Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь FAQ Написать работу КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Как пережить новый год и прочие шумные торжества.Содержание книги
Поиск на нашем сайте
Прежде всего, не впадайте в панику сами и постарайтесь смягчить до определенной степени страх собаки. Для этого есть несколько способов. – Во время прогулки оглаживайте и отвлекайте собаку лакомством при каждом резком звуке, если вы видите, что она настораживается. – Постарайтесь приучить собаку к громким звукам – начиная с выстрелов из детского пистолета с пистонами – по старой методике. Вначале усадите ее, опуститесь рядом с ней на корточки, обнимите за шею, ласково поглаживайте и уговаривайте, давайте лакомство, пока кто-нибудь из ваших помощников устраивает стрельбу на расстоянии от 50 до 10 метров. Потом замените детский пистолет на стартовый. – При грозе, салютах, фейерверках и прочем точно так же уговаривайте, ласкайте и угощайте лакомством собаку, находящуюся дома. – И дома, и на прогулке постарайтесь отвлечь собаку выполнением каких-либо команд. – У злобных собак можно попытаться вызвать агрессию, слегка подтравливая их, – пусть лучше рычат и лают на звук, чем прячутся или убегают. – Собака, заслышав громкие раскаты, на улице стремится убежать без разбора куда, а дома забивается под ванну, стол, в темный угол или мечется по квартире, не находя себе места. При этом она дрожит, часто дышит. Такую собаку перед праздниками и после них лучше выводить на прогулку на поводке. Кроме того, обязательно обратитесь к ветеринару! Он посоветует, какие успокаивающие средства лучше всего ей давать. К невротическим реакциям склонны собаки, переболевшие чумой или другими инфекционными заболеваниями. Очень часто «новогодний синдром» испытывают суки с гормональными нарушениями, патологически развивающейся беременностью или имеющие хронические воспалительные процессы репродуктивных органов. Обратите на это особое внимание!
Глава 29 СРЕДНЕАЗИАТСКИЕ ОВЧАРКИ У СЕБЯ ДОМА Собачья жизнь
. ..Бешкентская долина расположена на юге Таджикистана. Она окружена с двух сторон невысокими, но крутыми горами, изрезанными ущельями с неровными краями. Утром и вечером по ним карабкались овечьи отары, сопровождаемые пастухами с собаками. Пыль, поднятая копытцами, казалась издали речками, текущими то вверх, то вниз. И каждый раз в небе появлялись белоголовые сипы в ожидании добычи. В самой долине располагались селения, отделенные друг от друга участками щебенистой пустыни с редкими языками песка; ровными квадратиками лежали хлопковые поля и арбузно-дынные бахчи, запутавшиеся в паутине мутных арыков. В селениях имелись собаки – такие же, как и у пастухов, – не знакомые ни с поводком, ни с ошейником. Когда семья резала барана, им перепадали кости и внутренности, в остальное время собаки искали пропитание в пустыне, охотясь на грызунов и ящериц. Но у каждой при этом была своя, свято охраняемая территория вокруг глинобитной постройки, где жил ее владелец. Правда, связь с хозяевами была весьма слабой: если приходили уважаемые гости, то хозяева прогоняли собственную собаку со двора камнями – других способов управления ею они не знали. Держали в основном кобелей, иногда двух-трех. На целый поселок из двадцати домов с полутора десятками псов приходилось не больше двух владельцев сук-производительниц.
Мы жили рядом с поселком в бывшей зоне. Зону перенесли куда-то в другое место, а постройки собирались переделать под больницу. Пока же на полевой сезон сюда пустили московскую экспедицию, изучавшую экологию малярийных комаров и комнатных мух. Я занимала отдельную комнату, на которой сохранились остатки таблички «Канцеля...», большую, совершенно пустую, с незапирающейся дверью. Но, во-первых, красть у меня было нечего (казенный спирт охранял лично начальник экспедиции, да и Коран запрещал мусульманам пить), во-вторых, некому – в поселке все друг друга знали – и, в-третьих, у меня была собственная собака, привезенная из Москвы, четырехлетняя сука ризеншнауцера по кличке Гретхен. Та самая, которая все команды путала с командой «задержать». В этой экспедиции я провела четыре месяца – с апреля по август 1989 г. Утром, до работы, и вечером, после нее, а также по воскресеньям мы гуляли по окрестным ущельям, взбираясь на горы; кроме того, собака сопровождала меня, когда я обходила окрестные арыки, вылавливая в них личинок комаров, или вела подсчет крылатых насекомых в реденькой лесополосе, где росли шелковица и ясень, и в зарослях тамариска возле болотца. И я ни разу не пожалела, что приехала с собакой! Иначе я не сделала бы столько интереснейших наблюдений.
Местные собаки привлекали меня необычайно: представилась возможность посмотреть, как они ведут себя в естественных для них условиях. Здесь встречалось два типа собак, различающихся по внешности: коренастые овчарки, с тяжелой медвежьей головой и крепкой передней частью, и крупные высоконогие собаки, с более легким костяком, в которых угадывалась примесь местных борзых. Окраса они были самого разнообразного: черного, рыжего, белого, пегого и даже тигрового. Один тигровый кобель до того напоминал полосатую гиену, что в сумерках его вполне можно было за нее принять! На территории зоны имелось несколько собак: с одной стороны, они были вроде как ничьи, о них никто не заботился, а с другой – вроде бы принадлежали людям, которые тут жили. Я окрестила собак по окрасам, чтобы их как-то различать. Выделялись два кобеля: Рыжий и Черный, первому было примерно лет пять, второму около года; здесь же жила пара трех-четырехмесячных щенков, Белый и Гиеновый, и крохотный щенок дворняжки, напоминающий палевую левретку, с черной маской и выпуклыми глазами. Он вызвал у женщин нашей экспедиции поток «ахов» и «охов» и сразу был поставлен на довольствие. Кто-то окрестил его Камакой. Рыжий, Черный и щенки держались от нас подальше и облаивали издали. Первое время я очень боялась за Гретхен и выводила ее только на поводке, держа наготове камни, чтобы отбить нападение. Но по оставленным ею меткам псы быстро определили ее пол и, вероятно, ранг (достаточно высокий) и приняли благосклонно. Однажды я спустила ее с поводка, не заметив собак поблизости, и тут из-за полуразрушенного забора появился сначала Рыжий, потом Черный. Я замерла, не зная, что предпринять, но на всякий случай подняла с земли увесистый булыжник. Собаки тем временем обнюхались в полном соответствии с ритуалом. Рыжий отошел, удовлетворив свое любопытство, и тут же пометил кустик тамариска, а Черный даже начал заигрывать с Гретхен: неуверенно подергал огрызком хвоста. Таким образом, знакомство состоялось, и Гретхен оказалась принята в местное собачье сообщество. Однако щенки, Белый и Гиеновый, так ее и не признали – облаивали при каждой встрече. Она отвечала им тем же, и молодняк, огрызаясь, спасался бегством. Что касается Камаки, то она ползала на брюхе, визжала, напускала лужу, в общем, демонстрировала полное подчинение, как и положено двухмесячному щенку. Если наши разномастные дворняжки из российских деревень и городов оказываются на свободе, то собираются в стаю, облаивают чужих и нападают сзади. Во всяком случае, долго провожают с лаем; но стоит обернуться и оказать сопротивление, они, убоявшись собственной смелости, разбегаются. Так же ведут себя полубеспризорные собаки, живущие в городах. Среднеазиатские овчарки поразили меня своим принципиально иным поведением. На человека, идущего с собакой, они реагировали менее агрессивно – лаяли и рычали издали, пропуская через свои участки. Очевидно, человек и собака взаимно повышали ранг друг друга. Для Греты опасны были лишь суки. Но на человека суки как раз и не лаяли, предоставляя охранную функцию кобелям. Что касается последних, то меня, если я была без собаки, они облаивали, подбегая почти вплотную, и скалили зубы. Я останавливалась и начинала разговаривать с ними, стараясь не глядеть им в глаза, но и не упускать из поля зрения их малейшего движения. Потом садилась на корточки, продолжая говорить. Подобная тактика приводила собак в замешательство: я засекала по часам – лай угасал через четыре-семь минут; они начинали озираться по сторонам, ища пути к отступлению. Правда, атака могла возобновиться, когда я выпрямлялась и шла дальше. Но нападали собаки уже как-то вяло, больше для проформы.
Удача целиком и полностью зависела от моего психологического состояния на данный момент. Если я была полностью уверена в себе, собаки быстро прекращали нападение. Но при малейшем проявлении собственного страха приходилось пускать в ход камни, как и всем местным жителям. С детства приученные к тому, что в них швыряют камнями, собаки пытались подбежать и укусить раньше, чем ты поднял камень. Оказалось, что значительно безопаснее вооружиться большим булыжником и идти прямо на собаку, разговаривая с ней в угрожающей интонации. Хотя она яростно лаяла и рычала, но все же отступала. Упавший рядом камень хватала и грызла, показывая переадресовочную реакцию. В одного молодого пса я вместо камня кинула сушку, он схватил ее и только тогда сообразил, что это съедобно. Так и застыл с сушкой во рту, не зная, что делать – выплюнуть и продолжить нападение или все-таки сначала съесть? У взрослых кобелей при виде чужака агрессия всегда преобладала над пищевой реакцией, поэтому мне редко удавалось соблазнить их чемнибудь съедобным. И все-таки со временем они смирились с моим существованием. Мне приходилось ходить по поселку Мурад-Тепа почти каждый день: я раздавала местным жителям липучие бумажки от мух, а потом забирала их обратно (так мы подсчитывали численность комнатной мухи). Вероятно, мое поведение сильно отличалось от общепринятого, поэтому скоро меня запомнили как люди, так и собаки. Собаки перестали кидаться, а местные женщины, даже не зная русского языка, вступали в долгие и сложные разговоры: спрашивали, какая у меня семья, рассказывали про свои и угощали зеленым чаем. Таджички не носили паранджи, но часто, особенно когда работали в поле, закрывали лица белыми платками. Скоро я стала делать так же: горячий, как из печки, пустынный ветер вызывал кашель.
Встреча с чужаками
Через территорию наших собак регулярно проезжал местный житель на ишаке в сопровождении двух своих собак, Пегого и Серого. Пегий был явно старше по возрасту и выше по рангу. Этих нарушителей границ наши собаки встречали неизменной агрессией. Но Рыжий и Пегий лишь скалили зубы и рычали, а между Черным и Серым начиналась драка: противники хватали друг друга за холку или круп и начинали трясти. Тогда хозяин слезал с ишака и разгонял их камнями. Наша территория имела форму треугольника, а ее границами служили арык, шоссе и свалка. Находившаяся за этими пределами пустыня, поля и арыки считались общими территориями. Встречаясь там, собаки вели себя согласно своим рангам: старший принимал позу угрозы, а младший – подчинения, и они мирно расходились. Както, гуляя по окрестностям, мы с Гретхен наткнулись на ишака и собак, а хозяина ишака поблизости не оказалось. Дурной пример, как известно, заразителен, и Гретхен, насмотревшись на чужие стычки, тоже стала считать эту компанию злейшими врагами. Но, в отличие от местных собак, она чувствовала себя уверенно в любом месте. Серый, видя, что мы приближаемся, спасся бегством, а Пегий отступил к привязанному ишаку и молча лег на расстеленную на земле попону, поджав хвост и опустив голову. Гретхен пометила кустик тамариска, приподняв от усердия заднюю лапу, что свойственно противоположному полу, но случается и с высокоранговыми суками; потом она поскребла землю и удалилась, убежденная в собственной победе. С тех пор эти собаки, если видели меня с ризеншнауцером, боялись проходить по мостику через арык: хозяин, понукая своего ишака, проезжал кратчайшим путем, а они бежали в обход и догоняли его позже. Интересно, что меня одну они и не боялись, и не делали попыток напасть: молча проскакивали мимо.
В жару собаки пустыни охотно купались в мелком стоячем болотце, окруженном кустами тамариска. В апреле – мае прошло целых четыре дождя: местные жители удивлялись, какая сырая стоит в этом году весна... Собаки, особенно щенки, очень боялись падающих и шуршащих капель и прятались где попало: Камака залезала под дом, а Черный пережидал дождь на пустой веранде, куда он в обычное время ни разу не осмеливался забраться. Зато после дождя собаки, как человеческие дети, с восторгом бегали по лужам, расплескивая воду, и с размаху плюхались в грязь. Один раз на нашу территорию забежала чужая беспородная собака – наши собаки напали на нее и загнали в арык. Она стояла в воде и огрызалась, а местные овчарки лаяли на нее и скалили зубы. Собака так и ушла по воде.
Собаки в горах
В одно из воскресений я вытащила двух участников экспедиции, Антона и Диму, на прогулку: мы поднялись в горы и перевалили за гребень. Перед нами открылось бескрайнее плато, покрытое жесткой травой. То тут, то там стояли невысокие фисташки с круглыми кронами. Сильный ветер перебирал траву и поднимал на ней рябь, как на воде. В белесом небе плавали белоголовые сипы. Когда мы смотрели на колышущую траву и парящих сипов, нам казалось, что мы тоже плывем мимо неподвижно застывших деревьев. На плато паслись отдельные отары овец, и почти при каждой из них имелись собаки. Одна группа, состоящая из матерого кобеля, взрослой суки и молодого пса месяцев восьми, приметила нас метров за сто и решила атаковать. Первым делом я отловила собственную собаку, прежде чем она заметила соперников. Среднеазиатская овчарка-сука сделала лишь несколько шагов в нашем направлении: она явно подзуживала кобелей, но сама ни с кем драться не собиралась.
Взрослый кобель приблизился метров на двадцать: он принялся активно метить траву и отдельные камни. Антон и Дима, уверенные, что положение обязывает их защищать меня, выступили вперед. Гретхен лаяла и рычала, вырываясь из ошейника. Молодой пес, обежав нас с собакой по большой дуге, с яростью набросился на моих защитников, причем преимущество явно было на его стороне – поблизости в траве не оказалось ни одного камня. Мои соратники-энтомологи располагали лишь сачком для бабочек с непрочной рукояткой. Пришлось нам с Гретхен вмешаться: дружно мы бросились на этого нахального щенка. Он тут же помчался обратно к своей стае. Взрослый пес отступил, сохраняя собственное достоинство. В общем, ситуация оказалась скорее комичной, чем серьезной. Но она лишний раз подтвердила, что среднеазиатские овчарки считают чужаками людей без собак.
Иерархия в зоне
На территории зоны высокоранговое положение занимал, без сомнения, Рыжий. Но сложившаяся система была нарушена: рабочие привезли и выпустили шестимесячного щенка, которого я окрестила Черненьким. Все четвероногие жители зоны встретили его грозным рычанием, но Рыжий обнюхал и удалился, а Черный схватил зубами за холку, хотя новичок старательно принимал позу подчинения. Люди принялись кидать в Черного камнями, и Рыжий тут же поддержал их инициативу – тоже набросился на него. В течение нескольких дней Черненький держался особняком, подчиняясь всем, кроме Камаки. Рыжий и Черный делали вид, что его не замечают, а щенки Белый и Гиеновый проявляли агрессию, отгоняя Черненького от того места, где они спали. Если раньше Белый доминировал над Гиеновым, то теперь между ними начались нешуточные сражения. Потом Черненький присоединился к ним на положении самого низкорангового. Три щенка научились играть между собой, но эту игру эдаким вальяжным приветствием всегда начинали старожилы. Причем игра часто переходила у них в драку, при этом новенький отбегал в сторону, предоставляя возможность выяснять отношения без него. Рыжий никогда не играл с подросшими щенками, исключение делалось для Камаки: она подбегала к нему, лизала уголки губ, потом принималась носиться кругами. Рыжий, немножко побегав за ней, уходил по своим взрослым делам. Зато Черный и Камака играли очень бурно и подолгу. Камаке позволялось кусать огромного пса за лапы и огрызок хвоста, а он в ответ осторожно забирал в пасть почти все ее маленькое туловище. Иногда он играл с подросшими щенками, вмешивался в их драки и разгонял обоих. Когда собакам выносили объедки, первая порция доставалась Рыжему. Наевшись, пес отходил в сторону, и его место занимали щенки. Белый и Гиеновый ели вместе, но всегда ссорились, оспаривая каждый кусок. Черненький подъедал то, что оставалось после всех. Рыжий, даже будучи сытым, отгонял Черного, а Черный в свою очередь шпынял щенков.
Приручение Черного
Черный проявлял любопытство к нашей жизни. Смотрел издали, как я играю с Гретхен. Он подбирал пищу, которую мы ему предлагали, хотя и не приближался к нам ближе, чем на полтора метра. Я стала бросать лакомые кусочки себе под ноги и на несколько минут застывала в неподвижности. Пес подкрадывался, хватал их и отбегал. Наконец, он взял первый кусок с протянутой ладони, но трогать себя не позволял – сразу отскакивал. В какой-то момент я дотронулась до его лба, он прихватил меня зубами, но даже сам взвизгнул от страха. Отскочив, по своему обыкновению, он не убежал, а задумался в буквальном смысле слова. И вдруг решился, как люди решаются броситься с вышки в холодную воду, подошел вплотную и прижался ко мне головой и плечом. Какое же чувство восторга я испытала от этого жеста доверия огромного полудикого пса! С тех пор он позволял гладить себя и даже выдергивать клещей. Более того, он начал сопровождать нас с Гретхен, держась шага на два сзади: сначала до границ территории, потом в пустыню и горы и, наконец, стал ходить со мной по шоссе мимо Мурад-Тепа и индивидуальных участков других псов, свирепо скаля на них зубы. Тут он выбегал вперед меня, но недалеко – тоже шага на два. Если я заходила на их участки, он ждал моего возвращения на обочине шоссе. Настойчивость Черного не привела Гретхен в восторг. Похоже, ее начала мучить самая настоящая ревность, она принялась всячески отравлять ему жизнь. Один раз, когда она схватила его за заднюю лапу, он расценил мой окрик и небольшую взбучку, устроенную собственной собаке, как поощрение к ответным действиям. При следующем нападении (а оно последовало немедленно, невзирая на мое «фу!») он укусил ее за круп. Она взвизгнула, но позы подчинения не приняла, а с оскаленными зубами отступила ко мне. Мне оставалось только одно – и дальше выполнять обязанности вожака, главная из которых заключается в том, что в его присутствии подчиненные не имеют права выяснять отношения. Я схватила Черного за холку и потрясла. И что же? Он немедленно лег на землю, изобразив полное подчинение. Некоторое время Гретхен помнила о том, что Черный способен дать сдачу, и не трогала его. Потом она опять забылась, но не Черный. Он подставил ей для укуса плечо и застыл, растянув губы в улыбке. Убедившись, что она главнее, Гретхен успокоилась. Черный принялся заигрывать с ней в позе подчиненного приветствия, присев на передние лапы, виляя обрубком хвоста и стараясь лизнуть ризенушку в уголки губ, как это делала со старшими Камака. При разнице в размерах (среднеазиат был в полтора раза крупнее ризеншнауцера) сцена выглядела забавно. Но чего Черный никогда не уступал, так это еды – скалился, если Гретхен пыталась к нему подойти. (Мы кормили трех собак – Черного, Камаку и Гретхен – каждого из своей миски.) Гретхен тоже рычала, но немедленно отходила. Когда ела она, пес ни разу не пытался к ней приблизиться, хотя терпеливо ждал, не останется ли после нее кусочка. Потом тщательно обнюхивал то место, где стояла ее миска. Один раз в городе Шаартуз мы купили минтая. Вероятно, рыбу пес видел первый раз в жизни. Он осторожно понюхал ее, но есть отказался. Зато не отказалась Гретхен: для нее рыба была привычным кормом. Внимательно пронаблюдав за ней и убедившись, что она ест именно рыбу, Черный тоже стал есть этот непривычный корм!
Обучение методом подражания
Но самое интересное произошло, когда я взялась напомнить своей собаке, разболтавшейся в экспедиционных условиях, общий курс дрессировки! Черный долго смотрел, пытаясь понять, за что она получает кусочки печенья, и... стал имитировать ее действия! Она садилась, ложилась и вставала по команде – и он тоже! Получив заслуженное поощрение, Черный прямо-таки расцвел и принялся выполнять команды с таким рвением, какого я не встречала ни у одной цивилизованной собаки. В заключение я бросала своей собаке резиновое колечко, и она, естественно, принесла его. Предложить то же упражнение Черному я не могла, боясь спровоцировать конфликт: Гретхен охраняла свои игрушки похлеще еды. Убрав колечко в сумку, я отправилась гулять дальше. Овчарка отбежала в сторону. И вдруг я почувствовала, что Черный осторожно тычет меня чем-то в бок. Я посмотрела – пес держал в зубах рваную резиновую галошу и, виляя хвостом, предлагал ее мне. Конечно, он тут же получил свою порцию лакомства. Обученная городская собака нашла бы вещь с запахом хозяина или схватила бы первую попавшуюся (палки, тряпки и прочий мусор валялись там же, где пес подобрал свою находку). А Черный рассудил по-своему: подал не просто вещь, а отыскал нечто подобное, по крайней мере по материалу.
«Я – твоя собака»
Рабочие уезжали из зоны и забирали своих собак. Черный кому-то принадлежал, и хозяин забрал его тоже. Но через сутки пес вернулся с обрывком веревки на шее. Оставшись за старшего, он принялся с удвоенным рвением охранять территорию: кидался на проходивших мимо людей и норовил укусить их за ноги, почти не обращая внимания на летящие в него камни. К счастью, несмотря на мощные челюсти, пускать их в ход по-настоящему он не умел – рвал одежду и наносил щипки резцами, лишь царапая кожу. Но все равно это осложняло взаимоотношения с местными жителями и ставило под угрозу жизнь самого Черного. Услышав лай, члены экспедиции вынуждены были выскакивать, хватать его за загривок и держать, пока посторонние не покидали нашу территорию. Я пыталась приучить его к ошейнику и поводку, но времени до отъезда было катастрофически мало. Пес, который столь легко освоил команды «сидеть», «лежать», «стоять» и «рядом» без поводка, панически боялся ошейника. Он ложился на землю и не вставал, пока его не снимали. При попытках привязать его он перегрызал веревку, повторяя то, что однажды уже сделал. Я понимала, что не смогу взять его в Москву, и мучилась оттого, что приручила его. В конце концов, Черного подарили пастухам, и те сумели увести его в горы с отарой, при которой не было своей собаки. До сих пор я не могу забыть его: ведь такая собака встречается лишь раз в жизни... Что касается Гретхен, то она, вернувшись в Москву, некоторое время вела себя, как положено среднеазиатской овчарке: охраняла территорию вокруг дома и пустырь, на котором мы обычно гуляли, от чужих собак и людей. Мне стоило немалых усилий вернуть ей навыки воспитанной городской собаки.
|
|||||||||
Последнее изменение этой страницы: 2021-01-14; просмотров: 52; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 18.117.254.202 (0.019 с.) |