Итоги уходящего года и пессимистический прогноз 30 декабря 2002 года

 

Если рассматривать основные экономические события уходящего 2002 года, можно заметить, что они четко укладываются в рамки единой логики, логики развития мирового кризиса, связанного со структурными проблемами экономики Соединенных Штатов Америки. Тут американцы добились своего – с экономической точки зрения за пределами этой страны в 2002 году практически не произошло значимых событий. Введение в обращение наличного евро так основательно готовилось в предыдущие годы (а безналичный евро существовал уже достаточно долго), что это событие не может считаться достаточно значимым. Собственно говоря, конкуренцию американским ньюсмейкерам составило только одно событие года – XVI съезд Коммунистической партии Китая. Но его значимость настолько эпохальна, настолько выходит как за пределы чисто экономических вопросов, так и за границы 2003 года, что обсуждать мы его не станем.

Первым значимым событием 2002 года стал неожиданный рост ВВП США в I–II кварталах. Это произошло вследствие отказа властей Америки от концепции монетарно‑либерального управления экономикой в пользу управления кейнсианского – то есть прямой поддержки экономического роста за счет государственных ресурсов. Саму возможность такого отхода от принципов, которые главенствовали в США на протяжении нескольких десятилетий, предоставили теракты 11 сентября 2001 года, сыграв такую же роль в американской истории, что и японская атака на Перл‑Харбор. Только тогда речь шла об отказе от изоляционизма и начале крупномасштабной внешнеэкономической и военной экспансии по всему миру. По большому счету, именно на этой аналогии и основаны выводы всех тех экспертов, которые утверждают, что корни этих террористических актов нужно искать не в арабских странах, а в самих США. Прошло уже более года, и теперь мы можем оценить объем государственной, в частности бюджетной, поддержки американской экономики, осуществляемой за этот период, где‑то в 50 миллиардов долларов в месяц. Примерно половину этой величины дают прямые бюджетные вливания, которые привели от 150‑миллиардного профицита федерального бюджета США к сравнимому по размерам дефициту. В аналогичную сумму, по всей видимости, можно оценить прямое участие ФРС в «поддержке ликвидностью» отдельных финансовых и промышленных структур (банки, страховые компании, аэроперевозчики и т. д.). Отметим, что одновременно ФРС продолжала свои попытки стимулировать экономический рост путем снижения учетной ставки.

Сегодня можно смело сказать, что описанная выше смена экономической политики стала героическим поступком, позволившим президенту Бушу‑младшему спасти свое лицо и, возможно, место. Поступком, которым он обязан тогдашним министру финансов Полу О’Нилу и главе группы экономических советников Белого Дома Лоуренсу Линдси. К июлю, однако, стало понятно, что в полной мере стимулировать экономический рост не удалось. Корпоративные показатели продолжили падать, фондовый рынок достиг многолетних минимумов. Скорость роста дефицита платежного баланса доходила до 10 % в месяц. Еще раньше, где‑то в апреле, произошло второе из важнейших событий года – приток иностранных инвестиций в США стал меньше, чем текущий дефицит платежного баланса. Это стало естественным следствием структурного кризиса и бессмысленных, мягко говоря, попыток компенсировать его монетарными методами вроде снижения учетной ставки. Весной 2001 года, впервые с середины 40‑х годов XX века, был нарушен один из базовых принципов экономической модели Ф. Рузвельта, обеспечившей США уникальную полувековую экономическую и политическую экспансию – они лишились самых доходных финансовых рынков в мире. За год последствия этого поистине эпохального (но прошедшего практически незаметно) события принесли свои плоды: после апреля 2002 года девальвация доллара стала неизбежной.

Анализ межотраслевого баланса США, который был проведен нами (М. Хазин, О. Григорьев, В. Ходачник) в 2000–2001 гг. и впервые обнародован на II Чаяновских чтениях, проведенных РГГУ в марте 2002 г., показывает, что к сегодняшнему дню ежемесячный масштаб государственной поддержки экономики, обеспечивающий неубывание ВВП, должен составлять порядка 200 миллиардов долларов в месяц. Поскольку такие объемы денежные власти США обеспечить не могут (это в принципе невозможно без обрушения экономики), то и положительные последствия перехода к кейнсианским методам оказались довольно ограниченными. Масштаб структурного кризиса превысил возможности денежных властей США по контролю экономических спадов.

Где‑то к концу лета – началу осени американские денежные власти осознали, что необходимо искать новые пути выхода из кризиса. При этом основной задачей ставилось уже не вытягивание финансовых рынков, а активизация экономического роста, поскольку стало очевидно, что чисто монетарные методы экономику не стимулируют. Иными словами, до властей (в широком смысле) США стало доходить то, что раньше понимали только отдельные интеллектуалы типа Л. Линдси: события, происходящие у них в стране, нельзя называть обычной рецессией. К этому моменту единой позиции по экономическим вопросам в окружении президента Буша‑младшего еще не существовало. Часть его сотрудников считала, что для выхода из кризиса необходимо вернуться на рельсы изоляционизма и отказаться от большинства дорогостоящих проектов за пределами страны. Принципиальным моментом этого замысла являлся отказ от «сильного» доллара, быстрая девальвация которого погрузила бы в пучины глобальной депрессии весь мир. Сами США имели бы при этом шансы на первоочередной выход из кризиса за счет приобретенного ими на сегодняшний день технологического и военного преимущества, которое обеспечили бы финансовые ресурсы, идущие сейчас на поддержку «сильного» доллара. У этого проекта был только один радикальный недостаток – он привел бы к банкротству и уничтожению системы международного финансового управления, которую контролируют инвестиционные банки Уолл‑стрит: «Меррилл Линч», «Голдман Сакс» и др.

Вес и возможности этих финансовых институтов достаточно велики для того, чтобы финансировать группу в окружении Буша‑младшего, которая бы требовала обязательного сохранения «сильного» доллара и поиска выхода из кризиса за счет ресурсов других стран и народов путем резкого усиления американской гегемонии во всем мире.

Чем больше времени проходило, чем сильнее ухудшалась экономическая ситуация в США, тем яснее становилось, что монетарные методы для стимулирования экономики не годятся, а размеры государственной поддержки экономики необходимо увеличить. В качестве внешнего источника, который мог бы разрешить американские проблемы, были выбраны страны Персидского залива. Снижение нефтяных цен до уровня 12–14 долларов за баррель привело бы к уменьшению издержек американской экономики примерно на требуемые 200 миллиардов долларов в месяц. Началась планомерная и последовательная подготовка к этой операции, которая включала в себя и демонизацию Ирака, Саддама Хусейна и несуществующего на самом деле у него атомного оружия, и выход для Америки к альтернативным источникам нефти, и массовая пропагандистская кампания, прикрывающая реальные цели США в отношении нефтяных цен. Эта кампания прошла успешно – подавляющая часть населения Штатов сегодня искренне верит в то, что Саддам Хусейн обладает ядерным оружием и представляет для них реальную опасность. В рамках этих же мероприятий финансируется венесуэльская оппозиция, выступающая против законного президента У. Чавеса, последовательного сторонника высоких цен на нефть.

Команда «изоляционистов» в окружении Буша‑младшего достаточно долго пыталась остановить эту агрессивную вакханалию, поскольку та приводила к серьезному ухудшению отношения к США во всем мире. Но, главное, Л. Линдси и П. О’Нил отдавали себе отчет в том, что сохранить «сильный» доллар в любом случае невозможно. И потому планы «ястребов» обречены на неудачу. При этом если главной целью «изоляционистов» все‑таки было восстановление экономического роста в стране, то «ястребы» все больше становились заложниками одной из своих частных задач: любой ценой сохранить уолл‑стритовские банки.

Параллельно всем упомянутым коллизиям руководитель ФРС А. Гринспен продолжал снижать учетную ставку. Однако теперь он делал это не для стимулирования экономики (бессмысленность этого действия поняли даже монетаристы из ФРС), а для того, чтобы максимально затянуть ту паузу, во время которой администрация Буша‑младшего имела возможность управлять ситуацией. По этой же причине осенью 2002 года денежные власти США вновь стали активно поддерживать фондовый рынок.

Страны всего мира и, прежде всего, Персидского залива внимательно наблюдали за ситуацией и (кто активно, а кто пассивно) противодействовали гегемонистским притязаниям США. Борьба за принятие резолюции ООН по Ираку стала еще одним значимым событием года. Однако, по большому счету, все понимали, что поскольку реальные причины агрессивного поведения США носят чисто экономический характер, то удержать их от удара по Ираку политическими способами невозможно. Тем более этого было невозможно добиться и средствами силовыми. И страны Персидского залива, в первую очередь Саудовская Аравия, которая почти наверняка стала бы следующей целью американской агрессии, стали искать другие формы борьбы. И придумали, разумеется.

Поскольку главной целью США в регионе является не борьба с С. Хусейном и, тем более, с его мифическим оружием, а контроль за доходами от продажи нефти (пойдут ли они арабским шейхам или на восстановление американской экономики), то и борьба против американской агрессии должна быть направлена, прежде всего, на то, чтобы не допустить снижение цен на нефть! И осенью 2002 года террористические организации все чаще начали угрожать взрывами нефтепроводов и нефтеперегонных заводов, в Арабском море был взорван французский супертанкер. И всему миру стало ясно, что даже если американские войска победным маршем пройдут по всем берегам Персидского залива, это не поможет снизить цены на нефть, поскольку охрана каждого погонного метра всех нефтепроводов, конвоирование танкеров и защита собственной инфраструктуры нефтяной промышленности от террористических актов тяжким грузом ляжет на себестоимость нефти.

В США это поняли в конце осени 2002 года. Поняли одновременно с осознанием того факта, что удержать «сильный» доллар не удастся. И выводы последовали незамедлительно.

Прежде всего, всполошились банки Уолл‑стрит. Девальвация доллара для них смерти подобна, поскольку основные свои доходы они получают от контроля мировых рынков финансовых фьючерсов. Рынков, которые существуют лишь постольку, поскольку существует доллар как Единая мера стоимости. Фактически, в настоящее время речь идет о повторении феномена XVI века, когда золото, завезенное в Европу из Нового Света, вызвало такую инфляцию (обесценение золота как товара относительно золота как Единой меры стоимости), что экономическая система феодального натурального хозяйства, благополучно существовавшая много столетий, рухнула.

В наше время крах мировых финансовых рынков настолько уменьшит общие обороты инвестиционных гигантов Уолл‑стрит, что всерьез встанет вопрос о том, смогут ли они обеспечить выполнение своих обязательств. Единственный, кто сможет им помочь, – американское государство, его бюджет, его казначейство, его печатный станок. И они обратились к президенту Бушу‑младшему с предложением, от которого он не смог отказаться. П. О’Нил, человек авторитетный и сильный, способный противодействовать давлению со стороны финансовой элиты США, был отправлен в отставку, как и Л. Линдси, единственный, по всей видимости, в Вашингтоне, кто понимал структурные причины кризиса. Люди, которые спасли Буша‑младшего после 11 сентября 2001 года, оказались ему больше не нужны. На место О’Нила был поставлен человек значительно менее авторитетный, который вряд ли посмеет противоречить «линии партии», о чем он уже, впрочем, публично заявлял. А на место советника Буша‑младшего поставили представителя «Голдман Сакс».

Одновременно с этим в США резко затихла антисаудовская риторика. Если добиться снижения нефтяных цен не удастся, то операция в Саудовской Аравии (оккупация нефтяных полей ли, свержение режима Саудитов ли, или какой‑то иной вариант), чрезвычайно рискованная, окажется напрасной.

Еще одним принципиальным событием года стало подписание в декабре президентом Бушем‑младшим закона о создании в США Министерства национальной безопасности – прямого аналога ВЧК – ОГПУ – НКВД СССР или РСХА – гестапо. Создание такого монстра с чрезвычайными полномочиями по части контроля за частной жизнью граждан (прослушивание, перлюстрация, тайное наблюдение и т. п. без каких‑либо санкций со стороны суда) абсолютно нерационально с точки зрения современной ситуации. Но если учесть девальвацию доллара, которая вызовет резкое падение уровня жизни всего среднего класса, опоры американского общества? В 2002 году четко обозначился путь американского общества к тоталитаризму.

Что же будет дальше? Поскольку Л. Линдси уволен, разработки экономической стратегии полностью перешли к известному монетаристу и консерватору (читай: либералу) А. Гринспену. Его речи и речи его заместителей в ноябре – декабре однозначно дают понять, что за план он подготовил всему миру на 2003 год. В соответствии с представлениями Гринспена, в настоящее время основной угрозой для американской экономики является депрессионная дефляция по японскому образцу. Для стимулирования экономики в такой ситуации достаточно, по его мнению, увеличить денежную массу, в частности путем прямой денежной эмиссии за счет выкупа государственных облигаций казначейства США. Поскольку предотвратить девальвацию доллара в настоящее время невозможно, то проводить ее нужно в начале года. Это даст серьезный стимул высокотехнологическим экспортным секторам американской экономики к развитию. Чтобы падение доллара прекратилось, его необходимо «привязать» к некоторым «вечным» активам.

Отступление. В середине 90‑х годов для России «вечным» активом был доллар, а «привязка» («номинальный якорь» в терминологии российских монетаристов) осуществлялась за счет введения валютного коридора. За эти семь лет американские экономисты недалеко продвинулись – настолько сегодняшние идеи Гринспена напоминают аналогичные идеи американских советников российских монетаристов. Может, не случайно именно банки Уолл‑стрит составляли подавляющую основу нерезидентов на рынке ГКО?

Единственной вечной ценностью для доллара сегодня может стать золото. И Гринспен 19 декабря говорит о том, что во времена, когда доллар был привязан к золоту, существовало много хорошего. Действительно, привязка обесценившегося (на 30, 40, а то и 50 %) доллара к золоту позволит «убить массу зайцев». Во‑первых, это остановит его падение.

Во‑вторых, можно будет, по аналогии с политикой Ф. Рузвельта, провести конфискационную золотую реформу, то есть принудительно обменять частное золото, хранящееся на территории США на доллары по фиксированному курсу. Это позволит резко увеличить золотые запасы США (существенно уменьшившиеся за последние годы), увеличить денежную массу по плану Гринспена. Вообще, подробные материалы по золоту можно посмотреть, например, в статье А. Кобякова в сентябрьском номере «Русского предпринимателя».

В‑третьих, поскольку доллар в условиях серьезного кризиса мировых фьючерсных рынков станет единственной мировой валютой, привязанной к золоту (на территории Европы золота мало), существуют высокие шансы сохранить его в качестве единой меры стоимости. Это позволит США не только спасти банки Уолл‑стрит, кратковременные затруднения которых можно преодолеть за счет бюджетных средств, но и еще больше усилить свою мировую гегемонию, проведя политику выборочной поддержки иностранных финансовых институтов.

В‑четвертых, после такой привязки Казначейство США сможет активно увеличить продажу своих облигаций, что позволит перейти к экономической политике времен Рейгана, то есть поднять учетные ставки с целью привлечения мирового капитала и стимулировать собственную экономику за счет бюджетных средств. При этом финансовые рынки США вновь станут самыми доходными в мире, и модель Ф. Рузвельта будет восстановлена. Рост цен на золото последние недели 2002 года не может быть вызван активностью розничных покупателей – соответствующей инфраструктуры не существует. Скорее всего, это банки Уолл‑стрит пытаются откупить обратно свои обязательства по продаже золота по низким ценам, сделанным в рамках долгосрочных программ по его лизингу.

Все эти действия, естественно, не вызовут в мире бури восторга. И поэтому их следует согласовать по времени с операцией в Ираке, которая должна стать демонстрацией военной мощи США. А чтобы избежать конфуза, необходимо как можно дороже продать Саудовской Аравии отказ от свержения ее правящего режима. Например, предложив Саудитам стать посредниками между С. Хусейном и США примерно по такой схеме: Хусейну сохраняют жизнь (тайно, разумеется), а его детям – нажитые капиталы в обмен на участие в инсценировке блестящего и сокрушительного разгрома Ирака.

Возможны различные вариации, но обязательно с быстрым и эффектным разгромом. И полным сохранением всей нефтяной инфраструктуры, разумеется.

В наиболее мрачном варианте прогноз будет выглядеть примерно следующим образом: в первые недели года, а быть может и до конца февраля, идет девальвация доллара (уже начавшаяся). По моим оценкам, где‑то на 30–40 %. В конце этого периода начнется агрессия в Персидском заливе, из‑за которой на несколько дней резко повысятся цены на нефть и одновременно увеличится скорость падения доллара. Если эти события пойдут в плановом русле (то есть девальвация будет не слишком быстрой и в Ираке не случится ничего неожиданного), сразу после их окончания президент Буш‑младший объявит о «привязке» доллара к золоту и проведении соответствующей конфискационной операции. Не исключено, что одновременно с этим будет произведена реформа долларового обращения: будут введены «розовые» доллары и ограничен обмен старых долларов на новые.

Для нашей страны эти события, даже не в самом полном масштабе, станут катастрофой. Правительство проигнорировало предупреждение ряда экспертов о необходимости создания инфраструктуры по обмену наличных долларов населения на евро, золото или другие активы. В результате банковская система будет парализована и, скорее всего, вообще откажется от операций по покупке наличных долларов. Обесценение накоплений населения, как и в предыдущие разы, вызовет резкий спад внутреннего спроса. Российские предприятия сократят платежи в бюджет. Девальвация доллара приведет к снижению эффективности экспорта и увеличению импорта. Поскольку мировой спрос после девальвации доллара уменьшится (возможно, значительно), то для иностранных компаний вопрос о сохранении рынков сбыта приобретет первоочередное значение. Иными словами, Россию завалят импортными товарами по демпинговым ценам, что удовлетворит оставшийся спрос.

В отличие от ситуации 1998 года, эти проблемы не будут скомпенсированы за счет повышения эффективности экспорта и начинающегося в стране экономического роста. Сократившийся мировой спрос не даст возможности российскому сырьевому экспорту захватить новые рынки, кроме того, проблемы мировых фьючерсных рынков приведут к усилению протекционистских барьеров. Рост внутри страны будет блокирован демпингом импортеров, который облегчится в связи с ростом курса рубля относительно доллара. Практически полное отсутствие золота в стране и контроль его добычи иностранными компаниями не позволит России воспользоваться экономическими проблемами других стран. Резкое сокращение бюджетных платежей (как со стороны производителей, ориентированных на внутренний рынок, так и со стороны экспортеров и импортеров) вызовет коллапс федерального бюджета с резким обострением и без того напряженных отношений с регионами. Особенно серьезно это скажется на регионах Дальнего Востока, поскольку Китай меньше всего пострадает от происходящих экономических проблем. С учетом того, что именно Китай, по всей видимости, в последние годы был одним из самых серьезных покупателей золота на мировых рынках, его относительный вес в мировой экономике резко вырастет, а внешняя экспансия получит дополнительный толчок.

Резкое сокращение доходности всех рынков, включая экспортно‑импортные, приведет к существенному перераспределению финансовых потоков, что автоматически влечет за собой кровопролитнейшие войны на политическом олимпе. Все олигархические кланы и, что самое интересное, различные группировки внутри до сих пор единых кланов, вступят в смертельную схватку за сокращающиеся ресурсы. А поскольку президент Путин за три года своего «правления» не смог хоть в какой‑то мере реанимировать систему государственной власти, он в лучшем случае будет молчаливым наблюдателем этой схватки, которая и определит, в частности, кто станет новым президентом России.

Что касается коммерческих структур, что олигархических, что обычных, то они выживут или чисто случайно (одна из 10), или за счет того, что сумеют тщательно подготовиться к предстоящим событиям.

Но самое интересное состоит в том, что своей основной цели США таким путем не достигнут. Вопрос о том, хватит ли их бюджетных ресурсов для спасения «Голдман Сакс» и других банков Уолл‑Стрит – вопрос открытый. С учетом серьезных социальных проблем Америки, связанных с резким паденим уровня жизни из‑за девальвации доллара и последующим неминуемым обрушением последнего финансового пузыря, основанного на ценах на недвижимость (сравните с Японией), программа спасения этих банков может и не увенчаться успехом.

Но стимулировать американскую экономику не получится и без учета этого негативного фактора. Президенту Ф. Рузвельту понадобилось около 10 лет для реализации своей программы, которую он начал почти через 4 года после начала Великой депрессии (напомним, что Ф. Рузвельт приступил к выполнению своих президентских обязанностей в январе 1933 года, а кризис в США начался в октябре 1929 г.). То есть все структурные диспропорции (которые в американской экономике конца 20‑х годов предыдущего века были на порядок слабее, чем сейчас), к моменту активации его программы были уже ликвидированы. А президент‑республиканец Г. Гувер поплатился за эти процессы, на 20 лет лишив свою партию возможности занять высший пост в американском государстве.

До тех пор, пока существующие в настоящее время структурные диспропорции не будут ликвидированы, экономический рост в США невозможен, поскольку умирающие отрасли проникли практически во все сферы американской экономики. Доля этих отраслей составляла к концу XX века никак не меньше 20 % всей экономики страны, но как она изменилась по итогам государственной поддержки последнего времени пока неясно. Соответствующие межотраслевые балансы будут подготовлены только через несколько лет, да и непонятно, насколько им можно доверять в деталях, поскольку степень неадекватности американской экономической статистики достигла в последнее время потрясающих масштабов. На сегодня понятно только, что пока ВВП США не сократится на 20–25 %, никакого роста быть не может!

Но такой сценарий означает, что Дж. Буш‑младший повторит судьбу Г. Гувера! Этого он (и его партия) допустить никак не могут, а значит, начало структурной перестройки будет откладываться до периода «после выборов». Что это означает с чисто экономической точки зрения? Что после девальвации доллара и привязки его к золоту негативные процессы в американской экономике будут продолжаться. После этого события необходимо подождать несколько месяцев для того, чтобы «схлынула пена». В этот период денежные власти США будут манипулировать своими финансовыми ресурсами (включая эмиссионные) для того, чтобы спасти наиболее близкие к ним финансовые институты, списать на очевидных банкротов свои наименее приятные обязательства, улаживать с использованием всей своей военной мощи международные проблемы и т. д. Кроме того, довольно много усилий придется потратить на внутренние социальные проблемы, в частности спасение государственной системы ипотечного кредитования. Опыт России 1998 года показывает, что на все это уходит не меньше 3–5 месяцев. У нас, правда, проблем было не так много, но и объемы ресурсов США с нашими сравнить никак нельзя.

Однако в России в начале 1999 года начался быстрый экономический рост. А в США, где‑то к середине следующего, 2003 года, станет понятно, что роста‑то нет! И уже во второй половине года страна окажется в ситуации, аналогичной началу 1970‑х годов: необходимо будет либо самостоятельно девальвировать доллар (то есть уменьшить его золотое содержание), либо вообще отказываться от золотого стандарта. Мировой кризис совершит очередной виток.

Делать прогноз на конец следующего года я не решаюсь. Не совсем понятно, рискнут ли американские власти реализовать описанную программу в полном масштабе. С другой стороны, она уже практически заявлена, а каких‑то других вариантов не наблюдается в принципе. Точка невозврата уже пройдена, где‑то в конце 2000 – начале 2001 г. Теперь провести структурную перестройку экономики без глобальной катастрофы не получится. Да и Буш‑младший готов пойти на такой сценарий только после того, как выиграет следующие президентские выборы. Вообще, в сложившейся ситуации говорить о последствиях очень сложно – для их оценки необходимо знать не только какие действия будут предприняты, но и когда это произойдет и с какой скоростью и последовательностью будет осуществляться. Поскольку окончательное решение будет принимать Буш‑младший, который вряд ли к чему приведет то или иное решение, и поскольку люди в его нынешнем окружении думают скорее об интересах «Меррилл Линч» и «Голдман Сакс», чем об интересах государства, делать прогнозы в такой ситуации – достаточно неблагодарное занятие.

 

Марта