Республиканская демонстрация

 

Нижеследующее сообщение корреспондента «Weekly Dispatch» о собрании республиканских сил по случаю похорон г‑на Лаффита{107} представляет интерес как свидетельство большого влияния республиканцев в Париже и несомненной близости революции в этой стране.

 

«Хотя во время похорон известного Жака Лаффита, 30 прошлого месяца[36], не произошло никаких беспорядков, республиканская партия, тем не менее, провела мощную демонстрацию своих сил. Пять тысяч студентов медицинских и юридических учебных заведений собрались, чтобы почтить память человека, вся жизнь которого (кроме одного рокового исключения) была посвящена делу политической свободы. Эту единственную ошибку – а именно, возведение на трон Луи‑Филиппа – он отчасти искупил в палате депутатов, испросив прощения у бога и людей за тот страшный вред, который при его содействии был причинен Франции и всему цивилизованному миру. Пять тысяч студентов, которые провожали Лаффита в последний путь, верны республиканскому духу; все они горячие поборники политической свободы. Эти благородные молодые люди, вместе с военизированными студентами политехнических школ, являются надеждой молодой Франции. Пусть только они искоренят в своих сердцах это нелепое чувство вражды к Англии, которое способно снова ввергнуть их в войну исключительно из‑за национального соперничества, пусть только они научатся уважать своего островного союзника как силу, идущую с ними рука об руку по пути цивилизации, – и настанет день, когда эти молодые люди – подрастающее поколение, презрительно третируемое консервативной прессой обеих стран, будет призвано решать судьбы Франции. В революции 1830 г. военизированные студенты в возрасте 16 – 18 лет стали военачальниками народа в этой страшной борьбе против королевских войск. После смерти Луи‑Филиппа республиканцы, несомненно, провозгласят свои принципы единственно приемлемыми для Франции и французских интересов; и молодые студенты Парижа должны объединиться с народом на политической арене, стать его советчиками с той же готовностью и преданностью, с которой четырнадцать лет тому назад они вели его к победе. Но демонстрация республиканских сил по случаю похорон г‑на Лаффита не ограничивалась только студентами‑медиками и юристами. Тайные общества тоже не бездействовали. Члены этих грозных политических объединений собрались в огромном количестве. Это большей частью респектабельные торговцы, мастера и ремесленники, и они ни в коей мере не являются тем презренным и ничтожным сбродом, каким их представляют в ряде случаев „ Times “ и „ Journal des Débats “. Они образовали колонну по четыре в ряд и выступили непосредственно перед студентами. Третье подразделение республиканской партии также провожало Лаффита на кладбище Пер‑Лашез. Это были рабочие, опрятно одетые, респектабельные по виду и с образцовой выдержкой. Итак, друзья свободы в связи с этим событием продемонстрировали свою силу. В самом деле, не абсурдно ли со стороны консервативной прессы отрицать тот факт, что численность и моральное влияние республиканской партии огромны. Насчитывая в своих рядах наиболее выдающихся людей Франции, имена которых известны в области военного дела, литературы, искусства, науки и политики, – с каждым днем набирая силы благодаря присоединению к ней всех тех, кого тирания короля отдалила от Орлеанского дома, и отстаивая принципы, которые соответствуют новым интересам и новым потребностям цивилизации, – республиканская партия является той партией, к которой обратятся все взоры в тот момент, когда какой‑либо непредвиденный случай или естественный ход событий пошатнет правление Орлеанской династии».

 

«Священная война»

 

Император Марокко[37] объявил «священную войну» против Франции и французов и призывает к оружию все народы и племена, обитающие как в его владениях, так и по соседству, для защиты единой веры и для истребления «неверных». Абд‑эль‑Кадир, африканский Уоллес, является вождем этого национального движения, имеющего целью ниспровержение и изгнание французских завоевателей{108}. Согласно последним сообщениям, передовые части марокканской армии находятся как будто бы в пределах видимости французских войск.

Из сообщений, полученных из Константины, можно заключить, что герцог Омальский потерпел некоторое поражение, что явилось, видимо, результатом его собственной опрометчивости и отсутствия опыта. Как видно из нижеприведенного отрывка, небольшой отряд войск, оставленный для защиты Бискры, подвергся неожиданному нападению, французский гарнизон перебит, а весь обоз, боевые припасы и имущество увезены местными жителями.

В письме из Тулона от 3‑го сообщается:

 

«Мы получили самые тревожные известия из провинции Константины, датированные 20 числом прошлого месяца. Герцог Омальский оставил в Бискре очень небольшой гарнизон, состоявший только из лейтенанта Петигана, коменданта, младшего лейтенанта Крошара, военного врача Арселена и около 40 солдат из батальона стрелков провинции Константины. Предполагалось, что этот маленький отряд составит ядро нового батальона, набранного среди племен в окрестностях Бискры. Из всех этих лиц спасся бегством только старший сержант по имени Пелисс. Новобранцы открыли ночью ворота крепости Мухаммеду Сегхиру, халифу Абд‑эль‑Кадира, и его сторонникам, которые напали врасплох на наших спящих солдат и всех их перебили. Начался общий грабеж, и 70.000 франков, оставленных коменданту для выплаты жалования его солдатам, все пушки, мушкеты, боевые припасы и другое имущество было увезено. Говорят, что эта неудача воодушевила соседние племена взяться за оружие. Печальные известия дошли до принца[38], когда он находился в горах Улед‑Султан, и он сразу же пошел маршем на Бискру с колонной в 3.000 человек. Он прибыл на место 18‑го, но халиф покинул город на день раньше. Третий батальон африканской легкой пехоты вышел 24‑го из Константины в Бискру, чтобы образовать ее гарнизон».

 

В пятницу[39] палата депутатов проголосовала большинством в 190 голосов против 53 за ассигнования в 7.500.000 франков для покрытия расходов на увеличение находящихся в настоящее время военных сил Франции в Алжире (к 96.000 добавляется еще 15.000); таким образом, число штыков в Алжире доводится до 111.000.

 

 

• • •

Написано Ф. Энгельсом в первой половине июня 1844 г.

Напечатано в газете «The Northern Star» № 344, 15 июня 1844 г. с пометкой редакции: «От нашего собственного корреспондента»

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

На русском языке публикуется впервые

 

Гражданская война в Вале

 

{109}

Долина реки Роны от ее истоков у подножья Ронского ледника до Женевского озера – одно из красивейших мест в мире. По обеим сторонам расположены высочайшие в Европе горы – две непрерывные горные цепи высотой в среднем 12.000 футов, покрытые вечными снегами, которые питают бесчисленные ручьи, впадающие в Рону и орошающие луга и поля долины. Здесь, в нескольких часах ходьбы от вечной зимы, встречаются каштан и виноградная лоза, которые произрастают под солнцем, почти столь же щедро излучающим тепло, как и в вечнозеленых долинах Ломбардии. Эта долина называется Вале и населена частично немцами, частично французами. Немцы, пришедшие в страну с северо‑востока, занимают более высокую и гористую часть долины, где местность непригодна для земледелия, но зато прекрасно приспособлена для разведения скота; в соответствии с этим эта часть населения остается до настоящего времени почти в таком же естественном состоянии, в каком пребывали его предки при заселении Верхнего Вале. Политическое и религиозное образование целиком находится в руках немногих аристократических семейств и духовенства, которые, конечно, делают все возможное, чтобы держать народ во власти невежества и суеверий. Французы, наоборот, осели в Нижнем Вале, где более широкая долина позволяет заниматься земледелием и развивать другие промыслы. Французы основали самые значительные города Вале, они образованны и цивилизованны и благодаря тому, что граничат с озером и с радикальным кантоном Во, связаны с внешним миром и имеют возможность идти в ногу с идейным развитием своих соседей. Тем не менее грубые горцы Верхнего Вале, я не знаю, сколько веков тому назад, подчинили себе французский Нижний Вале, и продолжали рассматривать эту часть страны как завоеванную провинцию, не допуская ее жителей к какому‑либо участию в управлении.

В 1798 г., когда французы свергли старую аристократическую систему швейцарского патрицианского деспотизма, Нижний Вале был допущен к участию в управлении, но не в той полной мере, на какую он имел право. В 1830 г., когда демократическая партия во всей Швейцарии одержала верх, конституция была изменена на основе справедливых и демократических принципов. Но порабощенные церковью пастухи Верхнего Вале и их полновластные духовные повелители – священники пытаются с тех пор добиться перемены в пользу старой несправедливой системы. Радикальная партия для защиты от этих поползновений образовала вместе с радикалами кантона Во ассоциацию под названием «Молодая Швейцария» – «La Jeune Suisse»{110}. Члены ассоциации подвергались весьма сильным нападкам и клевете со стороны духовенства и обычно обвинялись в безбожии – обвинение, которое в Европе в состоянии скорее вызвать смех, чем ужас. В 1840 г. произошла первая вылазка против «Молодой Швейцарии», но, столкнувшись с хорошо подготовленными силами демократов, эти жертвы невежества и суеверий ретировались за свои неприступные горные перевалы, чтобы в марте 1844 г. выступить снова. На этот раз им удалось захватить радикалов врасплох, воспользовавшись общей реакцией в пользу консервативных принципов, а также тем обстоятельством, что ведущий кантон Люцерн (местопребывание федерального правительства) является консервативным кантоном. Демократическая партия в Вале временно потерпела поражение. Потребуется вмешательство федерального правительства; будущее покажет, какую пользу извлекут из этой победы священники, сопровождавшие и возглавившие консервативную армию. Но при любых обстоятельствах у них даже теперь нет ни малейших шансов восстановить что‑либо похожее на старую систему или удержать Нижний Вале и его энергичных жителей в подчинении. Пройдет немного лет или даже месяцев и демократическая партия снова одержит верх.

 

 

• • •

Написано Ф. Энгельсом в первой половине июня 1844 г.

Напечатано в газете «The Northern Star» № 344, 15 июня 1844 г. с пометкой редакции: «От нашего собственного корреспондента»

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

На русском языке впервые опубликовано в журнале «Вопросы истории КПСС» № 11, 1970 г.

 

* Новости из Пруссии. – Волнения в Силезии

 

{111}

Народ добился большой победы; своим неуклонным и упорным сопротивлением он заставил короля[40] отказаться от его любимого детища – проекта нового закона о разводе. Ныне действующий в этой области закон весьма либерален и, конечно, никогда не нравился христианскому королю. С момента своего вступления на престол он горел желанием внести в этот закон изменение, допускающее развод только в очень редких случаях. Необходимо было укрепить, насколько возможно, святость брачных уз и предоставить священникам еще один повод для вмешательства в чужие семейные дела. Разум нации, однако, восстал против такого закона; пресса выступила против него, и, когда одной демократической газете[41] удалось заполучить и опубликовать извлечение из подлинного текста законопроекта, против последнего со всех концов страны поднялся всеобщий протест{112}. Тем не менее, король упорствовал в своем намерении. Законопроект был представлен в Тайный совет с целью подготовки его для провинциальных ландтагов{113}, рекомендация которых требуется по прусской конституции. Трудно сказать, встретил ли законопроект сильную оппозицию уже в Тайном совете, или король убедился, что подобная мера никогда не получит одобрения провинциальных ландтагов; но уже достаточно и того, что в Тайный совет был направлен королевский указ от 11‑го числа сего месяца, согласно которому законопроект забирался обратно, от его принципов полностью отказывались и заявлялось, что король удовлетворится изменениями нескольких формальностей действующего закона. Эта весьма важная победа оппозиции должна укрепить народную партию и будет встречена громким одобрением в каждой деревушке королевства. Она покажет народу, что он обладает силой и, объединившись, может провалить любой неугодный ему закон; более того, она покажет, что даже просто демонстрируя свою силу, он может держать правительство в страхе и заставить его делать все, что угодно народу.

В промышленном округе Силезии произошли весьма серьезные волнения[42]; рабочее население данной местности, целиком зависящее от производства льняных тканей и испытывающее тяжелую нужду, так как оно не в состоянии выдержать конкуренцию изделий английской машинной промышленности, с некоторого времени оказалось в положении, подобном положению английских ручных ткачей. Задавленные гнетом конкуренции, машинного производства и алчных предпринимателей, рабочие в конце концов подняли восстание в Петерсвальдау (Силезия), разрушили дом одного предпринимателя и были разогнаны лишь прибывшими войсками. В Лангенбилау произошли волнения подобного же характера; войска встретили отпор со стороны народа и смогли восстановить порядок, только получив подкрепление и открыв огонь по восставшим, из которых несколько человек было убито. В других округах происходили бурные собрания, даже в столице провинции (Бреслау[43]) спокойствие было нарушено.

Таким образом, становится очевидным, что последствия фабричной системы, прогресса машинной техники и т.д. для рабочего класса на континенте совершенно те же самые, что и в Англии: угнетение и изнурительный труд – для большинства, богатство и благополучие – для немногих; неуверенность в завтрашнем дне, недовольство и возмущение имеют место и на холмах Силезии точно так же, как в перенаселенных городах Ланкашира и Йоркшира{114}.

 

 

• • •

Написано Ф. Энгельсом в середине июня 1844 г.

Напечатано в газете «The Northern Star» № 346, 29 июня 1844 г. с пометкой редакции: «От нашего собственного корреспондента»

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

На русском языке впервые опубликовано в журнале «Вопросы истории КПСС» № 11, 1970 г.