Так все же — коломбо или колонно.

 

Проплывем над (возможной) грязевой Атлантидой и направимся дальше, по пути Колумба. На этом пути тоже много занимательных загадок, и главная из них, конечно, связана с самим Колумбом. На протяжении столетий, прошедших с его смерти (в 1506 году в испанском городе Вальядолиде), сложилась и утвердилась легенда, будто этот великий мореплаватель и первооткрыватель Америки родился в итальянском городе Генуя, в ту пору — независимой и богатой морской державе, обладавшей многочисленными колониями в Средиземном море и спорившей за гегемонию в этом ареале с Венецианской республикой. Генуя охотно эксплуатировала эту легенду, щедро воздавая хвалу своему великому сыну и поминая его везде, где только возможно — от памятника в морской гавани до названия своего главного аэропорта. Туристам показывали увитый плющом «домик Колумба» в пригороде Порта Сопрана, где якобы прошло Колумбово детство, и рассказывали трогательные истории: о том, как он пристрастился к плаваниям, глядя на корабли, возвращавшиеся из дальних плаваний в генуэзскую гавань; как в возрасте 21 года впервые сам отправился в море; как три года спустя участвовал в морском сражении при мысе Сан-Винцент; как был ранен и спасся вплавь, держась за обломок бревна с утонувшего судна, и как чудесным образом был вынесен на побережье Португалии.

Существовала, правда, небольшая деталь, которая слегка нарушала стройность и убедительность этого рассказа: в документах тогдашней Генуи практически отсутствовали какие бы то ни было упоминания о семействе «Коломбо» (как, согласно генуэзской легенде, назывался Колумб в Италии), не говоря уже о самом «Кристофоро Коломбо» (как, по той же легенде, должен был именоваться Колумб).

Некоторых исследователей это наводило на малопочтительные (по отношению к легенде) предположения, вплоть до того, будто «Христофор Колумб был на самом деле Христофор Коломб, генуэзский еврей», как писал в эпиграфе к своему известному стихотворению Владимир Маяковский.

Отсюда было рукой подать до совершенно уж непочтительных гипотез новейших русских авторов, которые вообще отрицают, будто Колумб куда-то плавал и что-то открыл (А. Бушков: «Россия, которой не было», стр. 36–44). Легко понять, до какой степени эти домыслы и предположения оскорбляли слух и вкус исследователей — уроженцев Иберийского полуострова, ревнивая национальная гордость которых уступает разве что их же титаническому национальному самоуважению. Здесь, в Иберии, давно уже считали, что Колумб всецело принадлежит Испании или, на худой конец, Испании и Португалии, месте взятым, что и составляет упомянутый полуостров. Считали, но доказать не могли.

И вот сенсация. Профессор Альфонсо Энсенат де Вильялонга из департамента американских исследований в университете города Вальядолида (того самого, где умер наш герой) выступил в газетах с утверждением, что его многолетние исследования неопровержимо свидетельствуют, что Колумб был фактически испанцем. Историки ошиблись в отождествлении генуэзской семьи, к которой он якобы принадлежал. Он родился не в 1451-м, как всегда считали, а в 1446 году. И его семья эмигрировала из Генуи на Иберийский полуостров вскоре после этого, так что называть его итальянцем просто смешно. Он говорил только по-кастильски и по-португальски, а не по-итальянски, и никогда не возвращался в Италию.

А как же корабли в генуэзской гавани, средиземноморские плавания, связи с пиратами, служба при дворе герцога Рене, сражение при мысе Сан-Винцент, ранение, чудесное спасение? А никак, говорит профессор Вильялонга. Всего этого просто не было. А если и было, то относилось к другому человеку — какому-то «Коломбо». А наш — испанский великий мореплаватель — должен по справедливости именоваться «Христофор Колон» — и в этом-то вся загвоздка! Как говорится, «Что в имени тебе моем?» А все в нем! И мы сейчас это увидим.

Профессор Вильялонга, который последние 10 лет своей 71-летней жизни затратил на изучение ранней биографии Колумба, утверждает, что все прежние исследователи ошибались в своем предположении, будто Колумб родился Христофором Коломбо и только в Испании превратился в Кристобаля Колона. Коломбо, говорит профессор, не мог превратиться в Колона — для этого он должен был звучать по-итальянски Колонно или даже просто Колон. Не случайно многовековые поиски генуэзских документов, проливающих свет на детство и юность «Христофора Коломба», оказались безрезультатны. Нужно было искать документы о семье «Колонно» или что-то в этом роде. И действительно, стоило профессору заняться такими поисками, как он тут же-обнаружил, что в архивах Генуи, Мадрида и Барселоны сохранилось нетривиальное число документов о богатой генуэзской купеческой семье Колонне, проживавшей в Генуе XV века и имевшей тесные связи с правительством Генуэзской республики. Обнаружился также и документ о том, что некий разорившийся купец Доменико Скотто попросился под покровительство рода Колонне и в благодарность за оказанную ему милость изменил свою фамилию на Доменико Колонне. У этого-то Доменико был, как показывают другие документы, сын Христофоро, 1446 года рождения, вместе с которым Доменико и его жена Мария Спинола эмигрировали в 1451 году в Лиссабон, надеясь поправить свои дела в Португалии. Здесь Кристобаль Колон, как стали называть 5-летнего мальчика, был отправлен для изучения латыни в училище португальского (а не итальянского, как ошибочно считалось до сих пор) города Павия, а затем — в мореходную школу, некогда основанную португальским принцем Генрихом Мореплавателем. Свое образование он завершил кратким пребыванием во францисканском монастыре в религиозном португальском центре Эвора (чем, возможно, и объясняется то, почему на свою первую встречу с королевой Изабеллой и королем Фердинандом он явился в рясе францисканского монаха).

Свои изыскания профессор Вильялонга изложил в подготовленной к печати книге «Жизнеописание Христофоро Колонне», которая должна, по его мнению, положить конец всем прежним легендам, развеять вековые предрассудки и вернуть Колонне-Колона в испано-португальское лоно. Что же до того, почему великого мореплавателя так долго называли Колумбом, то профессор Вильялонга объясняет, что в некоторых документах имя «Колон» было ошибочно записано как весьма созвучное «Колом», откуда уже было недалеко и до «Колумба». Можно думать, что следующим шагом испанских историков будет требование именовать первооткрывателя Америки только «Колоном» — и никаких «Колумбов». Не исключено, что некоторые пылкие головы потребуют и государство Колумбию переименовать в «Колонию»…

Что же до нас, то мы позволим себе остаться при мнении, что историческая истина, конечно, важна, но не до такой же степени, как историческое деяние. Назовите хоть горшком, только в печку не сажайте. И не преувеличивайте значение родословных. Допустим, не был Христофор Колумб ни Христофором Коломбом, ни генуэзским евреем, ни даже итальянцем Христофоро Коломбо — ну так что? Америку все-таки открыл он, а не мы с вами…

 

ГЛАВА 8

ВО ВСЕМ ВИНОВАТЫ КИТАЙЦЫ

 

Если вы думаете, что открытие профессора Вильялонга исчерпало все загадки, связанные с Колумбом, то глубоко заблуждаетесь. Как мы предупреждали выше, на колумбовом пути есть много проблем. К примеру, в осведомленных кругах давно уже поговаривают, что Америку вообще открыли задолго до Колумба. Одни грешат на исландских викингов, другие на островитян Тихого океана, этих «мореплавателей солнечного восхода», как красиво назвал их некогда некий писатель, третьи — на неведомых уроженцев Древней Африки. Кто бы это ни был, все они уходили на своих парусных кораблях, катамаранах или выдолбленных из бревна лодках в тысячекилометровые плавания и порой, гонимые ветрами и течениями, оказывались совсем не там, куда плыли.

Все эти доколумбовы гипотезы одинаковы тем, что их авторы никаких достоверных доказательств представить не могут, так — одни лишь скудные исторические намеки да блеклые следы. Но чем меньше у них доказательств, тем больше свобода и полет их фантазий и тем более они волнуют и разжигают наше воображение. Да и вообще, разве рассказы о неведомых плаваниях неведомых корабелов в поисках неведомых земель в неведомые времена — не один из самых увлекательных жанров историко-географической беллетристики? У меня самого была когда-то замечательная книга, посвященная всем этим гипотетическим плаваниям, книга, которую я регулярно перечитывал, — она называлась «Неведомые земли», автор Хеннинг, четыре объемистых тома в сине-красном твердом переплете, — но я однажды, дурак, этаким широким жестом подарил все эти тома случайному гостю-коллекционеру с радиостанции «Свобода». Он так долго и нудно у меня их выпрашивал за деньги, что я не смог устоять от соблазна шикануть, о чем теперь мучительно жалею. Тем более что гость этот впоследствии оказался советским шпионом на «Свободе» — в прямом и переносном смысле.

Недавно в этом замечательном жанре «историй мореплаваний» появилась очередная гипотеза. Автор ее — британский моряк, бывший командир подводной лодки, а также эксперт по навигации Гэйвен Мензис. Свои изыскания он проводил много лет и вот некоторое время назад доложил наконец о результатах этих исследований на очередном заседании Королевского географического общества Великобритании. Сам факт, что его заслушали в столь уважаемом и авторитетном кругу, включавшем ученых-географов и историков, специалистов по картографии, морских офицеров и дипломатов, свидетельствует, что к гипотезе Мензиса и нам стоит отнестись, по крайней мере, с благожелательным вниманием. Чем мы хуже дипломатов? Тем более что гипотеза и впрямь весьма любопытна.

Подобно многим другим выступавшим на этом поле до него, Мензис говорит, что все началось со случайного обнаружения им такого факта: уже в 1428 году в распоряжении португальцев имелась карта, на которой (обратите внимание — за 70 лет до Колумба!) были показаны Африка, Австралия, Америка и множество островов — и все это в поразительно точных деталях.

Например, на карте явственно виднелись мысы Доброй Надежды (оконечность Африканского материка) и Горна (оконечность Южной Америки), хотя, как известно, португальцы не проплывали там вплоть до конца XV века.

По утверждению Мензиса, именно эта карта, попав каким-то образом в Венецию, а из Венеции, в 1428 году, в Португалию, стала предшественницей нескольких аналогичных ей карт, получивших хождение в Европе в конце XV — начале XVI века. На основании 14-летнего изучения вопроса Мензис утверждает, что первые европейские мореплаватели, включая Колумба и Магеллана, имели в своем распоряжении такие карты. По мнению Мензиса — и тут начинается самая интересная и оригинальная часть его гипотезы, — загадочную карту привез в Венецию богатый купец и путешественник, некий Николо де Конти, только что вернувшийся тогда в родной город из Китая. А в Китае, продолжает Мензис, де Конти, видимо, был знаком (не исключено, что в силу личного участия) с географическими открытиями, сделанными во время недавно закончившегося плавания адмирала Чэнг Хе.

Дальше следует рассказ. В начале XV века, напоминает Мензис, Китай был крупной морской державой и располагал большим флотом. Командовал этим флотом ближайший доверенный человек императора, его евнух Чэнг Хе. Адмиралу было поручено двинуться во главе могучей эскадры из 100 с лишним судов в плавание на запад! чтобы проложить новые торговые (а возможно, и завоевательные) пути по Индийскому океану, омывающему земли Южного Китая. Корабли Чэнг Хе достигли восточных берегов Африки, говорит Мензис, но не вернулись на родину, а поплыли дальше, обогнули мыс Доброй Надежды и двинулись на запад через весь Атлантический океан. Они добрались до Карибских островов, которые Колумб открыл лишь 70 лет спустя, спустились оттуда вдоль берегов Южной Америки, обогнули мыс Горн, поднялись снова на север, вошли в нынешний Калифорнийский залив, оттуда опять спустились на юг и повернули на запад, в результате чего наткнулись на Австралию, открыв ее чуть ли не за 200 лет до европейцев, и лишь оттуда наконец двинулись на родину, обогнув тем самым весь земной шар почти за 100 лет до Магеллана. Это во всех отношениях выдающееся плавание состоялось, по расчетам Мензиса, с марта 1421 по октябрь 1423 года.

В доказательство правильности проложенного им гипотетического маршрута экспедиции Чэнг Хе Мензис указывает на упомянутые выше особенности карт (очертания Южной Африки, Австралии и Калифорнийского залива, мысов Доброй Надежды и Горна, правильные определения широты и долготы этих пунктов земного шара), а также на остатки огромных старинных деревянных кораблей, найденные на берегах некоторых островов Карибского моря и в Австралии, й некоторые китайские предметы того времени, обнаруживаемые в весьма удаленных местах Америки и Африки. Он выражает предположение, что китайские навигаторы определяли свое положение в море, а также широту и долготу посещаемых ими мест как с помощью Полярной звезды (когда их путь проходил в Северном полушарии), так и руководствуясь звездой южного ночного неба — Канопусом. К этому выводу он пришел, реконструировав на своем домащнем компьютере возможную систему небесной навигации, которую могли применять китайские мореплаватели начала XV века.

Судя по отчетам газет, сенсационное сообщение Мензиса (подкрепленное семнадцатью страницами документальных доказательств и обещанием привести все остальные доказательства в готовящейся к публикации книге) было встречено со смешанными чувствами. Историческая его часть не нашла оппонентов, географическая и собственно «корабельная» стороны тоже были признаны вполне правдоподобными. Больше всего сомнений вызвали его рассуждения о «секретных» китайских картах, якобы имевшихся у Колумба и Магеллана, а также сообщения о найденных им остатках девяти китайских судов на карибских берегах. Тамошние берега так хорошо обследованы, заявили некоторые оппоненты, что такие остатки были бы наверняка замечены много раньше. Но более всего против гипотезы Мензиса говорил тот факт, что ни одна современная история картографии не упоминает о том, будто Чэнг Хе посещал какие-либо иные земли, кроме берегов Восточной Африки. Стоит, однако, сказать, что, невзирая на эти скептические замечания, издатели, присутствовавшие на заседании, сразу же по окончании прений заторопились в зал, где был назначен аукцион на покупку прав для издания книги Мензиса. Их можно понять — мы ведь тоже живем сейчас в век великих географических открытий, не менее великих, чем во времена Колумба и Магеллана: то кто-то откроет местоположение Рая, то другой, прямо с самолета — остатки Ноева ковчега, то третий — гору Синай в Аравийской пустыне — и жадное до сенсаций человечество хочет обо всем этом узнать — и поскорее, чтобы потолковать на очередной «тусовке». И правильно. Ведь этого даже у Хеннинга не узнаешь…

 

ГЛАВА 9

ЗАГАДКИ ВИФЛЕЕМСКОЙ ЗВЕЗДЫ

 

Не только Королевское географическое общество интересуется всякими загадками прошлого (см. предыдущий рассказ) — Королевское астрономическое общество, оказывается, тоже их не чурается. Иллюстрацией этого является нижеследующая история, связанная не просто с какой-нибудь обычной загадкой прошлого, а с тайной самой Вифлеемской звезды.

Евангелии, рассказывающие о жизни Иисуса Христа, утверждают, что его рождение сопровождалось появлением над Вифлеемом (тогдашним и нынешним Бейт-Лехемом) чудесной звезды. Вот как описывает это событие апостол Матфей: «Когда же Иисус родился в Вифлееме Иудейском во дни царя Ирода, пришли в Иерусалим волхвы с востока и говорят: где родившийся Царь Иудейский? ибо мы видели звезду его на востоке и пришли поклониться Ему… Тогда Ирод, тайно призвав волхвов, выведал от них время появления звезды. И, послав их в Вифлеем, сказал: пойдите, тщательно разведайте о Младенце, и, когда найдете, известите меня… Они, выслушав царя, пошли: и се, звезда, которую видели они на востоке, шла перед ними, как наконец пришла и остановилась над местом, где был Младенец».

Люди, убежденные в правдивости каждого слова Боговдохновенных книг, вроде Евангелий, разумеется, не нуждаются ни в каких объяснениях этого необычного феномена, поскольку знают, что в мире нет ничего необычного или «чудесного», ибо все в нем — одни только деяния Всевышнего — и ничего больше. Люди, совершенно не верящие во Всевышнего, не верят также в Боговдохновенность каких бы то ни было книг, и поэтому для них загадка Вифлеемской звезды — тоже не загадка, а просто «очередная выдумка мракобесов».

Трудность возникает для тех, кто посредине и хотел бы согласовать каждое слово этих книг с представлениями современной науки, или, иначе говоря, дать этим словам некое «научное объяснение».

Самую внушительную попытку такого рода предпринял не так давно сэр Патрик Мур, бывший британский королевский астроном, опубликовавший в сентябре 2001 года книгу «Вифлеемская звезда». В ней он последовательно проанализировал все возможные небесные явления, которые могли бы лежать в основании «мифа о Вифлеемской звезде»: вспышка сверхновой, совмещение нескольких планет, прохождение кометы и т. п. — и пришел к оригинальному заключению, что наиболее удачно удовлетворяет всем описанным в Евангелии обстоятельствам явление «падающих звезд», то есть потока метеоров, представляющихся земному наблюдателю вылетающими из одной точки неба, из одного созвездия.

Еще до выхода в свет книги сэра Мура та же проблема была рассмотрена в двух других сочинениях. Британский астрофизик Марк Киджер опубликовал книгу «С точки зрения астронома» (1999), в которой предлагал свое объяснение Вифлеемской звезды как редкого сочетания двух явлений — вспышки сверхновой звезды и необычного совмещения планет. Киджер нашел такой момент в древней истории, когда два этих события произошли почти в одно и то же время. В 5-м году до н. э. на небосводе появилась вспыхнувшая новая звезда, а в 6-м и 7-м годах происходили неординарные совмещения нескольких планет. По убеждению Киджера, появление новой звезды сразу вслед за этими необычными совмещениями планет вполне могло показаться древним людям явным предзнаменованием чего-то незаурядного.

Тем, кого насторожит кажущееся несовпадение дат, напомним, что, согласно современным представлениям, Христос родился не в нулевом году той эры, которую христиане называют его именем и отсчитывают со дня его рождения. В результате нескольких ошибок в календарных расчетах средневековых христианских богословов нулевой момент нынешнего календаря несколько сместился. Действительная дата рождения Христа приходится на 4-й или даже на 5-й год «до рождества Христова», так что в этом отношении гипотеза Киджера вполне совпадает с историей. Труднее представить себе, чтобы древние волхвы не бросились в Вифлеем уже по первому зову — совмещению планет — и ждали бы целый год, а то и два до появления новой звезды на небосводе.

И вот не так давно в «Ежеквартальнике Королевского астрономического общества» (вот оно, это общество!) — в 36-м его томе, на 109-й странице — появляется вдруг статья американского астронома Майкла Мольнара, в которой утверждается, что хотя гипотеза Киджера абсолютно неверна, поскольку никакая новая звезда в то время на небосводе не появлялась, но Вифлеемская звезда все-таки существовала, причем именно в нужное время и в нужном месте. Только она была не совсем звезда, не совсем тогда, а главное — не совсем видима. Точнее — совсем невидима. Тем не менее нечто незаурядное — по крайней мере, с точки зрения тогдашних астрологов (они же — тогдашние астрономы), — несомненно, происходило. И вот это «невидимое» вполне могло породить рассказ о пресловутой «звезде».

В таком описании гипотеза Мольнара выглядит, как попытка одной загадкой объяснить другую. На самом деле, однако, никакой новой загадки тут нет. Мольнар попросту произвел расчет движения видимых небесных тел с 10-го по 1-й годы до новой эры и показал, что во второй половине этого промежутка, а именно в марте — апреле 6 года, произошли два астрономических события, которые не могли не взволновать тогдашних астрологов, в просторечии — «волхвов» (то есть мудрецов). Этими событиями были два подряд затмения Юпитера Луной, причем оба раза в одном и том же месте — в юго-западной части неба, в созвездии Овна.

Чтобы понять, почему это могло взволновать астрологов-волхвов, нужно иметь в виду два обстоятельства. Во-первых, астрология, зародившаяся в Древней Вавилонии и распространившаяся оттуда по всей эллинистической, а позднее — Римской империи, была к тому времени весьма развитой областью знания, и тогдашние астрологи умели рассчитывать движения планет с точностью, которая поражает современных астрономов. Во-вторых, их расчеты всегда имели прикладное значение: они лежали в основе предсказаний, к которым и рядовые люди, и венценосные особы вроде римских императоров относились с глубоким уважением и полным доверием. Поскольку планеты, звезды и созвездия связывались с судьбами отдельных людей и даже целых стран, любые незаурядные астрономические события вроде затмений тотчас объявлялись предзнаменованиями или отражениями незаурядных, житейских и политических событий.

Подтверждение последнего тезиса приносят не только сочинения древних авторов, но такие неожиданные, казалось бы, источники, как монеты. Римляне традиционно чеканили на монетах некие символы, отражающие те или иные важные события, и эти символы, как правило, были астрологическими. Например, во времена императора Нерона была выпущена монета с изображением барана (знак созвездия Овна), оглядывающегося на полумесяц и звезду. Это должно было напоминать о затмении Луной Венеры, произошедшем 25 апреля 51 года. Римский историк Светоний сохранил для нас предсказание тогдашних астрологов, которые связали это затмение с судьбой Нерона: они предсказали, что он будет свергнут в Риме, но воцарится вновь в Иерусалиме, потому что созвездие Овна считалось тогда астрологическим символом Иудеи (об этом говорится в сочинении александрийского астролога Клавдия Птолемея «Тетрабиблос» («Четверокнижие»): «Если что-нибудь важное должно произойти в Иудее, то знак этому должен появиться в созвездии Овна»).

Мольнар, давний любитель древних монет, хорошо знал всю эту символику, и когда, рассматривая монеты 7 года новой эры, найденные в Антиохии (столице римской провинции Сирия), увидел на каждой из них изображение бога Юпитера, а на оборотной стороне — изображение овна, взирающего на звезду, то сразу же понял, что эти монеты должны были быть отчеканены в честь какого-то астрономического и политического события, связанного с Иудеей. Поскольку Юпитер считался у римлян символом императорской власти, событие, видимо, было связано с каким-то очередным достижением императорской политики. Перелистав исторические труды, он нашел, что в 6 году новой эры римляне сместили Иродова сына и наследника Архелая и присоединили Иудею к провинции Сирия. Монеты же, найденные в сирийской столице, датировались следующим годом, и, исследуя движение планет за этот год, Мольнар обнаружил, что в 7 году новой эры Юпитер сначала виднелся вблизи Меркурия, а затем почти рядом с Луной. Видимо, эти сближения и были сочтены небесными знамениями, свидетельствующими о том, что боги одобряют действия римлян в отношении Иудеи. В честь такого совпадения явно стоило отчеканить специальные монеты.

Что же касается собственно «Вифлеемской звезды», то догадка о природе этого явления родилась у Мольнара из случайной находки. Он купил старинную римскую монету, относящуюся к 6-му году до н. э., на которой опять увидел изображение барана («овна»), глядящего, обернувшись через плечо, на звезду. Поскольку знак Овна в зодиаке покрывает период с 21 марта по 20 апреля и поскольку вблизи Луны в 6-м году до н. э. находился Юпитер, Мольнар, будучи астрономом, подумал, что стоило посмотреть, что было с Юпитером и Луной в марте — апреле того года. А посмотрев (т. е. рассчитав движение этих светил вспять), обнаружил, что как раз в те дни, 20 марта и повторно 17 апреля 6-го года до н. э. Юпитер претерпел — редкое совпадение! — два лунных затмения подряд — и притом именно тогда, когда был «на востоке», то есть в восточной части неба.

Теперь мы уже можем понять ход дальнейших рассуждений американского астронома.

Юпитер, как мы уже видели на примере Нерона, был, по представлениям астрологов, связан с судьбами императоров; не случайно римский астролог Фигулус, увидев знак Юпитера в гороскопе будущего императора Августа, предсказал сенату: «Ныне родился вождь мира». В Иудее же издревле существовало другое пророчество, процитированное апостолом Матфеем как раз в приведенном вначале отрывке о Вифлеемской звезде: «Ибо написано через пророка: и ты, Вифлеем, земля Иудина, ничем не меньше воеводств Иудиных; ибо из тебя произойдет Вождь, Который упасет народ Мой, Израиля». Всякий грамотный астролог, увидев такое совпадение, должен был немедленно понять, что у евреев родился (или должен вот-вот родиться) кто-то, кто затмит императоров и царей. Астрологов же в древнем мире хватало. И вера в астрологию была распространена невероятно. Как и сегодня, кстати. Но в наши дни эту веру труднее понять. Ведь людям сегодня прекрасно известно, что планет куда больше, чем думали создатели астрологических расчетов (уже после них были открыты Уран, Нептун и Плутон), так что уже хотя бы поэтому такие расчеты выглядят весьма сомнительно.

Впрочем, кому хочется верить, тем ничто не помеха. А во времена, о которых идет речь, были — известны пять планет (не считая Земли), которые вместе с Солнцем и Луной образовывали «семь небес» и своим положением относительно «неподвижных» звезд давали астрологам указания на предстоящие события. Порой даже весьма детальные указания, как, например, то, которое приводит великий астроном древности Птолемей: «Если Венера совместится с Марсом и Юпитер будет виден в то же время, а Марс появится в лучах Солнца, то женщины начнут совокупляться со слугами и вообще всяким низкородным сбродом и даже с чужестранцами и бродягами». Так что уж на рождение «иудейского царя» астрологические книги наверняка могли указать. И потому «Волхвы», т. е. тогдашние мудрецы-астрологи, полагает Мольнар, могли истолковать эти незаурядные астрономические события в свойственном им духе. Вычислив предстоящее затмение Юпитера в созвездии Овна, они могли прийти к выводу, что и оно знаменует собой «рождение Вождя», только среди евреев, — того самого «вождя-спасителя», предсказанного еврейскими пророками.

Взволнованные столь выдающимся событием, они явились ко двору Ирода, чтобы выяснить, где именно, по еврейскому пророчеству, оно должно произойти. Узнав, что в Вифлееме, они должны были еще больше взволноваться: ведь Вифлеем находится к юго-западу от Иерусалима, то есть как раз в той стороне, где происходили оба юпитерианских затмения. Судя по тому, что второе из этих затмений произошло, согласно Евангелию, как раз в тот момент, когда волхвы от Ирода направились в Вифлеем, их визит в царский дворец имел место именно 17 апреля 6 года до новой эры: говорит же Матфей, что «звезда, которую они видели на востоке, шла перед ними». На самом деле, утверждает Мольнар, эта «звезда», то есть Юпитер, как раз и не была видна, но волхвы шли так уверенно, будто она их и в самом деле «вела», — ведь они ее «вычислили». А Матфей, не знавший тайн астрологии, конечно, не мог и помыслить, что волхвы шли согласно своим расчетам, и в простоте душевной записал, что их вела чудесная Вифлеемская звезда.

Из гипотезы Мольнара вытекает чрезвычайно важное следствие: если Иисус действительно существовал, то родиться он должен был не в 1 году новой эры, названной его именем, а в день затмения Юпитера, то есть 17 апреля 6 года ДО новой эры (дату 20 марта Мольнар отверг, т. к. она чуть-чуть выходила за границы периода созвездия Овна). И этот свой вывод Мольнар подтверждает еще одним дополнительным совпадением: Ирод умер в 4 году до новой эры и незадолго до смерти приказал перебить «всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от ДВУХ лет и ниже, по времени, которое он выведал у волхвов». Почему «от двух лет», а не старше? Потому что «по времени, которое он выведал у волхвов» (то есть по времени вычисленного ими первого затмения Юпитера), Иисусу в 4-м году до новой эры как раз и должно было быть чуть меньше двух лет — но лишь в том случае, если он родился в 6-м году до н. э. Как говорилось выше, историки давно подозревали, что Иисус, если он существовал, родился раньше исчисленной Церковью даты, и вот сейчас Мольнар нашел дополнительное и независимое подтверждение правоты их сомнений.

Все это, разумеется, не доказывает реальности существования Иисуса. Ведь, в сущности, Мольнар всего лишь показал, что в 6 году до новой эры произошли два астрономических события, которые МОГЛИ дать составителям Евангелий повод для создания рассказа о Вифлеемской звезде (которую на самом деле никто не видел, потому что попросту не мог увидеть). Но никаких доказательств связи этих астрономических событий с рождением «реального» Христа Мольнар привести не может. Более того, из его же рассуждений следует, что дело скорее всего обстояло с точностью до наоборот: сначала произошли указанные астрономические события а уже затем эти события в общем духе тогдашней астрологической символики и веры в фантастические «пророчества» были привязаны к рассказу о «рождении Спасителя». Так что достоверность этого главного евангелического рассказа по-прежнему остается под сомнением. Но Мольнар и не ставил своей задачей анализ достоверности евангелий. Он попросту хотел предложить вниманию ученых новую гипотезу, объясняющую миф о Вифлеемской звезде. И с этой задачей, следует признать, он справился весьма успешно.

На этом, однако, эта занимательная история не закончилась. Гипотеза Мольнара подверглась критике. Сэр Патрик Мур указал, что затмение Луной Юпитера 17 апреля 6-го года до н. э. происходило средь бела дня и не могло быть увидено никем, даже волхвами. А специалисты по истории астрологии усомнились в том, что «волхвы» могли истолковать невидимое затмение как указание на «рождение царя». Мольнар, разумеется, не сдался, стал искать, как бы опровергнуть возражения критиков, и вот недавно объявил, что ему удалось наконец «решающее» подтверждение выдвинутой им гипотезы. По его словам, это подтверждение содержится в книге астролога Матернуса, написанной в 334 году н. э. По словам Мольнара, ему удалось разыскать творение Матернуса «Матесис», в котором черным по белому описано астрологическое явление, включающее затмение Юпитера Луной, и сказано, что это предвещает рождение великого царя. Правда, царь этот не назван по имени, хотя автор — христианин и книга написана спустя три столетия после рождения Иисуса, но, как говорит Мольнар, «в те времена все читатели книги прекрасно понимали, что это замечание относится именно к Иисусу, а указанное астрологическое событие — это знаменитая Вифлеемская звезда».

Матернус, по мнению Мольнара, просто не хотел вовлекать христиан в астрологические дебаты, которые только смутили бы их умы и отвлекли от мыслей о самом Иисусе. И вполне возможно, что Мольнар в этом прав. Во всяком случае, одного человека ему уже удалось убедить — Овен (!) Гингрич, историк астрономии из Гарвардского университета, заявил, что гипотеза Мольнара кажется теперь «очень серьезной». Но вот переменил ли свое мнение сэр Патрик Мур, нам пока неизвестно.

 

ГЛАВА 10