Открыть ящик Пандоры: хорошего понемногу

 

Это случилось летом 2003 года. Мне было двадцать лет. Я работала в Сьерра‑Леоне под эгидой Special Court – организации, спонсируемой ООН, которой было поручено разбираться с последствиями десятилетней гражданской войны, бушевавшей в этой стране. Я изучала экономику и политологию в Swarthmore College и мечтала о возможном назначении от USAID (Агентство США по международному развитию. – Ред.) или даже ООН.

Меня направили в местную некоммерческую организацию Green Scenery, которую возглавлял стипендиат Ашоки Джозеф Рахалл. Моя задача состояла в том, чтобы оценить ситуацию и предложить улучшения спонсируемой правительством программы по озеленению, которая недавно была запущена и по неизвестным причинам потерпела неудачу. Это была нетипичная задача в области обеспечения реализации прав человека. Не во всех странах женщины боятся заготавливать древесину из страха подвергнуться нападению. На волне массовой миграции в «безопасные» города и прибрежные районы, а также из‑за чрезмерной нагрузки по сбору урожая в условиях войны заготовка древесины занимала у женщин в среднем по шесть часов в день. Быстрая высадка деревьев была основным приоритетом для правительства Сьерра‑Леоне, поскольку подавляющее большинство населения использовало дрова для ежедневного приготовления пищи.

Моя работа подразумевала длительное нахождение в сельских районах, где из‑за нищеты люди ели лишь один раз в день: рис с зеленью и немного сушеной рыбы, ежедневно около трех часов дня. Если разнообразие – это приправа жизни, то мне явно было ее маловато. И, определенно, я получала намного меньше калорий, чем привык мой организм.

Однажды днем я проезжала через Бо Таун, столицу провинции Бо в юго‑восточной части Сьерра‑Леоне. Я остановилась около уличного торговца, чтобы пообедать. Это были рис, зелень и сушеная рыба, стоившие 500 леоне за тарелку, что в то время было эквивалентно 20 центам. Затем я отправилась на местный рынок, чтобы запастись необходимыми продуктами, прежде чем совершить следующую поездку в деревню. Хотя мне было крайне неудобно протаскивать еду к себе в комнату, но я постоянно покупала Weetabix (пшеничный батончик из спрессованных хлопьев) и другие лакомства, чтобы иметь возможность питаться дважды в день, что было огромной роскошью в деревне.

Мой взгляд привлек блестящий предмет на тележке у уличной продавщицы: банка тунца! К сожалению, я слишком увлеклась мечтами о бутерброде с тунцом. Я подняла банку, на ней были четко отпечатаны эти слова:

 

Всемирная продовольственная программа

Не для продажи

От правительства Японии

 

Я спросила у продавщицы, сколько она хочет за банку. Оказалось, 2500 леоне, или чуть более 1 доллара. Я указала на этикетку «Не для продажи» и спросила, где она ее взяла. Она улыбнулась в ответ и сказала, что она свободно говорит на трех языках, но не может прочитать надпись на банке. Ее интересовало, куплю я банку или нет, и если нет, то я должна позволить ей продолжить ее работу.

Она была очень убедительна, и я купила эту банку. На эти 2500 леоне, которые я ей отдала, женщина могла купить пять порций еды для себя и своих детей. Говоря рациональным экономическим языком, очевидно, что продажа банки тунца была наилучшим способом ее использования.

К счастью для нее, у меня как у работника социальной помощи, получающего стипендию в долларах США, были свободные средства. На них можно было купить у нее эту банку, поскольку, очевидно, никто другой в округе не собирался платить 2500 леоне за банку тунца, которая должна быть бесплатной.

Благодаря правительству Японии, пожертвовавшему лишнюю банку тунца для Всемирной продовольственной программы, которая провезла ее через весь мир, чтобы накормить нуждающихся, женщина, работающая на улице, смогла понять, что она может съесть примерно в тридцать пять раз больше калорий, чем содержалось в банке, если она продаст ее американскому волонтеру.

На обратном пути в деревню, произведя очень грубые математические расчеты, я поняла, что банка тунца принесла как минимум в сто раз бо́льшую экономическую выгоду другим людям – включая японских рыбаков, правительственных агентов в Токио и директоров Всемирной продовольственной программы в Риме и Фритауне, – чем предполагаемому бенефициару. Теоретически, бенефициаром оказания помощи является тот, кто получает наибольшую выгоду. В тот момент мне стало совершенно ясно, что, если я продолжу карьеру в качестве работника социальной помощи, баланс в моей жизни будет создавать гораздо большую ценность для тех, кто обладает властью, чем для тех, кому предназначена помощь.