Действия на Кавказе и на Черном море до разрыва с Турцией

Едва только после некоторых наших неудач на Кавказе в сороковых годах и продолжительного затем затишья мы разгромили в первый раз в 1852 году всю большую и малую Чечню, подорвали значение предводителя непокорных горцев Шамиля и готовились твердо стать на новой почве систематического завоевания Кавказа, как на горизонте Ближнего Востока быстро начали собираться грозовые тучи, вскоре разразившиеся полным разрывом с Турцией.

Этого было достаточно, чтобы приостановить на время начатое нами покорение края и дать возможность Шамилю вновь возвыситься, окрепнуть и открыть под давлением и влиянием на него турецких агентов против нас решительные наступательные действия.

Во мнении горцев имя хункара (султана), которым начал действовать Шамиль, составляло все. Не только враждебный Кавказ, но и остальное мусульманское население встрепенулось, заколыхалось. Тревожные и самые нелепые слухи стали быстро распространяться среди гор, и весь восточный Кавказ скоро представлял пороховой погреб, который ожидал только искры, чтобы произошел страшный взрыв.

Но судьба нам покровительствовала. Шамиль пропустил в 1853 году минуты напряженного и в высшей степени наэлектризованного состояния мусульманского народа и приступил к действиям только в 1854 году, когда пыл горцев и всего родственного им населения Кавказа уже улегся, ослабел¹.

Господствовавшая в Петербурге в конце 1853 года уверенность в мирном исходе нашего спора с Турцией осталась не без влияния на полную неподготовку для наступательных действий на Кавказе на случай вооруженного столкновения с Портой Оттоманской.

В 1853 году предполагалось продолжать установленную уже систему закрепления нашего владычества в этом крае, сообразно чему и были распределены войска Кавказского корпуса. В программу высочайше утвержденных действий вошли усмирение ближайших непокорных горских племен, борьба с развивающимся мюридизмом и представителем его Шамилем, а, главное, работы по улучшению дорог, по возведению новых и усилению старых укреплений.

Для этих действий было предназначено из числа 128 бат., 11 эск., 52 каз. полк. и 232 ор.², сосредоточенных на Кавказе, 96 ¹/₂ бат.,

171

7 рот саперов, 146 ор., 6 эск., 109 сот. и 1 бат. каз., 35 ¹/₂ сот. милиции и 4 сот. дагестанских всадников, не считая линейных батальонов.

Войска Черноморской береговой линии под начальством вицеадмирала Серебрякова должны были совместно с войсками Черноморской кордонной линии под начальством полковника Кухарского действовать против натухайцев и шапсугов, а также производить работы по улучшению укреплений Кабардинского, Навагинского, Новороссийска, Геленджика, Сухум-Кале и прочих прибрежных пунктов.

Войскам правого фланга в числе 13 ¹/₂ бат.³, 30 ор., 24 ракетных станков, 30 сотен казаков, 1 сотни милиции и 100 человек саперов предназначалось продолжать работы по устройству Лабинской линии, по улучшению сообщений и по обеспечению их укреплениями.

На войска центра в количестве 3 бат.⁴, 4 ор., 6 ракетных станков и 3 сотен возлагалась охрана Военно-Грузинской дороги и передовой Кисловодской линии, устройство штаб-квартир в Нальчике, улучшение сообщения с Карачаем и верхней Кубанью.

Войска Владикавказского округа должны были кроме набегов на непокорные горные общества улучшать сообщение с нагорной частью Чечни и зимой устроить просеки в Натхойском и Генашевском ущельях, а также от Владикавказа к Дашиху через Мужис. Для этой цели назначалось 6 батальонов⁵, 10 орудий, 18 сотен казаков и 3 сотни милиции. Летом войска этого округа должны были устроить колесный путь в Гончаевское общество из Владикавказа по Джераховскому ущелью до Ассы, а также окончить постройку Бумутского укрепления и кроме того построить несколько башен и казарм. С этой целью для летних действий назначалось 9 батальонов⁶, команда саперов, 20 орудий, 17 сотен казаков и 9 сотен милиции.

На левом фланге отрядом силой в 12 батальонов, 4 эскадрона, 8 сотен и 24 орудия продолжалась зимой вырубка просек в Чечне, а летом кроме охраны линии предполагалось продолжение заселения Сунженской линии и укрепление некоторых пунктов и постов. С этой целью для летних действий отряд был увеличен до 15 ¹/₂ батальонов⁷, 26 орудий, 22 сотен казаков, 3 сотни милиции и команды саперов.

Такие же оборонительные задачи возлагались на войска Прикаспийского края силой в 24 ¹/₄ батальона⁸, 2 эскадрона, 16 сотен и 20 орудий.

На Лезгинской линии были предположены экспедиции в горы для удержания лезгин от вторжений, рубка просек, устройство постов по реке Алазони и у Муганлинской переправы, а также устройство мостов как через эту реку, так и через Куру у Минчихойрской переправы для облегчения доставки продовольствия с Каспий-

172

Вид Геленджика

ского моря в Закавказье; здесь же должны были строиться укрепления в Мухахском ущелье, в Лисельфагере и других пунктах.

На Лезгинскую линию всего предназначалось 8 батальонов⁹, 12 орудий, 11 ракетных станков, 6 сотен казаков и 5 сотен милиции. Кроме того, было назначено для разработки дорог ВоенноАхтинской — 3 роты¹⁰ и 4 ракетных станка, Военно-Грузинской — 2 батальона¹¹ и на дороги из Гори в Тифлис и в Алатырском ущелье — 5 рот пехоты и 2 роты саперов¹².

Для караульной службы оставались: в Тифлисе — 2 батальона, в Белом Ключе — 1 батальон, в Джарах, Гори и Рок — ¹/₄ батальона, в Манглисе — ³/₄ батальона, в Царских Колодцах — 1 батальон, в Хонхендохе — ³/₄ батальона и в Шуше — ¹/₂ батальона, а всего 6 ¹/₄ батальонов¹³.

Продовольствие войск, назначавшихся для зимних действий, обеспечивалось особыми запасами. Для левого фланга такие запасы были собраны в Грозной — 6000 четвертей сухарей с пропорцией круп и 5000 четвертей овса; сена же по пропорции 20 фунтов на лошадь было заготовлено в Грозной, Воздвиженской, УмахмиЮрте и Куринском; для Владикавказского округа 10-дневная пропорция для всего числа людей и лошадей находилась в укреплении Ачховском и четырехнедельный запас в укреплении Амус-Али. Для летних действий запасы состояли в распоряжении начальников отельных отрядов и, кроме того, во Владикавказе трехмесячные запасы на 14 000 человек. Небольшие запасы были заготовлены в Кварелии, Лагодохе, Закаталах, укреплении Елисуйском, Нухе, Ахты, сел. Шин. Мясо должно было заготовляться попечением войск. Довольствие полагалось по военному времени, т. е. усиленное и с отпуском винной порции, а офицеры получали особый рацион в размере по 25 коп. за Кавказом, а на линии — по 15 коп. в день.

173

Ближайшие к району сбора войск госпитали предположено было довести до такого состава, чтобы они могли принять 6200 человек, а при надобности — развернуться на 7750 человек.

Кроме того, войска были снабжены перевязочными предметами на ¹/₅ всего состава, носилками, медикаментами и полным комплектом боевых зарядов и патронов.

Для перевозки продовольствия войскам, участвующим в боевых действиях, следовало колесный обоз заменить вьючным, для чего изготовлялись из подкладочного холста мешки такого размера, чтобы в них входила четверть сухарей. Подвоз же производился частью казенными лошадьми, а частью наемными.

Из этих высочайше утвержденных предположений относительно военных действий на Кавказе в 1853 году видно, что почти на всем протяжении наших линий предположено было, за исключением небольших экспедиций и набегов, действовать оборонительно и главное внимание уделялось на обеспечение уже занятых нами земель.

Значительных сил, сосредоточенных на Кавказе, признавалось недостаточным для более активных действий.

Наши лучшие кавказские войска были прикованы к краю для борьбы с внутренним врагом, и, несмотря на то что они составляли почти четвертую часть всех наших сил, их было недостаточно для более значительных действий на каком-нибудь участке длинной Кавказской линии.

А между тем на нашем крайнем правом фланге, в стороне натухайцев, шапсугов и абадзехов, начались волнения. Горцы, недавно отторгнутые от турецкого покровительства, стесненные занятием нами береговой линии, были убеждены, что Турция не может к ним относиться безучастно. Турецкие и английские эмиссары и усилившийся подвоз морем военной контрабанды поддерживали в них эти надежды.

Осенью 1852 года уже ходили в горах слухи о близком разрыве нашем с Турцией и о присылке ею на Кавказ войск, которые протянут руку в горы.

Почва для пропаганды Шамилем идеи священной войны против русских все более и более подготовлялась посредством распространения в западных горах мюридизма.

Шамилевский наиб Магомет-Амин ловко воспользовался рознью, существовавшей между разными племенами, и постепенно распространил свою власть среди абадзехов, а затем и убыхов. Что же касается земель за Кубанью, то хотя там мюридизм и не мог, благодаря отсутствию среди местных племен религиозности, пустить столь глубокие корни, как в землях лезгин и чеченцев, но все же Магомету-Амину удалось постепенно уничтожить черкесское дворянство, на могилах которого он вводил свое управление

174

на тех же основаниях, как и Шамиль, номинально признаваемый им своим главой.

Прекратить эти волнения в самом начале являлось делом необходимым, а между тем на береговой линии свободных для наступательных действий войск, не считая слабых, разбросанных по укреплениям и фортам Черноморского побережья частей, не было. Наше наступление только со стороны Черномории и правого фланга не могло принести решительных результатов, так как оно не прерывало сношений горцев с Турцией.

Император Николай с особым вниманием относился к упрочению нашей власти в

этом районе Кавказа и созна-  Генерал- майор Я. П. Бакланов вал необходимость установления прочной связи Черноморья с береговой линией. Государь не останавливался даже над усилением для этой цели многочисленных войск Кавказского корпуса целой 13-й пехотной дивизией, которая должна была быть перевезена из Севастополя¹⁴.

Во главе всей экспедиции решено было поставить князя А. С. Меншикова и только ожидалось благополучное завершение этим последним константинопольской миссии.

Судьба решила иначе, и 13-я дивизия начала действовать на Кавказе гораздо позже и совершенно при иных условиях.

Уже в начале 1853 года неизбежность разрыва с Турцией становилась все более очевидной, и военный министр запросил, по высочайшему повелению, князя Воронцова о тех мерах, которые он предполагает принять на Кавказе в случае войны¹⁵.

Выше было уже указано то значительное количество вооруженных сил, которое было сосредоточено на Кавказе, но почти все эти силы получили определенное назначение для действий против горцев и для работ на линии. На границах с ослабленными предшествовавшими войнами Персией и Турцией была выставлена лишь редкая кордонная линия из пограничных постов. Войск, свободных для действий в поле, вовсе не было, а лишь небольшие гарнизоны занимали пограничные крепости, которые оставались в том же положении, в каком были в 1829 году.

175

Между тем пограничная линия с Турцией, растянутая на 500 верст, не давала никаких выгод для обороны наших пределов. Между Турцией и Кобулетским санджаком граница, начинаясь у Черного моря, близ поста Св. Николая¹⁶, не была точно определена по Адрианопольскому трактату, и нами была занята в виде временной меры линия по р. Чолоку. Местность здесь была покрыта дремучими лесами, изрезана крупными горами и глубокими балками, делая невозможным ни удобное там расположение постов, ни движение конных разъездов, ни наблюдение за хищниками и за контрабандистами.

Поэтому на западном участке границы не было сплошной кордонной линии, а лишь было поставлено несколько казачьих постов общей численностью в 40 человек; остальная охрана возлагалась на местных гурийцев, которые сами были заинтересованы в контрабандных сношениях с турецкими подданными. Не мудрено, что здесь процветали торг пленными, хищничество, разбои и контрабанда, вместе с которыми отсюда вплоть до Самурзакани и Абхазии проникало влияние турок на единоверные им племена.

В пределах Ахалцыхского уезда¹⁷ граница пролегала от поста Квабис-Джар до Качкаевского карантина на протяжении 45 верст по северному скату крутых гор, покрытых густым сосновым лесом; поэтому сборная донская сотня, составлявшая здесь кордон, была отодвинута до следующего открытого хребта. На этом неудобном для вторжения крупных отрядов участке могли, впрочем, проникать в наши пределы по трудно доступным горным тропам только мелкие хищнические партии; вторжение же крупных отрядов было возможно лишь в прибрежной части, со стороны Батума на Озургеты, через посты Св. Николая или Чолокский.

Далее на 80 верст до р. Куры местность была скалистая, которая, впрочем, пересекалась двумя удобными для движения путями, из Ардагана к Ахалцыху через Кочкаевский карантин и по Уравельскому ущелью. Этот участок охранялся двумя сотнями осетин. От Хозатинского озера до поста Мадатанинского на протяжении 50 верст местность была совершенно открытая, удобная для вторжения турок в наши духоборские селения, и здесь проходили дороги из Ардагана и Карса мимо Хозатинского озера через Сульду в Ахалкалаки.

У поста Мадатанинского кончался Ахалцыхский и начинался Александропольский кордон. Центром этого кордона, в 100 верст протяжением, являлась крепость Александрополь. Местность, в общем, была доступна для движения неприятеля, и река Арпачай, по которой от поста Коганчинского пролегала граница, была везде удобопроходима вброд.

Удобная дорога от Карса шла прямо на Александрополь, удаленный от него лишь на 68 верст.

176

Эриванский кордон длиной в 100 верст хотя и пролегал по местности скалистой, неудобной для движения, но непосредственно за этой местностью была открытая, удобная для действий конницы равнина Сардар-Абадская. Со стороны Турции здесь пролегали дороги из Кагызмана через Парнаутский пост и Кульпы на Сардар-Абад и далее на Эривань или Александрополь и из Баязета через Орговский укрепленный пост, Игдыр и Амарат на Эривань.

Невыгодная сторона нашей пограничной полосы на случай оборонительной войны заключалась кроме ее растянутости и отсутствия прочных оборонительных линий еще и в отсутствии хороших продольных путей сообщения.

Важнейшим предметом действия для неприятеля могли служить Озургеты со стороны Батума, Ахалцых со стороны Ардагана, Александрополь со стороны Карса и Эривань со стороны Кагызмана и Баязета. Местные условия заставляли назначить для обороны этих пунктов особые отряды без возможной между ними связи. В самом деле, Гурия с Озургетом составляла обособленный театр действий, отделенный от соседнего Ахалцыхского уезда хребтом Ахалцыхо-Имеретинских (Аджарских) гор высотой до 900 футов. Ахалцых от Александрополя был отделен не только 120-верстным расстоянием, но и отрогами пограничных с Турцией Чалдырских гор, причем связь между ними могла быть нарушена движением неприятеля от Ардагана к городу Ахалкалакам, который поэтому тоже надо было удерживать в своих руках особым отрядом. Кроме того, дорога, связывающая Александрополь с Ахалкалаками, пролегала, начиная от Орловки до Александрополя, вдоль самой границы. Наконец, Эриванский уезд, отделенный от Александрополя горой Алагез и ее отрогами, имел против себя весьма важный пункт, а именно крепость Баязет, и должен был также составить отдельный театр военных действий.

Главным центром всех путей в Закавказье являлся Тифлис, от которого шли следующие дороги:

1) в долину Риона через Сурамский перевал на Кутаис и Редут-Кале. Дорога эта была построена уже после Восточной войны, и хотя в 1853 году по ней возможно было колесное движение, но в распутицу оно представляло большие затруднения;

2) через Цалку на Ахалкалаки или Орловку;

3) через Воронцовку на Александрополь;

4) через Красный мост и Акстафинскую на Делижан и далее в Александрополь или мимо озера Гокча на Эривань.

Народонаселение пограничной полосы в Кутаисской губернии, состоя на 85% из единоверных нам грузинских племен, являлось вполне надежным; в Ахалцыхском уезде среди населения были

177

поселения духоборов, которые по мере движения к Эриванской губернии составляли главный контингент жителей. В этом же направлении увеличивалась и примесь татарского и персидского племен, так что в Эриванской губернии насчитывалось магометан до 40 %.

Главным центром торговли и столицей Анатолии был Эрзерум, слабо укрепленный, но прикрытый Карсом, верки которого были после 1829 года, по собранным нами сведениям, значительно усилены. Ардаган и Баязет являлись пунктами второстепенными, и занятие первого имело бы лишь значение для обеспечения фланга при движении от Александрополя к Карсу. Затем имел значение Батум как портовый город, занятие которого могло иметь для нас выгодные последствия лишь при условии преобладания нашего флота на Черном море.

Пограничные пашалыки, Ахалцыхский, Карсский и Баязетский, были преимущественно населены армянами, постоянно находившимися во враждебных отношениях с мусульманскими народностями и потому сочувственно к нам относившимися. Местные же мусульманские племена состояли из карапанцев, лазов, курдов, аджарцев и небольшого процента турок. Воинственные по природе, они не отличались фанатизмом и любовью к родине, а потому были одинаково ненадежны как для турок, против которых они нередко восставали, так и для нас; однако при успехе с нашей стороны можно было рассчитывать на их содействие.

Пересеченность всей местности от границы до указанных главных пунктов Анатолийского театра военных действий давала туркам большие преимущества в случае ведения нами наступательной войны.

Для движения от Ахалцыха через Ардаган на Карс нашим войскам приходилось перейти Чалдырский хребет и горы, окружающие Ардаган, от которого до Карса было 70 верст. При движении на Карс от Ахалкалак надо было тоже перевалить Чалдырский хребет у Керзаха, от которого до Карса было 90 верст и до Ардагана 60 верст. Дороги эти удобны для движения только с мая по ноябрь. От Александрополя к Карсу вели две дороги протяжением в 70 верст каждая: одна, по которой двигался в 1828 году Паскевич, шла на Пальдерван и Мешко, а другая — через Пирвали, Ходживали, Визинкев, южнее Большого Ягни-Дага. Обе дороги преграждались рекой Карс-Чаем, за которой турки имели хорошие позиции. Далее местность была холмистая, овражистая. В фураже недостатка в районе этих путей не было, но зато было почти полное отсутствие топлива.

Из Эривани на Карс дорога шла через Сардар-Абад, Кульпы и Кагызман; в долине Аракса она была неудобна, далее же становилась лучше. Из Эривани в Баязет шла вполне удобная дорога

178