Глава 1. Психологическое воздействие: основные характеристики.

 

Понятие.

На уровне обыденного сознания психологическое воздействие «чаще всего понимается как воздействие чего-то нематериального, например, слова или особых флюидов на поведение человека, его мысли и чувства. Типичный образ такого понимания воздействия – отнесение к этому классу явлений действий гипнотизера, психотерапевта, мага, группы ловкачей, обводящих вокруг пальца доверчивых граждан, и т.п.»[1]. В такого рода определении, несмотря на всю его «ненаучность», имеется рациональное зерно. Действительно, в нем предполагается, что здесь, во-первых, используется психологические (а не физические) средства воздействия на человека, а во-вторых, объектом воздействия служит психическая сфера индивида, а также его поведение. Следовательно, психологическое воздействие – это воздействие на психическую сферу субъекта – сознание и бессознательное, мысли, чувства и психические состояния, а также его поступки, деятельность, выполненное с помощью психологических средств.

Один из ведущих отечественных специалистов по проблеме психологического воздействия – Т.С. Кабаченко определяет его как «изменение психологических характеристик личности, групповых норм, общественного мнения или настроения за счет использования психологических и социально-психологических закономерностей». При этом оно «может рассматриваться и как процесс, приводящий к изменению психологического базиса конкретной активности, и как результат (собственно изменения)»[2].

Противоположностью психологическому с этой точки зрения выступает физическое воздействие – оказываемое на организм субъекта физическими средствами (механическое, химическое, температурное воздействие и пр.) Впрочем, следует оговориться, что последствиями физического воздействия (как непосредственными, так и отсроченными) также могут выступать изменения в сознании и поведении объекта такого воздействия.

Изучению различных аспектов проблемы психологического воздействия в человеческом обществе посвящено большое количество отечественных и зарубежных исследований. Как справедливо отмечает известный российский психолог А.Г. Ковалев, «проблема воздействия занимает особое место в психологической науке, поскольку именно в ней наиболее сконцентрированы принципиальные вопросы, связанные с управлением психическими явлениями»[3]. Значительный интерес, проявляемый учеными в последние десятилетия к проблеме психологического воздействия, масса эмпирических исследований, проведенных в этой области, большое количество оригинальных теоретических разработок – все это позволяет утверждать, что психология воздействия сейчас является самостоятельным, активно развивающимся разделом психологической науки.

При анализе феномена психологического воздействия отдельные авторы – как психологи, так и представители других наук, используют различную терминологию. Так, наряду с «психологическим воздействием» применяются такие понятия, как «психическое воздействие», «психологическое насилие», «психическое насилие», «информационное воздействие», «влияние», «манипулирование», «побуждение» и др. В правовых науках при описании деструктивного психологического воздействия на потерпевшего при совершении широкого круга преступлений используются понятия «психическое насилие», «принуждение», «понуждение», «шантаж», «угрозы». В целом все эти термины описывают различные аспекты одной и той же психологической реальности. Некоторые из них используются синонимично, другие же имеют собственное значение и особую область применения.

Наиболее близки по смыслу термины «психологическое воздействие» и «психическое воздействие». Как правило, в научных психологических работах они используются как синонимы. Иной позиции придерживается А.И. Папкин, который полагает, что между ними есть некоторые содержательные различия: «Психологическое воздействие – преднамеренное, целенаправленное вмешательство в процессы психического отражения действительности другого человека в отличие от психического, которое может происходить и без выраженного желания воздействующего субъекта и даже в его отсутствие»[4]. Следует отметить, что в литературе термин «психологическое воздействие» встречается значительно чаще, чем «психическое воздействие».

В зарубежных исследованиях понятия «влияние», «воздействие» и «манипулирование» также обычно рассматриваются как синонимичные. Например, известная работа Р. Чалдини «Психология влияния» фактически посвящена описанию манипулятивного воздействия при межличностном, деловом общении и способам противостояния этому воздействию[5]. Подобное отождествление присутствует и в некоторых других работах по социальной психологии[6].

В отечественной психологической литературе понятия «психологическое воздействие» и «влияние» также иногда используются в одном и том же значении. Вероятно, здесь сказывается влияние западной научной традиции. Кроме того, и в литературном русском языке эти понятия имеют очень близкую семантику. Так, в «Словаре русского языка» С.И. Ожегова слова «воздействие» и «влияние» определяются как синонимы: «влияние – действие, оказываемое кем-, чем-либо на кого-, что-либо; воздействие»[7]. В «Словаре современного русского литературного языка» также дается очень близкое определение[8]. В настоящей работе они также зачастую используются как синонимы.

Манипуляция же (манипулирование), как будет показано ниже, является одной из разновидностей психологического воздействия, эти явления находятся в родовидовом соотношении (часть-целое).

В психологической традиции (в отличие от правовой) термины «психологическое насилие», «психическое насилие» имеют ограниченное хождение. Они наиболее активно используются при исследованиях деятельности псевдорелигиозных организаций и деструктивных культов, анализа их воздействия на своих членов, механизмов вовлечения людей в деятельность культов и управления ими[9]. Так, например, С. Хассен, говоря о воздействии на членов тоталитарных культов, указывает на используемое в отношении них психологическое насилие. При этом данными терминами описываются антисоциальные по направленности и наиболее деструктивные по характеру разновидности психологического воздействия, используемые в практике руководителей и адептов тоталитарных сект.

Вслед за зарубежными авторами достаточно широко при изучении деструктивных культов применяет термин «психологическое насилие» Е.Н. Волков, определяя его как «социально-психологическое воздействие, преднамеренно принуждающее другого человека или группу людей к поступкам или поведению, которые не входили в их намерения; нарушающее психологические границы личности и социальной группы; осуществляемое без информационного согласия и без обеспечения социальной психологической безопасности индивида или группы людей, а также всех их законных прав; приводящее к социальному, психологическому, физическому или материальному вреду (ущербу)»[10].

 Наиболее детально понятие «психическое насилие» разработано в русле правовой традиции. Его анализ представлен во второй главе настоящей работы.

В непсихологической литературе зачастую используется термин «информационное воздействие» в значении близком к тому, которое мы понимаем под «психологическим воздействием». Действительно, последнее, как правило, связано с процессами создания, передачи, приема и обработки информации. Вместе с тем авторы не всегда четко обозначают, что они имеют в виду под «информацией», зачастую трактуют ее очень широко. В результате под «информационным воздействием», наряду с психологическим, могут подразумеваться и некоторые виды физического влияния на субъекта.

Для того чтобы избежать подобной неточности, некоторые авторы предпочитают называть подобное воздействие «информационно-психологическим»[11], что, на наш взгляд, значительно точнее определяет сущность данного феномена.

Наконец, синонимично понятию «психологического воздействия» используют термин «коммуникативное воздействие». Во многих контекстах это представляется вполне оправданным, поскольку психологическое воздействие обычно осуществляется в процессе человеческой коммуникации: межличностной, групповой, публичной и массовой. Основными средствами подобного воздействия, как будет показано ниже, выступают именно средства вербальной и невербальной коммуникации. Поэтому в дальнейшем изложении мы также используем термины «психологическое воздействие» и «коммуникативное воздействие» как синонимы.

 

Стратегии и виды.

В отечественной психологии широко распространена точка зрения, согласно которой к наиболее общим разновидностям психологического воздействия относятся типы стратегий, которые использует воздействующий субъект в ситуации взаимодействия. Так, он может «либо ориентироваться на сознательный выбор и свободную волю тех, с кем взаимодействует, либо побудить некоторый эффект в поведении и деятельности, минуя этап критического осмысления и собственного волеизъявления реципиента»[12]. В соответствии с этим положением выделяют три стратегии воздействия: развивающую (первый подход), а также императивную и манипулятивную (второй подход).

Г.А. Ковалев связывает эти стратегии с базовыми парадигмами в психологии, посредством которых ученые пытались объяснить природу и закономерности человеческой психики, межличностных и межгрупповых отношений.

Первая – «субъект-субъектная» или «диалогическая» парадигма – «основана на вере в конструктивное, активное, созидающее и творческое начало человеческой природы, на его изначальной моральности и доброте, его альтруистической и коллективистической направленности, выступающих в качестве предпосылок и условий совместного существования и выживания людей»[13]. В западной психологии указанная концепция получила развитие в рамках школы гуманистической психологии.

Субъект-субъектной парадигме в психологии соответствует развивающая стратегия воздействия, реализуемая в диалоге двух и более равноправных субъектов взаимодействия. Принципами реализации такого диалога являются «эмоциональная и личностная раскрытость партнеров по общению, психологический настрой на актуальные состояния друг друга, безоценочность, доверительность и искренность выражения чувств и состояний»[14].

Данная стратегия базируется на гуманистических ценностях, в том числе на безусловном уважении к личности, ее правам и свободе воли субъекта, на которого оказывается воздействие. В социально негативных целях данная стратегия практически не используется, поэтому с учетом проблематики настоящей работы в дальнейшем мы не будем на ней останавливаться.

Другой парадигме, в которой человек рассматривается не как активный субъект, но лишь как объект воздействия, соответствуют две иные стратегии. Первая из них – это стратегия императивного воздействия. «Основными функциями данной стратегии являются функции контроля поведения и установок человека, их подкрепления и направления в нужное русло, а также функция принуждения по отношению к объекту воздействий. Реализация императивной стратегии происходит чаще всего там, где человек в силу тех или иных обстоятельств обладает ограниченными возможностями для самостоятельного выбора поступков или решений»[15].

Императивная стратегия воздействия основным своим источником имеет неравенство людей и вытекающие из него отношения зависимости, доминирования-подчинения. Это неравенство может быть связано с различиями статусов субъектов (как официального, так и неформального), социальных положений и т.д., вплоть до различий в физической силе.

Наиболее типичным примером применения данной стратегии является воздействие руководителя на подчиненного с использованием имеющихся у первого официальных властных полномочий. Таким образом, императивная стратегия теснейшим образом связана с феноменом власти.

Х. Хекхаузен выделяет следующие шесть источников власти:

· «Власть вознаграждения.

· Власть принуждения и наказания.

· Нормативная власть, предполагающая наличие интериоризованных индивидом норм, согласно которым субъект, обладающий властью, имеет право контролировать соблюдение определенных правил поведения, а в случае необходимости настаивать на них.

· Власть эталона, основанная на идентификации индивида с субъектом, обладающим властью.

· Власть знатока зависит от величины приписывания индивидом субъекту, обладающему властью, особых знаний, интуиции, навыков, важных в отношении того поведения, о котором идет речь.

· Информационная власть, предполагающая что субъект, обладающий властью, располагает информацией, способной заставить индивида оценить последствия своего поведения в новом свете»[16].

Нетрудно заметить, что первые три источника (власть вознаграждения, власть принуждения и наказания и нормативная власть) наиболее тесно связаны с системой деловых иерархических отношений, действующих в формальных организациях, на них основана совокупность прав и возможностей, которыми обладают руководители для управления подчиненными им коллективами. Так, например, как справедливо отмечает Т.С. Кабаченко, нормативная власть базируется на факте принадлежности взаимодействующих сторон к определенной организационной структуре, различии в их статусах и их иерархической зависимости[17]. Злоупотребления властными полномочиями в институциализированных структурах могут содержать составы преступлений, предусмотренных, например, ст. 285 («Злоупотребление должностными полномочиями»), 286 («Превышение должностных полномочий») УК РФ и др.

Два последних источника власти больше зависят от индивидуальных особенностей ее носителя, наличия у него особых экспертных знаний либо обладания эксклюзивной информацией, с помощью которой он может эффективно воздействовать на других людей. Сюда же можно отнести и власть, основанную на авторитете ее носителя. Таким образом, императивное воздействие может осуществляться и в рамках неинституционализированных отношений, когда один из взаимодействующих субъектов находится в неформальной зависимости от другого (например, отношения родитель – ребенок, лидер группы – ведомые члены, гуру – ученики и пр.).

Субъект, обладающий властными полномочиями (как институционализированными, так и неформальными), в силу своего статуса имеет весьма широкий круг возможностей для психологического воздействия на подчиненных, зависимых от него лиц. Причем далеко не всегда эти возможности используются исключительно в благих целях. Неравенство положения в отношениях «начальник – подчиненный», «учитель – ученик», «работающий муж – жена-домохозяйка», «родитель – ребенок» представляет достаточно широкий спектр возможностей для злоупотребления властью. Причем в ряде случаев даже не требуется ее реальное применение. Для реализации своих намерений лицу, занимающему вышестоящее положение, порой вполне достаточно в словесной форме обозначить потенциальные последствия неповиновения, вызвать страх перед возможными санкциями. Зачастую опасение потерять работу, боязнь преследований со стороны командира или педагога, ожидание родительского наказания являются мощным инструментом для подавления воли жертвы.

 Анализ уголовной статистики показывает, что число дел, возбужденных по фактам доведения до самоубийства (ст. 110 УК РФ), понуждения к действиям сексуального характера (ст. 133 УК РФ), неисполнения обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего (ст. 156 УК РФ), весьма невелико. Можно полагать, что это обусловлено двумя причинами – уже упомянутым страхом лиц, находящихся в положении зависимости, а также нежеланием работников правоохранительных органов возбуждать «бесперспективные дела», сбор доказательств по которым крайне сложен. В то же время сотрудники психологических служб отмечают, что значительное число обращений за помощью к специалистам обусловлено именно этими причинами, а злоупотребления властью в различных формах имеют весьма широкое распространение и являются источниками серьезных психологических травм.

Наконец, последней из перечисленных является манипулятивная стратегия воздействия. Манипуляция в различных видах и формах служит широко практикуемым способом негативного психологического воздействия, в том числе и в криминальных целях.В силу своей распространенности, частоты использования в межличностном взаимодействии манипулирование является объектом пристального внимания исследователей, и к настоящему времени оно достаточно хорошо изучено и описано специалистами-психологами.

Термин «манипулирование» происходит от латинского manupulus – пригоршня, горсть, (от manus – рука и ple – наполнять). В словарях европейских языков слово толкуется как: «1. умелое обращение с объектами с определенными намерениями, целями (например, ручное управление, освидетельствование пациента врачом с помощью рук и т.д.); 2. управление рычагами машины (механизмами в технике); 3. обработка кого-либо, влияние на кого-либо; 4. подтасовывание, жульничество, подделка, проделывание махинаций»[18]. Два последних значения в какой-то мере раскрывают именно психологическое содержание этого понятия, которое также используется в технике, медицине, политологии, лингвистике и других науках.

Среди зарубежных психологических исследований манипулирования в межличностных отношениях наиболее широко известна монография Э. Шострома «Человек-манипулятор»[19]. Автор детально анализирует данный феномен с позиций гуманистической психологии, подробно останавливается на природе манипулятивного воздействия. Сравнивая основные характеристики манипулятора и его противоположности – «актуализатора», Э. Шостром противопоставляет ложь (фальшь), неосознанность (апатия, скука), контроль (закрытость) и цинизм (безверие) манипулятора честности (прозрачности, искренности), осознанности (отклик, полнота жизни, интерес), свободе (спонтанность, открытость) и доверию (вера, убеждение).

В.Н. Куницына, Н.В. Казаринова и В.Н. Погольша определяют манипуляцию как один из видов психологического воздействия, используемый субъектом для достижения одностороннего выигрыша. При разграничении понятий манипулирующего воздействия и личного влияния, авторы выделяют три основных показателя манипуляции: скрытность намерений, стремление получить односторонний выигрыш и разрушающий личность эффект воздействия (в первую очередь негативный эффект сказывается на личности адресата, но опосредованно – и на личности самого манипулятора)[20].

Близкую по содержанию трактовку манипулирования дает Е.В. Сидоренко. По его мнению, манипуляцией является «преднамеренное и скрытое побуждение другого человека к переживанию определенных состояний, принятию решений и выполнению действий, необходимых для достижения инициатором своих собственных целей»[21]. Автор полагает, что манипулятор стремится к победе не силой, а хитростью и выдержкой, его задачей является принудить человека сделать что-то нужное не под угрозой наказания, а по своей доброй воле.

П.С. Таранов предлагает следующую образную трактовку манипуляции: «Исполненная коварства, но всегда внешне пристойная и чистая, изощренная по способу осуществления, обычно театрализованная акция одного человека или группы лиц в намерении нарушить или разрушить чужие интересы, чтобы привести к торжеству и победе интересы собственные»[22]. Это определение вряд ли можно назвать строго научным, тем не менее, оно отражает обыденное представление о «манипуляции» как о некоем обмане, махинации, действии, преисполненном коварства.

Т.С. Кабаченко полагает, что манипулирование – это скрытое психологическое воздействие, преследующее односторонние цели[23].

Наиболее детально феномен психологического манипулирования раскрывается в монографии Е.Л. Доценко. Автор утверждает, что манипуляция – это вид психологического воздействия, искусное исполнение которого ведет к скрытому возбуждению у другого человека намерений, не совпадающих с его актуально существующими желаниями[24].

Е.Л. Доценко выделяет семь групп признаков манипуляции:

1) родовой признак – психологическое воздействие;

2) отношение манипулятора к другому, как к средству достижения собственных целей;

3) стремление получить односторонний выигрыш;

4) скрытый характер воздействия (как факта воздействия, так и его направленности);

5) использование психологической силы, игра на слабостях;

6) побуждение, мотивационное привнесение;

7) мастерство и сноровка в осуществлении манипулятивных действий[25].

Если сравнивать манипулятивную и императивную стратегии, используя данную систему признаков, то можно заметить, что первые три группы будут одинаковы у обеих стратегий. Ключевое различие проявляется в четвертом признаке. Сущностной особенностью манипуляции является скрытый характер воздействия, а в рамках императивной стратегии оно осуществляется явно, открыто.

Пятая и шестая группы признаков по Е.Л. Доценко описывают факторы, на которых основано манипулирование (игра на слабостях, мотивационное привнесение и др.) Императивное же воздействие, как уже отмечалось, базируется на силе и власти субъекта, обладая которыми, он может диктовать свою волю другим людям.

Следует отметить и еще одно существенное различие между данными стратегиями. Успешное манипулирование окружающими во многом определяется способностями субъекта, наличием у него определенных психологических характеристик, таких как хитрость, расчетливость, проницательность, цинизм и др. Это социальное качество, которое развивается, совершенствуется в результате научения. Поэтому представляется оправданным говорить о некоторой «манипулятивной способности» индивида.

В то же время возможность императивного воздействия объективно задается социальным положением, статусом субъекта и зависит в первую очередь от них, а не от каких-либо специальных способностей. (Различные варианты подобного неравенства описываются пословицами: «Сила есть – ума не надо», «Я начальник – ты дурак»). Умение правильно отдавать приказы или угрожать значительно меньше связано с качеством обучения, чем умение манипулировать людьми, играть на сильных и слабых сторонах их характера. Именно поэтому словосочетание «способность к императивному воздействию» «режет ухо», воспринимается как нонсенс.

Возвращаясь к характеристике манипулирования, отметим, что оно активно используется при изучении информационно-психологической безопасности личности. Так, например, Г.В. Грачев и И.К. Мельник указывают на возможность тайного принуждения личности (с политическими или иными целями) через средства массовой информации, пропаганду, политическую рекламу[26]. Они предлагают оригинальные способы диагностики и последующей нейтрализации подобного воздействия.

Т.С. Кабаченко также считает, что именно манипулирование в наибольшей степени создает предпосылки к нарушению психологической безопасности. Это связано с тем, что в основе манипуляции лежит скрытое воздействие, осуществляемое с расчетом на сниженный контроль ситуации со стороны реципиента, помимо его сознательного волеизъявления[27].

Специальные технологии психологического манипулирования в настоящее время весьма широко используются во многих сферах общественной практики: при проведении различных полит- и пиар-компаний, в рекламе и пр. Данная стратегия воздействия на сознание и поведение субъекта активно используется в криминальных целях при совершении широкого круга преступных деяний, например, при создании финансовых «пирамид», вовлечении адептов в псевдорелигиозные организации деструктивного характера, вербовке членов военизированных политических организаций или террористических групп. Подробный анализ основных характеристик манипулирования при совершении отдельных видов преступлений представлен в дальнейшем изложении (третья – пятая главы).

Помимо наиболее общих стратегий исследователи выделяют большое количество отдельных видов психологического воздействия, используя различные основания для их классификации. К числу важнейших из них относятся следующие:

1. По уровню произвольности регуляции деятельности: произвольное – непроизвольное воздействие. В первом случае активный субъект сознательно стремится оказать влияние на своего партнера, «действующая сторона предполагает вызвать определенный психологический эффект»[28]. Во втором индивид не ставит перед собой такой цели, то есть возможные результаты воздействия заранее им не планируются. Как уже отмечалось, А.И. Папкин предлагает называть непроизвольное воздействие психическим, а произвольное ­ – собственно психологическим. Вместе с тем такое «умножение сущностей» в рамках психологического анализа вряд ли является целесообразным.

В криминальных ситуациях, как правило, преступник, воздействует на жертву целенаправленно, четко осознавая планируемый результат своих действий и желая его наступления. Так, похищение человека (ст. 126 УК РФ) или незаконное лишение свободы (ст. 127 УК РФ), как правило, осуществляются для облегчения последующего воздействия на него (или его близких, родственников, коллег) для того, чтобы подавить свободу волеизъявления, заставить подчиниться требованиям преступников. Таким образом, психологическое воздействие в различных формах, оказываемое на жертву, является здесь средством достижения преступником своих противоправных целей (заставить потерпевшего или его близких помимо или против своей воли совершить действия, желательные для правонарушителя).

Вместе с тем в ряде случаев негативное психологическое воздействие на жертву может оказываться и непреднамеренно. Например, при нанесении телесных повреждений различной степени тяжести (ст. 111, 112, 115 УК РФ) целью преступника может являться именно причинение физического ущерба жертве, причинение боли, физических страданий. Психологическое воздействие на потерпевшего в форме угроз, оскорблений, сопровождающее физический контакт, по большей части является фоновым. Оказание такого воздействия может не входить в намерения преступника, не рефлексироваться им.

Следует отметить, что, в отличие от психологического подхода, для правовой оценки деяния, совершенного с применением психологического воздействия на потерпевшего, вопрос о произвольности и целенаправленности действий преступника, наличия либо отсутствия у него осознанного намерения воздействовать определенным образом на психику или поведение другого лица (лиц), является юридически значимым. Правильный ответ на него существенно влияет на уголовно-правовую квалификацию деяния, поскольку от него зависит установление наличия (отсутствия) умысла, а также его формы (прямого – косвенного).

2. По уровню опосредованности контакта между взаимодействующими сторонами: непосредственное – опосредованное воздействие.

Непосредственное воздействие осуществляется в условиях реального контакта между двумя или более субъектами.

В современном обществе звеном, опосредующим психологическое воздействие, как правило, являются средства массовой информации. Типичным примером криминального психологического воздействия публикатора, журналиста, редактора СМИ на аудиторию является преступление, предусмотренное ст. 282 УК РФ. В диспозиции данной статьи специально отмечается, что противоправные действия здесь совершаются «публично или с использованием средств массовой информации». Аналогичная формулировка содержится и в ч. 2 ст. 280 УК РФ («Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности, совершенные с использованием средств массовой информации»).

Вместе с тем достаточно часто таким опосредующим звеном может быть и другой человек (другие люди). Наглядными примерами ситуаций опосредованного воздействия здесь может выступать распространение различного рода слухов, передающихся от человека к человеку по «сарафанному радио», или передача устного распоряжения руководителя организации вниз по управленческой вертикали вплоть до непосредственных исполнителей.

В ситуации криминала опосредованное воздействие может совершаться, например, при групповых преступлениях, когда «заказчик» самостоятельно не взаимодействует с жертвой, а привлекает для этого третьих лиц – непосредственных исполнителей преступного замысла. Другой вариант может заключаться в оказании криминального воздействия (в форме угроз или шантажа) не на саму жертву, а на ее близких – детей, супруга, родителей и т.д. с тем, чтобы опосредованно оказать на субъекта влияние и, таким образом, заставить совершить действия, выгодные преступнику.

Встречаются ситуации, когда оба указанных вида психологического воздействия осуществляются преступником одновременно в рамках одного криминального деяния. Типичным примером подобного преступления является захват террористами группы заложников с последующим выдвижением государственным структурам различных требований (политических, экономических, военных и пр.), выполнение которых обуславливает возможность освобождения заложников. Непосредственное психологическое воздействие здесь оказывается преступниками на заложников (как правило, оно сочетается с физическим насилием), а опосредованное – на государство, властные структуры и общество в целом. К сожалению, новейшая история России изобилует примерами подобных преступлений (захваты заложников в больнице г. Буденновска, школе г. Беслана, театральном центре в Москве и др.)

3. По направленности: индивидуальное – социально-психологическое [29]. Индивидуальное воздействие направлено на конкретного человека, а социально-психологическое – на группу людей (от нескольких человек до больших социальных общностей).

Как правило, в криминальных ситуациях преступник оказывает индивидуальное психологическое воздействие на жертву. Типичным же примером социально-психологического воздействия будет приведенный выше случай с захватом заложников террористами. Более того, любое «громкое» преступление, широко освещающееся средствами массовой информации и имеющее большой общественный резонанс, оказывает определенное негативное психологическое воздействие на массовое сознание, формируя в обществе атмосферу страха, апатии, чувство беззащитности перед преступностью.

Например, как указывали специалисты Центра социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского, после террористического акта (взрыва в поезде метро в Москве на перегоне «Автозаводская» – «Павелецкая») резко увеличилось число лиц, обратившихся за психологической помощью в связи со страхом ездить в метро. В ряде случаев эти расстройства достигали клинического уровня. Важно отметить, что среди лиц, обратившихся за помощью с выраженными симптомами невротических расстройств, были далеко не только непосредственные жертвы террористического акта или их родственники. Большинство составляли люди, узнавшие о трагедии из средств массовой информации или от знакомых.

4. По степени открытости: я вное – скрытое воздействие. Системообразующим критерием здесь выступает то, проявляется ли воздействие открыто или каким-то образом маскируется, камуфлируется от его объекта. Открытая форма подразумевает обращение к уровню сознания субъекта, а скрытая связана с использованием специальных приемов, воздействующих на область бессознательного[30]. Как уже отмечалось, открытое воздействие наиболее характерно для императивной стратегии, а скрытое ­ для манипулятивной.

В криминальных ситуациях достаточно часто встречаются обе указанные разновидности психологического воздействия на жертву. К случаям открытого криминального психологического воздействия относятся угрозы различного характера, шантаж, оскорбления. Скрытое воздействие применяется, к примеру, при «вербовке» последователей и дальнейшем их подчинении у ряда нетрадиционных религиозных объединений (Белое братство, Аум Сенрике и др.), а также при обработке потенциальных жертв финансовых пирамид.

5. По длительности воздействия: длительное – краткосрочное. Эту классификацию можно проиллюстрировать, рассматривая различные варианты развития состояния аффекта при совершении убийства или причинении тяжкого или средней тяжести вреда здоровью (ст. 107 и 113 УК РФ).  Возникновение данного состояния может быть спровоцировано как единовременным сверхсильным психотравмирующим воздействием («насилием, издевательством или тяжким оскорблением со стороны потерпевшего или иными противоправными или аморальными действиями»), но может явиться и результатом накопления (кумуляции) отрицательных переживаний, обусловленных («длительной психотравмирующей ситуацией, возникшей в связи с систематическим противоправным или аморальным поведением потерпевшего»).

Как показывает практика проведения судебно-психологических и комплексных психолого-психиатрических экспертиз по делам данной категории, при конфликтном взаимодействии малознакомых лиц обычно имеет место краткосрочное сверхсильное воздействие (физическое и психологическое). Случаи кумулятивного аффекта чаще встречаются при длящихся, затяжных конфликтах на бытовой почве. При этом повод к возникновению аффективного состояния может казаться внешне незначительным, поскольку аффект обусловлен всем предшествующим развитием событий, и психологическое воздействие является результирующим (по типу «последней капли»).

Завершая описание классификации видов психологического воздействия, необходимо отметить следующее. Каждый из приведенных критериев является независимым по отношении к другим. Конкретное психологическое воздействие может быть, к примеру, произвольным по намерению воздействующего субъекта, непосредственным по форме взаимодействия сторон, индивидуальным по характеру, открытым и долгосрочным по продолжительности. Такому определению будет соответствовать, например, процесс воспитания ребенка или обучение нового сотрудника тонкостям работы. Если же психологическое воздействие носит антисоциальный, криминальный характер, то по подобной формализованной схеме может разворачиваться, к примеру, доведение до самоубийства ученика, осуществляемое педагогом с применением целенаправленной травли, унижения достоинства, глумления и издевательства.

Методы и средства.

В современной психологической науке наблюдается большое разнообразие подходов к инструментальным аспектам психологического воздействия. Исследователи, изучая эту область, используют такие понятия как методы, средства, приемы, технологии, способы, техники, механизмы, воздействия, по-разному определяя их и соотнося друг с другом. В результате в различных классификациях один и тот же алгоритм воздействия называется то методом, то приемом, то техникой и т.д.

Представляется, что в работе, выполненной в рамках юридической психологии и предназначенной не только для психологов, но и для юристов, вряд ли целесообразно сравнивать все эти подходы, останавливаться на проблеме соотношения значений указанных терминов в концепциях отдельных исследователей, дискуссиях по поводу терминологического аппарата. Поэтому далее приводится классификация методов воздействия, получившая наибольшее распространение в психологической литературе. В ней к методам психологического воздействия относятся следующие:

1. Наиболее нейтральным методом воздействия является информирование субъекта. Оно «представляет собой такой вариант подачи информации, при котором либо реально отсутствует, либо не фиксируется внимание на задаче психологически воздействовать на человека (отсутствует в явном виде побуждение к чему-либо, попытка изменить точку зрения). Нейтральность позиции источника сообщения, или видимость нейтральности, обеспечивают иллюзию свободы выбора в формировании отношения человека к передаваемому сообщению»[31]