Воздействие в преступлениях в сфере экономики

(на примере мошенничества – ст. 159 УК РФ)

 

Психологическое воздействие на жертву осуществляется при совершении широкого круга преступных деяний в сфере экономических отношений. В ряде случаев оно имеет императивный характер, например, при грабеже (ст. 161 УК РФ) или разбое (ст. 162 УК РФ). Однако наиболее часто здесь используется манипулятивная стратегия –­ скрытое воздействие, как правило, основанное на обмане потерпевшего.

Среди преступлений в сфере экономики, при совершении которых активно применяется манипулирование сознанием и поведением жертвы, особая роль принадлежит мошенничеству. Здесь криминальное психологическое воздействие проявляется наиболее ярко. Поэтому особенности и характерные черты подобного воздействия рассматриваются именно на примере данного состава преступления.

 За последнее десятилетие в нашей стране наблюдается устойчивый рост числа таких преступлений как мошенничество. Так, по данным официальной статистики число осужденных по ст. 159 УК РФ за несколько лет практически утроилось: с 12 489 человек в 2003 г. до 39 850 – в 2006 г. Материальный ущерб, причиненный мошенничеством в 2003 г., оценивался в 14 798 млн. руб., а в 2006 г. он увеличился до 26 914 млн.

 Кроме того, необходимо особо отметить высокую степень латентности мошенничества. Под латентными преступлениями принято понимать «деяния, содержащие запрещенные уголовным законом элементы, о которых не сообщалось в правоохранительные органы (незаявленные или неизвестные правонарушения) либо сообщалось, но они не получили должной правовой оценки и реагирования в правоохранительных органах (скрытые)»[172]. При этом, незаявленные преступления образуют естественную, а скрытые – искусственную латентность. Для мошенничества в большей степени характерна естественная латентность. Так, В.Н. Лимонов на основе опроса следователей, специализирующихся в сфере борьбы с мошенничеством, а также предпринимателей приводит данные о том, что в правоохранительные органы не обращаются до 60% потерпевших[173].

Следует отметить, что общий рост мошеннических посягательств сопровождается их качественными изменениями. В судебной практике последних лет указывается на то, что наряду с классическими приемами обмана преступники применяют новые способы, не имевшие аналогов в прошлом. Повсеместное внедрение достижений научно-технического прогресса в области информатизации оказало существенное влияние на целый ряд преступлений, видоизменив их. Помимо использования информационных технологий, обман и злоупотребление доверием могут основываться на наукоемких стратегиях скрытого психологического воздействия.

Остановимся на некоторых уголовно-правовых характеристиках этого состава преступления, значимых для дальнейшего психологического анализа.

Мошенничество, согласно действующему законодательному определению, есть хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием (ч. 1 ст. 159 УК РФ).

Непосредственным объектом мошенничества признается собственность конкретного лица (частная, государственная, муниципальная и т.д.), на которую осуществляется преступное посягательство.

Объективная сторона мошенничествавыражается либо в хищении – противоправном безвозмездном изъятии и (или) обращении чужого имущества в пользу виновного или других лиц, либо в приобретении права на имущество, причинивших ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества[174].

Объективную сторону мошенничества, кроме того, образуют способы совершения преступления – обман или злоупотребление доверием. Прибегая к обману или злоупотреблению доверием с целью безвозмездного обращения в свою пользу чужого имущества, преступник воздействует на волю владельца имущества таким образом, что тот «добровольно» отчуждает в пользу правонарушителя собственное или вверенное ему имущество либо передает чужое имущество, которым он владеет в качестве субъекта ограниченного вещного права, полагая, что для этого имеются законные основания. Причем акт внешне добровольной передачи имущества означает получение виновным вполне определенных возможностей по использованию имущества или распоряжению им.

Злоупотребление доверием как способ мошеннического завладения чужим имуществом заключается в использовании лицом в корыстных целях доверительных отношений, которые сложились у него с потерпевшим, во вред последнему, т.е. использование уверенности доверителя в его честности, искренности, порядочности для совершения противоправного поступка.

Обман и злоупотребление доверием как способы совершения мошенничества настолько тесно связаны между собой, что в большинстве случаев провести между ними более или менее четкую грань достаточно сложно. Некоторые ученые вообще полагают, что злоупотребление доверием – это разновидность обмана (обмана доверия). В литературе встречаются утверждения, что злоупотребление доверием тесно примыкает к обману, значительно реже выступая в роли самостоятельного способа мошенничества[175]. Подобная позиция оправданно подвергается критике[176], поскольку в каждом из указанных способов мошенничества присутствует своя специфика.

Согласно В. Далю обманывать – значит «лгать, словом или делом вводить кого-то в заблуждение, принимать или подавать ложный вид, провести кого-либо, надуть, обмишулить, объехать на кривых, плутовать, мошенничать»[177]; по утверждению С.И. Ожегова – «ввести в заблуждение, поступить недобросовестно по отношению к кому-либо»[178].

Первое законодательное определение обмана содержалось в УК РСФСР 1922 г., примечание к ст. 187 которого гласило: «Обманом считается как сообщение ложных сведений, так и заведомое сокрытие обстоятельств, сообщение о которых было обязательно». В дальнейшем подобная формулировка непосредственно в тексте уголовного закона уже не воспроизводилась, но отечественная практика и наука уголовного права до сих пор в целом придерживаются приведенного определения.

Как верно отмечает О.Д. Ситковская, «в уголовном праве конкретное и даже развернутое описание понятия обмана формулируется путем логического конструирования юридических определений без обращения к психологическим дефинициям как избыточным для описания тех признаков обмана, которые нужны законодателю и правоприменителю[179]».

Справедливо обращается внимание и на то, что в правовых определениях обмана не дифференцируются такие его взаимосвязанные аспекты, как обман-действие субъекта и обман-результат[180]. В юридической литературе обман в качестве признака состава мошенничества, как правило, связывается с посягательством на истину.

 Определения обмана многочисленны, под ним предлагается понимать «всякое искажение истины или умолчание об истине, где под истиной понимается правильное отражение действительности в мысли, сознании человека» либо «сокрытие фактов или обстоятельств, которые лицо обязано было сообщить контрагенту»[181], «сознательное искажение истины или умолчание о ней»[182], «умышленное искажение или сокрытие истины с целью введения в заблуждение»[183], «сообщение ложных сведений либо сокрытие, умолчание о тех или иных обстоятельствах, сообщение о которых обязательно»[184], «фактическая ложность утверждения, уверенность говорящего в ложности утверждения, наличие корыстного намерения ввести в заблуждение слушающего»[185], «особый вид информационного воздействия на человеческую психику, которое состоит во введении в заблуждение другого лица или поддержание уже имеющегося заблуждения путем сообщения ложных сведений, либо несообщения о сведениях, которые лицо должно было сообщить, с целью побуждения потерпевшего к соответствующему распоряжению имуществом»[186]; «сообщение заведомо ложных сведений либо несообщение о сведениях, которые лицо должно было сообщить, с целью введения в заблуждение лица, в собственности или владении которого находится имущество, с тем, чтобы таким образом добиться от него «добровольной» передачи имущества в пользу обманщика или других лиц»[187].

Для наиболее полного уяснения содержания понятия «обман», имеющего многоплановый характер и используемого в разных науках, наряду с уголовно-правовыми подходами необходимо использовать знания в области психологии.

Так, с психологической точки зрения обман тесно связан с понятием лжи. Под последней А.Р. Ратинов применительно к анализу достоверности показаний при допросе понимает следующее: «…в самом общем определении ложь – это несоответствие между тем, что субъект (информатор, коммуникатор, корреспондент) сообщил, высказал, заявил, показал, и тем, что он действительно знает, думает, считает или чувствует»[188]. Автор рассматривает ложь как сложный когнитивный процесс, понимание механизма и закономерностей которого делает возможным установление истины по делу.

В подавляющем большинстве случаев обман и злоупотребление доверием предполагают психологическое воздействие на жертву, за исключением тех случаев мошенничества, где основой обмана выступает применение информационных технологий. Психологическое воздействие чаще применяется там, где предполагается непосредственный контакт в системе «преступник – жертва» или «преступная группа – жертва (жертвы)».

Ведущей стратегией психологического воздействия при мошенничестве, как уже отмечалось, является манипулятивная, общая характеристика которой представлена в первой главе. Применительно к мошенничеству криминальное манипулирование может рассматриваться как система приемов и способов направленного, скрытого психологического воздействия на жертву с целью завладения чужим имуществом или приобретения права на имущество.

При этом негативное психологическое воздействие, реализуемое в рамках манипулятивной стратегии, может быть стихийным и ситуативным или, наоборот, тщательно спланированным и организованным. В первом случае имеющийся у мошенника преступный замысел спонтанно актуализируется в ситуации, благоприятной для его реализации, например, при появлении доверчивой жертвы. Во втором случае мошенническая деятельность заранее планируется, разрабатывается сценарий психологического воздействия на жертву, распределяются роли в преступной группе. Манипулирование при мошенничестве также может быть многоуровневым, когда один манипулятор осознает цель и результат своих действий, а другой – находится под его влиянием, играет роль «живого орудия».

Процесс криминального психологического воздействия может быть относительно простым, «одноактным», с использованием одного или нескольких приемов и способов, либо манипулирование сознанием и поведением может быть структурно сложным и растянутым во времени, например, в так называемых «финансовых пирамидах». В таком случае роли в группе мошенников и этапы их «криминального спектакля» бывают настолько продуманны и отрепетированы, что приходится констатировать высокий уровень мастерства и сноровки. Криминальная манипуляция здесь достигает своей цели и при этом остается незамеченной жертвой.

 Манипулятивное воздействие чаще осуществляется непосредственно самим мошенником. Однако последний может также выступать режиссером, инициатором и организатором сложной психологической игры, используя для достижения собственных целей третьих лиц, которые могут и не догадываться о своей роли.

На уровне методов психологическоговоздействия мошенничество не имеет какой-либо выраженной специфики. Основными методами криминального манипулирования, также как и при совершении иных преступных деяний, являются убеждение и внушение (а также в некоторых случаях заражение). Специфичность воздействия проявляется на уровне конкретных приемов, которые использует преступник при взаимодействии с жертвой. Поэтому представляется, что рассмотреть сущность криминального психологического воздействия при мошенничестве возможно посредством анализа специальных приемов и способов влияния на потерпевшего, применяемых правонарушителем.

Такого рода способов придумано великое множество и, благодаря изобретательности преступного мира, постоянно создаются все новые приемы манипулирования сознанием и поведением жертв. Так, еще «великий комбинатор» Остап Бендер утверждал, что у него в арсенале есть четыреста сравнительно честных способов отъема денег у граждан. А у его не менее известного предшественника – «благородного жулика» Джеффа Питерса (главного героя цикла рассказов О.Генри), по его словам, таких способов было никак не меньше, чем рецептов для изготовления рисовых блюд у жителей Чарлстона, штат Южная Каролина.

Не стремясь объять необъятное, в дальнейшем изложении мы остановимся лишь на тех приемах психологического воздействия, которые появились в арсенале преступников сравнительно недавно и для понимания внутреннего механизма которых правоприменителям необходимы психологические познания. 

Представляется целесообразным выделить две основные группы приемов криминального психологического воздействия при мошенничестве. Основанием для дифференциации данных групп служит способ совершения мошенничества. К первой группе относятся традиционные, классические приемы общеуголовного мошенничества, основанные на обмане и злоупотреблении доверием, которые связаны с прямым контактом «мошенник-жертва». Чаще всего это – непосредственное взаимодействие в диаде «преступник-потерпевший». Вторая группа представлена приемами, характерными для мошенничества с применением современных психотехнологий. Здесь взаимодействие строится между группой мошенников и одним потерпевшим или группой потерпевших.

Необходимо отметить, что приемы, принадлежащие к обеим разновидностям мошеннических посягательств, взаимосвязаны и переплетены между собою. В одном случае мошенник спонтанно на основе коммуникативного опыта может применять современные психотехнические наработки. В другом – помимо новейших высокотехнологичных способов воздействия преступник с легкостью использует то, что накопил криминальный мир за столетия, и что почти всегда автоматически срабатывает при обмане жертвы.

Будучи коммуникативным актом, психологическое воздействие при мошенничестве состоит из нескольких этапов:

1. Установление психологического контакта мошенника с потерпевшим с использованием самопрезентации, элементарных навыков и приемов эффективной коммуникации; первоначальная ориентация на потенциальную уязвимость жертвы; формирование иллюзии авторитетности собственной личности и т. д.

2. Выстраивание ситуации в соответствии с целями и задачами преступника (обман, дезинформирование, ретуширование действительности в нужном мошеннику направлении; эксплуатация психических автоматизмов потерпевшего и др.).

3. Воздействие на процесс принятия решения жертвой (форсирование темпа взаимодействия, создание искусственного дефицита времени).

Рассмотрим указанные этапы, описывая приемы, посредством которых они реализуются.

На начальном этапе элементарные навыки и приемы эффективной коммуникации и самопрезентации в исполнении мошенника могут служить основой для последующего воздействия на жертву. Гибкость, мастерство воздействия, учет и использование актуального эмоционального состояния потерпевшего являются мостиком (переходом) к реализации преступного замысла. На этом этапе мошенник определяет потенциальную уязвимость жертвы (ее социальный статус, уровень материального благополучия, эмоциональное состояние и т.д.).

Нейтральные в иных ситуациях приемы, направленные на формирование межличностной аттракции (физическая привлекательность, определенный стиль общения, фактор сходства между партнерами, выражение личного заинтересованного отношения к партнеру в процессе общения)[189], становятся в исполнении мошенника целенаправленными приемами скрытого психологического воздействия.

Еще в XIX в. Ганс Гросс при наставлении судебным следователям писал: «Он (мошенник, торгующий лошадями. – авт.) осыпает любезностями и различными рассказами, известиями и пр., старается отвлечь внимание от настоящей цели прибытия. Так, он тысячу раз благодарит пришедшего с покупщиком ветеринарного врача за данный на днях совет, преклоняется перед его проницательностью, опытностью и знаниями и рассказывает самые лестные вещи о враче…»[190]. Данный способ установления психологического контакта используется мошенниками и сегодня, в большей степени по наитию, на основе сформировавшихся коммуникативных навыков.

Использование силы авторитета широко применяется при психологическом воздействии и на общественное сознание, и на отдельного субъекта (на межличностном уровне взаимодействия «мошенник – жертва»).

Влияние авторитета достаточно глубоко исследовано в социальной психологии. Классическими признаны эксперименты С. Мил­грама, посвященные повиновению авторитету, дискуссия вокруг которых не утихает до сих пор. Суть эксперимента состояла в следующем. Добровольным испытуемым, вытянувшим в результате «жребия» роль «учителя» объяснялось, что они участвуют в эксперименте, выявляющем взаимосвязь наказания и обучения. Пояснялось, что задача «учителя» состоит в том, чтобы «ученик» запомнил несколько словосочетаний, и в случае совершения ошибки его следует наказывать, нажимая на кнопку расположенного перед испытуемым генератора электрического тока. На генераторе перед «учителем» был расположен ряд из 30 тумблеров от 15 до 450 вольт. Экспериментатор, который находился рядом, всякий раз напоминал о том, что «учитель» должен последовательно увеличивать напряжение разряда на 15 вольт в случае каждой ошибки «ученика».

Несмотря на словесные протесты «ученика», мольбы и просьбы о прекращении эксперимента, около 68% участников («учителей») продолжали подчиняться указаниям и доходили до тумблеров с критическими для жизни и здоровья «ученика» показателями. Сразу отметим, что роль «ученика» играло подставное лицо – ассистент экспериментатора, который в действительности не получал разрядов электрического тока, а лишь мастерски демонстрировал боль и страдание.

Основной вывод, который сделал С. Милграм, был весьма неутешителен.[191] Согласно полученным результатам выяснилось, что «нормальных» людей можно побудить к выполнению деструктивных актов, если использовать давление со стороны авторитета (в данном случае его роль играл сам экспериментатор), или, как высказался сам автор, выявилась «чрезвычайно сильно выраженная готовность нормальных взрослых людей идти неизвестно как далеко, следуя указаниям авторитета»[192].

Ситуация, в которую были поставлены участники указанных экспериментов, не идентична ситуации психологического воздействия при мошенничестве, однако в некоторых случаях слепое ситуационное подчинение авторитету делает жертву наиболее податливой и уязвимой.

Повиновение силе авторитета обычно проявляется в рамках императивной стратегии психологического воздействия. Однако в случае мошенничества за кажущимся императивным воздействием на жертву скрывается манипуляция, поскольку преступник формирует в глазах потерпевшего лишь видимость «авторитетной личности», маскируется под «авторитет», а по сути таковым не является.

Говоря о силе авторитета и подчинении, Р. Чалдини указывает на следующие факторы формирования внешней видимости авторитетной личности: титулы, одежда, атрибуты[193].

Титулы достаточно часто входят в «арсенал» мошенника. Например, преступники используют мнимые офицерские звания, документы, награды, представляются медицинскими работниками, сотрудниками социальных служб и др. Как пела в известной песне А. Пугачева: «…Так вот, под этой личиной скрывался, блин, уголовник! Ну, в жизни, понимаешь, не скажешь, ну, настоящий полковник!». Вторым компонентом характеристики видимого авторитета, который может заставить автоматически подчиняться, является одежда, в частности, форменная, профессиональная (например, медицинская) и строгая деловая.

Широкие возможности подобного воздействия основываются не только на предположениях и жизненном опыте, но и на экспериментальных данных. Так, Р. Чалдини иллюстрирует данный тезис результатами исследований, проведенных социальным психологом Л. Бикманом. Ассистенты Л. Бикмана просили прохожих на улице выполнить какое-нибудь странное требование (например, подобрать выброшенный бумажный пакет, встать на другую сторону от знака автобусной остановки). При этом в половине случаев ассистент экспериментатора был одет в обычную уличную одежду, в других случаях носил униформу охранника. Независимо от типа требований, по данным автора, гораздо больше людей повиновалось, когда ассистент был в униформе[194].

Менее явным, по сравнению с униформой, однако достаточно выраженным воздействием обладает деловой костюм. Так, в ходе серии экспериментов один и тот же человек облачался либо в неряшливую одежду, либо в строгий деловой костюм и пытался перейти улицу в неположенном месте. Большинство случайно находившихся рядом пешеходов охотно следовали за ним в случае наличия делового костюма и подвергали свою жизнь опасности, пересекая улицу на красный свет светофора. Как образно отмечают сами авторы, пешеходы следовали за опрятным мужчиной, словно в руках у него была волшебная дудочка. Только роль дудочки выполнял респектабельный костюм в тонкую полоску[195].

Указанные компоненты формирования авторитета (титулы, одежда, атрибуты) активно эксплуатируются мошенниками при воздействии на жертву. Так, уже упоминавшийся «великий комбинатор» Остап Бендер прекрасно знал о силе воздействия униформы. Поэтому среди прочего мошеннического реквизита у него была милицейская фуражка с гербом города Киева, одевая которую, Остап с легкостью мимикрировал под представителя власти.

Ярким примером использования мнимых титулов и атрибутов является мошенническая деятельность Б. (приведем лишь некоторые из 16 эпизодов, содержащихся в материалах уголовного дела). В конце декабря 2000 г. через общего знакомого Б. познакомился с А., к которому вошел в доверие, представившись полковником КГБ в отставке. Документов, удостоверяющих личность знакомого, А. не видел, но был убежден в словах Б., поскольку, когда последнего останавливали сотрудники милиции, он показывал им какой-то документ, после чего его отпускали и вслед ему козыряли. Б. предложил потерпевшему приобрести автомобиль, который, как он говорил, был в его собственности. После получения половины суммы мошенник скрылся вместе с автомобилем.

В феврале 2001 г., случайно познакомившись с Ч. и представившись ему подполковником КГБ, Б. предложил оказать посредническую услугу в приобретении грузовой автомашины. Показав в войсковой части транспортное средство, которым он не имел права распоряжаться, предложил потерпевшему его приобрести. Осознавая, что у Ч. создалось впечатление о законности сделки и реальной возможности ее осуществления, Б. потребовал от Ч. внесения аванса в размере половины суммы, пообещав, что в течение 10 дней с момента оплаты передаст ему автомашину. После получения денежных средств скрылся.

Необходимо отметить, что при въезде на территорию войсковой части солдаты отдавали Б. честь, что произвело на потерпевшего сильное впечатление. Никаких документов, кроме водительского удостоверения потерпевший не видел, однако мошенник неоднократно показывал визитку неизвестного ему генерала. По данным следствия, Б. не служил в органах КГБ, МВД, РА, образование – 8 классов (с его слов – высшее ).

За последнее время участились случаи, когда мошенники под видом оказания помощи пенсионерам и инвалидам представлялись социальными или медицинскими работниками. В подавляющем большинстве подобные преступления совершались женщинами. Преступницы, со слов потерпевших, не вызывали подозрений и располагали к доверию. Приемы обмана в таких случаях достаточно типичны, однообразны и не требуют особой «изобретательности», строятся на излишней доверчивости жертв.

Проиллюстрируем сказанное следующим примером: П. приобретала в аптеке упаковки таблеток «Кальцекс», в домашних условиях наклеивала на них этикетки с наименованием «Золотой корень». В дальнейшем, представляясь медицинской сестрой ближайшей поликлиники, реализовывала их на дому у потерпевших по 200 рублей (всего в уголовном деле насчитывается 14 эпизодов). Потерпевшие признавались, что наибольшее воздействие на них оказывали внешние атрибуты принадлежности преступницы к медицине (белый халат, шапочка и т.д.), ее мнимое сочувствие и желание помочь.

Помимо демонстрации подобных атрибутов авторитета, званий и титулов, мошенники с помощью дополнительных средств (подбор помещения и др.) формируют у потенциальной жертвы видимость законности и значимости своей деятельности. Таким дополнительным приемом может стать, например, элементарное пространственное расположение участников коммуникативного процесса. Так по уголовному делу, рассмотренному Черемушкинским судом г. Москвы, мошенники для формирования мнимого образа высокопоставленных чиновников силовых министерств наряду с использованием внешних атрибутов назначали встречи для передачи денежных средств за поддельные документы в автомобиле, припаркованном на Лубянской площади, рядом со зданием Главного управления ФСБ РФ. Данное обстоятельство, со слов потерпевших, оказывало на них существенное воздействие.

Продолжая реализацию преступного замысла и переходя к следующему этапу, мошенник прибегает к эксплуатации психических автоматизмов. Данный прием психологического воздействия широко применяется как при классических способах общеуголовного мошенничества, так и при высокотехнологичных, использующих современные достижения психологии, в частности в финансовых пирамидах по типу закрытых бизнес-клубов. Психический автоматизм – это структурно-динами­чес­кое образование психики человека, актуализация которого с высокой вероятностью приводит к стандартному результату, будь то мотивационное напряжение или какое-либо действие[196].

Как образно отмечает Е.Л. Доценко, «психические автоматизмы выступают в роли передаточных рычагов, благодаря которым энергия желания (воздействия) манипулятора превращается в энергию стремления (или действия) адресата»[197]. В таком случае используется мотивация жертвы (стремление к успеху, деньгам, славе и т. д.). «Струнами души», на которых играет мошенник, может оказаться любой значимый мотив. Воздействуя на интересы и потребности субъекта, затрагивая его опасения, страхи, надежды, мечты, устремления, мошенник-манипулятор может довольно длительное время удерживать жертву под своим влиянием.

«Мишенями» воздействия могут быть как сильные, так и слабые стороны потерпевшего. Чаще и эффективнее мошенники влияют на слабые стороны личности или ситуативно обусловленного состояния субъекта. Так, нередко мошенники эксплуатируют уязвимое состояние людей, чьи близкие больны или недавно умерли. С максимальным цинизмом эти состояния использовались в преступной деятельности Г. Грабового, который за определенную сумму, исчисляемую десятками тысяч рублей, предлагал гражданам воскресить их погибших или умерших родных и близких[198].

Зачастую мошенники активно эксплуатируют человеческие пороки, например, используют в своих целях стремление жертв к быстрому материальному обогащению при минимуме затрат – человеческую жадность. В таком случае в мошеннической деятельности одновременно встречаются корыстные мотивы, как со стороны преступника, так и со стороны потерпевшего, только с одной большой разницей – мошенник, манипулируя, актуализирует жадность жертвы, усиливает ее. Как пели Т. и С. Никитины – лиса Алиса и кот Базилио в фильме, поставленном по уже цитировавшейся сказке «Золотой ключик»: «Покуда живы жадины вокруг, удачу мы не выпустим из рук… На жадину не нужен нож, ­– ему покажешь медный грош и делай с ним, что хошь!». Желание потерпевшего минимизировать затраты при оплате услуг, товаров и др. используется мошенником и жертва с легкостью вовлекается в его преступный замысел.

 В большинстве случаев реализация мошеннического обмана невозможна без манипулирования содержанием и формой подачи предоставляемой информации. Так, преступник предлагает жертве несуществующий товар или под видом одной продукции реализует другую и т. д. Способов подобной дезинформации несчетное количество. К их числу, среди прочих, относятся:

· утаивание значимой для жертвы информации;

· специфическая расстановка акцентов, эмоциональное окрашивание сообщаемой информации таким образом, чтобы преподнести ее в пугающей или сенсационной форме;

· целенаправленная «перегрузка» передаваемой информации большим количеством ненужных деталей и подробностей – информационным «шумом» (избыточность информации);

·  дробление передаваемых сведений на отдельные части, «порции» (мультипликативность информации);

· высокий темп передачи информации, отсутствие пауз;

· стремление мошенников изолировать жертву от любой альтернативной информации, противоречащей сообщаемой ими.

Данные приемы, включающие как вербальные, так и невербальные средства воздействия, направлены на то, чтобы запутать потерпевшего, сбить его с толку, дезинформировать, не дать ему возможности спокойно обдумать ситуацию, проанализировать и критически оценить поступающие сведения, проверить их и на этой основе самостоятельно принять осознанное волевое решение, выбрать оптимальную стратегию поведения.

Отдельной и достаточно спорной проблемой представляется наличие криминальной манипуляции, основанной на изменении  фонового состояния жертвы. Так, среди уголовных дел по ст. 159 УК РФ выделяется группа мошеннических посягательств, где потерпевшие указывали на применение так называемого «цыганского гипноза». Однако прямых доказательств того, что жертвы в момент совершения преступления находились именно в гипнотическом состоянии, обнаружено не было. Схемы поведения мошенниц в таких случаях были однотипны, алгоритм совершения преступления, несмотря на географический разброс, почти всегда совпадал. Приведем для примера два наиболее распространенных варианта.

 Потерпевшая Г. по дороге в школу встретила К., которая попросила указать расположение улиц. После объяснения К. предложила погадать по руке. Какую информацию сообщала К., потерпевшая не помнит, поскольку речь была быстрой, слова трудноразличимы. Чтобы гадание сбылось, К. предложила передать ей имеющиеся золотые изделия, что и сделала потерпевшая.

М. в торговом павильоне познакомилась с К. и Н. Под предлогом поиска поликлиники прошла вместе с ними до ближайшего здания, где сообщила, что на К. и Н. наложены «порча» и «проклятье», а она поможет им излечиться. Для «лечения» необходимы золотые изделия, которые она «заговорит». Взяв золотые изделия Н., М. поместила их в бумажный сверток, над которым стала якобы читать молитву. Затем попросила Н. принести из дома яйцо. После ее ухода, она проделала аналогичные действия с К., предложив отдать золотые изделия, но не отправиться домой, а обойти вокруг здания. Возвратившись, потерпевшие не обнаружили мнимую целительницу.

В любом регионе Российской Федерации можно найти примеры, подобные вышеизложенным, однако объяснить податливость потерпевших пытаются отнюдь не специалисты, а в основном либо представители средств массовой информации, либо авторы популярно-публи­цис­ти­ческих изданий, посвященных гипнозу[199]. Необходимо отметить, что рассматриваемые преступления интернациональны и совершаются не только цыганками. Мошенницы любой этнической принадлежности могут представляться жертвам лицами, нуждающимися в медицинской или иной помощи, обращаться с просьбой объяснить расположение улиц или социальных объектов. Их внешние характеристики могут быть усредненными, не отличимыми от большинства окружающих.

 Для вступления в контакт преступницы, как правило, используют такие приемы воздействия как активация страха у жертв, рассредоточение внимания и перегрузка сенсорных каналов, которые являются подготовительным этапом для введения в трансовое состояние.

В некоторых ситуациях мошеннический замысел реализуется с помощью приемов, основанных на современных психотехнологиях. Однако о наличии или отсутствии у жертв трансового или глубокого гипнотического состояния[200] однозначно утверждать невозможно, так как экспертных исследований в подобных случаях (за редким исключением) не проводилось, а потерпевшие в силу действия механизмов психической защиты объясняют случившееся исключительно силой оказанного психологического воздействия, гипноза и ловкого манипулирования их поведением.

В этой связи представляет интерес экспертная оценка наличия беспомощного состояния у группы потерпевших по делу о мошенничестве, представленная в 2007 году сотрудниками Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского. Основанием для проведения экспертизы послужило то обстоятельство, что большинство потерпевших, проходящих по одному уголовному делу, в ходе следствия заявляло, что в юридически значимый период времени они находились в «необычном» состоянии, действовали не характерным для себя образом и не могли объяснить своего поведения. При этом они высказывали предположение о применении гипнотического воздействия, особого влияния и даже – психоактивных веществ. Все подэкспертные в сходных обстоятельствах стали жертвами мошенниц Л. и П., которые в различных районах г. Москвы путем обмана и злоупотребления доверием завладевали их денежными средствами и личными вещами, причинив тем самым значительный ущерб, исчисляющийся в совокупности десятками миллионов рублей.

Схема мошенничества была однотипна, она незначительно варьировала в зависимости от индивидуальных особенностей жертв. К потерпевшим на улице подходила незнакомая женщина, задавала нейтральные вопросы о том, как пройти к названному учреждению, затем представлялась «целительницей» или «ясновидящей». В дальнейшем, называя конкретного члена семьи (как правило, одного из родителей), сообщала, что на семье «лежит порча», неминуема смерть, и предлагала свои услуги по ее «снятию». Через некоторое время к ним присоединялась вторая женщина, которая просила о помощи «ясновидящую», со слезами на глазах рассказывая историю своего мнимого несчастья. В последующем потерпевшим объяснялось, что «порча» лежит на деньгах и драгоценностях. В результате все потерпевшие собственноручно отдавали мошенницам деньги и ценности для снятия «порчи» по определенному ритуалу.

Психологический анализ действий, осуществляемых мошенницами, позволил экспертам-психологам прийти к выводу об использовании различных манипулятивных психотехник (в основном заимствованных из НЛП – нейролингвистического программирования). При этом по всем семи проанализированным случаям экспертная комиссия пришла к заключению, что никто из потерпевших до юридически значимых событий каким-либо психическим расстройством не страдал. И признаков гипноза, как видоизменения обычного сна, искусственно вызванного с помощью специальных приемов, у подэкспертных в период совершения противоправных действий не отмечалось. Однако воздействие, оказанное мошенницами, в шести из семи случаев привело к тому, что потерпевшие не могли понимать характер и значение действий обвиняемых и оказывать сопротивление (причем в одном случае – вследствие временного психического расстройства, а в пяти – вследствие выраженного эмоционального напряжения). Лишь в отношении одной потерпевшей был сделан вывод, что она могла понимать характер и значение совершаемых с нею действий и оказывать сопротивление. (Она также как и другие жертвы вынесла из дома денежные средства и ювелирные украшения – всего на сумму 2 млн. рублей, однако в кульминационный момент отказалась их передать обвиняемым, после чего он