Одноразовые люди. Новое рабство в глобальной экономике

Кевин Бэйлз

 

Disposable People: New Slavery in the Global Economy

Kevin Bales

 

Кевин Бэйлз

Одноразовые люди. Новое рабство в глобальной экономике. – М: Новый хронограф, 2006.

 

Федеральная целевая программа «КУЛЬТУРА РОССИИ» (подпрограмма «Поддержка полиграфии и книгоиздания России»)

Перевод осуществлен при поддержке Института «Открытое общество» (Фонд Сороса), Россия и Института «Открытое общество» Будапешт, а также благодаря поддержке

Посольства США (Public Affairs Section), Москва, Россия CEU

 

Перевод с английского Лариса Косова

Издатель Леонид Янович

Редакторы Э.Ф.Азарх, Л.С.Янович

Корректор А.В.Сивицкая

Художественный редактор Л.С.Янович

Макет А.Л.Янович

 

© Кевин Бэйлз, 2000

© Новый хронограф, 2006

 

Предисловие к русскому изданию

 

Социальная дезорганизация, экономический кризис, политическая нестабильность – все это создает условия, способные порождать рабство. Россия в недавнем прошлом прошла через все эти испытания. В свое время за стабильность советского общества пришлось расплачиваться очень дорого – свободой людей, сегодня за экономическую и социальную свободу в новой России приходится платить страданиями миллионов. Два ключевых фактора поддерживают современное рабство: социальная и экономическая уязвимость бедных и коррумпированность полиции и власти. В условиях, когда экономика претерпевает радикальные изменения, а реорганизуемая общественно‑политическая система находится в состоянии нестабильности, бедные становятся еще более уязвимыми, а коррупция расцветает. Именно это характеризует нынешнее состояние России, способствуя возникновению новых форм рабства.

Сегодня некоторые новые русские бизнесмены охотно используют рабский труд. Организованные преступные группировки в России самым тесным образом связаны с закабалением и работорговлей мужчинами, женщинами и детьми, как внутри России, так и за ее пределами. В марте 2002 года Подразделение по борьбе с организованной преступностью сигнализировало, что в Москве имеются случаи похищения людей, приезжающих в столицу в поисках работы. Этих людей продают в качестве дешевой рабочей силы представителям строительных компаний. Особое внимание работорговцев привлекают выходцы из среднеазиатских республик, которых бандиты запугивают и заставляют бесплатно работать. Мировая практика показывает, что людей обычно продают из бедных стран в более богатые. Это значит, что импорт людей, которые попадают в рабство в России, представляет лишь ничтожную часть тех, кого вывозят в страны Западной Европы, Ближнего и Дальнего Востока. Значительный процент этих людей составляют женщины, которых вовлекают в проституцию или иные формы эксплуатации. Вывоз людей из России в качестве живого товара достигает двести тысяч человек и по существующим на сегодняшний день оценкам приносит организованной преступности до 3 миллиардов долларов в год.

Эта серьезная проблема усугубляется тем, что Россия не принимает на себя никаких международных обязательств. В России отсутствует закон, направленный на борьбу с работорговлей. Принуждение к проституции противозаконно, но уголовно не преследуется. В России существует ряд законов, которые можно было бы использовать для борьбы с работорговлей: закон о нарушениях при пересечении границы, о подделке документов, о похищении людей, о принуждении к сексуальным действиям, о мошенничестве, организованной преступности, порнографии. Но уголовные дела по этим законам редко возбуждаются и расследуются, а преступники обычно не наказываются. Ресурсы, направляемые на деятельность правоохранительных органов, недостаточны. Кроме того, не существует специальных подразделений по борьбе с работорговлей, а также курсов для обучения сотрудников правоохранительных органов. Представляется недостаточным и обращение Госдумы РФ к Конгрессу США с предложением о сотрудничестве в разработке законов против рабства. Учитывая остроту и масштабы проблемы, за прошедшие годы можно было сделать гораздо больше.

Россия уже вовлечена в процессы глобализации, но готова ли она к этому? Одним из атрибутов процесса глобализации является продолжающееся закабаление людей и международная торговля рабами. То, что когда‑то называлось проблемой, которая «может существовать лишь в капиталистических странах», сегодня стало тканью российской действительности. Было время, когда многие русские мечтали о свободе, теперь те, кто свободен, должны думать о своей ответственности перед теми, кто свободы лишен. К счастью, в России есть люди, в первую очередь женщины, которые не ждут, пока прозреет власть, а сами вступают в борьбу с рабством. В конце этой книги Вы найдете список российских организаций, которые спасают и защищают жертвы работорговли, обеспечивают им убежище, правовое консультирование, медицинскую помощь, которые разоблачают преступников и заставляют политиков и правоохранительные органы выполнять свои обязанности. Если Вы подозреваете или знаете, что кто‑нибудь находится в опасности или попал в рабство, обратитесь в одну из этих организаций.

Некоторый оптимизм внушает сегодня и рост общественной обеспокоенности, что стимулирует движение против рабства. Мы можем стать поколением, которое положит рабству конец. Нами уже одержана моральная победа: сегодня уже никто не верит (за исключением преступников), что закабаление другого человека допустимо. Нами одержана и политическая победа: в большинстве стран приняты законы против рабства. Нами одержана и экономическая победа, так как сегодня все знают, что если рабство закончится завтра, ни одна страна, ни одна отрасль индустрии не рухнет, пострадают только преступники. Теперь нам остается добиться, чтобы правительства соблюдали свои собственные законы и принимали новые, если возникнет такая необходимость. Мы должны решить, что не намерены жить в мире, где существует рабство, а затем сделать все, что в наших силах, для его искоренения.

 

Глава первая.

Новое рабство

 

Французская провинция летом достойна самых лестных слов. Мы сидим на пороге дома в маленькой деревне в ста километрах от Парижа, легкий ветерок доносит аромат яблок из окрестных садов. Я приехал, чтобы встретиться с Себой, недавно освобожденной рабыней. Это привлекательная и живая двадцатидвухлетняя женщина. Но по мере рассказа она все глубже уходит в себя, судорожно курит, дрожит, а затем начинает плакать.

 

Я росла в Мали, меня воспитывала бабушка. Я была совсем маленькая девочка, когда знакомая нашей семьи пришла и спросила, не может ли она забрать меня в Париж, чтобы я помогала ей с детьми. Она сказала бабушке, что я буду ходить в школу и учить французский. Но когда я приехала в Париж, ни в какую школу она меня не отправила – я должна была работать каждый день. Я делала всю работу в доме: убирала, готовила, ухаживала за детьми. Каждый день я начинала работу, когда еще не было 7 утра, а заканчивала ее не раньше 11 вечера. У меня никогда не было выходных. А моя хозяйка ничего не делала. Она вставала поздно, а потом смотрела телевизор или уходила по своим делам.

Однажды я сказала ей, что хочу ходить в школу. Она мне ответила, что привезла меня в Париж не для того, чтобы я ходила в школу, а для того, чтобы я смотрела за ее детьми. Я уставала и очень плохо себя чувствовала. У меня болели зубы – иногда скула опухала, и боль была ужасной. Иногда желудок тоже болел, но даже когда я была больна, я все равно должна была работать. Временами, когда мне было очень больно, я плакала, но моя хозяйка кричала на меня.

Я спала на полу в одной из детских комнат, ела я то, что не съедали дети. В отличие от них мне не разрешали брать еду из холодильника. Если я брала еду, хозяйка меня била. Она часто меня била. Она все время меня шлепала. Она меня била то метлой, то кухонными инструментами, а еще хлестала электрическим шнуром. Часто до крови. У меня до сих пор отметины на теле.

А в 1992 году… Я опоздала в школу за детьми. Хозяйка и ее муж пришли в ярость. Они избили меня и выбросили на улицу. Мне некуда было идти, я ничего не понимала, просто бродила по улицам. Через какое‑то время муж хозяйки нашел меня и привел обратно в дом. Они раздели меня, связали руки за спиной и начали хлестать меня проволокой, привязанной к ручке щетки. Они били меня вдвоем. У меня сильно текла кровь, я кричала, но это их не остановило. А потом они взяли перец и насыпали мне на раны и во влагалище. Я потеряла сознание.

Позже кто‑то из детей пришел и развязал меня. Я пролежала на полу, где они меня оставили, несколько дней. Мне было очень больно, но никто и не думал меня лечить. Когда я смогла стоять, я снова должна была начать работать, но теперь меня всегда запирали в квартире. И они продолжали избивать меня.

 

Себу освободили, когда одному из соседей, регулярно слышавшему ругань и звуки побоев, удалось поговорить с ней. Увидев ее шрамы и раны, сосед позвонил в полицию и во Французский комитет против современного рабства (CCEM), который возбудил дело и взял Себу под свою защиту. Медицинское освидетельствование подтвердило факт пыток.

Сегодня о Себе заботятся, она живет в приемной семье. Она получает консультативную помощь, учиться читать и писать. Для того чтобы прийти в себя, ей потребуются годы, но она необыкновенно сильная молодая женщина. Я был потрясен тем, как много ей еще предстоит пройти. Пока мы разговаривали, я понял, что хотя она умна и ей 22 года, но ее представления об окружающем мире развиты меньше, чем у среднего ребенка пяти лет. Например, до своего освобождения она не знала, что такое время – неделя, месяц, год. Для Себы существовала только бесконечная череда работы и коротких передышек на сон. Она знала, что есть жаркие дни и холодные дни, но никто не объяснял ей законов смены времен года. Если Себа когда‑то и помнила свой день рождения, то давно его забыла, она не знает, сколько ей лет. Идея выбора ставит ее в тупик. Приемная семья старается помочь ей «делать выбор», но Себе все еще трудно ухватить это. Я попросил Себу постараться как можно лучше нарисовать человечка. Она ответила, что делает это первый раз в жизни. Вот, что у нее получилось:

 

 

Даже если бы случай Себы был единственным, то и это было бы ужасно, но Себа – лишь одна из примерно 3000 домашних рабов в Париже. И этим Париж не отличается от других городов. В Лондоне, Нью‑Йорке, Цюрихе, Лос‑Анджелесе – во всем мире тысячи детей превращены в домашних рабов. И это только один пример рабства в мире.

Рабство – это не канувший в Лету позор. Оно продолжает существовать во всем мире, даже в таких благополучных и высокоразвитых странах, как Франция или Соединенные Штаты. Рабы трудятся до изнеможения и страдают во всем мире, производя товары, которыми вы пользуетесь. Рабы Пакистана, возможно, создали туфли, которые вы носите, и ковер, на котором вы стоите. Рабы Карибских островов произвели сахар для вашей кухни и игрушки для ваших детей. Рабы Индии выткали для вас рубашку и отполировали ваши украшения. За свой труд они не получили ничего.

Рабы касаются вашей жизни и опосредованно. Рабским трудом созданы кирпичи для фабрики, производящей телевизоры, – в том числе тот, который вы смотрите. В Бразилии рабы добывают уголь для производства стали, из которой сделаны рессоры вашей машины и лезвия вашей газонокосилки. Рабы выращивают рис, который употребляла в пищу та женщина, что выткала красивые шторы для вашего дома. Ваш пенсионный фонд владеет акциями компании, которая использует рабский труд в развивающихся странах. Благодаря рабскому труду вы платите низкие цены и получаете проценты на инвестиции.

Рабство – процветающий бизнес, и число рабов растет. Люди богатеют, используя рабов. А когда рабы «приходят в негодность» – их просто выбрасывают. Это новая система рабства, нацеленная на большие прибыли и дешевые жизни. Она не похожа на традиционное владение людьми в духе старого рабства, это полный контроль над их жизнями. Люди превратились в дешевый, легко заменяемый материал, нужный чтобы делать деньги.

 

Не менее десятка раз я просыпалась рано утром и видела тело молодой девушки в воде рядом с баржей. Никто не заботился о том, чтобы похоронить их. Тела просто выбрасывали в воду, на корм рыбам [1].

 

Это судьба молодых девушек, превращенных в проституток на золотых приисках в Амазонии. Так говорит Антония Пинто, работавшая там поварихой и сводней. В то время как прогрессивный мир сокрушается по поводу исчезновения джунглей Амазонки, мало кто обращает внимание на то, что именно рабский труд используется для их уничтожения. Мужчин заманивают туда обещаниями быстро разбогатеть на добыче золота, а девушкам, среди которых бывают и одиннадцатилетние, предлагают работу в офисах и ресторанах, обслуживающих шахтеров. Когда они приезжают в эти отдаленные районы, мужчин запирают и заставляют работать в шахтах, а девушек избивают, насилуют и превращают в проституток. Посредники, поставляющие «рабочую силу», получают небольшой гонорар за каждого обманутого – примерно $150. Те же, кто поддался на их уговоры, превращаются в рабов, не с помощью оформления легального владения, а через непререкаемую власть насилия. И местная полиция используется для контроля над рабами. Одна молодая женщина рассказывала: «Чтобы бить нас, хозяева публичных домов зовут полицейских… Если мы пытаемся убежать, полицейские нас ловят. И если они нас находят, то убивают или возвращают в публичный дом, избивая всю обратную дорогу»[2].

Публичные дома приносят огромную прибыль. Девушку, которая стоит $150, можно продать до десяти раз за ночь, что приносит до $10 000 в месяц. Единственные расходы – плата полиции за услуги и жалкие гроши на еду. Если девушка проявляет неповиновение, убегает или заболевает, от нее просто избавляются и заменяют другой. Антония Пинто рассказывает, что случилось с одиннадцатилетней девочкой, которая отказалась заниматься сексом с одним из шахтеров: «Он отрубил ей голову мачете, а потом стал ездить кругом на своей моторке и показывать ее голову другим шахтерам, которые хлопали в ладоши и одобрительно кричали»[3].

Как показывает история этих девушек, рабство не исчезло, к каким бы выводам по этому поводу большинство из нас ни приходило. Разумеется, мы используем слово «рабство» для обозначения множества ситуаций[4], но слишком часто мы используем его как изящную метафору. Недостаток денег, низкие заработки, которые позволяют с трудом сводить концы с концами, можно называть рабством, но в действительности это не так. Издольщики ведут тяжелую жизнь, но они не рабы. Детский труд ужасен, но это не обязательно рабство.

Можно считать, что рабство – это вопрос владения, но дело в том, что называть владением. В прошлом рабство подразумевало легальную возможность одному человеку владеть другим человеком, но современное рабство – другое. Сегодня рабство незаконно повсюду, больше нет легальной возможности владеть другими людьми. Когда рабов покупают сегодня, никто не просит расписку или справку о собственности, однако купившие их прибегают к насилию для сохранения этой власти. Рабовладельцы наслаждаются всеми преимуществами владения без каких‑либо законных оснований. Для них отсутствие легальных оснований – только к лучшему, поскольку они получают полный контроль без какой‑либо ответственности за свою собственность. Поэтому я стал бы использовать новый термин «рабодержатели» вместо старого «рабовладельцы».

Несмотря на эту разницу между старой и новой системой рабства, каждый согласится, что то, о чем я говорю, – рабство: полный контроль одного человека над жизнью и судьбой другого в целях экономической эксплуатации. Современное рабство скрывается под разными масками, используя квалифицированных адвокатов и юридические прикрытия, но как только мы сдираем маски, мы находим человеческое существо, которого с помощью насилия лишили личной свободы для того, чтобы обогащаться. Когда я путешествовал по миру, изучая новое рабство, я заглядывал под официальные маски, и я видел людей в цепях. Многие думают, что рабства в мире больше нет. Я и сам так думал всего несколько лет назад.