Луна в облаках. Чай и дзен: история в трех чашках

Елена Нестерова, ученик чайной школы «Урасэнке»

 

«Вкус дзен подобен вкусу чая» (тя дзэн ити ми), – сказал когда‑то мастер дзен Дайрин Сото. Эта фраза стала знаменитой, однако непросвещенному уму такая связь вряд ли покажется очевидной. Что общего между изысканным и утонченным японским искусством приготовления и пития чая и аскетично‑суровой философией дзен‑будцизма? Не одна статья и не одно научное исследование посвящены поиску ответа на этот вопрос. Сама же чайная традиция, как и любое другое искусство, испытавшее влияние дзен, скупа на слова и не доверяет интеллектуальным рассуждениям. В ее пространстве используется особый язык – язык вещей, которые сами привыкли рассказывать свои истории.

И, возможно, именно чайная чашка (тяван), столь часто выполнявшая важную роль посредника между мастером и учеником, хозяином и гостем, может поведать немало интересного.

 

Тэммоку, чашка № 1

 

Первые чайные чашки, как и сам чай, появились в Японии в эпоху Камакура (XII в.). Из всей утвари, привозимой дзенскими монахами после обучения на материке, в Китае, особо выделялись чашки тэммоку (от названия горы Тянъму, по‑японски Тэммоку, где находился чань‑ский монастырь). Прежде всего они привлекали своей удивительно правильной формой, а также необыкновенно густой черной глазурью. Ободок верхнего края чашки часто украшался золотом или серебром.

Существует несколько разновидностей тэммоку, но непревзойденной по своей красоте считалась – и считается до сих пор! – Ёхэн‑тэммоку (тэммоку «Меняющиеся светила»), по гладкой поверхности которой будто бы случайно рассыпаны белые, бледно‑голубые и темно‑синие пятна, напоминающие звезды в ночном небе.

Постепенно чайные встречи и чайные турниры стали самыми модными и излюбленными развлечениями богатеющих самураев, и тэммоку, так же постепенно, перешла из разряда чайной утвари в предмет почитания и поклонения. Эти заморские красавицы украшали коллекции военных правителей рода Асикага, ими хвастались, их с гордостью выставляли на обозрение перед гостями, для них создавались специальные правила этикета. Да и в наше время, спустя столетия, тэммоку по‑прежнему являются № 1 среди огромного количества чайной керамики высочайшего уровня. И до сих пор они пленяют ценителей и знатоков искусства своим недосягаемым совершенством.

 

Ваби, новое видение красоты

 

Необыкновенно популярный среди самураев чай одновременно являлся и неотъемлемой частью монашеской жизни. Именно там, в тиши дзенских монастырей, рождалось иное видение красоты, сформулированное по‑дзенски кратко в таком важном для японской эстетики понятии, как ваби. Это новое видение открывало красоту внутреннюю, а не внешнюю и призывало к постижению «философии бедности». В бедности человек, не имея возможности обладать разнообразием вещей, учился осознавать единичность и уникальность каждого предмета и каждого явления. Открывая божественную суть окружающих его вещей, присущую всему изначально, человек познавал и свое истинное «Я», свою истинную природу, что являлось основой любой дзенской практики. Такой подход требовал особого состояния ума, который «предпочитает одиночество – большой компании, мгновенность – неизменности, природу – культуре, бедность – богатству, единичность – множеству, асимметрию – симметрии, несовершенное – совершенному».

 

Идо, «колодезная чаша»

 

«Мне безразлична луна без облаков», – однажды сказал чайный мастер Мурата Сюко (1422–1502), так поэтично и сжато определив суть новой эстетики. Совершенно очевидно, что в зарождавшуюся традицию ваби‑чая не очень вписывалось космически‑недосягаемое откровенное великолепие тэммоку. Куда более уместным казалось здесь скромно мерцающее очарование корейской керамики. Так на арене чайной истории появилась знаменитая чашка Идо, или «колодезная чаша». Возможно, она действительно кому‑то напоминала глубокий колодец («Идо» в переводе с японского означает «колодец»), поскольку отличалась довольно крупными размерами и конической формой. Но самое важное в ней было то, что эта чашка удивительно передавала ощущение самой жизни, ее свободного движения, будто простому корейскому ремесленнику каким‑то чудесным образом удалось поймать неповторимое мгновение и запечатлеть его в глине. Неяркая глазурь, сквозь которую просвечивает грубая пористая поверхность, несколько капель, случайно застывших у основания, неровные края – все говорило не о совершенстве мастерства, а о чем‑то естественном, природном и непостижимом. Очень скоро чашки Идо заняли достойное место в коллекциях именитых самураев.

 

Ёхен‑теммоку. Китай. Династия Сун

 

Японская чашка Хаги (XII в.) с поэтическим названием Даймё («Князь»)

 

Чашка Идо, получившая название Васуремидзу («Забытый ручей»)

 

Черная чашка Раку. Ее автор – мастер Раку в третьем поколении Дооню (1573–1656). Поэтическое имя чашки – Сэппоо («Снежная вершина»).

 

Красная чашка Раку – Фуюно («Зимнее поле»), также созданная Дооню

 

Заваривание чая

 

Самая знаменитая чашка Идо по имени Кидзаэмон, названная так в честь своего первого владельца, несколько столетий переходила из одного знатного дома в другой. Говорят, что эта чашка несла с собой проклятие, поскольку каждую семью, в которой она поселялась, преследовали несчастья. Так продолжалось до тех пор, пока в 1822 году чашку не передали на хранение в один из храмов монастыря Дайтокудзи. Там она заняла достойное место среди прочих храмовых сокровищ, и дурная слава наконец покинула ее.