Почему несчастливы яппи из поколения селфи

И на каких же идеях воспитывали поколение Y в мире, где самое необходимое стоит астрономических денег? На бережливости? На том, что стоит радоваться любому собственному жилищу, даже если это отнюдь не дворец? Нет, конечно.

В мире индивидуализма и потребительства миллениалов приучали хотеть большего.

Возможно, под влиянием СМИ они хотят стать миллионерами, знаменитостями, жить в больших домах и ездить на дорогих машинах. Все это им с младенчества показывают по телевизору. Персонаж фильма «Бойцовский клуб» Тайлер Дарден прекрасно резюмировал эти взгляды: «У нашего поколения не было ни Великой Депрессии, ни Великой Войны. Наша жизнь и есть наша депрессия… Нам внушали по телевизору, что однажды все мы станем миллионерами, киноидолами и рок-звездами, но нам это не светит. Постепенно до нас это доходит и бесит, страшно бесит».

В устах самого что ни есть настоящего киноидола Брэда Питта, произносящего эти слова в фильме, они могут восприниматься иронически. Но это так: не каждый ребенок вырастает Брэдом Питтом, Коби Брайантом, Биллом Гейтсом или Дженнифер Лопес. То, что дети мечтают о большом будущем, всегда считалось нормальным, однако в наши дни детские мечты заходят беспрецедентно далеко. И к моменту, когда ребятишки осознают, что не станут знаменитостями или звездами спорта, они уже далеко за порогом совершеннолетия, а то и на пороге тридцатилетия. Персонаж мюзикла «Авеню Кью» Брайан говорит, что ребенком мечтал стать «комедиантом, которого показывают по телевизору в вечерних программах». Спустя десять лет после окончания университета он безработный без гроша в кармане. И тут вступает хор с песней «Задолбало быть собой».

Большие ожидания могут быть источником вдохновения, но для поколения селфи они намного чаще служат причиной горьких разочарований.

19-летняя Джорджия замечает: «Мое поколение думает, что в жизни нужно совершить нечто замечательное, однако в действительности никто и не пытается делать что-либо подобное. Я знаю нескольких ребят, которые бросали колледж, поскольку чувствовали, что занимаются чем-то не своим. Однако после этого они не пошли работать и не стали типа ИСКАТЬ свое призвание. Такое впечатление, что они сидят и ждут, что в окошко им прилетит камушек с посланием, в котором будет про их жизненную цель и призвание».

Недавно в Huffington Post была опубликована статья Тима Урбана под заголовком «Почему несчастливы яппи из поколения Y». Он пишет, что это поколение «страшно амбициозно» и ему постоянно внушали, что оно особенное. Урбан сравнивает карьерные ожидания бэби-бумеров с ровным зеленым газоном, однако поколение селфи, по его словам, настолько же «пребывает в иллюзиях», насколько и амбициозно. Каждый миллениал считает, что он прекрасен сам по себе, и поэтому его карьера и жизненный путь тоже будут сами по себе выдающимися. А посему он ожидает не просто газон с цветочками, но и единорога с золотым рогом, который будет пастись на этом газоне. В этой связи Урбан изображает взмывающую ввысь карьерную траекторию со словами: «Погодите, мир еще увидит, насколько я велик».

Проблема в том, пишет Урбан, что мир непрост, а для построения карьеры требуются годы упорного труда, но поколению селфи осознание этого дается с трудом. Свойственные ему «высокомерие» и «непомерные амбиции» означают, что реальное положение дел вряд ли устраивает его представителей, и поэтому они чувствуют себя несчастными. Статья Урбана задела за живое: она моментально получила миллион лайков в Фейсбуке, 4000 комментариев и 14 000 перепостов.

К сожалению, миллениалы часто оказываются совершенно неподготовленными к той «реальной жизни», которая ждет их на работе.

Годы инструктажей по повышению самооценки, внушений на темы того, насколько они особенные, и восторгов по поводу их умений оборачиваются болезненными переживаниями при столкновении с суровыми трудовыми буднями, обычными для многих видов деятельности. Джоанна из книги «Кризис юного возраста» говорит: «Университет не готовит тебя к реальной жизни эмоционально, и это становится причиной депрессии». Обстановка на ее первой работе была «безжизненной и недружелюбной, а вокруг были люди, которым было наплевать на мое благополучие, настроение и самочувствие».

Особенно часто чувствуют, что «должны получить это все», молодые женщины, которым приходится совмещать основные семейные обязанности с высокими карьерными амбициями. В своей книге о нарушениях пищевого поведения Джоан Джекбос Брумберг приводит список целей молодой женщины: «Быть очень умной и красивой; иметь интересную работу с зарплатой не меньше 75 000 долларов в год; вместе с заботливым и в то же время энергичным и настойчивым супругом воспитывать двоих очаровательных детишек». Чтобы зажить столь безупречной жизнью, «молодые женщины должны быть исключительно требовательны к себе… Это самоконтроль на уровне новой Супервумен… упертость, похожая на характерную для анорексиков». Совершить все это и остаться в здравом уме – трудновыполнимая задача. Как сказано в книге «Кризис юного возраста», «обещание «ты все сможешь» имеет тенденцию превращаться в нереалистичное «ты все это обязана» и становится поводом для угрызений совести».

Люди, которых мотивируют в первую очередь деньги, намного более склонны к тревожности и депрессии, чем люди, которые ценят отношения с другими. Психолог Эд Динер попросил многих фигурантов первой сотни американского списка журнала Forbes выполнить тест на ощущение счастья, и оказалось, что они лишь ненамного счастливее людей со средними заработками. Возможно, это связано с корректировкой ожиданий: человеку кажется, что он обретет полное счастье, если получит именно такую прибавку к зарплате, однако несколько месяцев спустя он привыкает к новому уровню потребления и хочет большего.

Выигравшие в лотерею сначала пребывают в полном восторге, но год спустя бывают счастливы не более всех остальных.

Поколение селфи ждет многого и от романтических партнеров. В опросе Гэллапа 94 % незамужних одиноких женщин в возрасте от 20 до 30 лет согласились с утверждением, что «в браке в первую очередь важно, чтобы супруг был твоей второй половинкой». Эксперт по удовлетворенности браком Норвал Гленн говорит без обиняков: «В наши дни люди верят, что отношений с одним человеком будет достаточно для удовлетворения всех эмоциональных потребностей. В подавляющем большинстве случае этого не произойдет». Авторы «Кризиса среднего возраста уже в 30» называют это «разрывом в романтических ожиданиях». Они пишут: «Большинство из опрошенных нами женщин настаивали на том, что им не нужен Прекрасный Принц, и сразу после этого описывали свой собственный, не менее фантастический идеал. Забавно, что столь высокие стандарты в отношении будущих супругов существуют на фоне того, что половина браков заканчивается разводом».

Достичь идеалов безупречности в жизни могут лишь очень немногие, и все больше и больше людей начинают испытывать раздражение и подавленность. Как пишет Мартин Селигман, «похоже, будто какой-то идиот поднял стартовую цену того, что считается нормальной жизнью». Во многом высокие идеалы поколения селфи коренятся в самососредоточенности. Всю жизнь нам твердили, что мы особенные, поэтому мы считаем, что достойны славы и богатства. Кроме того, мы хотим большего от своей работы и своих любовных партнеров и рассчитываем на исполнение своих желаний во всех областях жизни. Удовлетворить подобные притязания было бы чудесно, однако это невозможно. Не все могут жить в огромных домах, и большинство людей работает в основном по экономическим причинам, а не только ради самореализации. Можно выйти замуж за прекрасного парня, однако он не будет безупречным задушевным другом в каждый данную секунду времени. Люди настолько сосредоточены на своих личных желаниях, что внутренняя пустота часто приводит к депрессии.

Но неудовлетворенность нельзя относить исключительно на счет индивидуализма. Дело не только в том, что люди хотят больше, а и в том, что намного подорожало самое необходимое. Поколение селфи ожидает большего во времена, когда стало труднее обеспечивать себя даже самым необходимым. Экраны кинотеатров забиты людьми красивых профессий, а в жизни становится все труднее и труднее просто поступить в хороший университет. Действие телесериалов разворачивается на фоне шикарных особняков, а в жизни даже маленький домик оказывается за пределами возможностей большинства людей. Это смахивает на злую шутку.

Поколение селфи, воспитанное в надеждах на богатства, едва способно позволить себе скромную квартиру в многоквартирном доме и самую дешевую медицинскую страховку.

Тревожность и подавленность

Еще до наступления эпохи терроризма, заставившей содрогнуться весь мир, нас пугали и продолжают пугать многими другими опасностями современной жизни – от криминальных происшествий до расстрелов в школах и похищений. В вечерних теленовостях (особенно местных каналов) показывают мир, переполненный опасностями. Девиз местных теленовостей – «кровь – в главный сюжет», и поэтому убийства часто становятся их ведущей темой. В борьбе за рейтинги многие новостные программы уделяют особое внимание ужасным происшествиям с детьми, прекрасно понимая при этом, что создают дополнительный источник тревог для родителей.

К счастью, подавляющее большинство людей никогда не становятся жертвами насильственных преступлений. Но наличие преступности создает устойчивую тяжелую атмосферу. Жизнь в обществе, полном опасностей, может способствовать возникновению преувеличенной тревожности: не опасно ли идти по этой улице? не изнасилуют ли меня? не выкинут ли меня из машины, если я сверну не туда? а вдруг моего ребенка похитят? Хотя в начале 1980-х годов криминогенная ситуация не слишком отличалась от нынешней, я часто возвращалась домой из начальной школы одна и накручивала на велике многие мили по всем окрестностям (причем без шлема!). А сейчас родители боятся разрешать своим детям возвращаться из школы одним и запрещают кататься на велосипеде по собственному району из страха перед похитителями и педофилами.

Страх родителей перед похищением детей стал причиной того, что многие строго-настрого запрещают разговаривать с незнакомцами. Одиннадцатилетний бойскаут Бреннан Хокинс потерялся в горах штата Юта. В конце концов через четыре дня его нашли спасатели – живого, но ослабевшего и обезвоженного. Почему его пришлось искать так долго, ведь он был жив и все это время передвигался? Потому что он сбился с пути, а завидев кого-то, прятался. Ну да, ведь с незнакомцами нельзя разговаривать… «Он сказал, что больше всего боялся, как бы его кто-нибудь не похитил», – рассказывала его мать. То есть Бреннан был настолько озабочен тем, что его могут похитить, что чуть не умер с голоду.

Несколько лет назад в Сан-Диего сорок человек отравились зеленым салатом в сетевом ресторане, и местные СМИ бесконечно мусолили этот сюжет. 25-летняя Кристина саркастически заметила по этому поводу на одном из моих занятий: «Теперь мы еще и салатных листьев должны бояться!»

Опасности и угрозы не являются чем-то новым. Прошлые поколения проходили через мировые войны без столь же высокой заболеваемости депрессией. Возможно, сплоченность перед лицом врага защищала от подавленности: люди знали, кто их враг, и были готовы собирать металлолом и разбивать огороды на своих придомовых лужайках ради победы. Теперь насилие может быть непредсказуемым, а враг невидимым: детей убивают просто потому, что они были в школе, а взрослые гибнут, придя на работу утром одного сентябрьского вторника. Конечно, непредсказуемые вспышки насилия и терроризм пугают несколько больше.

Заключение

Сдвиг в сторону меланхолии, происходящий в молодежной среде, может выглядеть в какой-то степени парадоксальным: поколение селфи больше оберегают, оно может пользоваться множеством разнообразных современных удобств и более образованно. Но зачастую обделено в части элементарных человеческих потребностей: стабильных отношений с близкими, ощущения общности, чувства безопасности, удобной тропинки перехода к взрослой жизни и работе. У наших дедушек и бабушек могло не быть телевизора, а удобства располагались во дворе, но зато они, как правило, не были одиноки, их не пугал терроризм и они не заморачивались по поводу необходимости поступления в Принстонский университет.

Технологии и материальные блага могут облегчать жизнь, но они не делают ее счастливой.

Напротив, мы тоскуем по социальным связям прошлого, попадаем в запутанный мир разнообразия выбора и впадаем в депрессию во все более и более раннем возрасте.

Глава 5
Самые молодые циники в истории

День 17-летней Кэйтлин начинается с проверки электронной почты ранним утром. Она ждет откликов от десяти университетов, в которые подавала документы на поступление. Она надеется, что ее примут в один из университетов Лиги Плюща^[19], но при конкурсе 10 человек на место это маловероятно, даже с учетом ее блестящих оценок и многочисленных внешкольных занятий. После долгого школьного дня и футбольной тренировки она возвращается домой как раз вовремя, чтобы присоединиться к просмотру телевизора в семейном кругу. Переключаясь между каналами CNN и FOX News, она смотрит репортажи о недавней стрельбе в торговом центре вперемежку с новостями об очередной приостановке работы правительства из-за недостатка финансирования. Возмущенные родители хотят направить протест в электронную приемную своего конгрессмена. «Зачем вам это? Все равно это без толку», – спрашивает Кэйтлин, а в ответ на попытку родителей убедить ее в обратном отвечает универсальным подростковым выражением безразличного цинизма: «Ага, щас!»

Бо́льшая часть жизни юных представителей поколения селфи так и проходит – она заполнена событиями и ситуациями, которые им неподконтрольны.

Это не просто поколение селфи, это «поколение пофиг». Сегодняшние молодые – циники.

Времена, когда молодые американцы массово выходили на улицы, чтобы изменить мир, практически канули в Лету. Хотя отдельные протестные акции способны организовывать массы на коллективные действия, молодые люди, которые считают себя способными повлиять на происходящее в мире, во внутренней политике или даже в собственной жизни, встречаются все реже и реже. На основе своего широкомасштабного опроса 2008 года Кристиан Смит сделал вывод о том, что 94 % молодых людей в возрасте от 18 до 24 лет не интересуются политической и общественной жизнью.

Цинизм и чувство контроля

Я заинтересовалась молодежным цинизмом после нескольких лет исследований поколенческих различий. В этих исследованиях я прежде всего концентрировалась на личностных особенностях, таких, как тревожность или самоуважение. Однако затем я предположила, что поколения различаются и в своем мировосприятии, и в своих убеждениях. Я натолкнулась на популярный психологический тест, исследующий одно из фундаментальных убеждений: контролируете ли вы то, что с вами происходит, или считаете, что вашу судьбу определяют другие люди, удача или высшие силы? Люди, считающие, что контролируют происходящие – «интерналы», им свойственна «интернальность»; те, кто так не думает, – «экстерналы» (которым свойственна «экстернальность»). Читая позиции теста, относящиеся к интернальности, я почувствовала, что глубокие поколенческие различия действительно должны существовать. Вот несколько таких позиций:

Принимая активное участие в политической и общественной жизни, люди могут контролировать происходящее.

Можно изжить политическую коррупцию, если к этому будут приложены достаточные усилия.

Обычные люди могут влиять на решения правительства.

Хотя тогда мне было уже под тридцать, я отреагировала на эти позиции как подросток: саркастически хмыкнула и произнесла: «Ага, щас!»

Затем я изучила несколько позиций, относящихся к экстернальности, то есть исследующие противоположные взгляды:

Миром правит горстка могущественных людей, и обычному человеку с этим ничего не поделать.

Получение хорошей работы определяется в основном удачным стечением обстоятельств.

Начальниками часто становятся те, кому повезло первыми оказаться в нужном месте.

«И действительно», – подумала я. Эти позиции звучали для меня куда более здраво, чем идеалистические декларации для измерения интернальности.

Но это было только лишь мое мнение. Я решила узнать, как на самом деле изменялись ответы на эти вопросы у студентов различных поколений. Вместе с Лицзин Чжан и Чарлзом Им мы нашли данные об ответах 18 310 студентов, заполнявших анкету в период с 1960-го по 2002 год.

Результаты продемонстрировали на удивление отчетливо выраженное изменение: все больше и больше студентов считали, что их жизнь контролируется внешними силами. Среднестатистический студент 2002 года был более убежден в контроле извне, чем 80 % студентов начала 1960-х годов. В период между 1960-м и 2000-м годами убежденность во внешнем контроле возросла на 50 %.

Обнаружив серьезные сдвиги у студентов, я заинтересовалась вопросом о том, покажут ли подобные результаты дети. Может быть, циничнее стали только подростки? Оказалось, что все надоело и детям: анкетирование, проводившееся среди 6554 детей в возрасте от 9 до 14 лет, показало, что в 2000-х годах дети стали в большей степени склонны считать, что не контролируют ситуацию. Масштаб изменений соответствовал тому, что наблюдалось у студентов: среднестатистический ребенок поколения селфи показывал большую экстернальность, чем 80 % его сверстников в 1970-х годах. Даже девятилетние детишки оказались на гребне волны всеобщей апатии и цинизма.

Особенно красноречиво выглядят вопросы детских тестов. Так, в тесте спрашивают:

Часто ли тебя ругают за то, что произошло не по твоей вине?

В большинстве случаев к тебе не очень прислушиваются при принятии семейных решений?

Тебе обычно кажется, что тебя наказали совершенно незаслуженно?

В наши дни стало больше тех, кто согласится с приведенными выше утверждениями, и это предполагает, что в случаях, когда что-то идет не так, дети будут возлагать вину за это на своих учителей или родителей. Так и слышу многомиллионный хор детских голосов: «При чем тут я?!»