Глава 6: советская коллективизация, капиталистические мечты

1. Вероятно, лучшим источником для обсуждения советского высокого модернизма является Richard Stites, RevolutionaryDreams: UtopianVisionandExperimentalLifeintheRussianRevolution (New York: Oxford University Press, 1989). Его щедрая библиография, кажется, охватывает большинство доступных источников.

2. Этот вывод, мы знаем, не является искажением доктрины либерализма. Дж.С. Милл, чья репутация либерального сына Просвещения вне сомнения, рассматривал отсталость как достаточное оправдание, для чтобы отдать авторитарные полномочия в руки модернизатора. См. Ernest Gellner, "The Struggle to Catch Up," Times Literary Supplement, December 9, 1994, p. 14. Более детальную аргументацию по этим вопросам см. также Jan P. Nederveen Pieterse and Bhikhu Parekh, eds., The Decol­onization of the Imagination: Culture, Knowledge, and Power (London: Zed Press, 1995).

3. Stites, RevolutionaryDreams, p. 19. Энгельс выражал свое презрение к коммунистическим утопическим системам, подобным этим, называя их «барачным коммунизмом».

4. Можно сказать, что Екатерина Великая, будучи прусского происхождения и энергично переписываясь с несколькими энциклопедистами, включая Вольтера, была достойна своей страсти к рациональному порядку.

5. Sheila Fitzpatrick, The Russian Revolution (Oxford: Oxford University Press, 1982), p. 119. Термин «гигантомания» был, я полагаю, также в ходу в Советском Союзе. Окончательный провал большинства больших начинаний в СССР – само по себе важная история, значение которой было язвительно схвачено Робертом Конквестом, который заметил, что «конец холодной войны можно выразить как поражение, нанесенное Магнитогорску Силиконовой долиной» ("Party in the Dock," TimesLiterarySupplement, November 6, 1992, p. 7). Индустриальную, культурную и социальную историю Магнитогорска см. в Stephen Kotkin, MagneticMountain: StalinismasaCivilization (Berke­ley: University of California Press, 1995).

6. Интересную параллель можно провести с французской сельской местностью после революции, когда проходящие кампании призывали к «дехристианизации» и предлагали ввести соответствующие светские ритуалы.

7. Stites, Revolutionary Dreams, p. 119. См. также Vera Sandomirsky Dunham, In Stalin's Time: Middle-Class Values in Soviet Fiction (Cambridge: Cambridge

University Press, 1976), как при Сталине этот аскетизм превратился в богатство.

8. Stites, "Festivals of the People," chap. 4 of Revolutionary Dreams, pp. 79-97.

9. Там же., p. 95. Благодаря фильмам Сергея Эйзенштейна, эти разыгранные актерами театральные сцены стали визуальными изображениями, которые остаются впечатанными в сознание многих из тех, кто не был участником фактической революции.

10. Композиторы и кинорежиссеры, как ожидалось, будут «инженерами человеческих душ».

11. Цит по Stites, Revolutionary Dreams, p. 243.

12. Ленин, конечно, под влиянием другой его любимой книги, Города Солнца Кампанеллы, хотел, чтобы по всему городу были воздвигнуты скульптуры революционеров с вдохновляющими надписями – пропаганда памятниками. См. Anatoly Lunacharsky, "Lenin and Art," International Literature 5 (May 1935): 66-71.

13. Stites, Revolutionary Dreams, p. 242.

14. Эта главка целиком основана на главах 2, 4 и 6 из замечательной предстоящей книги Деборы Фицджералд YeomanNoMore: TheIndustrializationofAmeri­canAgriculturе, которой я очень обязан. Главы и номера страниц, которые следуют, относятся к проекту рукописи.

15. Там же, глава 2, p. 21.

16. Как подчеркивали многие комментаторы, это перепроектирование процессов работы вырвало контроль над производством из рук квалифицированных рабочих и отдало его в руки управленцев, чьи ранги и прерогативы росли, так как рабочая сила была «деквалифицирована».

17. Около 1920 года многого из того, что предлагалось на рынке сельскохозяйственных машин американскими изготовителями, не было в Соединенных Штатах, где размеры фермы были все еще относительно маленькие, а именно вне страны, в таких местах, как Канада, Аргентина, Австралия и Россия, где фермы были значительно большие. Fitzgerald, YeomanNoMore, chap. 2, p. 31.

18. Превосходный и более полный рассказ о предприятии Кемпбелла см."The Campbell Farm Corporation," chap. 5, там же. Здесь стоит лобавить, что экономическая депрессия в сельском хозяйстве в Соединенных Штатах началась в конце Первой мировой войны, а не в 1930 г. Время, таким образом, созрело для смелого экспериментирования, а затраты на покупку или аренду земли были незначительны.

19. Пшеница и лен, в терминологии, которая будет развита позже в этой главе, «пролетарские» культуры в противоположность «мелкобуржуазным».

20. Fitzgerald, Yeoman No More, chap. 4, pp. 15-17.

21. См. выше, nn. 14 and 18.

22. Другая такая ферма, непосредственно связнная с экспериментированием Нового Дела в 1930-ых, была корпорация ферм «Фэйруэй». Основанная в 1924 М. Л. Уилсоном и Генри К. Тейлором, которые оба изучали экономику в университете Висконсина, корпорация была предназначена превратить безземельных фермеров в научных, индустриального толка. Капитал для нового предприятия дал, через посредников, Джон Д. Рокефеллера. Фермы «Фэйруэй» должна была стать моделью для многих более амбициозных сельскохозяйственных программ Нового Дела Уилсона, Тейлора и многих из их прогрессивных коллег в Висконсине, занимавших влиятельные позиции в Вашингтоне при рузвельте. Более значительное количество сведений по этому вопросу находится в неопубликованной статье 1995 г. Jess Gilbert and Ellen R. Baker, "Wisconsin Economists and New Deal Agri­cultural Policy: The Legacy of Progressive Professors" (unpublished paper, 1995). 1920-ые годы были плодоносным временем для сельскохозяйственного экспериментирования, частично потому, что резкий экономический спад сельскохозяйственных предметов потребления после Первой мировой войны пробудил политические инициативы, предназначенные облегчить кризис.

23. Fitzgerald, Yeoman No More, chap. 4, pp. 18-27. Рассказ об индустриальном

хозяйствовании в Канзасе и его связи с экологическим бедствием, известным как пылевой шар, см. Donald Worster, Dust Bowl: The Southern Plains in the 1930s (New York: Oxford University Press, 1979).

24. Fitzgerald, Yeoman No More, chap. 4, p. 33. Схему плана можно найти в Mordecai Ezekial and Sherman Johnson, "Corporate Farming: The Way Out?" NewRepublic, June 4, 1930, pp. 66-68.

25. Michael Gold, "Is the Small Farmer Dying?" NewRepublic, October?, 1931, p. 211, цит. по Fitzgerald, Yeoman No More, chap. 2, p. 35.

26. Там же, chap. 6, p. 13. См. также Deborah Fitzgerald, "Blinded by Technology: American Agriculture in the Soviet Union, 1928-1932," Agricultural History 70, no. 3 (Summer 1996): 459-86.

27. Восторженные посетители включали таких, как Джон Дьюи, Линкольн Стивенс, Рексфорд Тагуэлл, Роберт ЛаФоллетт, Моррис Ллевеллин Кук (в то время передовой образчик научного управления в Соединенных Штатах), Турман Арнольд, и, конечно, Томас Кэмпбелл, который назвал советский эксперимент «самой большой историей сельского хозяйства, какую мир когда-либо слышал». Типичной похвалой советских планов прогрессивной, модернизированной сельской жизни была оценка, данная Белл ЛаФоллетт, женой Роберта ЛаФоллетт: «Если бы Советы могли бы иметь свой путь, вся земля обрабатывалась бы тракторами, все деревни освещены электричеством, каждая деревня имела бы центральный дом, служащий школой, библиотекой, залом для собраний и театром. Они имели бы каждое удобства и преимущества, которые они планируют для индустриальных рабочих в городе» (Цит. по Lewis S. Feuer, "American Travelers to the Soviet Union, 1917-1932: The Formation of a Component of New Deal Ideology," AmericanQuarterly 14 [Spring 1962]: 129). См. также David Caute, The Fellow Trav­ellers: Intellectual Friends of Communism, rev. ed. (New Haven: Yale University Press, 1988).

28. Feuer, "American Travelers to the Soviet Union," pp. 119-49, цит. по Fitzgerald, Yeoman No More, chap. 6, p. 4.

29. Fitzgerald, Yeoman No More, chap. 6, p. 6.

30. Там же, p. 37.

31. Там же, p. 14.

32. Там же, p. 39 (курсив мой).

33. Цит. по Robert Conquest, The Harvest of Sorrow: Soviet Collectivization and the Terror-Famine (New York: Oxford University Press, 1986), p. 232. Даже более явное признание, что это было именно «войной», содержится в заявлении М. М. Хатеевича: «безжалостная борьба происходит между крестьянством и нашим режимом. Это – борьба не на жизнь, а на смерть. Этот год был испытанием нашей силы и их выносливости. Нужен голод, чтобы показать им, кто здесь хозяин. Это стоило миллионов жизней, но колхозная система здесь осталась, мы выиграли войну» (цит. там же., p. 261).

34. Так называемый Большой Скачок в Китае был во всяком случае смертельным, и может анализироваться в сопоставимых терминах. Я хотел сфокусировать внимание на Советской России в значительной степени потому, что события там произошли приблизительно за тридцать лет до Большого Скачка и, следовательно, получили намного больше академическое внимания, особенно в течение прошлых семи лет, когда недавно открывшийся Российский архив очень расширил наше знание. Недавнее популярное изложение китайского опыта см. Jasper Becker, HungryGhosts: China'sSecretFamine (London: John Murray, 1996).

35. В случаях, когда урожаи были высокими на государственных фермах и в показательных проектах, они обычно достигались такими дорогостоящими затратами машин, удобрений, пестицидов и гербицидов, что результаты были экономически иррациональны.

36. Исключительно проницательный отчет о коллективизации и ее результатах см. Moshe Lewin, The Making of the Soviet System: Essays in the Social History of Interwar Russia (New York: Pantheon, 1985), особенно part 2, pp. 89-188.

37. Я использую здесь термин «деклассированный», чтобы определить огромное население большого разнообразия и переменных занятий. Хотя Маркс и Ленин всегда использовали этот термин презрительно, подразумевая под ним преступные тенденции и политический оппортунизм, я не имею в виду никакой подобной клеветы.

38. Сталин, как теперь уверены, был лично ответствен за составление в августе 1932 г. секретного декрета, клеймящий всех тех, кто отказался сдать зерно, объявленное теперь «священной и неприкасаемой» государственной собственностью, «врагами народа» и распорядился их быстренько арестовать и расстрелять. Тот же самый Сталин на Втором съезде колхозных ударников в 1935 г. отстаивал сохранение нормальных частных участков: «большинство колхозников хочет растить сад, выращивать огород или держать пчел. Колхозники хотят жить приличной жизнью, и для этого 0.12 гектаров не достаточно. Мы должны дать от четверти до половины гектара, а в некоторых районах даже до одного гектара» (цит. по Sheila Fitzpatrick, Stalin'sPeasants: ResistanceandSurvivalintheRussianVillageAfterCol­lectivization [New York: Oxford University Press, 1995], pp. 73, 122).

39. Там же, p. 432.

40. Orlando Figes, "Peasant Aspirations and Bolshevik State-Building in the Countryside, 1917-1925," статья представлена в программу аграрного семинара, Yale University, New Haven, April 14, 1995, p. 24. Фиджес также связывает эти представления к социалистическими трактатами, датированными по крайней мере 1890-ыми годами, которые объявляли крестьянство обреченным классом в результате наступления экономического прогресса (p. 28).

41. R. W. Davies, The Socialist Offensive: The Collectivisation of Soviet Agricul­ture, 1929-1930 (London: Macmillan, 1980), p. 51.

42. Conquest, Harvest of Sorrow, p. 43.

43. Кроме того, крах городских предприятий, которые обычно снабжали потребительскими товарами и орудиями труда сельские районы, означал, что крестьяне не имели больше стимула продавать зерно, чтобы делать покупки на рынке.

44. См. замечательно проницательную и подробную книгу Орландо Фиджеса PeasantRus­sia, CivilWar: TheVolgaCountrysideinRevolution, 1917-1921 (Oxford: Clarendon Press, 1989). Даже неудавшиеся революции создают подобный вакуум. После революции 1905 года царскому правительству потребовалось почти два года, чтобы восстановить контроль над сельской местностью.

45. Относительное единство деревни было еще увеличено революционным процессом. Самые богатые владельцы уехали, или их усадьбы были сожжены, и беднейшие, безземельные семьи получили землю. В результате сельские жители были более социально и экономически подобны и потому с большей вероятностью отвечали сходно на внешние требования. Так как на многих независимых фермеров оказывалось давление с целью возвратить их коммуне, они теперь зависели от всей деревни при распределении коммунальных земель для их хозяйств. Таким образом, нетрудно понять, почему там, где инструментом большевистской политики были комбеды, они стояли перед определенной оппозицией от остальных представителей советской деревни. «Один правительственный чиновник в Самарской области заявил с осознанной иронией, что конфликты между комбедами и Советами представляли собой главную форму «классовой борьбы» в сельских районах в течение этого периода» (там же., p. 197). В больших деревнях некоторую поддержку аграрные планы большевиков могли найти среди образованной молодежи, школьных учителей и ветеранов, которые стали большевиками, когда служили в Красной Армии во время Первой мировой войны или в гражданскую войну (те, кто мог бы занять ведущие роли в новых колхозах). См. Figes, "Peasant As­pirations and Bolshevik State-Building."

46. Имелась также тенденция скрывать доход от ремесел, побочных занятий вроде торговли и выращивания огородных культур. В течение этого же самого периода, и это надо добавить, недостаточность ресурсов – рабочая сила, тягловая сила, удобрения и семена – не позволяла вспахать всю землю и урожаи были далеки от обычных.

47. Yaney, The Urge to Mobilize, pp. 515-16. Для Йени непрерывность в стремлениях от тех, кого он называет «мессианские социальные агрономы» при царском режиме, до большевистских коллективизаторов была поразительна. В нескольких случаях это были те же самые люди.

48. Figes, PeasantRussia, CivilWar, p. 250.

49. Голод и отток из городов уменьшили число городских индустриальных рабочих от 3.6 миллионов в 1917 г. до не больше, чем 1.5 миллион в 1920 г. (Fitzpatrick, TheRussianRevolution, p. 85).

50. Figes, Peasant Russia, Civil War, p. 321.

51. Цит. по Fitzpatrick, Stalin's Peasants, p. 39.

52. В теории, по крайней мере, наиболее «передовыми» были государственные фермы – пролетаризированные, индустриальные колхозы, в которых рабочим платили заработную плату и никакие частные участки не позволялись. Эти фермы также получили большую долю государственной инвестиции в машинах в ранние годы. Производственную статистику см. Davies, TheSocialistOf­fensive, p. 6.

53. Там же, pp. 82-113.

54. Fitzpatrick, Stalin's Peasants, p. 4.

55. Conquest, Harvest of Sorrow, p. 183.

56. Андрей Платонов, Chevengur, перевод Anthony Olcott (Ann Arbor: Ardis, 1978).

57. M. Hindus, Red Breed (London, 1931), Цит. по Davies, The Socialist Of­fensive, p. 209.

58. Davies, The Socialist Offensive, p. 205.

59. Размер колхозов оставался огромным, даже по американским стандартам, в течение всего Советского периода. Фред Прайор вычисляет, что в 1970 году средняя государственная ферма содержала больше, чем 100000 акров, в то время как средний колхоз – более, чем 25000 акров. Государственным фермам в первую очередь предоставлялись машины и другие субсидии. См. Frederick Pryor, The Red and the Green: The Rise and Fall of Collectivized Agriculture in Marxist Regimes (Princeton: Prince-ton University Press, 1992), table 7, p. 34.

60. Fitzgerald, Stalin's Peasants, p. 105.

61. Там же, pp. 105-6. Можно представить себе, что почвы и существующие приемы сбора урожая также игнорировались.

62. Поскольку большевики объяснили, что «колхозы – единственные средства, при помощи которых крестьянство может уйти от бедности и темноты» (Davies, TheSocialistOffensive, p. 282). Возможно, наилучшие визуальные образы культурно преобразующих свойств электричества, машин и коллективизации найдены в фильме Сергей Эйзенштейна Генеральная Линия, поистине технологический гимн сельской России. Фильм мастерски передает утопические стремления высокого модернизма, противопоставляя темный народ с его лошадью и косой образам электрических сепараторов, тракторов, комбайнов, машин, небоскребов, двигателей и самолетов.

63. Fitzpatrick, Stalin's Peasants, p. 194.

64. Там же, pp. 306-9.

65. Рассказ о том, как даже более чрезвычайная версия региональной специализации была навязана китайскому селу в нарушение всех местных почвенных и климатологических условий см. Ralph Thaxton, Salt of the Earth: The Political Origins of Peasant Protest and Communist Revolution in China (Berkeley: University of Cal­ifornia Press, forthcoming).

66. Figes, Peasant Russia, Civil War, p. 304. Аналогия принимала конкретную форму во многих из ранних восстаний против коллективизации, во время которых крестьянство разрушило все записи о рабочей силе, поставках урожая, долгах и так далее – так же, как это было при крепостничестве.

67. Conquest, Harvest of Sorrow, p. 152.

68. Сходство с крепостничеством разъяснено более детально в Fitzgerald, Stalin'sPeasants, pp. 128-39. Осторожное и информированное обсуждение крепостничества и сравнений с рабством см. Peter Kolchin, Unfree Labor: American Slavery and Russian Serfdom (Cambridge: Harvard University Press, 1987).

69. Проницательное изложение советским журналистом и активным участником кампании в защиту прав человека в 1980-ых годах, указывающее, что основной рисунок не очень изменился, см. Lev Timofeev, Soviet Peasants, or The Peasants' Art of Starving, перевод Jean Alexander и Alexander Zaslavsky, ed. Armando Pitassio и Alexander Zaslavsky (New York: Telos Press, 1985).

70. Меня убедили исторические отчеты, характеризующие мир как орган адаптации крестьянства к дворянству и государству, которые обращаются с ним, как с коллективной единицей налогообложения, воинской повинности и некоторых других форм рабских обязанностей. Периодическое перераспределение земли среди хозяйств гарантировало, что все имели средства платежа их доли подушных налогов, которые были наложены совместно на коммуну. То есть сама по себе относительная солидарность региональной российской коммуны объясняется различной историей отношений с повелителями. Это требование совершенно совместимо с тем фактом, что такая солидарность, здесь и теперь, может обслуживать совершенно другие цели, включая сопротивление.

71. Fitzgerald, Stalin's Peasants, p. 106 (курсив мой).

72. Я очень благодарен моему коллеге Теодору Шанину и его команде исследователей, которые проводят сравнительную работу на более чем двадцати колхозах, за предоставление карты и фотографий для этой главы. Особая благодарность Гале Ястребинской и Ольге Субботиной за фотографии старой деревни Уткино, основанной в 1912 г. и расположенной за двадцать миль от города Вологды.

73. Заметим, что старые здания, которые не были перемещены (надпись 12) сами размещаются на приблизительно одинаковых участках по главной дороге. Я не знаю, имелись ли административные причины этому в восемнадцатом веке, когда была основана деревня, или сами первоначальные поселенцы так разметили план. Как были первоначально расположены старые здания, которые были перемещены, неизвестно.

74. Та же самая логика, конечно, прилагалась к промышленности, в которой большие фабрики предпочитались маленьким или ремесленному производству. Как замечает Джеффри Сакс: «Центральные планировщики не имели никакого желания координировать действия сотен или тысяч маленьких фирм в данном секторе, если одна большая фирма могла бы сделать всю работу. Стандартная стратегия поэтому состояла в том, чтобы создавать одну гигантскую фирму везде, где только возможно» (Poland'sJumpintotheMarketEconomy [Cambridge: Cambridge University Press, 1993]). В контексте Советской экономики самая большая индустриальная единица был огромный металлургический комплекс в Магнитогорске. Теперь это – ошеломляющий пример индустриального и экологического крушения. См. также Kotkin, MagneticMountain.

75. Более обширное изложение экологического влияния на советское сельское хозяйство см. Murray Feshbach, Ecological Disaster: Cleaning Up the Hidden Legacy of the Soviet Regime (New York: 1995), and Ze'ev Wolfson (Boris Komarov), The Ge­ography of Survival: Ecology in the Post-Soviet Era (New York: M. E. Sharpe, 1994).

76. Я работал в течение шести недель в 1990 г. на кооперативной (бывшей коллективной) ферме в восточной Германии, на Мекленбургской равнине, не слишком далеко от Бранденбурга. Местные чиновники исключительно гордились их урожаями мирового класса в расчете на гектар ржи и картофеля с высоким содержанием крахмала, которые растили для индустриального использования. Было, однако, ясно, что с точки зрения экономической, рыночная стоимость затрат (рабочая сила, машины и удобрение), необходимых для производства этих урожаев, делало это предприятие неэффективным производителем при любой стандартной стоимости.

77. Нет никаких сомнений, что множество бюрократических «патологий» усилило бедствия советской коллективизации. Это и тенденции администраторов концентрироваться на определенных, измеримых результатах (например, урожаях зерна, тоннах картофеля, тоннах чугуна в чушках), а не на качестве и том факте, что длинные цепи специализации и команды оградили многих должностных лиц от тяжелых последствий их поведения. Также трудность создания чиновников, которые отвечали бы перед своей клиентурой, а не перед высшим начальством, привела к тому, что патология группы «начальников», с одной стороны, и коррупции и корысти, с другой, была необузданной. Высокомодернистские схемы в революционном, авторитарном исполнении, как это было в Советском Союзе, таким образом, вероятно уйдут дальше более легко и будут оставаться на этом пути более долго, чем при парламентском строе.

78. Натиск коллективизации был на мгновение приостановлен Сталиным известной статьей «Головокружение от успехов» в марте 1930 г., которая побудила многих оставить коллективные хозяйства; однако вскоре после этого темп коллективизации вновь ускорился. Чтобы иметь достаточно капитала для быстрой индустриализации, 4.8 миллиона тонн зерна экспортировалось в 1930 г. и 5.2 миллиона тонн в 1931 г., чем была создана база для жестокого голода сразу после этого. См. Lewin, TheMakingoftheSovietSys­tem, p. 156.

79. Сравните это с прогнозом Бакунина о том, что будет при государственном социализме: «Они сконцентрируют все полномочия правительства в сильных руках, потому что самый факт, что люди по преимуществу невежественны, требует сильной и внимательной заботы со стороны правительства. Они создадут единственный Государственный банк, концентрирующий в своих руках весь коммерческий, индустриальный, сельскохозяйственный, и даже научный потенциал, и будут делить массы людей на две армии - индустриальные и сельскохозяйственные под непосредственной командой государственных инженеров, которые составят новый привилегированный научно-политический класс» (цит. в W. D. Maximoff, ThePoliticalPhilosophyofBakunin:ScientificAnarchism [New York: Free Press, 1953], p. 289).

80. Термин «избирательное сродство» берет начало из анализа Макса Вебера отношений между капиталистическими нормами и учреждениями, с одной стороны, и протестантством, с другой. Его аргументы не обосновывают прямую причинную обусловленность, но «подходят» и для симбиоза.

8 1. См. books 4 and 5 in vol. 2 of Gabriel Ardant, Theorie sociologique de I'impot (Paris: cevpen, 1965).

82. Цит по Michel Crozier, The Bureaucratic Phenomenon (Chicago: Univer­sity of Chicago Press, 1 964), p. 239. Как отметил Абрам Сваан, «школьный режим девятнадцатого века демонстрирует некоторые безошибочные аналогии с фабричным режимом того времени: стандартизация, формализация и требования точности и дисциплины являлись первостепенными в обоих режимах» (InCareoftheState, p. 61).

83. Подробный учет отношений между частным участком и коллективным полем до 1989 г., см. Timofeev, Soviet Peasants, or The Peasants' Art of Starving.