Вайна капак приказывает изготовить золотую цепь; почему и для чего

 

Став абсолютным господином своей империи, могущественный Вайна Капак в первый год был занят выполнением обрядов поминания по своему отцу; после этого он направился посетить свои королевства ради великой радости вассалов, ибо где бы он ни проходил, кураки и индейцы выходили [ему навстречу], чтобы устлать дорогу цветами и зеленью, возводя из них же триумфальные арки. Они принимали его, громко провозглашая королевские титулы, среди которых чаще всего они повторяли тот из них, который являлся собственным именем инки;

они говорили: «Вайна Капак, Вайна Капак!», поскольку это имя больше остальных возвеличивало его, ибо он заслужил его с детства, и они поклонялись ему (как богу) [уже] при жизни, называя его этим именем. Рассказывая об этом князе, отец Хосеф де Акоста, помимо других величественных дел, о которых он пишет, восхваляя его, говорит следующие слова, книга шестая, глава двадцать вторая: «Этому Вайна Капаку при жизни поклонялись его люди как богу, чего, как утверждают старики, не случалось ни с одним из его предшественников», и т. д. В то время как инка Вайна Капак» продолжал это посещение, к нему пришло сообщение, что родился принц‑наследник, которого позже назвали Васкаром Инкой. Поскольку этот принц был так желаем, его отец пожелал присутствовать на праздниках по случаю его рождения, и поэтому он возвратился в Коско со всей доступной ему поспешностью, где его встретили с проявлениями ликования и радости, как того требовал случай.

По прошествии праздничных торжеств, продолжавшихся более двадцати дней, испытывая чрезвычайную радость в связи с появлением сына, Вайна Капак приказал придумать нечто великое и доселе невиданное специально для дня, когда его отымут от материнской груди, и впервые постригут волосы, и дадут имя собственное, что, как мы говорили в другом месте, являлось одним из самых торжественных праздников, отмечавшихся теми королями и соответственно людьми, стоящими ниже, вплоть до самых бедных, потому что они очень высоко ценили перворожденных [сыновей]. Среди других великих дел, которые были придуманы для того праздника, было изготовление столь известной всему миру золотой цепи, которую по сей день так и не увидели чужеземцы, хотя они страстно желают этого. Для приказа о ее изготовлении у инки был повод, о котором мы [сейчас] расскажем. Следует знать, что все провинции Перу, каждая в отдельности, имели отличные друг от друга виды плясок, которые, как и головные уборы, которые они носили, позволяли узнавать каждый народ. И эти пляски всегда оставались одними и теми же, поскольку они никогда не меняли их на другие. У инков был [свой] сдержанный и суровый танец, без прыжков и подскоков и иных резких изменений движений, которые были характерны для остальных. Его исполняли мужчины, и не допускалось, чтобы среди танцующих находилась какая‑либо женщина; танцующие брали друг друга за руки, но не те, кто стояли рядом, а через одного; и так они, взявшись друг с другом за руки, двигались [в танце], словно скованные в цепь. Танцевали вместе двести, или триста, или больше мужчин, что определялось торжественностью праздника. Они. начинали танец в отдалении от князя, в [честь] которого он исполнялся. В танец вступали все вместе; в такт делались три шага – первый назад, а [затем] два других вперед; они похожи на шаги в испанских танцах, которые называются добле и репреса [двойной и остановка], с помощью этих шагов, [то] приближаясь, [то] удаляясь, они постоянно продвигались вперед, пока не достигали центра круга, в котором находился инка. Они шли и время от времени пели – то одни, то другие, чтобы не утомляться всем вместе от пения; в такт танца произносились стихи, сложенные в честь присутствующего инки и его предков и других [родичей] той же крови, которые благодаря своим подвигам, совершенным в мире или на войне, стали знаменитыми. Присутствующие инки помогали их пению, чтобы в празднике участвовали все. Иногда сам король танцевал на торжественных праздниках, чтобы придать им еще большую торжественность.

То, что они брались за руки, чтобы двигаться [как бы] закованными в цепь, породило у Вайна Капака мысль приказать изготовить золотую цепь, ибо он решил, что было бы более достойно, более торжественно и более величественно танцевать, взявшись за нее, а не за руки. В частности, этот факт, не получивший всеобщую известность, я узнал от старого инки, дяди моей матери, о котором я упоминал в начале этой истории, [говоря], что он рассказывал о древнем прошлом своих предков. Когда я спросил его, какой длины была цепь, он сказал мне, что она составляла длину двух сторон главной площади Коско, т. е. ее ширину и длину, на которой совершались главные празднества, и что (хотя для танца не было необходимости, чтобы она была такой длинной) инка приказал изготовить ее такой ради большего своего величия и большего украшения и торжественности праздника, [посвященного] сыну, рождению которого он хотел придать чрезвычайную торжественность. Для тех, кто видел ту площадь, которую индейцы называют Хаукай‑пата, нет не‑ обходимости говорить о ее размерах; для тех же, кто не видел ее, [скажу, что], как мне кажется, она должна иметь в длину, с севера на юг, двести простых шагов, которые по два фута, а в ширину, с запада на восток, примерно сто пятьдесят шагов – вплоть до самого ручья, включая дома, которые вдоль ручья построили испанцы в году тысяча пятьсот пятьдесят шестом, когда Гарсиласо де ла Вега, мой господин, был губернатором и верховным судьей того великого города. Таким образом, по этому подсчету цепь была длиною в триста пятьдесят шагов, что составляет семьсот футов; на мой вопрос тому же самому индейцу о ее толщине он поднял правую руку и, показывая на запястье, сказал, что каждое звено было такой же толщины, как и оно. Генеральный казначей Агустин де Сарате, книга первая, глава четырнадцатая, уже во второй раз привлекаемый мною, когда разговор заходит о немыслимых богатствах королевских домов инков, рассказывает грандиозные вещи о тех богатствах. Я счел нужным повторить здесь то, что он говорит, в частности, о той цепи, и это то, что следует, взятое дословно:

«Во время, когда у него родился сын, Гуайнакава приказал изготовить цепь из золота, столь толстую (согласно имеющимся многим живым индейцам, которые это говорят), что двести ушастых индейцев, взявшись за нее, с трудом ее поднимали, а в память об этой столь отмеченной драгоценности, сына назвали Гуаска, что на их языке должно означать веревка, с прозвищем инга, которое имелось у всех королей, как римские императоры называли себя Августами», и т. д. Досюда из [труда] того кабальеро, историка Перу. Эта вещь, столь богатая и великолепная, была спрятана индейцами вместе с остальными сокровищами, которые исчезли после того, как испанцы пришли на ту землю, и сделано это было так, что от нее не осталось и следа. Поскольку та, столь огромная, богатая и великолепная драгоценность увидела свет, когда [впервые] остригли и дали имя ребенку, наследному принцу империи, ему, помимо его собственного имени, каковым было Инти Куси Вальпа, прибавили в качестве прозвища имя Васкар, чтобы придать большее значение и значимость драгоценности. Васка означает веревка; а так как индейцы Перу не знали слова цепь, они назвали ее веревкой, прибавив название металла, из которого была сделана веревка, как здесь мы говорим, золотая, или серебряная, или железная цепь, а чтобы для принца не звучало бы скверно имя Веревка, из‑за значения этого [слова], чтобы устранить его, они изменили его с помощью [буквы] р, добавленной к последнему слогу, ибо с ней оно ничего не означает; а они хотели сохранить имя Васка, но без [его] значения как веревка; вот таким образом имя Васкар было дано тому принцу и так оно стало его именем собственным, ибо его собственные вассалы называли его присвоенным ему именем, а не его собственным, каковым являлось Инти Куси Вальпа, что означает Валъпа Солнце радости, ибо в те времена инки чувствовали себя уже такими могущественными, а поскольку могущество в большинстве случаев склоняет людей к тщеславию и высокомерию, их уже не удовлетворяло присвоение своему принцу‑[наследнику] какого‑нибудь из тех имен, которые до этого считались величественными и могущественными именами, и они направились прямо на небо и взяли имя того, кого они чтили и кому поклонялись как богу и присвоили это имя человеку, назвав его Инти, что на их языке означает Солнце; куси означает радость, наслаждение, удовлетворение и ликование, и этого хватит об именах и прозвищах принца Васкара Инки. Возвращаясь же к его отцу Вайна Капаку, следует знать, что, оставив приказ и план [изготовления] цепи и других величественных дел, которые следовало подготовить к торжествам по случаю остригания волос и присвоения имени своему сыну, он продолжил посещение своих королевств, которое прервал, и занимался этим более двух лет, пока не настало время отнимать от груди ребенка; тогда он возвратился в Коско, где имели место праздники и ликования, которые можно себе представить, [а принцу] дали собственное имя и прозвище Васкар.

 

Глава II