земли решили воспользоваться силами таких светских семей как Чен и Чжань, однако Мосе и сам мог использовать эти семьи в своих целях, и одним разом решить сразу несколько проблем.

Цзюнь Мосе с невозмутимым и самодовольным видом вошёл в башню Таньгуань. Парень сразу же заметил, что больше десяти человек наблюдали за ним, и в любой момент могли атаковать его. Но он, с ничего не подозревающим видом, прямиком расталкивая толпу, направился к лестнице.

Добравшись до седьмого этажа, звуки музыки стали ещё громче. Мосе посмотрел выше, и увидел, что недалеко от перил сидел интеллигентный молодой человек в белой одежде. Перед ним располагался старинный семиструнный музыкальный инструмент. Он живо перебирал пальцами по струнам. По комнате разносилось очень приятное мелодичное звучание, которое было очень чистым и волнующим.

Этот молодой человек был очень хорошо собой. Даже сидя там, было видно, что довольно высокого роста, в его выражении лица смутно прослеживались чувство тоски и некая утомлённость. На нём были надеты белоснежные одеяния, которые немного развевались по ветру, и его силуэт от этого казался немного далёким и отрешённым.

Рядом с ним беззвучно стояли две служанки в тёмных одеждах. Было такое ощущение, что эта крыша была наполнена спокойствием и умиротворением.

В ту минуту, когда Цзюнь Мосе поднялся, одна рука этого молодого человека соскользнула с музыкального инструмента, и раздался звон, который сразу же, резко прекратился. Он поднял голову и с улыбкой взглянул на Цзюня Мосе.

Он просто слегка поднял её, однако это движение было наполнено огромной элегантностью и изящностью.

Цзюнь Мосе заметил, что хотя этот убитый горем наследник и смотрел на него с улыбкой, в душе ему было совершенно безразлично на него. А ещё в его сердце таилась невыносимая и труднообъяснимая тоска. Взгляд был полон равнодушия и бессилия.

Впервые увидев его, Цзюнь Мосе на ум сразу пришёл другой человек: Ли Юран.

Превосходные манеры и элегантность поведения, в этом во всём была какая-то удивительная схожесть между этим молодым господином и Ли Юраном. Это были такие отличительные черты, обычно свойственные наследникам влиятельных интеллигентных семей.

Однако Цзюнь Мосе смог подумать только об одном слове, при виде его: «Усталость».

«Превосходные манеры есть, характер есть. Казалось бы, всё, что нужно есть, однако единственное, чего ему недоставало – это себя.

Проживая день за днём – вот так, разве нельзя устать от такой жизни?

Он, в конце концов, живёт для себя или для кого-то?»

Поэтому Цзюнь Мосе почувствовал ощущение крайней усталости. Он вальяжно прошёл дальше, так же расслабленно сел на первый попавшийся стул, и ещё и подогнул ногу под себя. Непринужденно посиживая, наклонив голову на бок, он произнёс: – К вам пожаловал высокий гость, а у вас даже чашки чая, наверное, не найдётся? И это так вы обращаетесь с гостями?

Этот молодой человек вежливо, учтиво и немного кокетливо улыбнулся, словно засмущавшаяся школьница, а потом со смехом сказал: – К нам пожаловал высокий гость. Чай у нас, разумеется, найдётся по такому случаю. И не только чай, но и сердечное отношение.

Он слегка хлопнул в ладоши, и сказал: – Подайте нам чая. Самого лучшего чая.