Ядру и оценивавший современное положение как страшную

Трагедию русского народа. В одном его стихотворении 1933 года

«Холодная весна. Бесхлебный робкий Крым...» есть такие

строки:

Природа своего не узнает лица,

И тени страшные Украины, Кубани...

«Страшными тенями» были не только голодающие крестьяне,

Но и Молотов и Каганович, возглавлявшие там комиссии

По хлебозаготовкам.

В ноябре 1933 года Мандельштам написал стихи, направленные

прямо против Сталина:

Мы живем, под собою не чуя страны,

Наши речи за десять шагов не слышны,

А где хватит на полразговорца,

Там припомнят кремлевского горца.

Его толстые пальцы, как черви, жирны,

И слова, как пудовые гири, верны,

Тараканьи смеются глазища

И сияют его голенища.

А вокруг него сброд тонкошеих вождей,

Он играет услугами полулюдей.

Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,

Он один лишь бабачит и тычет,

Как подкову, дарит за указом указ:

Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.

Что ни казнь у него — то малина

И широкая грудь осетина.

Во время допроса поэт сказал следователю, что считает стихотворение

«документом восприятия и отношения определенной

Социальной группы, а именно старой интеллигенции,

Считавшей себя носительницей и передатчицей в наше время

Ценностей прежних культур».

В первом варианте стихотворения четвертая строка звучала

Иначе: «только слышно кремлевского горца — душегубца и

Мужикоборца».

С. Рыбас 385

В конце мая поэт получил мягкий приговор: трехлетняя ссылка

В город Чердынь Свердловской области. 10 июня дело было

Пересмотрено: вмешался Сталин. Чердынь была заменена на любой

другой город (кроме столиц и еще десяти городов), который

Мандельштам должен был выбрать сам. Он выбрал Воронеж.

Сталину о поэте сообщил письмом Бухарин: «Моя оценка

О. Мандельштама: он — первоклассный поэт, но абсолютно

Несовременен; он — безусловно не совсем нормален; он

Чувствует себя затравленным и т. д.

...Борис Пастернак в полном умопомрачении от ареста

Мандельштама...»

На письме Бухарина Сталин написал резолюцию: «Кто дал

право арестовывать Мандельштама? Безобразие...» 2 6 2

После этого 13 июня Сталин позвонил Пастернаку и сообщил,

Что дело Мандельштама пересматривается и все будет

Хорошо.

В этом разговоре произошел конфликт. Сталин упрекнул

Пастернака в том, что тот недостаточно хлопотал об аресто-

Ван ном, и заметил: «Я бы на стену лез, если бы узнал, что мой

Друг арестован». На следующий вопрос Сталина: «Но ведь он

Ваш друг?» — Пастернак, который в то время невысоко оценивал

Творчество коллеги, начал рассуждать о ревнивом отношении

(«как у женщин») поэтов друг к другу. Очевидно, Сталин

Почувствовал фальшь положения: разговор идет о судьбе человека,

А Пастернак начинает отвлеченно философствовать. «Но

Ведь он же мастер? Мастер?» — спросил Сталин, возвращая

собеседника к сути разговора. И тут Пастернака совсем занесло:

«Да не в этом дело. Да что мы все о Мандельштаме да о

Мандельштаме. Я давно хотел с вами встретиться и поговорить

Серьезно». «О чем?» — удивился Сталин, разговаривавший как

Раз очень серьезно. «О жизни и смерти», — ответил Пастернак.

Сталин просто положил трубку.

Этот разговор известен в передаче самого Пастернака, который

Чувствовал, что не использовал шанса. Впрочем, в октябре

Года, когда к нему обратилась за помощью Анна Ахматова,

У которой арестовали мужа Николая Пунина и сына

Льва Гумилева, без промедления написал письмо Сталину, и

Через два дня они были освобождены.

Но многие писатели, такие, как «красный граф» Алексей

Толстой, правильно поняли партийные указания и активно

Сотрудничали с властью, которая все больше заботилась об укреплении

государства. Так, например, Юрий Тынянов, по свидетельству

К. Чуковского, называл Сталина «величайшим из

Гениев, перестраивавших мир»: «Если бы он, кроме колхозов,

Ничего не сделал, он и тогда был бы достоин называться гени-

386

Альнейшим человеком эпохи» 2 6 3. Сам же Корней Чуковский