Вступительное слово на тему: кое-что о групповом сексе

 

— Несколько лет назад в Софии, в Болгарии, я увидел прекрасную блондинку с голубыми глазами. То есть в Болгарии, на мой взгляд, очень мало красивых женщин, а синих глаз там просто нет. Но мне как-то повезло, мы случайно встретились в кафе, она оказалась женой болгарского офицера, служившего на границе. Мы долго ходили по Софии, потому что к себе я не мог ее привести — я жил у одной генеральши, у нее было пять комнат, но все со стеклянными дверьми. А моя синеглазая Катя жила в Софии у теши. И мы гуляли по Софии день, второй, третий, и это стало уже запредельно. Она говорит: слушай, меня пригласили на день рождения, давай пойдем. Идем. Приходим с огромным букетом роз и сидим на этом дне рождения. Там какое-то количество двадцатипятилетних мужчин и юных женщин, стол уставлен выпивкой, но очень мало закуски. И это меня удивило. Но я подумал: наверное, у них такой обычай. И стал говорить красивые тосты: за именинницу, за русско-болгарскую дружбу. А все на меня смотрят странными глазами. Я снова тост — опять на меня смотрят как-то не так. Выпивают, не дожидаясь конца моей речи, и опять наливают. Я был вынужден говорить свой тост в ускоренном режиме. Все равно вижу: наливают и выпивают, и девушки уже сидят у мужчин на коленях. Еще через десять минут смотрю — все уже наполовину раздеты. А в соседней комнате танцуют уже босиком и в одних джинсах. Я говорю: «Катя, что это за именины такие?» Тут друг именинницы у меня спрашивает: слушай, у вас в России есть групповой секс? У вас ченч есть? А мне когда-то мой зубной врач говорил о групповом сексе. Когда сверлил зуб, он меня как бы отвлекал этими разговорами. Я говорю: конечно, есть, чем мы хуже вас? Катя говорит: знаешь, меня насчет группового не предупредили, ты как? А у нас с ней уже любовь, я говорю: нет, я против. Она говорит: давай посидим еще немного, может, я ошибаюсь. Мы посидели, смотрим, а они уже все в трусиках танцуют. То есть я вижу, что это серьезно, действительно групповой секс начинается. Тут она снова спрашивает: ты как? А я честно влюблен, я говорю: я не могу себе этого представить. Она говорит: ну, ладно, давай уйдем. И мы смылись, пошли к генеральше. Я знал, что генеральши с трех до пяти дома нет, она в это время ходит на рынок. Мы быстро пришли ко мне на квартиру. Генеральши нет. Я рвался к Кате, она ко мне. Но только мы приняли душ, только прилегли — пришла генеральша. Буквально через пять минут. А там все двери стеклянные, насквозь все видно. И она мне сказала: вон отсюда, я от вас этого не ожидала! И мы ушли. Вот тогда я и пожалел о групповом сексе.

— У меня вопрос: не потому ли ты до сих пор испытываешь к нему предубеждение?

— Я не испытываю, я его побаиваюсь в силу моего романтизма.

— А разве в групповом сексе нет романтизма?

— Я хочу рассказать историю, когда групповой секс был совершенно чистым романтизмом. И при этом он был реальным, он был зрим и осязаем, и я в нем даже принимал посильное участие. Но сначала — о других участниках. Раньше одна из них не могла даже смотреть в сторону женщины, которая раздевалась. Ей было тридцать лет, но у нее никогда не было близости с другой женщиной. И вторая женщина.

Короче, я эту ситуацию сформировал. Я заметил, что между этими женщинами есть взаимное влечение. Но мне надо было это им проговорить. И я одной женщине объяснил, что другая очень влечется к ней. И — наоборот. Я им обеим сказал, что никогда больше такого не будет, что это что-то уникальное. И когда я создал у них ощущение взаимной доступности, произошло первое включение в ситуацию, о которой я хочу рассказать.

— А ты в каком состоянии находился в этот момент?

— В трезвом. На самом деле их взаимное влечение было настолько сильное, что даже мне передалось ощущение дрожи у той женщины, которая впервые в своей жизни готовилась к контакту с другой женщиной. Должен признаться, что я и сам никогда не был в такой ситуации. То есть все три человека были впервые в таком контакте. Мы впервые оказались втроем в постели. И первое, что мне передалось от них, — это ощущение страха, ужаса и предвосхищение блаженства и страсти. Наконец я увидел то, к чему так давно стремился. И я могу сказать только одну вещь: это неописуемо! Одно лишь созерцание подготовки и рождения их первого поцелуя дало мне ощущение какого-то ни с чем не сравнимого подросткового блаженства, которое возникает у мальчиков, никогда не видевших обнаженной женщины. А их первый поцелуй — это было настолько взрывающе, я возбудился, как подросток. Весь мой мир сузился до созерцания их тел, потому что ничего более красивого я никогда не видел. И впечатление этого интима, этой близости, этой сокровенности контакта между ними — оно было самым сильным в отношениях, которые были между мной и ними в течение многих месяцев. Я, наверное, больше никогда не испытывал таких острых ощущений. Правда, потом они стали замыкаться друг на друге. И я кайфовал уже только в роли созерцателя и статиста, о котором иногда вспоминали благосклонно. Но даже при этом я могу сказать, что по силе наслаждения это несравнимо с наслаждением, которое может доставить и очень любимая женщина.

— Просто поэма! Но для полноты картины нужно узнать мнение женщин. Девушки, кто хочет высказаться?

— Я.

— Тихо! Слушаем.

— Все было очень просто и невинно. Если бы наш джентльмен потом не испортил ситуацию. Дело происходило в Крыму. Была большая квартира с огромной постелью, с ванной. Было море, пляж, загар и была моя любимая подруга. Она была моей подругой долгие годы и сейчас остается ею. Мы любили друг друга. Без секса. Мы подавали друг другу кофе в ванну, в постель, расчесывали друг другу волосы, делали массаж, занимались диетой. Нам не мешали наши мужья или бой-френды, которые то отсутствовали, то присутствовали, то были в других городах. Нам не мешали дети, поскольку дети были очень маленькие. Было все очаровательно. И вот у подруги появляется один из ее бой-френдов. Местный, крымский, поскольку она родилась и выросла в этом крымском городе. Как она говорила: это мой первый и последний мужчина. С ним она когда-то потеряла невинность и раз в несколько лет встречалась. То была одна из таких встреч. А поскольку было очень жарко, мы все время общались в этой квартире голые. Жарко было.

— Вы были вдвоем?

— Втроем. Три персонажа плюс ребенок ходили по квартире голыми. Но ребенок был очень маленький, он постоянно спал. К тому же там море, солнце, загар, там свое обнаженное тело чувствуешь, как одежду. И все было нормально — пляж, море и совершенно ласковые, дружеские отношения. Даже когда мы оказались в постели втроем и ласкали друг друга, это было абсолютно невинно, очаровательно, дружески. Это не имело никакого значения. Допустим, позанимались сексом и, уложив ребенка спать, шли втроем в ресторан. Или закупали какие-то фрукты, виноград и на пляже, под звездами читали друг другу стихи. Все было замечательно, но вдруг этот мужчина решил, что он получил власть над нами. И что он может использовать нас в своих сексуальных целях, когда ему хочется. То есть он приходил и требовал секса, когда моя подруга, допустим, не хотела или не могла.

— Он для вас тоже стал лишний?

— Я не говорю, что лишний. Но он решил, что получил какую-то власть, и стал нас шантажировать, что сообщит об этом содружестве моему мужу.

— А подруга была замужем?

— Да. И у меня был муж, который в то время был в Москве.

— А что ты чувствовала, когда вы были втроем?

— Да все было очаровательно. Это было у моря, у пляжа, была полная гармония. Которую он сломал. Например, в какой-то момент он отказался пользоваться противозачаточными средствами.

— Негодяй!

— А потом стал вымогать какие-то деньги, говорить, что он сообщит нашим мужьям.

— Какие мужчины все-таки мерзавцы!

— И когда приехал мой муж, мы ему сами все сообщили. Тут явился этот джентльмен и попытался шантажировать, но муж был уже в курсе и говорит: чего ты хочешь? какие тебе еще деньги? Ты от моей жены все получил, до свидания.

— Это очень любопытно. Выходит, пока он спал с твоей подругой, он был нормальным мужиком…

— Я же говорю, что все было сначала нормально. А потом он решил, что через секс получил власть над нашими душами…

— А я думаю, что дело не в этом. Я думаю, что тот восторг, который ты и твоя подруга стали испытывать друг к другу, — он не мог его разделить. Он почувствовал, что он уже вне игры. Он не мог получить от вас то, что вы получали друг от друга. А вы подсознательно уже хотели от него избавиться, он вам мешал, он стал вам не нужен. И это чувство изгоя вылилось сначала в ревность — не зря он угрожал именно тебе, доносом именно твоему мужу.

— Не знаю. Никаких особых восторгов от лесбийства я не помню. У нас между собой вообще не было сексуальных отношений. Если они появились, как такой крымский эпизод, то потом опять превратились в дружеские, и секс нам друг с другом не нужен. И не было там никакой особой любви ни между мной и подругой, ни между подругой и этим джентльменом. Ее с ним связывала только память о первой сексуальной ночи. Он был ее первый мужчина. А город-то маленький — когда она приезжала, они постоянно виделись. И поэтому иногда он приходил к ней как друг юности, а оставался в постели как мужчина. Но любви уже никакой не было.

— А любовь втроем была?

— Я же говорю: любви не было, секс был.

— Это абсолютно одно и то же. Дружба, любовь, секс. Восход солнца, гроздь винограда. Просто когда мы, бывшие советские люди, накручиваем вокруг этого прекрасного подарка жизни какие-то пошлости или проевший наши души моральный кодекс строителя коммунизма, наслаивается этот мусор — этот украл кошелек, тот настучал мужу, Каин убил Авеля. Мы ложку дегтя засаживаем в эту прекрасную бочку меда…

— Ложка дегтя у нас неизбежна.

— Я расскажу несколько чистых историй…

— Подожди. Я еще не закончил. Знаешь, что самое замечательное в групповом сексе?

— Расскажи.

— Самое замечательное в групповом сексе — это даже не сам секс, а то, что по сравнению с другими сексами он самый сексуальный секс.

— А по-моему, самое замечательное в групповом сексе — это утром проснуться вместе и хохотать, и чувствовать такую психологическую близость. Столько смеха, столько хохота, столько доверия, столько понимания, столько общего! И зачем существуют эти уродливые семьи, в которых живут вдвоем? Он ревнует ее, она ревнует его. Она гуляет на стороне, он гуляет на стороне. Зачем? Когда вот другие ощущения — азарт, близость и веселье.

— Но ведь это, конечно, кратковременно…

— Да, как сама жизнь.

— И это искусственно созданная ситуация.

— Наоборот. Искусственно все остальное. А это естественно. Смотри, ребенок рождается, он видит: папа, мама и он. Треугольник — это естественно. Группа людей — это естественно.

— И все же любовь и секс — немножко разные вещи.

— Не будем схоластами. Еще есть истории, близкие к этой теме? Есть у кого-нибудь опыт долгоиграющих отношений втроем?

— А зачем долгоиграющие?

— Долгоиграющих нет, а короткие были.

— Я сидел и думал, стоит ли мне выступать. В моих случаях групповой секс был в разных редакциях — две плюс один или одна плюс два. Но ничего супертакого, о чем стоило бы рассказать, не было. Хотя была одна шикарная заморочка. Даже могу имена назвать. Это моя бывшая жена Аня, она совершенно не стесняется таких вещей. В нее влюбилась одна девушка — наполовину мужчина. При этом она не очень жесткая, но спортсменка и сильная физически и духовно. У них происходит секс — один раз, два раза. Я об этом узнаю, но я в то время в каких-то разъездах по заграницам. Потом я приезжаю, начинаем жить втроем. У нас происходит шикарный секс, это был мой первый секс с двумя женщинами, до тех пор было только наоборот. А тут у меня просто сносит крышу. При этом Анька моя — человек капризный, что всегда напрягало наши семейные отношения, а эта девушка оказалась очень простой. Мне с ней шикарно гулять как с другом по городу. В постели я ее чувствую женщиной, а здесь чувствую в ней мужика и просто друга. У нас с Анькой скандалы какие-то семейные, а я на них уже просто не покупаюсь, потому что рядом есть хороший приятель, с которым можно посидеть, пойти выпить. И вот Аня начинает ревновать. Происходит финальная сцена. Прямо посреди улицы Аня вдруг говорит: «Так, Наташа, решай — либо он, либо я!» Я совершенно опешил от такой постановки вопроса, я подумал: ну, блин! у кого же семья?..

— И все? А чем закончилась эта история?

— А потом Анька поняла, что не любит женщин. По крайней мере их роман с Наташей раскололся. Но мое потрясение от этой обиды — я его никогда не забуду!

— А можно рассказать одно наблюдение? В 85-м году я от своей организации летал в командировку в Афганистан. И заметил такую вещь. По тому времени она была, насколько я понял, везде в группе войск. Там существовала ситуация семейной эстафеты. Туда, на военные аэродромы, приезжали женщины, вольнонаемные, по контракту — работать два, три или четыре года. Они жили в «модулях», это типа барака, но классно построенные. С удобствами — относительными, конечно. И там, в этих «модулях», разбитых на комнатки, возникали некие «афганские семьи». У комэска появлялась «афганская жена», потом — у пилотов, штурманов, технарей. То есть нормальный и семейный человек, улетая туда, как бы улетал в совершенно другую жизнь — там полная отрешенность, война, постоянные полеты, стрельба, убитые. И — новые жены.

Но, как правило, летные составы прилетали туда только на год, максимум — на два. И вот во время смены летных составов происходило прощание и передача жен по эстафете — один летный состав передавал своих жен другому составу. И настолько это было закономерное явление, что даже была какая-то иерархия по службам и направлениям. Скажем, жена старого комэска переходила к новому комэску. Но, меняя мужчину, женщина сохраняла верность данной эскадрилье.

— То же самое у подводников. Они уходят на шесть месяцев. И там есть подменная ситуация.

— Это рассказ не по теме. Мы говорили о сексе втроем. Но почему-то люди страшатся этой темы, стараются выскочить из нее и рассказать про другое. Но почему? Зачем бояться чистой и красивой материи? Ведь любовь втроем — это лучшее, что нам подарила природа.

— Я вам скажу почему. Я думала над этим. И поняла: потому что любовь втроем противоречит чувствам собственника-мужчины. И хоть ты тресни! Это всегда приводит к драматическим конфликтам.

— Вообще, слово «секс» всегда ассоциируется абсолютно не с естественными, а, наоборот, с патологическими явлениями сексуальной жизни. Так происходит и сейчас. Каждый рассказывает о каких-то отклонениях…

— Хорошо. Я расскажу вам историю без отклонений. Приезжаю я в Москву из Киева и селюсь у своего приятеля. А он живет с женой, у них большая квартира, он знаменитый писатель. Вечером он куда-то уходит, его жена Оля принимает ванну. Я сижу в своей комнате, читаю. Приходит Оля в халате. Ты читаешь? Читаю. Что читаешь? Томаса Манна. И она меня целует в губы. Почти голая женщина — только в халатике, после ванны. У меня губы деревенеют, я консервативный человек. Она говорит: не хочешь — не надо. И уходит. Я себя идиотски чувствую, мне неловко, и утром я решаю съехать от них. Тихонечко захожу в их комнату и кладу на столик ключ от квартиры. Тут мой друг просыпается и говорит: что ж ты Олю обидел? Я цепенею и не знаю, куда мне шагать — туда? сюда? или к двери бежать? Он говорит: «Оль, он от тебя отказался?» Оля просыпается и говорит: да, он меня не захотел. Я ничего не могу сказать, я полностью онемел, я что-то бормочу, как идиот, и выскакиваю, оставив ключ. И уезжаю в Киев. Через полгода приезжает в Киев мой приятель, увидел мою жену и говорит: «Ой, какая у тебя жена красотка! Вот если в ты тогда трахнул мою жену, так я бы сейчас трахнул твою!» Можете называть меня собственником, можете называть меня эгоистом, но я об этом не пожалел.

— А можно историю, в которой я была только свидетелем?

— Если она короткая. У нас уже банное время кончается.

— Хорошо, я попробую уложиться. Когда мне было 19 лет, я пошла изучать итальянский язык по интенсивному лозановскому методу. Занятия происходили частным образом, группа собиралась дома у одного из студентов, а учитель был странной личностью, мне по молодости лет он сразу показался очень интересным. Он не боялся говорить то, о чем не говорили другие, а юных девочек это всегда привлекает. Но достаточно быстро мы заметили, что в нашей группе есть ученик, которого учитель явно выделяет. Он был моложе нас всех — если всем было от 19 — 20 до 30, то этому мальчику было 15 лет. И он был необыкновенно красив, причем такой красотой, на которую чаще всего реагируют люди нетрадиционной ориентации, — он был синеглазый, высокий, стройный, с очень белой кожей, с кудрявыми светлыми волосами, и даже имя мы ему дал?! Лучано — «светлый» по-итальянски. А по жизни он был Николай, Коля. Но поскольку занятия происходили по игровому методу, то все мы обратились в итальянцев, а нашими русскими именами нам запрещено было пользоваться. И вот мы видим, что наш учитель и этот Лучано всюду вместе — вместе приходят на занятия, вместе уходят и прочее. И конечно, было по этому поводу много споров, кто-то говорил: «Это голубые отношения», а кто-то «Не может быть!». Тем более что учитель подводил под их отношения такую мистическую базу — мол, Лучано мой духовный ученик, я передаю ему все свои знания и прочее.

Но при всем том он был очень ярким и сильным учителем, он буквально зажег нас итальянским языком и вообще Италией, и у нас сложилась неплохая компания — мы вместе поехали сначала в Вильнюс, а потом, когда стало возможно, в Италию. И наш итальянский настолько продвинулся, что учитель создал свой Центр интенсивного изучения итальянского языка, а мы стали в нем учителями. И очень сильно развернулись, даже конкурс был, чтобы к нам попасть. А мы отбирали 14 — 15-летних детей, способных к изучению языка, вывозили их в пионерский лагерь, который арендовали, и там преподавали им итальянский язык. Через месяц они у нас начинали разговаривать по-итальянски, а потом по обмену, который тоже учитель устраивал, уезжали еще на месяц в Италию, жили там в итальянских семьях. Все было очень клево и талантливо организовано — за лето у нас три потока детей проходило. И конечно, Коля-Лучано тоже вел свои групповые занятия, как каждый из нас.

И вот во втором потоке, где-то в июле, в его группе появилась очень красивая девочка Майя — такая, знаете, прекрасная еврейка. Ей было всего 14 лет, но она уже была девушка зрелая, и Коля в нее влюбился. А она влюбилась в него, и тут началась совершенно древнегреческая трагедия — у нашего учителя от переживаний обострился диабет, он стал агрессивным, врывался к Лучано на занятия, устраивал сцены, уводил его в лес, проводил с ним какие-то беседы и требовал уж не знаю чего. А Майя очень переживала и на этой почве подружилась со мной, хотя у нас шесть лет разницы в возрасте. Но учителю ничего не удалось от Коли добиться, и Коля из этого центра со скандалом ушел. А когда Майе исполнилось 17 лет, а ему 18, они поженились. У нас в центре был по этому поводу буквально траур. Учитель запретил даже упоминать их имена.

Но я продолжала дружить и с Майей, и с Колей и, когда они поженились, обнаружилась странная вещь. В нашей группе Коля всегда был учеником номер один, поскольку учитель, как выяснилось, опекал его с детства и внушал, что он не такой, как все дети, что у него необыкновенные способности и он имеет право на неординарное поведение. У учителя была идея, что он сам сверхчеловек и что он воспитает сверхчеловека. И Коля под этим соусом бросил, естественно, школу где-то в седьмом, наверно, классе. А когда он ушел из центра и женился на Майе, то он оказался и без работы, и без образования, и без школьного аттестата. Нужно было чему-то учиться, но как он мог идти куда-то учиться после того, как он был чуть ли не наследным принцем? И он в свои 18 лет решил заняться бизнесом, поскольку тогда в России бизнес как раз только начинался. А он обладал таким замечательным качеством, которое свойственно всем великим авантюристам, — он мог обаять кого угодно. То есть он не собирался свое будущее богатство делать чистыми руками, он нашел себе другую компанию, там были очень крутые люди, и как они взяли в партнеры такого мальчишку — это удивительно, это можно объяснить только его талантом. Потому что там речь шла об отцеплении вагонов с медью и хромом, их последующей продаже за рубеж и о прочих серьезных махинациях. И какое-то время Коля держался неплохо — у них с Майей было все. Они снимали роскошную квартиру и дачу, ездили в «БМВ», при этом Коля очень элегантно одевался и требовал от Майи, чтобы она похудела и стала похожа на фотомодель. И Майя действительно похудела и стала похожа на модель до такой степени, что когда мой знакомый итальянский кинорежиссер снимал тут свой фильм и по всей Москве искал русскую красавицу, а я пришла к нему с Майей, он тут же сказал: «Вот! Это то, что мне нужно!». И снял ее в роли голой русской княжны.

Короче, все у этих молодых людей замечательно складывалось, но потом Коля стал увлекаться радостями богатых людей и намекать Майе, что поскольку они очень рано поженились, то неплохо бы им иметь и другие развлечения. А я была у них в доме лучшей подругой, хотя, в общем, понимала, что этот Коля собой представляет. Но Майя была мне очень симпатична, и они мне постоянно звонили: приезжай, ты можешь у нас остаться на субботу — воскресенье. И мне было хорошо с ними — я чувствовала, что у них семья образуется, когда я приезжаю. И постепенно они стали мне говорить: не будет ли это плохо, если они возьмут еще какого-нибудь мальчика или девочку? А я говорила: ребята, это зависит от вашего самочувствия — если вам от этого будет хорошо, то берите. И потом началось: вот, мы вчера соблазнили Зинку! И в подробностях рассказывают, что они делали с Зинкой и что Зинка делала с ними. Через неделю опять: мы соблазнили Костика! Потом еще кого-то. То есть вокруг них была какая-то молодежная компания, и они последовательно приглашали то того, то эту. И очень любили всякую порнографию смотреть и эротические фильмы с бисексуальными сюжетами.

Но в один прекрасный день случилось следующее. Коля на какой-то авантюре связался с грузинской мафией, те ему сказали, что если вложить в эту аферу сто тысяч долларов, то через месяц можно вытащить двести. Мол, это абсолютно надежно, они сами вкладывают в три раза больше, а его могут взять в это дело партнером просто по дружбе. То есть обычные, как я теперь понимаю, примочки для лохов. А Коля не нашел ничего лучшего, как пойти к своим партнерам по бизнесу и одолжить у кого двадцать тысяч, у кого тридцать. В результате он у очень серьезных бандитов собрал сто тысяч долларов, отдал грузинам, а те его, конечно, кинули, исчезли вместе с деньгами. И через какое-то время Коля с Майей стали вынуждены бегать от бандитов-кредиторов и прятаться — сначала скрывались у Майиных родителей, потом жили у Колиных. Но в результате пострадали обе семьи — бандиты вычислили их адрес, приехали, взяли Колю и Майю и с завязанными глазами куда-то отвезли. Как потом рассказала мне Майя — она, правда, никогда не говорила плохо о своем муже, — но тут я поняла, что он от ужаса чуть ли не наделал в штаны. Потому что их привезли на какую-то квартиру и сказали, что сейчас мы тебя будем кончать. И Майя пошла к главному бандиту, который собирался Колю кончать, и сказала: я даю вам слово, что мои родители продадут квартиру и отдадут вам все деньги, только не делайте ничего с моим мужем! Этой девочке было тогда 20 лет, а ее муж сидел в это время, тихо сжавшись, в углу дивана.

И ее родители действительно продали квартиру, а Колины разменяли свою хорошую квартиру в центре на две ужасные в Бирюлево и одну из них уступили Майиным родителям — короче, кошмар! Все были в ужасе, потому что деньги отдали только одним бандитам, а где взять деньги для других? Коле и Майе приходилось снова скрываться, одно время они даже у меня жили, и вот во время этого подпольного обитания у Коли вдруг появился интерес к иудаизму, хотя в нем нет ни капли еврейской крови. Я видела его родителей — они такие вятские русаки, там евреи и рядом не стояли! И у Коли типично русско-нордическая внешность, такой, знаете, под Видова улучшенный Бурляев — то есть еврейского ну ничего нет. И вдруг этот Николай Кашкин потянулся к иудаизму, каким-то образом сошелся с людьми из синагоги и в один прекрасный день заявил своей Майе, что все — начиная с завтрашнего дня мы соблюдаем иудейские законы и обычаи, причем соблюдаем всерьез, на уровне двух холодильников и двух посудных сервизов. Да, оказалось, что он не просто подался в иудаизм, а стал ходить в самую ортодоксальную синагогу, которая в Марьиной роще! А Майя этого совершенно не хотела, она сопротивлялась, но Коля буквально при мне, на моих глазах поставил ей ультиматум: либо ты становишься кошерной еврейкой и соблюдаешь все иудейские законы, либо я от тебя ухожу! И как она ни боролась, он постепенно ее заставлял — сначала у нее появились длинные юбки, потом платок на голове, потом парик, соблюдение Миквы… И это у Майи — которая голой в кино снималась и групповым сексом больше своего мужа увлекалась! Я убедилась, что воистину человек становится тем, во что он верит. Коля, в котором не было ничего еврейского, уже через год стал внешне абсолютно евреем — у него почему-то потемнели волосы, он отпустил бороду и пейсы, стал соответственно одеваться в какие-то черные лапсердаки с кистями, согнулся, и даже Майина мама говорила: «Боже мой, Коля, ты был таким симпатичным мальчиком! А теперь посмотри на себя — ты просто старый еврей!» А Коля этому радовался и говорил: «Да, я таким и хочу быть!» Мама говорит. «Коля, если ты заделался нашим, то как насчет обрезания?» Он говорил: «Не волнуйтесь, Фрида Марковна! Я поеду в Израиль и сделаю себе обрезание по всем правилам, в Иерусалиме!»

Я у него спрашивала: «Коля, зачем тебе это? И почему вдруг иудейство, почему не христианство?» Он говорил: потому что в иудействе есть определенная система и ответы на все вопросы. Если этой системе следовать, то становишься праведником.

Но бандиты продолжали их доставать, угрожать и требовать остальных денег, и они решили уехать отсюда. А поскольку у Коли в паспорте черным по белому написано, что он русский, и никто бы ему не поверил, что он, Николай Егорович Кашкин, исповедует иудейство и на этой почве подвергается у нас преследованиям и дискриминации, то он взял Майину фамилию, стал Френкельштейн. И они подали документы на эмиграцию в Канаду, потом довольно быстро как молодые получили разрешение и уехали в Ванкувер. Там Коля пошел в синагогу к ортодоксальным евреям, стал с ними молиться, те в полном восторге от его рвения тут же дали ему работу помощником резника, и Коля с Майей стали неплохо жить и снимать хорошую квартиру. Но через шесть месяцев раввин сказал Коле: о'кей, мы принимаем тебя в нашу общину, неси документы. Тут началась паника. Коля сказал раввину, что, мол, в документах я записан русским Френкельштейном, но мама у меня еврейка. Раввин говорит: о'кей, неси мамино свидетельство о рождении. И тогда в Москве за солидные деньги было оформлено липовое свидетельство о рождении еврейки Кашкиной Евдокии Сидоровны, и Коля вступил в хасидскую ванкуверскую общину.

Я была у них в гостях и спрашиваю: «Коля, так как же насчет обрезания?» Он говорит: да, конечно, вот мы поедем в Израиль… Но я его знаю уже девять лет, я по его тону поняла, что обрезание ему расхотелось делать. Он и так всего достиг — от бандитов сбежал, живет в Ванкувере, получает зарплату. Но — главная метаморфоза произошла с Майей! Майя, которая на все это пошла поневоле и только потому, что не хотела терять мужа, вдруг совершенно изменилась. Она стала истовой ортодоксальной еврейкой, соблюдает все иудейские правила и еще Колю заставляет: «Ой, Коля, уже семь часов, тебе пора в синагогу, молиться! Беги немедленно!» Я говорю: «Майя, мы столько лет дружим — скажи мне по чести, ты в это играешь?» Она говорит: «Да ты что! Ты вспомни, как мы жили? Я своего мужа могла запросто потерять. Его бы или бандиты убили, или какая-нибудь шикса от меня увела! А иудаизм мне мужа сохранил! Работа у нас есть, квартира есть, и Коля никуда налево не ходит! Это Божий промысел, как мне в Бога не верить?! Я еще Колю и в Израиль отвезу, обрезание ему сделаю! В конце концов я кошерная женщина, как я могу жить с некошерным мужчиной?»

И что вы думаете? Месяц назад она собрала сопротивляющегося изо всех сил Колю, отвезла в Израиль и заставила его сделать обрезание.

Вот до чего могут довести русского человека всякие нездоровые увлечения — сначала гомосексуализм, потом итальянский язык, потом жена-еврейка и занятия групповым сексом.

 

Семинар шестой