Глава 836: расплата за старые шуточки.

Только войдя во двор, и увидев перед собой зал для заседаний, Дунфан Вэньтао стукнул рукой по лбу, и резко обернулся: – Кстати, ты, негодник, держись подальше от своего старшего дядюшки. Он не посмотрит, что у тебя такие большие силы, и отделает тебя, понял? Кажется, на этот раз тебе не удастся от него улизнуть, – договорив, уголки его рта растянулись в забавной улыбке.

– А? А что со старшим дядей? – спросил удивлённо Мосе. В последнее время у него появилось очень много разных дел, и потому сложно было запоминать всё, что он творил.

– Ты ещё спрашиваешь? Твоих рук дело, а ты даже и не помнишь? – Дунфан Вэньтао, не сдержавшись, тут же рассмеялся: – Один-два-три-четыре, один-два-три-четыре, сменили положение, продолжаем заново, ха-ха-ха.

– Тьфу ты, – благодаря дурацким телодвижениям дядюшки, Цзюнь Мосе, наконец, вспомнил творение своих рук, и невольно рассмеялся.

– Не могу не отметить, что ты, гадёныш этакий, большой хитрюга, ха-ха-ха. Задал же ты своему дяде, ха-ха-ха. Такой серьёзный человек, и, оказывается, каждый вечер на ногах, непрерывно меняя положение, так старательно ха-ха-ха, – Дунфан Вэньтао изо всех сил старался сдерживать себя, однако, вспомнив это снова, уже не мог прекратить смеяться.

Он хохотал всё громче и сильнее, а в конце вообще сложился пополам, и, схватившись за живот, упал на землю, вытирая слёзы от смеха.

Цзюнь Мосе тоже расхохотался, а потом понял, что это же он сам выкопал себе яму. Кажется, дядя уже это тоже заметил, и собирался разобраться с ним. Как же тогда следовало поступить?

Байли Ло Юнь и остальные были не в курсе, что, в конце концов, произошло с дядей и племянником, и в нетерпении смотрели на них, ожидая как можно скорее объяснений.

Как раз, в это время, как снег на голову свалился, внезапно раздался чей-то голос: – Племянничек, что за бред ты это там несёшь, – голос был очень серьёзный, и очевидно, что очень разгневанный.

Вслед за раздавшимся голосом, внезапно перед всеми возникла здоровенная фигура. Внешность этого человека была очень необычной. Его длинная борода величественно развевалась до груди, лицо прямое, глаза раскосые, изогнутые брови, прямой нос, квадратный рот, всё тело излучало силу и мощь.

Этим человеком как раз был старший дядя Цзюня Мосе, Дунфан Вэньцин.

Его обычно бледные щёки в ту минуту превратились в ярко-бордовые, словно свёкла. В глазах горел огонь, учащённое дыхание, и с каждым взглядом на него, он становился ещё страшнее.

– Цзюнь Мосе! Ах, ты ж скотина такая! Как хорошо, что ты сам сюда прибыл, негодник. Я уж думал, ты всю жизнь будешь прятаться в своем Тянь Фа. Ну, если бы ты не явился, я бы сам пошёл в этот Тянь Фа искать тебя. А ты, подлец, сам пожаловал. Считай, помог мне сэкономить силы на этом долгом путешествии. Если я тебя сегодня как следует, не проучу, сопля, тогда стыд и позор мне, – лицо дяди сначала было красным, а потом стало сиреневым. Его крики были подобны раскатам грома: грозные и внушающие страх.

Вслед за этим Дунфан Вэньцин совершил мощный прыжок, вытянув руку, чтобы схватить Цзюня Мосе.

Байли Ло Юнь и Лэн Ао обменялись растерянными взглядами: это легендарная встреча дяди со своим племянником? Почему это выглядит так странно? Сначала с одним дядей они смеялись, схватившись за животы, потом с другим, спустя череду разных оскорблений, чуть не дошло до драки? Какие были отношения между членами этой семьи, в конце концов?

Цзюнь Мосе испуганно закричал и пустился наутёк. Как в такой ситуации он мог позволить Дунфан Вэньцину схватить себя? Это же его родной дядя. Ответить ударом на удар, об этом и думать не стоило, оказывать сопротивление тоже не прокатило бы. Единственный вариант, который оставался у Цзюня Мосе – это спасаться бегством. Если дядя схватил, значит схватил. Не вырвешься.

– Бабушка, спаси меня! Дядя, он хочет убить меня, спасите, помогите, – Цзюнь Мосе, высунув язык, прошмыгнул под подмышкой у Дунфан Вэньцина, и бросился бежать с такими воплями, словно его, в самом деле, убивали.

– Ах, ты, беспредельник мелкий, ты ещё вздумал бежать от меня? Быстро остановился, я кому сказал! – Дунфан Вэньцин, казалось, в тот момент, готов был просто взорваться от гнева. Он следовал за ним по пятам, и в мгновение ока из двора они выбежали в большой зал.

Потом снова выбежали оттуда обратно наружу. Цзюнь Мосе продолжал пронзительно кричать, моля о спасении, да ещё с такой оглушительной громкостью. В семье Дунфан случился настоящий переполох, все оглядывались по сторонам, не понимая в чём, в конце концов, творилось дело.

Поняв, что дела плохи, Цзюнь Мосе влетел во внутренний двор в поисках помощи.

Дунфан Вэньцин, стиснув зубы, неуклонно следовал за ним. У него был такой решительный вид, что всем было ясно, что он не остановится, пока не поймает этого негодника. С такой уверенностью, что называется: ты на небо, я последую за тобой даже во двор к Небесному Владыке. Ты на дно морское, и я за тобой, хоть во дворец короля драконов. Кинешься от меня под землю, вместе встретимся в аду.

В общем, ни на небе, ни под землёй Цзюню нельзя было скрыться от дядюшки.

За всю свою жизнь Дунфан Вэньцин никогда не испытывал такого позора. На протяжении стольких лет, до недавнего времени у него не было потомков. Это, действительно, стало очень сильно беспокоить его. После этого у него появился луч надежды, как он мог упустить его? Среди трёх видов сыновьего непочтения к родителям, самый тяжкий грех ― отсутствие потомства.

Поэтому после получения от Мосе «секретного способа», влияющего на продолжение рода, он отнёсся к этому очень серьёзно. Неуклонно следовал этой схеме, на каждом шагу был осмотрительным и осторожным, неукоснительно делал всё, в соответствии с «секретным способом» Мосе. Приводил в безукоризненное исполнение, старался нисколько не лениться.

«Если хорошо постараться, значит, успехи, несомненно, покажут себя».

Спустя несколько месяцев Дунфан Вэньцин увидел несколько жён и наложниц с большими животами, нечего и говорить, Дунфан Вэньцин был чрезвычайно доволен и счастлив.

Если бы в тот момент он увидел Цзюня Мосе, вероятно, он бы даже поклонился ему. Какая разница в этих рангах и возрасте? Это милость за спасение достоинства мужчины.

Но после этого, как-то невзначай разговаривая с Дунфан Вэньцзянем, он узнал правду. Дунфан Вэньцин понял: сначала Мосе дал ему лекарство, которое полностью излечило его недуг, которое и без всевозможных смен положений и прочего бреда поспособствовало скорой беременности. Другими словами, его родной племянник одновременно помог ему, и безжалостно разыграл.

И об этом позорном деле знал его средний брат. Однако больше всего его разозлило то, что его средний брат был Пиздюком с большой буквы. Сначала об этом узнал младший брат, а потом и…

Куда бы ни пошёл Дунфан Вэньцин, везде его сопровождал смех и хохот. Из-за этого у него появилось новое расстройство: аллергия на смех. Когда он только начинал слышать смешки, он мгновенно приходил в ярость.

Однако у кого в жизни не бывает таких забавных происшествий? Самый простой пример: кто-то случайно испортил воздух в присутствии кучи людей. Разумеется, всё закончится смехом и гоготом, и таких инцидентов бывает очень много.

В скором времени Дунфан Вэньцин, в самом деле, стал настоящим психом: при каждом услышанном смешке или хрюканье, ему всё время казалось, что смеялись над ним.

И потом, увидев главного виновника этого происшествия, он прямо-таки вышел из себя. Никоим образом не хотел просто так отпускать его, абсолютно никак, ни за что.

– Кхе-кхе. Что тут происходит? В чём дело? Бунт на корабле? – раздался звук грозного кашля. Госпожа Дунфан появилась из внутреннего двора, и, увидев, какая суматоха происходила во дворе, задала вопрос.

Позади неё прятался Дунфан Вэньцзянь, прикрывая рот рукой. Всё его тело уже ходило ходуном.

Показался символ спасения на горизонте, и Цзюнь Мосе моментально спрятался за Госпожой Дунфан, с лицом полным обиды: – Бабушка, дядя сошёл с ума, он хочет убить меня, что с ним такое? Бабушка, спасите меня.

Госпожа Дунфан в беспомощности подняла глаза к небу: – Кто же посмеет убить тебя? Разве не ты, паршивец мелкий, сам заварил эту кашу? Или может я уже выжила из ума? – однако бабулька была очень опытным человеком и стратегом.

Она с удивлённым видом закричала на Дунфан Вэньцина: – А ну стоять! Прекратить беспредел, я сказала! Вы, двое! Посмотрите на них. Ишь ты, увалень, куда вздумал переть на мелкого? Сила есть, ума не надо? Я всё понимаю, еще совсем мальчишка, ну, любит поиграть. Ну, ты-то куда, или тренируешься для будущей малышни? В конце концов, в чём здесь дело? Быстро рассказали всё и по порядку.

Драка между дядей и племянником. Разумеется, на чей стороне, как не на стороне внука быть бабушке?

Однако услышав эту фразу, у Дунфан Вэньцина чуть дыхание не спёрло. Рассказать обо всём деле от начала и до конца? О таком деле разве можно говорить? Его лицо тотчас же по зеленело от злости, и он, дрожащей рукой, указывая на Мосе, произнёс: – Ладно, ладно, паршивец, ладно, я ещё до тебя доберусь.

Цзюнь Мосе с обидой в голосе прокричал: – Дядя, что же вы молчите, бабушка права. Если я где-то совершил ошибку, расскажите об этом, пусть послушают и рассудят нас. Если я, действительно, был не прав, я дам вам щёлкнуть себя по лбу, чтобы вы выпустили пар. Базара нет. Однако вы ничего не сказали и всё же, грозитесь побить меня. Вы меня так обидели. Что тут сказать, я только вернулся домой, даже стакан воды выпить не успел, как вы на меня накинулись. Кому под силу стерпеть такое? Если ваш племянник в чём-то был не прав, прошу, пожалуйста, скажите.

В эту минуту у Цзюня Мосе было выражение самого обиженного человека в мире, с которым несправедливо обошлись.

Сердце разрывалось от гнева.

Глаза Дунфан Вэньцина были настолько выпучены и напряжены, что, казалось, выпали бы из глазниц. Он что-то простонал себе под нос, но так больше и не сказал ни слова. Эту невыразимую боль ему пришлось засунуть себе поглубже… в душу.

– Ха-ха-ха, – стоявший в двери Дунфан Вэньтао не смог больше сдерживаться себя, и захохотал в голос, продолжая смеяться. Он рухнул на землю, всё его тело содрогалось от смеха, он бил кулаком по земле и всё никак не мог остановиться, хотя сам уже еле мог нормально дышать.

Дунфан Вэньцин нашёл место, где выместить свою злобу, и громко закричал: – Младший, это где ты у нас хихикаешь? У тебя вообще есть хоть немного приличия? – он говорил и одновременно очень быстро направлялся к эпицентру смеха.

Дунфан Вэньтао почувствовал неладное, однако по-прежнему не мог перестать смеяться. Он уже поднялся, чтобы приготовиться бежать, сверкая пятками, но его тело уже было слишком обессилено непрекращающимся смехом. Он ничего не успел предпринять, как уже был схвачен старшим братом. Словно мешок с песком, его потащил куда-то Дунфан Вэньцин, а вслед за этим раздался мощный резкий звук, словно взорвалась хлопушка.

Глава 837: Прибытие помощи.

– Ладно, на сей раз пусть твой третий дядя получит за тебя. Ну что, доволен? – Госпожа Дунфан выпучила глаза на Цзюня Мосе, и тут же, больше не в силах сдерживать смех, рассмеялась: – А у тебя, малой, ум и прозорливость с каждым днём все острее и острее. Палец в рот не клади – откусишь, ещё и родного дядьку разыграл. Ой, учудил. Я смотрю, смелости у тебя не занимать?

Цзюнь Мосе рассмеялся: – Что касается дяди, это совпадение, эм, чистая случайность и всего-то.

– А та секретная формула тоже случайность? – Госпожа Дунфан пристально посмотрела на него. Цзюнь Мосе застыл с выпученными глазами.

– Эм, бабушка, давайте мы с вами поговорим о настоящем деле. Я как услышал, что вашему дому грозит опасность, немедленно, на всех парусах бросился сюда. Дорога, правда, меня так вымотала, хе-хе, – Цзюнь Мосе не нашёл слов, чтобы ответить на вопрос, и решил сменить тему разговора.

– Грозит опасность, действительно, есть такое. Однако тебе, всё же, не следовало приезжать сюда, – Госпожа Дунфан спокойно вздохнула, и медленно зашагала: – Эти проблемы мы можем решить, полагаясь на свои собственные силы.

– О? Похоже, бабуль, вы уже приняли соответствующие ответные меры, не так ли? – осторожно задал вопрос Цзюнь Мосе. Он уже понял, что больше всех во всей семье о самоуважении беспокоилась как раз бабушка. Она сильнее всех старалась скрыть недостатки и проблемы.

– Несомненно, три священные земли довольно могущественны, но, однако наша семья тоже не пальцем деланная. Если семья наёмных убийц не будет убивать людей, как же мы сможем и дальше продолжать носить это звание? – Госпожа Дунфан усмехнулась, продолжив: – Здесь и думать нечего. Бойцы прибыли на помощь и этого достаточно. Побудь с бабушкой несколько дней и немедленно возвращайся обратно. В разрешении этих дел не требуется твоего участия, мы справимся сами.

– Разумеется, наша бабушка такая сильная и грозная, что может уничтожить весь мир, и это, всего лишь, дело времени. Хе-хе, кто ж не знает нашу легендарную бабушку, как она бродила по свету в сопровождении верного друга – меча, а её известность потрясала весь мир. От величия её могущественного меча становилось стыдно всем представителям мужского пола, даже есть такие строки: несколько десятков тысяч людей опустили руки, нет ни одного достойного мужчины. Женская улыбка ярко освещает весь мир, вселяет страх и наводит ужас, доныне невиданный, – что-что, а вот в лести и подхалимстве Цзюнь Мосе отлично разбирался.

– Довольно, хватит. Может твой дедушка Цзюнь Чжан Тиан и любит такие хвалебные речи, но твоя бабушка не падкая на комплименты. Так что заканчивай, – было заметно, что лицо Госпожи Дунфан зарумянилось, взгляд стал мягким и ласковым, и она ответила ему с довольным лицом.

– Именно так. Говоря по правде, на самом деле, я как раз восхищаюсь этой вашей чертой. Бабушка, кто в этом мире не любит лесть и подхалимство? Все люди, которые занимают какие-то высокие посты, имеют такой недостаток. Однако с вами, бабушка, всё абсолютно по-другому. Вы стоите особняком, ваша прозорливость никогда не дремлет. Вы сохраняете чистоту души и не поддаётесь скверне, словно очаровательная, непокрытая рябью гладь воды. Невозмутимы и дальновидны, ваши мудрость и ум безграничны, словно море. Вы никогда не поддаётесь лести со стороны других людей. Вас просто нельзя сравнивать с другими людьми, вы с ними – совершенно разного поля ягоды. И сейчас я вовсе не льщу вам, я говорю искренне, мои слова – чистая правда, – Цзюнь Мосе продолжил говорить «правдивые слова».

– А в этих словах есть смысл. Люди, они, действительно, не должны так много внимания обращать на лесть, они должны думать собственной головой, по крайней мере, хоть изредка использовать свой рассудок. Только таким образом люди, занимающие высокие посты, могут добиться верного решения. Честно говоря, мне нравится, что ты, мальчишка, любишь говорить правду, и отвергаешь лицемерие. Благодаря этому качеству, ты сможешь избежать многих потерь.

Госпожа Дунфан прищурила глаза, заулыбалась и с задором ответила внуку. Лицо её словно озарилось светом. У неё было примерно такое выражение: «весь мир грязен, и только я чиста, все люди опьянели, и только я трезва». Люди высокого положения чувствуют себя одиноко.

За спиной у неё стоял Дунфан Вэньцзянь, с такой миной, словно ему было трудно смотреть на это. Он поднял глаза к небу, его кадык неустанно двигался.

«И это называется – правдивые слова? Боже ж ты мой». Эти слова неустанно звучали, как колокол в его сердце, и он чувствовал дискомфорт во всём теле.

– Верно. Взять, к примеру, трёх священных земель. Тогда они задели бабушку, и я уверен, они до сих пор не могут забыть ответного удара, который им прилетел. По пути сюда я встретил четырёх мастеров из Неуловимого мира бессмертных. Они, оказывается, обсуждали так называемый очередной коварный план. Ха-ха, да, они, в самом деле, много на себя берут. Позабавили меня от души.

Глаза Цзюня Мосе забегали, и он снова вернул прежнюю тему разговора: – Значит, вот так они планировали поступить. На самом деле, я знаю, это совсем бесполезно. Для хитроумных расчётов нашей бабушки все эти так называемые коварные планы, просто ерунда. Я уверен, что если им и удалось бы провернуть свои коварные злодеяния, их бы без особых усилий удалось уничтожить. Как ракетой по комарам.

Понять план трёх священных земель получилось, разумеется, не без труда, Цзюнь Мосе даже вспотел немного. Сказав последнюю фразу, он немного проговорился.

Однако Госпожа Дунфан уже, нахмурившись, погрузилась в серьёзные размышления, и даже не обратила внимания на слова Цзюня Мосе. Внук неустанно пытался развеселить бабушку, и Госпожа Дунфан это, конечно, заметила. Она понимала, что в последнее время её внуку очень непросто приходилось.

Он трудился до изнеможения, и то, как он пытался развеселить её, это было проявление его любви и почтения к ней. Госпожа Дунфан охотно притворилась, что ничего не заметила. К тому же, такое занятие не могло быть неприятным. Однако с другой стороны, она, тем не менее, не могла подыгрывать ему.

Фактически, когда Цзюнь Мосе сказал о расположении людей трёх священных земель, и бабушка, и внук поняли друг друга без слов, и прекратили любезничать друг с другом. Госпожа Дунфан вышла, о чём-то размышляя и что-то в уме прикидывая. Когда она дошла до главного зала, он внезапно спросила: – Средний сын, как там у нас идут дела с переговорами?

Дунфан Вэньцзянь растерялся и в спешке быстро ответил: – Согласно твоему указанию, время удалось оттянуть. Я уже отправил их договариваться не только относительно сил, но и относительно маршрутов, расходов, всевозможных непредвиденных обстоятельств, и специально добавил, что нужно торговаться понемногу, кусочек за кусочком. Поэтому сейчас обе стороны очень измотаны переговорами.

Цзюнь Мосе рассмеялся: «Эти переговоры затянулись на неопределённое время, так как в любой момент могут возникнуть новые проблемы. К тому же, обсуждая убийства такими долгими и затянутыми путями, разве нельзя замучить людей до смерти этой тягомотиной? Это что-то вроде видоизменённого отказа. Сравнительно мягко и уклончиво, в надежде, что противник спасует перед трудностями.

Какая удача, что бабушка придумала такой хитрый и действенный способ. Такое тоже можно редко встретить.

А если у вас не хватает терпения, так мы просто откажемся от переговоров. И это будет означать не то, что мы не взялись за дело, а наниматель сам отказался.

Так или иначе, инициатива в руках семьи Дунфан. Мы не берёмся за дело, потому что не все условия верно обговорены. Неужели у трёх священных земель хватит наглости и в такой ситуации напасть на нас?

Нельзя не отметить, что использование именно такой тактики против лицемеров просто божественно».

– М-м, приступим к остальным, сначала возьмёмся за десять. Нам, всё же, нужно приступить к работе, мы не можем вечно тянуть время, – Госпожа махнула рукой, сказав: – Главное – помнить наш принцип «трёх не». Остальными займётесь вы сами.

– Это, но, – Мосе только что сказал, что три священные земли уже приставили своих людей к объектам.

– Если мы безрассудно отправимся на дело, не загоним ли мы себя сами в ловушку? – немного опешив, спросил второй дядя.

– У нас в семье немало человек, которые могут отправиться на дело. Хотя убийц высокого порядка немного, однако, среднего – значительное количество, – Госпожа ступила на лестницу: – Сейчас у нас пока достаточно силы для этого, значит надо действовать. И почему бы не заработать денежек? Более того, это поможет вернуть нашей семье нашу былую славу, и одновременно ослабить противника. Это очень удобный способ добиться и успеха, и богатства.

– У нас достаточно силы? Откуда это? – второй дядя по-прежнему ничего не понимал.

– Болван, – Госпожа Дунфан развернулась, и с досадой посмотрела на сына: – Цзюнь Мосе с собой привез семьдесят величайших мастеров. Неужто он их просто так потащил за собой заодно? Разве они не могут выполнять заказы?

Дунфан Вэньцзянь ещё больше запутался, и тактично намекнул: – Матушка, боюсь, ты ошибаешься. Эти люди – не наёмные убийцы из семьи Дунфан, так не пойдёт.

Цзюнь Мосе схватился за голову, ему нечего было сказать.

– Вот же дурень. Почему же ты такой тупоголовый у нас? – Госпожа Дунфан в ту же минуту пришла в ярость: – Если ты никому не скажешь, я никому не скажу, никто никому об этом не скажет. Тогда кто же узнает об этом? Три священные земли смогут узнать об этом? Пусть даже у них будут сомнения, разве мы не сможем сами это подтвердить? Не все же такие же глупые, как ты.

Дунфан Вэньцзянь сразу почувствовал себя неловко, и, схватившись за голову, сказал: – Матушка, ты говоришь верно.

Цзюнь Мосе не смог сдержаться и рассмеялся.

Госпожа Дунфан тяжело вздохнула, приобняла Мосе, и с горечью сказала: – Мосе, ты сегодня вдоволь насмеялся. Ты только посмотри на своих дядюшек, тупой и ещё тупее тупого. У меня уже вся голова седая, а всё из-за них троих. Они все уже давно взрослые люди. Как такое невозможно понять? Когда же они поумнеют?

Лицо Дунфан Вэньцзяня помрачнело, он не осмеливался ничего говорить, однако про себя бормотал: «Чем мы тебя таким злим? Ясное же дело, печалишься из-за сестрёнки. А как только открываешь рот, сразу во всём обвиняешь меня».

Цзюнь Мосе расхохотался, сказав: – Бабушка, вы не волнуйтесь, скоро я сделаю для вас специальную волшебную таблетку. Вмиг помолодеете, и с вашей седой головой – пустяки разобраться, в то же мгновение превратятся в сочный чёрный цвет.

– Ну, ты смеёшься надо мной что ли? Все люди стареют. К чему мне снова чёрные волосы? Меня потом старой ведьмой величать начнут. И если на то пошло, я и сейчас неплохо выгляжу, прямо как вино с годами, – Госпожа тяжело вздохнула.

Цзюнь Мосе расхохотался, не сказал ни «да», ни «нет», а просто сменил тему: – Кстати бабушка, а что такое принцип «трёх не»?

– Это главное правило нашей семьи. Мы не убиваем простолюдинов, честных чиновников и порядочных людей. Все заказы, которые к нам поступают, мы сначала тщательно изучаем, включая доказательство преступления. Иначе, если появится какое-то несоответствия, мы имеем право в одностороннем порядке прекратить операцию, и даже можем восстать против заказчика, – Госпожа Дунфан слегка улыбнулась.

– Оказывается, вот как. Эти «три не» семьи Дунфан – принципы, которых вы твёрдо придерживаетесь, – Цзюнь Мосе горестно вздохнул, сказав: – Бабушка, в этой операции ни за что нельзя отказываться от меня. Я же самый настоящий наёмный убийца нашей семьи Дунфан.

Глава 838: Город Цзюйхуа. (хризантема) Семья Чен.

Госпожа Дунфан тщательно все обдумывала, сравнивала реальную мощь обеих сторон. Пусть даже противник и устроил бы им засаду, но вряд ли бы на каждый объект набиралось так много подставных людей. Да, они и сами за один раз могли взяться только за десять объектов. Если рассматривать каждый по отдельности, то на каждый, как минимум, приходилось по пять величайших мастеров. Этого было вполне достаточно.

Госпожа Дунфан повторно убедилась в своих расчётах, и по-доброму, со смехом сказала: – В таком случае, вы сами выберете себе подчинённых для задания. Но ты, негодник, должен быть особенно осторожным, пообещай мне, что тебе ничего не будет угрожать.

Цзюнь Мосе неоднократно дал обещание, всё же, в его глазах промелькнуло удовлетворение.

Кто бы мог подумать, что расправляться со своими долгами Цзюнь Мосе начнёт в качестве подосланного убийцы. Разве это не была мечта всей его жизни?

Три священные земли так сильно задолжали Цзюню Мосе, что он, наконец, собственноручно собирался разобраться с каждым долгом. Он ни за что в жизни бы не пропустил и не забыл хотя бы один должок.

Спустя три дня, Цзюнь Мосе, Дунфан Вэньцзянь, двадцать бойцов отряда Цаньтянь Шихунь и ещё два мастера с Суань неба из семьи Дунфан отправились на север.

В том направлении их ожидало пять объектов.

Операция в общей сложности включала в себя пятнадцать целей. Неизвестно, почему Госпожа Дунфан неожиданно поменяла своё мнение, и добавила ещё три направления, которое включало всего одно цель.

Дунфан Вэньцзянь и Байли Ло Юнь шли в одном отряде, Дунфан Вэньтао и Лэн Ао – в другом. Неизвестно, нарочно ли или случайно, но, однако Цзюнь Мосе и его старший дядюшка как раз были сосредоточены в одном отряде.

И от этого Цзюнь Мосе был без конца подавлен.

Однако Госпожа Дунфан разъяснила весьма доходчиво: «Если не хочешь, можешь не идти, останешься с бабушкой, а то всё-таки я переживаю за тебя».

Как в таком случае, Цзюнь Мосе мог решиться и сказать, что он не хотел идти? Он прекрасно понимал, что бабушка не желала отпускать его в такую поездку. Несмотря на то, какими силами обладал Цзюнь Мосе, для бабушки он в первую очередь оставался маленьким внуком, и неважно, сколько лет прошло бы: тридцать, сорок, сто, этого никак нельзя было изменить.

Поэтому, хотя Цзюнь Мосе и не хотел, всё же, ему пришлось через силу согласиться и отправиться вместе со своим старшим дядюшкой.

По дороге на север им встретилось два объекта, и они были успешно устранены абсолютно неопытным в этом деле Цзюнем Мосе, Дунфан Вэньцином, двумя бойцами Цаньтянь Шихунь и подосланными убийцами со стороны семьи Дунфан.

Дядя с племянником потратили пол вечера в ожидании прибытия людей трёх священных земель, которые должны были охранять эти объекты, однако они так никого и не дождались. Оказывается, там просто не было засады.

Они уже были на пути к своей третьей цели.

– Уже меньше, чем через сто ли должно находиться местонахождение третьего объекта. Он считается самым трудным и тяжёлым из всех пятнадцати объектов, за которые мы решили взяться, – сказал Дунфан Вэньцин, сидя верхом на лошади. Указывая кнутом на место вдали, его лицо становилось всё серьёзнее.

– О? Мне действительно очень интересно узнать, каким человеком, в конце концов, является наш клиент. Вы, дядя, тоже считаете его очень трудным? Там скрываются подонки трёх священных земель? – в ту минуту Цзюнь Мосе сидел верхом на коне, однако ему всё-таки пришлось очень сильно изменить свою внешность: его лицо стало чёрным, один глаз был больше, другого, рот немного перекосился. Он преспокойно ковырялся в носу, запустив «снаряд» в густые заросли травы, которые виднелись у края дороги. Прозвучал лёгкий свист, и дикий заяц взлетел верх тормашками.

Люди позади его, казалось, не увидели подробностей, и нельзя было не сказать, что этот заяц являлся деликатесом, но, однако этот дикий заяц был сражен соплёй Цзюня Мосе. То ещё то удовольствие, просто тошнотворное зрелище.

И, хотя, однако, этот «снаряд» вряд ли мог попасть внутрь зайца, но, всё-таки, как можно было избавиться от этого психологического барьера.

– Этот объект не то, что трудный, хм, он охренеть, какой трудный. Даже и без этих подосланных мастеров, он всё равно намного тяжелее предыдущих.

Дунфан Вэньцин немного пришёл в раздражение, глядя на своего драгоценного племянника: – Я хотел сказать, Мосе, ты не мог бы вести себя немного покультурнее, что ли? Ты же, негодник, как-никак, наследник влиятельной семьи, твоё происхождение обязывает. Как ты можешь не обращать никакого внимания на облик и статус нашей семьи? Пусть тебе, конечно, плевать на свою репутацию, однако мог бы ты хотя бы немного подумать, о том, что скажут о нашей семье? Пусть для вашей семьи Цзюнь, это совершенно неважно, но как же твоя матушка, твоя бабушка, я, твой дядя, в конце концов? Из-за твоих манер, мне даже своим друзьям стыдно сказать, что ты мой племянник, понимаешь? И пусть ты не боишься опозориться, но, однако я боюсь.

– Дядя, разве это не ваших рук дело, то, как я выгляжу и веду себя сейчас? – Цзюнь Мосе покрутил шеей, послышался хруст костей, и он лениво сказал: – Вы сами меня переодели в какого-то безобразного типа, и ещё требуете вести себя немного культурнее? Спешу заметить, не значит ли это, что вы сами критикуете свою работу? Эм, я не хочу сказать, что ваша работа плоха, просто, она не проникнута высокой культурой, ёпта.

Цзюнь Мосе был, в самом деле, сильно возмущен. Чтобы отомстить ему, Дунфан Вэньцин нарочно переодел его в этот образ. С первого взгляда можно было сказать, что перед вами стоял настоящий отвратительный урод. Дядя не волновался. Это очень сильно било по высокому самомнению Цзюня Мосе. Как он мог не злиться? Однако ответить ударом или высказать возражения он не мог, поэтому то он и решил таким образом высмеять свой новый образ.

«Разве не вы сами именно этого и ждали? Я вообще не против, базара ноль, а вы, давайте, наслаждайтесь в своё удовольствие моим шоу».

Однако Дунфан Вэньцин был недовольным всю дорогу Он так хотел проучить своего племянника, вручил ему эти странные тряпки, надеялся выместить свою злобу и ненависть, однако этому паршивцу хоть бы хны. Ноль реакции. Так же, как и прежде, полное равнодушие. Дунфан Вэньцин неоднократно ругался и бранился, но, тем не менее, Мосе был совершенно спокоен и безразличен ко всему.

Так как Цзюнь Мосе изначально знал, что в той поездке Дунфан Вэньцин стопроцентно начал бы принимать различные попытки, чтобы отомстить ему, он просто взял и отключил свой слух. То есть, когда Дунфан Вэньцин бурно и красочно поносил его, на чём свет стоит, брызгал слюной в разные стороны, Мосе абсолютно ничего не слышал.

И не только не слышал, а ещё и при виде, как рот Дунфан Вэньцина беззвучно открывался и закрывался, а усы и борода неистово тряслись, временами он еле-еле, с большим трудом сдерживал смех. Однако его дядя даже и не подозревал об этом.

Поэтому чем больше он ругался, тем больше чувствовал, что силы его покидали. По прошествии двух дней он прекратил свои попытки. Он был бессилен перед своим племянником, и решил поменять способ мести: –Ты, мелкий засранец, думаешь, вырос смазливым красавчиком? Значит, тогда я превращу тебя в настоящего урода. Посмотрим, получится ли у тебя стерпеть это?

Однако Цзюнь Мосе очень быстро свыкся со своим новым образом. Более того, его поведение и поступки резко и быстро стали соответствовать его новой внешности. До преображения Мосе был утончённым и грациозным молодым юношей с безупречными манерами. А после преображения, каждым своим словом и делом он всё больше вживался в образ отвратительного и наглого хама и хулигана.

Эта моментальная приспособляемость заставила Дунфан Вэньцина снова ощутить недовольство, и у него появились сомнения в подлинном облике своего племянника.

Ковыряние в носу, снаряды из соплей. Это, как, оказалось, были ещё цветочки. Вечером он уселся в комнате дядюшки Дунфан, снял обувь и принялся ковыряться в пальцах ног. Закончив с этим, взял несколько фруктов с подноса, однако не стал есть, а в конце вообще вытерев руки об постельное бельё, натянув башмаки, отправился спать.

Перед тем как выйти из дверей, основательно прокашлялся, с оглушительным звуком отхаркнув комок густой мокроты. Придерживая одним пальцем ноздрю, с характерным звонким звуком пустил стрелу табачно-коричневого цвета из другой ноздри.

Для Дунфан Вэньцина тот вечер стал настоящей трагедией. Он захотел выпить воды, однако стакан был опрокинут грязными ногами его племянника. Разве можно осмелиться после такого пить? Захотел немного перекусить? Тоже не осмелился.

«Пить, есть нельзя, можно я тогда просто усну? Однако все постельное бельё было испачкано грязными руками, ну как же тут уснуть?»

Дунфан Вэньцин чуть не лишился дара речи. Практически взбесился, однако, что поделать, это был его собственный грех. В дальнейшем он торопился раньше обычного ложиться спать. И ни за что, не пускать своего племянника.

Однако, задремав, он частенько видел во сне, как его племянник ковыряет свои грязные ногти у кровати, и с уродливым лицом что-то бормочет: – Дядя ты проснулся? Посмотри только на мои ноги, кожа слазит, ай-яй, эти кутикулы! У человека такой быстрый обмен веществ, особенно у таких молодых, как я. Юность – это так прекрасно.

У Цзюня Мосе были очень удивительные способности. Какими такими всевозможными способами удалось бы удержать его?

Увидев перед собой такую нелицеприятную картину, у Дунфан Вэньцина в животе, словно всё переворачивалось, ему хотелось блевать: кто с утра пораньше хотел бы увидеть первым делом какого-то урода, который ковыряет ноги прямо перед твоим лицом? К тому же, так близко к твоему лицу, что попросту можно получить в глаз.

Прошло около трёх дней, и Дунфан Вэньцин, не выдержав, попросил пощады.

Таким денькам, наконец-то, пришёл конец.

– Впереди находится самый известный город нашего материка – город Цзюйхуа. И наша цель – самая влиятельная семья этого города – семья Чен, – Дунфан Вэньцин был не в силах смотреть на своего отвратительного племянника, и равнодушно всматривался вдаль.

– Город Цзюйхуа? – услышав это название, Цзюнь Мосе сразу же задумался о хризантемах, и широко выпучив глаза, сказал: – Это название такое… красивое.

– Красивое название? Да какое к чёрту красивое название? Город Цзюйхуа растянулся на тысячи ли, можно сказать настоящий гегемон, – Дунфан Вэньцин буркнул: – В городе Цзюйхуа расцветают хризантемы, словно целый океан. Род семьи Чен непобедим.

Он сказал на одном дыхании: – Семью Чен очень трудно победить.

Цзюнь Мосе внезапно схватился за живот, и расхохотался до слез: – Какие прекрасные слова. Не знаю, какой талантище их написал для всемогущей семьи Чен? Однако нечего сказать, посмешил меня на славу!