Ограничения благотворительности

 

Я родилась и выросла в Соединенных Штатах, в стране, руководствующейся разумным предположением, что свободные рынки являются наиболее эффективным механизмом распределения ресурсов для поддержки общества. Следствием этого предположения является убеждение, что лучший способ исправить рыночные или личные неудачи – это получение государственных субсидий и благотворительных пожертвований. Люди работают, чтобы заработать на жизнь, а затем используют свободное время, чтобы традиционно, по‑американски, «помочь менее удачливым». Наша экономика работает точно так же: она генерирует существенную стоимость, затем некоторый процент того, что считается излишним на индивидуальном или корпоративном уровне, распределяется для помощи другим.

Я не уверена в том, что полностью осознавала эту парадигму, будучи подростком. Но направляя свой юношеский гнев на социальную структуру мира, я делала упор на волонтерство, полагая, что именно так поступают люди, когда хотят помочь другим. По окончании средней школы мы с моим другом Джейми Лонгом делили первое место по количеству часов, проведенных на общественных работах. Мы отработали больше часов, чем кто‑либо из нашего потока, состоявшего из 274 человек. Я посвящала так много времени волонтерству, потому что мне нравились отношения, которые я выстраивала в процессе работы с семьями иммигрантов в Лос‑Анджелесе. Когда я решила заниматься волонтерской работой, мне казалось, что я просто буду тусоваться с друзьями – людьми, которые были важны для меня. Меня искренне огорчало, что люди, о которых я заботилась, не имели полноценного доступа к образованию, жилью, качественным рабочим местам и прочим благам, доступным среднему классу.

Я наблюдала, что рынки снова и снова подводили людей, особенно тех, кто выглядит или говорит определенным образом. Но я не отказалась от идеи о том, что правильное воздействие через некоммерческий сектор или через государственную политику поможет решить проблему и что эти пути могут быть ключом к решению. Мне потребовались десятилетия, чтобы полностью потерять веру в это, прежде чем я осознала, что эти «добрые дела» на самом деле были лишь частью проблемы легитимизации несправедливой экономической системы.

Совсем не новость, что модель «свободный рынок плюс благотворительность» не в состоянии обеспечить глобальное процветание и благосостояние. Это провальная модель – вот почему мы ищем новые решения, такие как импакт‑инвестиции. Только недавно я начала понимать, как наши неосознанные культурные установки относительно экономики на самом деле формируют то, что мы считаем возможным. Должен быть другой способ структурировать экономику, чтобы она лучше служила людям, если только наше воображение способно представить этот способ.

Тем из нас, кто проживает на территории Соединенных Штатов, может быть трудно представить альтернативу тому виду капитализма, к которому они привыкли. Также нам сложно понять и оценить такие локальные экономические структуры, как кооперативы, которые распространены и успешны во всем мире, но редко встречаются у нас. На протяжении своей карьеры я посетила порядка сорока семи стран, – в том числе Нидерланды, Бразилию, Кубу и Швецию, – чьи экономические подходы сильно отличаются от наших. Я поднимаю этот вопрос не ради классического спора «капитализм против социализма». Я знаю, насколько трудно всем сторонам отойти от своих мировоззрений и попытаться представить новые правила глобальной экономики. Работая с этой книгой, нам необходимо на время забыть все, что мы изучали раньше. Мы должны открыто принять идею, что мы можем учиться новым стратегиям, которые не соответствуют нашим предвзятым представлениям. Мы должны использовать эти знания для создания совершенно другой экономической системы.

Нужно предусмотреть альтернативные варианты. Это не означает, что благотворительность и служба помощи неэффективны в принципе; очевидно, что они обладают потенциалом для движения к всеобщему благополучию. Но они структурно неэффективны для осуществления системных изменений, поскольку сами являются неотъемлемой частью существующей системы. В конечном счете они ненамеренно укрепляют экономические парадигмы, которые предоставляют людям неравный доступ к ресурсам и возможностям.

Далее мы разберем механизмы макроэкономики. Но сначала я хочу поделиться историей о том, как банка тунца подорвала мое доверие к службам помощи и благотворительности и оградила меня от нескольких напрасных лет работы ради поддержания неисправной системы.