Эмпирические и абстрактные предметы

 

Фиксируя эмпирические предметы в языковых выражениях, мы вольно или невольно осуществляем абстракции, т.е. принимаем во внимание одни признаки предметов и игнорируем другие. В большинстве практически важных случаев мы предполагаем, что предметы обладают и другими признаками, и воспринимаем выделенные и зафиксированные в языке их признаки лишь как своего рода метки. Но очень часто мы относимся к отраженным в языке предметам так, будто они обладают лишь известными нам признаками и не обладают другими. Такого рода уродами, чудовищами или, наоборот, совершенствами нам представляются чуть ли не все явления нашей общественной жизни, глубоко затрагивающие интересы людей, - правительства, партии, массовые движения, идолы политики и культуры, оппозиции, экономики, свобода, диктатура, демократия и т.д. Власть языка порою оказывается здесь настолько мощной, что отраженный в языке кусочек реальности кажется гораздо более реальным, чем сама реальность во всем ее объеме, со всеми ее позитивными и негативными свойствами. Если, например, в языковых выражениях вроде "демократические свободы", "народовластие", "равенство", "личная инициатива" отражены некие положительные (с точки зрения некоторой категории людей) свойства данного общественного устройства, то обозначаемые этими выражениями общественные феномены рассматриваются исключительно как абсолютные социальные добродетели. Тот факт, что с этими добродетелями в реальности неизбежно связано какое-то зло, что в иных условиях это зло преобладает, игнорируется. А если в языковых выражениях вроде "диктатура", "неравенство", "ограничения демократических свобод" отражены некие отрицательные явления общественной жизни, то обозначаемые ими феномены рассматриваются как абсолютное зло всегда и при всех обстоятельствах. Язык позволяет нам создавать термины таких предметов, которые в принципе не могут существовать эмпирически, - абстрактных предметов. Примером таких абстрактных предметов могут служить "материальные точки" в физике - допущения физических тел, не имеющих пространственных размеров. К той же категории абстрактных предметов относятся всякого рода "духовные" существа, не обладающие телом, абсолютно проницаемые для других тел и сами способные проникнуть через любое материальное препятствие.

 

ИНДИВИД И МНОЖЕСТВО (КЛАСС)

 

Объекты (предметы) могут рассматриваться с точки зрения сходных признаков (свойств), т.е. как представители множеств (логических классов) объектов с такими признаками, и с точки зрения их индивидуальности (неповторимости, уникальности). Это - разные аспекты познания, а их обычно смешивают или по крайней мере не различают. В первом аспекте у объектов выделяются отдельные признаки, которые могут быть у других и более объектов, а во втором выделяется совокупность признаков, какая присуща только одному объекту, и никакому другому объекту в мире вообще, или предполагается наличие у объекта такой совокупности признаков. Имеются средства такой индивидуализации объектов. Это обычно указание на пространственно-временные характеристики и отличительные признаки, заведомо неповторимые. Возьмем, например. Октябрьскую революцию 1917 года в России. Она есть представитель множества (класса) революций, что фиксируется словом "революция". Ее индивидуальность фиксируется словами "Россия" и "Октябрь 1917 года". Революций в истории человечества было много, а Октябрьская революция 1917 года в России всего одна, и другой индивидуальный объект, который может быть назван этими словами, никогда не был и не будет. То, что сказано выше, входит в определение самих понятий. И это надо помнить при рассмотрении социальных объектов. Игнорирование имеющего здесь место различия ориентации внимания является широко распространенной логической ошибкой и умышленным идеологическим приемом запутывания проблем. Обычно берут социальное явление как индивидуальное, т.е. как неповторимое, и подгоняют его под какую-то (подходящую) общую схему, т.е. переключают внимание на признаки, присущие множествам объектов. В результате сущность явления, связанная именно с его индивидуальностью, испаряется, ее затемняют общими разговорами. Таким путем, например, создали идеологически ложную картину сталинизма, рассматривая его с точки зрения его сходства с гитлеризмом, создали идеологически ложную картину социально-политической системы посткоммунистической России, рассматривая ее по аналогии с некоторыми признаками западных стран. Выделение сходных (общих) признаков у различных объектов есть одно из важнейших средств познания этих объектов. Но это - лишь одно из средств, причем ограниченное определенными правилами. В социальных исследованиях приходится иметь дело зачастую с индивидуальными (уникальными, неповторимыми) объектами. Например, в мире существует только один неповторимый западный мир, существовал только один советский коммунизм, существует только одно человечество и т.д. Абстрактные допущения о возможности аналогичных явлений на других планетах не отменяют необходимости при исследовании упомянутых явлений прибегать к средствам познания, ориентированным именно на их уникальность, а не ограничиваться ни к чему не обязывающими общими разговорами.

 

АТОМАРНЫЙ ОБЪЕКТ

 

Атомарным (или элементарным) объектом для данной сферы исследования (для данной предметной области) является такой объект, который не расчленяется на другие (частичные) объекты, а все прочие объекты этой сферы рассматриваются как объединения атомарных. Атомарность тут относительна. За пределами данной сферы атомарный объект может рассматриваться как сложный. В сфере социальных исследований атомарным объектом является отдельно взятый человек, причем взятый исключительно как член объединений людей, т.е. как существо социальное. В биологии человек рассматривается как сложный объект. Атомарность относительна также в том смысле, что сложные объекты, состоящие из атомарных, рассматриваются в зависимости от свойств атомарных. При этом выделение тех или иных объектов как атомарных и их свойств в этом качестве зависит от того, какие сложные объекты предстоит исследовать. Тут зависимость двусторонняя. Например, в социальном исследовании нам даны как эмпирические факты объединения именно людей, и мы, естественно, берем людей в качестве социальных атомов, выделяя в них свойства, необходимые для понимания объединений людей.