Посоветуй, скажи, что мне делать, приятель

 

Посоветуй, скажи, что мне делать, приятель?

 -

Никуда мне не деться от крепких объятий

одиночества,

одиночества.

 

Даже эхо в товарищи взять я согласна - 

без меня оно так безгранично несчастно,

что не хочет жить - 

умирает.

 

Но ответил приятель: "Одно лишь я

знаю - 

от дождя за окошком лекарств не бывает.

Понимаешь?" - 

Понимаю...

 

1970-1972

 

 

У любой реки целых два конца

 

У любой реки целых два конца,

а моя - не в счет,

ведь моя река вдаль издалека

по кольцу течет.

Синий ветер мой, вдруг задуй, запой,

разорви кольцо,

чтобы у реки было сто начал,

тысяча концов;

чтобы белый снег в жаркий летний день

падал, не лежал;

чтобы солнца луч, как струна певуч,

под рукой дрожал.

 

На любой вопрос у тебя ответ,

мой вопрос не в счет.

Я спрошу тебя: "Жажда ль не томит,

солнце ль не печет?"

Синий ветер мой, вдруг задуй, запой,

тучу пригони,

чтобы хлынул дождь, остудил виски,

жажду утолил;

чтобы белый снег в жаркий летний день

падал, не лежал;

чтобы солнца луч, как струна певуч,

под рукой дрожал.

 

У любой любви целых две руки,

у моей - одна,

чтобы не смогла разделить любовь - 

лишь тебе она.

Синий ветер мой, вдруг задуй, запой,

и умчимся вдаль...

Ну а если нет, мой далекий свет, - 

сотню рук мне дай,

чтобы у реки было по руке

в каждом из начал;

чтобы разорвать, расколоть, разбить

горе и печаль;

чтобы белый снег в жаркий летний день

падал, не лежал;

чтобы солнца луч, как струна певуч,

под рукой дрожал.

 

До осени 1970

 

 

Вот последний раскроется лист

 

Людмиле Бережковой

 

Вот последний раскроется лист

и последняя льдина растает,

отструится последний кристаллик,

а потом тишина нарастает.

Нарастет этот летошний снег,

дом в сугробах увязнет по трубы;

так пойдет многозвучье на убыль,

будто в мире ни весен, ни лет.

 

Но и это пройдет, ты не бойся:

в гости к звукам пришла тишина,

и прогнать эту грустную гостью

только новая сможет весна.

А потом будет звонкое лето,

нас однажды оно удивит

тем, что за ночь на землю прогретую

одуванчиков стая слетит.

 

На траве они замрут,

а трава, как изумруд - 

ледяная тайна

в золотых проталинах.

А потом вздохнет июнь,

скажет ветру: "Ну-ка, дунь!" - 

и взметнется стая,

белый пух роняя.

 

Это будет, и ты не печалься,

и хоть звуки совсем не слышны,

перебьемся до новой весны

и дождемся короткого счастья.

Пусть его не удержишь, как пух

одуванчиков, прочь улетевших, - 

нас с тобой оно все же утешит:

долго помнит мелодию слух.

 

1974

 

 

На траве зеленой лета

 

На траве зеленой лета

стану петь тебе я песни,

и ромашек тихий лепет

мне поможет рассказать,

как трудна была дорога

через годы, через беды,

как мерещилась повсюду

глаз печальных бирюза.

 

Неужели не заметишь,

не услышишь, не поймешь;

иль подумаешь, что ветер

все это шепчет?

 

Я могла бы петь и громче,

да боюсь - услышат птицы,

разнесут молву по свету,

наболтают, оболгут.

Лучше пусть тебе приснится

эта песня летней ночью,

как пою ее тихонько

на ромашковом лугу.

 

Неужели не очнешься,

не поверишь, не вздохнешь;

иль подумаешь, что просто

всякое снится?

 

Пусть тогда и я увижу

летней ночью сон чудесный,

будто ты поешь мне тихо,

как ты без меня устал...

Пусть звенит, как ключик, песня,

и не громче, и не тише,

только я б тогда хотела

спать всегда.

 

1974

 

 

Лето

 

Лето,

видно, про нас забыло совсем,

где-то

дремлет трава в хрустальной росе,

а нам - только холод,

зимы осколок,

зимы осколок.

 

Все же

давай не будем больше грустить!

может,

стоит окошко в ночь отворить,

и синяя птица

к нам возвратится,

к нам возвратится.

 

Вдруг

семицветный мост

тонкой дугой прорежет небо,

вспыхнет и ослепит,

соединит

зиму и лето.

 

Станет тепло,

лед утечет,

все зацветет.

Так наконец

и к нам с тобой

сказка придет.

 

Только

печально ты отводишь глаза.

В то, что

на свете могут быть чудеса,

зная лишь потери,

трудно поверить,

трудно поверить.

 

Все же

давай не будем больше тужить!

Может,

стоит про это песню сложить?

Пусть тот, кто устанет,

добром нас помянет,

добром нас помянет.

 

Пусть

в пасмурный день

солнце блеснет над головою

иль туча прольется

живой водой,

живой водою.

 

Песня

зернышком хлеба пусть прорастет,

ветер

колос качнет, и он запоет;

звонко в небо рванется,

и мир улыбнется,

и мир улыбнется.

 

Значит,

все не напрасно.

Значит,

ясно ль, ненастно ль,

жизнь жилкою бьется,

не оборвется,

не оборвется.

 

Видишь,

тень облаков

по летней земле скользит и скачет?

Ночь тени сотрет,

но солнечный день

их вновь обозначит.

 

Солнце и тень,

радость и боль

вместе живут.

Солнце и тень,

радость и боль

жизнью зовут.

 

1974

 

 

Не знаю, замечал ли ты

 

Не знаю, замечал ли ты, когда идешь

ночным неузнаваемым кварталом,

что город на себя дневного не похож,

что днем ему чего-то не хватало?

 

Он целый день кипел и целый день старел

в заботах, в суматохе ли, в кручине;

но платье тишины он вечером надел,

и скрыло платье все его морщины.

 

И гладким стал асфальт: ни трещин, ни бугров,

исчезли кирпичи, остались стены.

Объединяет все магический покров - 

 космический ночной покров вселенной.

 

Не знаю, замечал ли ты, что город твой

весь день от одиночества страдает;

он плачет и кричит, и ждет поры ночной,

чтоб в темноте спасительной растаять.

 

1971-1972

 

 

Танцовщица в зеленом платье

 

Танцовщица в зеленом платье

все замереть старается в полете.

Ее пуанты прошивают сердце,

как очереди пулемета.

 

Все разбегается она и разбегается,

стремительно летит... но опускается.

Ее земля ревниво привязала.

Мелькает в воздухе зеленой веточкой

танцовщица - испуганная девочка,

на сцену выбежавшая из зала...

 

Зачем же ты сюда из детства?

Скажи, что означает это бегство?

Ты - полутень, полунамек надежды?

Зеленая танцовщица, ответствуй!

 

Но разбегаешься ты и разбегаешься,

опять летишь, и снова опускаешься.

Тебя Земля ревниво привязала,

не улетишь, зеленый огонечек,

тебя погасит участь одиночек,

безликого непониманья зала.

 

Пока ж, набрав травы на платье,

ты все стремишься замереть в полете...

 

12 января 1971

 

 

Приглашение к путешествию

 

Давай-ка уедем, однажды возьмем и уедем

по черной от ливней дороге.

Уедем на мной нарисованном велосипеде

по этой манящей дороге.

И где-то, когда-то потом мы почувствуем вместе,

что надо нам остановиться,

в корчме при дороге, в забытом немыслимом месте

вина из кувшинов напиться.

 

А после, а после, представь, я начну куролесить

  под небом, под ночью, под ливнем.

Я буду горланить веселые пьяные песни,

вовсю притворяясь счастливой.

В глаза изумленных домов я заглядывать буду,

дурачась, смеясь или плача.

И буду кружиться над улицей в отзвуке смутном

тревоги, надежды, удачи...

 

То взмою над городом, в мрак полуночный одетым,

то гряну с чудовищной выси

и буду лежать на траве изумрудного цвета,

на ярких причудливых листьях.

Потом я вернусь. Ты проспал непонятные игры - 

  сплетение тайного с явным.

Очнись же, приятель, вина на прощание выпьем

с хозяином хмурым и странным.

 

И снова без отдыха, снова обратно поедем

к привычным делам издалека.

Разбудим педалями спящие велосипеды

и выведем их на дорогу.

По искристым лужам, оставленным ливнем и ночью,

поедем по лужам и брызгам.

Но только, приятель, скажи мне, ты чем озабочен,

какой неотвязною мыслью?

 

Ты хочешь постигнуть все то, что случилось со мною,

когда ты заснул безмятежно?

Какую ты музыку слышал сквозь сон за стеною?

Тревоги, удачи, надежды...

Притихну и я, разбирая забытые звуки.

Ах, вновь бы, ах, вновь - до упаду...

Но все это - в прошлом: капризное лето Кентукки,

сезон голубых водопадов...

 

1972

 

 

Багатель

 

Старинная сказка, такой пустячок,

возникла внезапно в ночной тишине:

потерян хрустальный мной башмачок,

но что-то никто не несет его мне.

 

Ждала и устала, и ждать перестала,

дела и заботы меня отвлекли.

И где-то второй башмачок потеряла - 

лежит он в дорожной пыли.

 

И разные люди мимо идут:

прекрасный принц и лихой человек.

Их два злодея, быть может, найдут

и в темную ночь принесут их мне.

 

Я все уж забыла за давностью лет,

обидно иметь лишь один башмачок,

но думать легко, если вовсе их нет,

что все это - так, пустячок;

думать легко, если вовсе их нет,

что все это выдумки, все пустячок...

 

До октября 1972

 

 

Сказочник

 

Сказочник, сказочник, не уходи!

Много ты сказок успел рассказать,

но не рассказана сказка моя,

я же должна непременно узнать,

что меня ждет впереди.

 

Я же должна непременно узнать,

долог ли путь и куда приведет.

Только придумай счастливый конец:

пусть мне поможет ковер-самолет

горькой беды избежать.

 

Страх и отчаянье - все претерплю,

только придумай счастливый конец - 

это ведь лучшая сказка твоя;

ну а покуда послушай, мудрец,

я тебе песню спою.

 

Я тебе песню спою, погоди:

ночь на дворе, у камина тепло,

есть в табакерке чудесный табак

и в запотевшем кувшине вино.

Сказочник, не уходи!

 

Сказочник, сказочник, не уходи,

ведь не рассказана сказка моя...

 

1972

 

 

Баллада о бегущей воде

 

Любимый мой позабыл меня,

виновата в том быстрая вода.

Он загляделся в струи ручья,

а вода убегала, звеня.

И он пошел за водой ручья,

за водой пойдешь - не воротишься;

ее догнать, удержать нельзя,

ведь она убегает, звеня.

 

Скажи ты мне, быстрая вода:

годы позади, горы впереди, - 

ужель ушел милый навсегда,

не дождаться его, не найти?

Я брошу в воду венок из трав, - 

догони его, вороти его.

Скажи: улыбалась, тебя послав,

про печаль не скажи ничего.

 

И лишь надежда, ты не спеши

покидать меня, оставлять меня:

мы будем слушать в ночной тиши,

как вода убегает, звеня.

И жизнь уйдет за теченьем вод,

не воротится, не воротится.

На свежий холмик туман падет,

а вода будет литься, звеня.

 

Весна 1974

 

 

Поздравление с весной

 

Юрию Тургеневу

 

Я в конце концов дошла до того, что

стала сочинять песенки, чтобы подарить их на день рождения. Ну, обнищала

я совсем, с подарками туго. И тут вдруг звонят и говорят: "У Юры Тургенева

день рождения". Ну как я не пойду? Пойду, конечно, а без подарка неловко.

Дело было весной, цветы дорогие. И тогда я написала песенку, по дороге

на день рождения, и подарила ему.

 

Будут несколько таких песен. Это не

посвящения, там ничего о личности человека нет, а просто подарки.

 

Эта песенка не только поздравление с

днем рождения. Она называется: "Поздравление с весной..."

 

Напечалились довольно,

что дерется случай больно - 

щедрый он, да злой.

А покуда мы тужили,

горю голову кружили,

вдруг запахло весной,

вдруг запахло весной.

 

Запах меда, запах хлеба,

запах будущего лета,

будущих тревог.

Нет волшебней аромата,

лишь его-то нам и надо:

он - начало всех дорог,

он - начало всех дорог.

 

Поздравляю Вас с весною

и с небес голубизною,

с талою водой.

  Пусть зима за нас отплачет

навсегда. А это значит - 

разочтемся с бедой,

разочтемся с бедой.

 

А потом набухнут почки

и раскроются листочки,

клейкие слегка;

вспыхнет маленькое пламя,

обозначив тень за нами, - 

значит, живы пока,

значит, живы пока.

 

Поздравляйте же с весною,

с ошалевшей новизною, - 

радость нам да смех!

Пусть зима за нас отплачет

в сто ручьев. А это значит - 

разочтется за всех,

разочтется за всех!

 

Март 1974

 

 

Мне очень печально

 

Мне очень печально, но я разноцветна,

как мыльный пузырь.

Представь себе...

Я так же прозрачна и так же легка,

но, как и его, моя жизнь коротка...

 

Я кверху взлетаю, и радуги пляшут

на стенках моих.

Представь себе...

Но скоро я мутною стану водой - 

что делать с немыслимой этой бедой?

 

Уж лучше бы мутной была бы водою

я в горном ручье.

Представь себе...

Нигде не кончалась бы я никогда,

ведь в море вода - это та же вода.

 

1971

 

 

Море

О море, подставь ладони,

я в них опущусь устало - 

пусть белых барашков стадо

навстречу мне ветер гонит,

навстречу мне ветер гонит.

 

Качай меня, море, море,

неси меня, море, море!

Такая большая лодка - 

мое голубое море.

 

Не бойся, не потеряюсь,

не потону, не сгину.

Я просто зеленой льдиной

на синей волне качаюсь,

на синей волне качаюсь.

 

Меня окружают рыбы,

меня провожают крабы,

плывут за мной, томны и слабы,

медуз разноцветные глыбы.

 

Качай меня, море, море,

неси меня, море, море!

Такая большая лодка - 

мое голубое море.

 

И я усмехаюсь морю,

на синей волне качаясь.

И с криками носятся чайки,

и с криками падают в море,

и с криками падают в море.

 

Качай меня, море, море,

неси меня, море, море!

Такая большая лодка - 

мое голубое море.

 

12 апреля 1970