Рождественский подарок Дэнни

 

С каждым ребенком мир начинается заново…

Генри Дэвид Торо, писатель

 

Каждый раз, когда миссис Свонсон проглядывала список учеников, я была уверена, что сейчас она назовет мое имя и заставит меня мучить весь класс докладом о рождественских каникулах. Судьба была ко мне милостива уже двадцать два раза, но теперь остались только я и Дэнни.

Что интересного я могла рассказать? Вот Клэр снова слетала с семьей на горнолыжный курорт и получила столько подарков, что они не влезли в багаж – пришлось высылать их домой почтой. Джек провел старомодное Рождество на ферме у бабушки. Они с двоюродными братьями носились на коньках по замерзшему пруду, пели гимны, катаясь на санях, взрывали хлопушки и открывали подарки: разноцветные шарфы и варежки, которые бабушка вязала им из остатков пряжи. Каждый год Джек рассказывал нам об этих шарфах и варежках, но никогда их не надевал.

У всех все было одинаково: коньки, сноуборды, диски с музыкой, обед с индейкой, родственники, щенки, котята и велосипеды.

Миссис Свонсон подняла взгляд:

– Дэнни, ты следующий.

«Уф», – подумала я. Если Дэнни потянет время, на мой доклад останется всего пара минут. Хотя это вряд ли. Дэнни был тихоней. Ниже всех ростом, он одевался в опрятную, но поношенную одежду, а его волосы были по‑домашнему стрижены под горшок.

Дэнни медленно вышел к доске. Когда он заговорил, его руки тряслись, а голос дрожал.

– На Рождество я получил три пачки бейсбольных карточек и футбэг[16].

Мы ждали продолжения. Он помялся, покашлял, но больше ничего не сказал. Неужели это все? Это все подарки? Три пачки карточек и мячик?

– Ну же, Дэнни, – вмешалась миссис Свонсон. – Я уверена, на твое Рождество случилось кое‑что еще.

Нам всем стало неловко. Миссис Свонсон была доброй учительницей. Почему она не отпускает Дэнни? Неужели она не поняла, что ему не о чем больше рассказать?

Дэнни взглянул на миссис Свонсон. Она ободряюще кивнула ему.

– Ну, мы никуда не ездили, ничего такого. Но в Сочельник мы ходили к церкви на представление, посвященное рождению Христа. Мой брат изображал пастуха, а одна из моих сестер играла роль Марии. Все было как взаправду: прямо перед нами были живые ослики, коровы и овцы. Только верблюдов не было. И ребенок в яслях был ненастоящий. Для него было бы слишком холодно.

Когда мы собрались домой, мама нас очень удивила. Она сказала, что с нами переночует бабушка, а их с папой не будет дома.

Тут всех уже заинтересовала история Дэнни. Куда это его родители ушли в канун Рождества?

– Мы все потеснились, чтобы бабушке хватило места в машине. От нее пахло мазью от ревматизма, поэтому мы поняли, что она тоже не ожидала такого сюрприза. Папа даже не стал подъезжать к дому, он просто высадил нас на обочине. Они с мамой очень торопились. Вот‑вот должен был родиться наш новый братик.

Класс ахнул. Дэнни, кажется, забыл, что он тихоня. Его лицо просияло, он снова переживал свою счастливую историю.

– В ту ночь никто из нас не смог уснуть. Наступило утро, и мы услышали, как открывается дверь гаража и папина машина заезжает внутрь. Мы все побежали на крыльцо встречать папу. Он счастливо улыбался и кричал: «С Рождеством!» Он попытался обнять нас всех разом. Он сказал: «В тот день, когда весь мир празднует Божий дар всему человечеству, Бог подарил нашей семье еще одного сына. У вас родился братик!». Как же мы обрадовались! Мы проглотили несколько блинчиков, достали подарки из‑под елки и отправились навестить нового ребеночка.

 

Мы все улыбались Дэнни. Он со смущенной улыбкой начал рассказывать о своем братике.

– Вы бы его видели! Он такой маленький и милый. Нам дали его подержать. Он так всем понравился, что мы забыли про подарки. Он зевает и пытается сосать палец.

Теперь мы совсем по‑другому думали о подарках Дэнни. Мы пожалели его, когда он сказал, что получил только карточки и мячик. Но он был счастливей всех, потому что смог подержать на руках своего братика.

Нам всем захотелось такой же подарок.

– Это было самое лучшее Рождество на свете. Наша семья никогда его не забудет. У нас не было роскошного ужина и кучи подарков в честь дня рождения Христа, зато мы подержали на руках нового ребенка.

 

Синтия М. Хамонд

 

 

Карамельный мишка

 

Щедрость не в том, чтобы я отдал тебе то, что ты хочешь. Щедрость – когда я отдаю тебе то, что нужно мне.

Халиль Джебран, художник, поэт и писатель

 

Ура! Наконец‑то я нашла идеальный подарок для Эрика. Мишка цвета карамели сидел высоко в витрине магазина. В одной лапе он держал мяч для американского футбола с белой шнуровкой, а в другой – шлем. Мало того, на медвежонке был свитер цветов футбольной команды Университета Огайо – алого и серого. Мой юный фанат будет в восторге! Я запомнила мишку и решила вернуться в этот отдел без ребенка.

Каждый год наша семья целый час добиралась до торгового центра, чтобы подыскать всем подарки. Мы с моим мужем Дэвидом брали с собой кто одного, кто двоих детей и покупали подарки остальным. Затем мы встречались и менялись детьми.

Перекусив фастфудом, трое наших детишек вычеркнули все пункты из списка покупок. Дэвид отвел их, усталых, но довольных, в машину, а я должна была догнать их, выполнив свою особую миссию. Дети хорошо себя вели, но ждать не любили. К счастью, я точно знала, куда мне нужно идти.

Когда я вошла в магазинчик, продавщица улыбнулась:

– Вам помочь с выбором?

– Нет, спасибо, – уверенно ответила я. – Я только что была у вас. Отвела ребенка в машину и вернулась.

Я поспешила к полке, готовая схватить игрушку и уйти. Но что это? Медвежонка там не было. Я просмотрела все игрушки на витрине, но не нашла карамельного мишки в форме команды Университета Огайо.

Я бросилась к продавщице с вопросами. Она ответила:

– Простите. Его только что купили. Таких больше нет.

Я была подавлена. Прошла всего‑то пара часов. Кто мог купить медвежонка? Я подозревала всех прохожих. Я могла бы поискать другой подарок, но этот мишка подходил идеально. К тому же дети ждали меня в машине.

Я глубоко вздохнула и помчалась к семье.

Рождественским утром дети стали открывать подарки. Дошла очередь и до мамы с папой.

– Мама, открой сначала мой, – Эрик сиял, протягивая мне подарок, завернутый детскими ручками.

– Хорошо. Что ты мне приготовил?

– Не скажу.

Ничего себе. Он впервые не признался, что собирается дарить. Раньше нам всегда удавалось хотя бы хитростью выпытать у него все рождественские секреты.

Я медленно открыла упаковку.

– Хм‑м… Интересно, что же это, – решила я поддразнить его. Он хихикнул:

– Открой и увидишь!

Бумага упала на пол, и мои глаза наполнились слезами. Передо мной лежал карамельный медвежонок в футбольной униформе. Эрик купил его для моей коллекции.

– Тебе нравится? – спросил он с гордостью и нетерпением. – Я сам хотел этого медвежонка, но решил, что ты ему больше порадуешься.

Стараясь не разрыдаться, я обняла сына и сказала:

– Он мне очень нравится, дорогой мой. Спасибо. Это идеальный подарок.

 

Пола Ф. Блевинс

 

 

Подарок

 

Слово «любовь» дети читают как «время».

Джон Крудел, журналист

 

Это была самая обычная рождественская открытка, слишком простая для меня восьмилетней. Вначале я разглядела только темные тона, потом – заснеженный пейзаж, по которому лошадка тянула открытую повозку. Такие открытки взрослые дарят другим, таким же скучным взрослым. Я не понимала, зачем она мне.

Во время нашего семейного празднования Рождества мой брат, сестра и я получили по открытке. Других подарков я почти не помню. Я надела свой любимый голубой свитер и ярко‑синюю юбку в складку. Для семейного фото мне даже разрешили распустить волосы, что случалось редко: они у меня волнистые и непослушные. Мама была в ярко‑розовой блузке с оборками вокруг выреза. Рождественские огоньки отражались в ее очках. Мы с восторгом смотрели, как она открывает свой подарок: новенький медный набор контейнеров для круп. Они идеально подходили к ее кухне.

Перед этим наша семья отметила Сочельник на службе в церкви. Мы проходили эту пытку каждый год. Все службы у нас велись на английском, кроме этой. В ночь, когда мы с нетерпением ждали чуда, нам приходилось слушать службу на немецком языке, которого мы не понимали. Гимн «Как распускается роза» на нем звучал бесконечно. А потом мы поехали домой, к легкому ужину из булочек, сыра, вареного мяса и закусок.

Наконец настала пора распаковывать подарки. Странно, что я запомнила как раз тот подарок, который меня не обрадовал. Его нельзя было потискать, с ним нельзя было поиграть.

Все мы: мои сестра, брат и я, – получили по конвертику с нашими именами. Прежде я не получала конвертов. В то время еще не дарили деньги и подарочные карты, поэтому я не знала, что делать со странной белой бумажкой.

Я открыла конверт и увидела картинку – явно слишком тусклую для ребенка. На обратной стороне было напечатано стандартное рождественское поздравление, никак не связанное с картинкой. А внизу корявым папиным почерком добавлен его подарок: «Я обещаю в этом году проводить с тобой по часу в неделю. Мы будем делать все, что ты захочешь».

Я взглянула на него, не понимая, что это означает. Папа объяснил, что теперь каждую неделю будет оставаться с нами – с кем‑то одним или со всеми вместе. Это время принадлежало только нам. Мы могли играть с ним в настольные игры или куклы или отправиться на прогулку.

Несколько следующих недель мы претворяли папин подарок в жизнь. Мы играли в «Прости», «Китайские шашки» и «Парчизи». Какая идиллия – наша семья спокойно сидела за кофейным столиком, делая ход за ходом. Хотя, наверное, в эти часы мы так же шумели и бесились, как обычно.

Но папа успел выполнить свое обещание всего несколько раз. Вскоре после Рождества мы с мамой попали в автокатастрофу. Мама погибла, я пролежала в больнице три месяца. После этого папа уже не посвящал своей семье по часу в неделю, а в одиночку воспитывал троих детей, одновременно оплакивая жену.

Я до сих пор берегу эту открытку. С годами папино рождественское обещание кажется все более ценным. Своим подарком папа дал понять, что хочет больше быть с нами и лучше узнавать нас. От празднования Рождества мы перешли к самой его сути. Мы научились ценить отношения и понимать глубину любви. Готовясь встречать Рождество с моим сыном, я чувствую, как тот подарок заставляет меня так же наполнить любовью и наш праздник. Я хочу подарить сыну то же, что папа подарил мне… дар времени.

 

Хизер Блок

 

 

Мальчишка Уинстона

 

Важнее большого подарка – большое сердце дарящего.

Эйлин Элиас Фримен, писатель

 

К концу декабря улицы города Анкориджа на Аляске покрылись неровным слоем льда с коркой снега. Водить машину стало трудней, а на работе приходилось засиживаться допоздна. В тот вечер я очень хотела спать и радовалась, что до дома уже недалеко. И тут перед поворотом я увидела тело.

На обочине лежала маленькая собачка, без сомнения, сбитая машиной. Шерстка песика была светло‑коричневой, а плотный густой подшерсток говорил о том, что в ее роду были чау‑чау. Я изучила бирку на его ошейнике. Его звали Уинстон, и он совсем недалеко убежал от своего дома. Мне нетрудно было его поднять, но я колебалась. В конце концов я оставила его на месте и поехала по адресу, выбитому на ошейнике.

Двор дома был украшен санями, шарами и пластиковыми игрушками. Я прошла мимо них, не глядя, и постучала в дверь. Вздох облегчения вырвался у меня, когда дверь никто не открыл. Я хотела оставить записку, но не знала, что написать. Стоит ли людям узнавать о том, что случилось, из записки? И как они расскажут об этом детям?

В конце концов я позвонила по номеру, который тоже был указан на ошейнике, и оставила на автоответчике мое имя, номер и просьбу перезвонить по поводу собаки. Перед сном я связалась с приютом для животных и попросила увезти тело.

Утром я уже не помнила о маленькой трагедии, но вернувшись с работы, обнаружила на автоответчике новые сообщения. Маленький мальчик звонил несколько раз, пытаясь узнать, есть ли у меня собака.

Да, собака у меня была – Джек, большой, ослепительно красивый золотистый ретривер всех оттенков желтого, от бледно‑золотого до медово‑красного. Подпалины на его шерсти были рыжими, как шкурка Уинстона.

Наверное, та семья сама догадалась позвонить в приют. Но я не понимала, чего хотел мальчик. Может быть, он решил, что это я сбила его собаку? Я нехотя набрала номер, боясь, что придется его утешать.

Его голос дрожал, как мои руки.

– Я хотел спросить, есть ли у вас собака, – сказал он. – Если есть… можно я передам ей подарки Уинстона?

Мы с Джеком тут же отправились к нему. Мальчик оказался старше, чем я думала, – лет десяти‑одиннадцати. Он был дома один. Джек с дружелюбным энтузиазмом, типичным для его породы, подбежал к нему и сунул морду в большой пакет, который мальчик держал в руках. Он доставал зубами один упакованный подарок за другим. Собачий корм, жевательная игрушка, мячик. Слезы текли по щекам мальчика, пока он помогал Джеку вынимать каждый подарок и изучать его.

Не помню, назвал ли мальчик свое имя. Я старалась не разрыдаться, когда благодарила его и отвозила Джека домой с гостинцами. Тот мальчишка понимал самую суть Рождества – он хотел приносить дары, несмотря на свое горе. Я навсегда сохраню его в своем сердце.

 

Лайза Престон

 

Глава 10

Он и правда существует

 

Ключ Санты

 

Детство – самая прекрасная пора жизни.

Неизвестный автор

 

Лукас и Ханна скакали по лестнице нашего нового дома, когда вдруг поняли, что грядет катастрофа. В панике они кинулись ко мне и устроили допрос.

– Как Санта принесет подарки, если у нас нет камина с трубой?

Ответы «Не волнуйтесь» и «Он же волшебник» их не устроили. Нужно было найти объяснение, которое удовлетворит их любопытство. Пусть оно будет правдивым, но таинственным, и позволит им оставаться детьми, сколько они захотят.

Я вспомнила собственное детство, и комната вокруг закружилась в воспоминаниях. То время было наполнено чудом: я каждый день открывала маленькие окошки в рождественском календаре, отсчитывающем дни до прихода Санты. Я писала ему письма прилежнее, чем любое школьное сочинение. Я начинала скакать по дому, распевая «Санта‑Клаус приходит в город», еще до того, как успевали убрать со стола в День благодарения. С этим долгожданным визитом было связано столько традиций, что я почувствовала: нужно срочно обнадежить моих малышей.

Так начались поиски. Первая остановка: местная библиотека. Я уселась на пол, засыпанная лавиной рождественских историй. Почти в каждой книге была яркая иллюстрация, изображающая веселого старого эльфа, который приземляется в гостиной на кучку сажи из камина. Выходит, книги мне не помогут. Тогда я отправилась искать ускользающую идею в универмаги, забитые людьми. О чем я только думала? Я толкала локтями запоздалых покупателей, нагруженных покупками, и бормотала себе под нос:

– В «Мейсиз» ничего нет. Нигде ничего нет.

Чуда не случилось. Я вернулась домой с пустыми руками. В приступе отчаяния я полезла в ящик с носками – пристанище всех потерянных вещей. Не знаю, что я хотела там отыскать, но в уголке меня ждала искорка надежды. Это был старый ключ от дома, где я выросла.

Я продела красную атласную ленточку в его кольцо, прикрепила к ней бирку с надписью «Ключ Санты» и показала Лукасу и Ханне. Их распахнутые глаза и довольные улыбки означали, что их рождественское желание исполнилось. Они заметались по дому, пытаясь отыскать среди подарков и ворохов оберточной бумаги идеальную коробку, где можно спокойно хранить ключ до самой праздничной ночи.

С тех пор каждый год дети вывешивают «Ключ Санты» на дверную ручку, веря, что волшебник по новой традиции возьмет его в рождественскую ночь и отворит дверь.

Я рада, что наконец‑то нашла подходящее применение старому ключу, который сентиментально хранила все эти годы. Это тот самый золотой ключик, который открывал двери в дом моих родителей: дом, полный рождественского прошлого; дом, где жило волшебство; дом, где обитал Санта из моего детства. Так что, можно сказать, что это действительно настоящий ключ Санты.

 

Эрин Соледж

 

 

Слишком много Санта‑Клаусов

 

Благословенно время года, которое заставляет весь мир замышлять таинства любви.

Гамильтон Райт Мейби, автор афоризмов

 

 

До Рождества осталась пара дней,

И всем хотелось снега все сильней.

Давно деревья сбросили листву,

Мороз совсем не пощадил траву,

Темно и мрачно стало во дворе,

И грустно было в школе детворе.

 

Их кто‑то злой задумал поддразнить,

Отнять веселье, праздника лишить.

Тот негодяй сказал, что в Рождество

Лишь к малышам приходит волшебство,

А взрослых деток лет так десяти

Навряд ли Санта‑Клаус навестит.

 

От этой байки приуныл весь класс,

И я могла б закончить свой рассказ,

Но вот мелькнула тень, открылась дверь.

Кто на пороге? Не грусти, поверь!

Седой мужчина в одеянье красном

Предстал перед притихшим третьим классом.

 

Румяный бородач всем подмигнул,

Протопал в комнату и сел на стул.

Класс переполнил тихий шепоток.

Кто стушевался, кто издал смешок.

Все поняли, что гость‑то непростой,

И подбежали к стулу всей гурьбой.

 

Из класса первым высказался Зак:

– Он настоящий Санта! Это так!

Но Зака быстро перебила Рэйчел:

– Зачем ты всех опережаешь вечно?

Сант много, просто так не разберешь,

Кто больше на волшебника похож.

 

Они расселись прямо на полу,

Заслуживая Санты похвалу.

Поведал он, что делать и учить,

Чтоб в Рождество подарок получить.

Он рассказал про щедрость, доброту…

Натан решил спросить начистоту:

 

– Скажи нам, Санта, ты ведь настоящий? –

Сказал, неловко улыбаясь, мальчик.

 

Весь класс вдруг тишиной обволокло,

Звенящей, будто тонкое стекло.

Учитель бросил взгляд на малыша.

Сидели дети тихо, чуть дыша.

Вопрос был задан прямо, без изъяна.

Брианн решила поддержать Натана.

 

Она коснулась старческой щеки:

– Зачем сегодня ты надел очки?

Ты в разных классах нынче побывал,

Но раньше ты очков не надевал…

И у тебя глаза другого цвета,

Не карие; я точно помню это.

 

Тут подключился Крис: – Я помню тоже,

что в магазине был ты чернокожим!

Как может Санта черным быть и белым?

Менять цвет глаз – сомнительное дело!

А вдруг мошенник Санта? Может, нам

Скорее нужно сообщить властям?

 

– Ну и дела, – на это гость вздохнул,

Но и с ответом он не затянул.

– Вы правы, я меняюсь очень часто,

Но звать меня мошенником? Напрасно.

Кай возразил: – Прошу нас всех простить,

Но как нам самозванцев отличить?

Не хочется о всех своих мечтах

Рассказывать кому‑то второпях.

 

Тут Стефани тихонько заявила:

– Мне моя мама как‑то говорила,

Что Санта‑Клаус сам не ходит тут;

Его помощники по городу снуют.

Дакота вторит ей: – А не опасно

Нам связываться с человеком в красном?

 

Ответил Санта детям: – Правда ваша.

Вы можете в меня не верить даже.

Но Санта‑Клаус вам всегда внимает,

Пускай его актер изображает.

А настоящий он или фальшивый –

В душе вы сами делаете выбор.

 

Вновь Санта улыбнулся простодушно,

Напомнил, чтоб вели себя послушно.

Отправился к порогу, подмигнул

И очень быстро в двери прошмыгнул.

И вслед за ним ребята, словно мышки,

Собрали вещи и из класса вышли.

 

Но был ли настоящим Санта‑Клаус?

Невыясненным это оставалось.

Наверное, обычный человек…

И за окном в тот вечер сыпал снег.

 

 

Мишель Д. Халперин

 

 

Оленья магия

 

Рождество взмахивает волшебной палочкой над миром, и глядите: все становится мягче и прекраснее.

Норман Винсент Пил, писатель

 

Это было настоящее волшебство. Я навсегда запомнила Рождество таким, как его рисуют на открытках и пишут о нем в стихах. Меня отвезли «через холмы и леса» к моей бабушке в Висконсин, в деревню Сассекс. Мы плавно скользили по обледенелым дорогам. Мой папа, опытный водитель, умудрялся огибать снежные заносы. Мама сидела рядом с ним.

Я, девочка из Миссисипи, подпрыгивала на заднем сиденье и спрашивала:

– Когда мы приедем? Когда мы уже приедем?

Я впервые должна была встретить Рождество в Висконсине с семьей моей мамы.

Мы собирались приехать утром в Сочельник, но снег и лед нарушили наши планы. Стемнело рано, и погода испортилась. В дороге родители напряженно молчали. Они не знали, получится ли добраться без происшествий. Я же была в полном восторге – вот настоящее приключение!

Когда мы наконец доехали, мои тети, дяди и бабушка выскочили нас встречать и обнимать. Стол ломился от праздничной еды. Взрослые болтали о всякой всячине: о перекрытых дорогах, о том, что наше путешествие прошло благополучно. Дядя Бад принес домино – они с папой обожали эту игру. Бабушка, мама и ее сестры сгрудились в кучку и обменивались новостями.

В том доме было много вещей, которых я раньше не видела. Казалось, комнаты наполнены ожиданием. Рождество стояло на пороге. Снег повалил сильнее.

Воспоминания об этой ночи остались со мной на всю жизнь.

Разморенная после горячего шоколада и бабушкиных фигурных печенек, я зевнула. Бабушкин старый диван как бы обволакивал мое тело. Мой дядя сел рядом, и я свернулась калачиком у него на коленях. Семья приглушила свет, зажгла елку и стала перешептываться.

Я услышала: «Где она будет спать?» Я знала, что речь обо мне.

Кровать уже была готова. Меня одели в теплую пижаму, накрыли самыми большими и пушистыми одеялами. Ночь ожидалась холодная. Снег все валил и валил.

Я немного переживала за Санту. Мы были в тысяче километров от дома. Сможет ли он найти меня? Получу ли я подарки на Рождество? Родители уверяли меня, что оставили ему записку, и он точно будет знать, куда доставить мои подарки. Но мне не верилось, что он найдет этот дом.

У дяди Дэйва были сани. Он обещал запрячь в них лошадь и прокатить меня на повозке с бубенцами. Как же мне спать, если я жду не дождусь прихода Санты и катания на санях?

– Оленьи бубенцы, – сказал дядя.

Я навострила уши. Он продолжил:

– Если ты пораньше заснешь, то, возможно, услышишь, как прилетят олени. Дети слышат их каждый год. Ты еще и увидишь их следы на снегу завтра утром!

У меня перехватило дыхание. Я смогу услышать звон бубенцов и увидеть следы оленей Санты! Я попыталась не уснуть. Я лежала в кровати, прислушиваясь к каждому скрипу и стону дома. И все же усталость взяла верх. Слушая разговоры взрослых, которые готовились ко сну, я уснула сама.

Когда я открыла глаза, вокруг было темно. В доме стояла тишина. Я с трудом вспомнила, где нахожусь. Мои глаза привыкли к темноте, и я затаила дыхание, услышав колокольчик. Это был нежный тихий звук, и он раздавался не в доме. Он точно шел снаружи. Это звенели бубенцы оленей.

Мама с папой спали. Услышат ли они звон? Сон с меня как рукой сняло. Я лежала неподвижно, сколько смогла, а потом снова уснула.

Солнечный свет струился в окно. Я запомнила даже цвет штор в комнате. Семья разбудила меня:

– С Рождеством! Санта приходил ночью! Ты слышала оленей?

Я вскочила, и дядя подвел меня к окну.

– Смотри! Смотри сюда! Видишь следы? Вон они!

На снегу отчетливо виднелись отпечатки копыт.

Завтрак был лучшим на свете, елка – самой нарядной, день – самым чудесным. Именно о таком Рождестве мечтают маленькие девочки, и моя мечта однажды сбылась. Мы с дядей Дэйвом и моей двоюродной сестрой Донной прокатились на санях. Все было так, как я себе представляла. Мы прижимались друг к другу под пледом, а лошадка была украшена бубенчиками. Холмы и долы нашей фермы казались сказочным пейзажем.

Я на всю жизнь запомнила звон бубенцов и следы оленьих копыт на снегу. Когда наступает Рождество, я испытываю приятную ностальгию по той девочке в Висконсине и ее оленьей магии.

 

Мэрилин Росс

 

 

Требуется сборка

 

Для замка в облаках не бывает архитектурных норм.

Г. К. Честертон, писатель

 

Есть фраза, которая внушает ужас любому родителю, особенно в Сочельник. Это всего два коротких слова, но скажите их родителям, и вы увидите, как они испугаются. Они даже могут закричать и заплакать. Некоторые совершенно теряют рассудок. Что же это за ужасные слова?

«Требуется сборка».

Когда на коробке с игрушкой написано «требуется сборка», это вовсе не значит, что вам удастся за каких‑то десять минут собрать пластиковый дворец с рыцарями и рвом. Нет, вам понадобится диплом архитектора, полный набор инструментов подходящего размера и умение прочитать и понять 392 страницы инструкции, написанной на санскрите.

И это только для того, чтобы извлечь компоненты из коробки.

А ведь еще есть люди – мужчины – которые думают, что инструкции им не указ. Они будут бегать вокруг, бить себя кулаком в грудь и кричать:

– Инструкции? Не нужны мне ваши дурацкие инструкции!

Потом им взбредет в голову высыпать 1528 фрагментов замка на пол и попробовать составить из них гибрид игрушечной печки и лабрадора‑ретривера – который никак не будет похож на игрушечный дворец.

Зато женщины, наоборот, любят читать инструкции. Нам вообще не хочется ничего собирать, но мы должны объяснить мужчинам, как это делается. Мужчину, собирающего дворец, это приводит в ярость. Статистика показывает, что основная причина разводов в нашей стране – ссоры во время сборки игрушек.

Время от времени за строительство дворца берутся несколько мужчин. Это еще хуже. Почему‑то им кажется, что они участвуют в соревновании, где нужно во что бы то ни стало победить. Если другой мужчина решает помочь с дворцом – пиши пропало. Первый мужчина теперь воюет не только с 1528 кусочками дворца, он еще сражается со своим лучшим другом, который сунул нос куда не следовало. Вскоре это противостояние перетекает в объявленную войну.

 

Первый мужчина: Я построю этот дворец за два часа.

Второй мужчина: Я построю этот дворец за час.

Первый мужчина: Я могу построить этот дворец за пятнадцать минут, ни разу не взглянув в инструкцию.

Второй мужчина: Ну так построй!

 

А затем подвесной мост оказывается по другую сторону рва.

Вернув мост на место, мужчины начинают ходить вокруг дворца, гордо стуча себя в грудь. К сожалению, работа еще не закончена. Видите ли, в комплекте с дворцами всегда идут малюсенькие наклейки. Некоторые из них даже не видно невооруженным глазом. Для того, чтобы приделать их на нужное место, нужен микроскоп и пинцет.

И, конечно, эти наклейки никогда не подходят по размеру к той части дворца, куда их следует поместить. А если даже подходят, вам никогда не удается приклеить наклейку ровно и не вверх тормашками. И не порвать ее, чтобы потом пытаться незаметно соединить края.

Тут один из «строителей» обнаруживает, что нужно было сначала клеить наклейки, а потом собирать дворец. И работа начинается заново.

Многие мужчины в этот момент сдаются. Кое‑кто из них решает напиться с горя. И тогда в дело вступают женщины. Они наливают мужчинам коктейль или звонят в службу поддержки. Ни то, ни другое не помогает. Служба поддержки работает только по будням с девяти до пяти, когда никому не приходит в голову собирать игрушки. А алкоголь и сборка вовсе несовместимы. Даже не пытайтесь представить, какой дворец построит человек, уговоривший пару «Май‑Таев»[17].

Что же делать родителям? Во‑первых, выкинуть все наклейки. А во‑вторых, не переживать. Потому что в конце концов вы отдадите дворец ребенку, и он будет играть с рыцарями и проверять, настоящая ли вода во рву. А потом ему это надоест и он захочет поиграть с чем‑то еще.

Разумеется, другую игрушку тоже придется собирать. Расслабьтесь. Хлебните горячего шоколада со шнапсом – вам полегчает.

 

Лори Зонтаг

 

 

Голос Санта‑Клауса

 

В хорошей компании любой путь кажется короче.

Турецкая пословица

 

Мне всегда нравилось ездить на машине после полуночи. Полночное небо в Западном Техасе после службы в Сочельник – само по себе чудо. Оно глубокого синего цвета и покрыто звездами, сверкающими, как хрусталики на люстре. Оно было и будет всегда.

Мы ехали по шоссе на дальнем западе Техаса и могли запросто сойти за последних людей на земле. Кругом не было ни огней, ни машин, ни городов. Непроглядная тьма, пронизанная светом звезд и наших фар. Ни звука, лишь шуршание колес и болтовня моих дочек.

Обычно девочки спали всю дорогу – до дома было шестьдесят километров. Но в ту ночь шестилетняя Митти устала и раскапризничалась. Она хотела домой, в кроватку. Старшая сестра Сара пыталась ее отвлечь, но Митти была безутешна. Все нервничали.

Тут я вспомнила о радиоприемнике. Я подключила микрофон и дала его Митти, предложив вызвать Санту. Она посмотрела на меня с сомнением, но хотя бы замолчала. Саре тоже хотелось тишины и покоя, поэтому она подбодрила сестру.

– Это один‑девять, Орешек вызывает Санту.

– Санта? Ты там?

Не было слышно ничего, кроме шелеста колес и радиопомех. На мои глаза навернулись слезы от наивности этого милого ребенка. Мы ждали. Она повторила:

– Один‑девять вызывает Веселого Эльфа. Это Орешек. Прием.

Шипение радио и мягкое гудение ночной дороги. Больше ничего.

– Ох, мама. Наверное, Санта‑Клауса не существует.

Разочарованное молчание.

Когда она отдала мне микрофон, передатчик вдруг затрещал.

– Отзовись, Орешек. Веселый Эльф на связи. Ты почему не спишь?

Митти ахнула. Сара выпрямилась на заднем сиденье. У меня комок подкатил к горлу.

Митти схватила микрофон и с запинкой произнесла:

– Это Орешек. Санта, где ты?

– Знаешь, Орешек, я лечу по небу и не могу закончить свои дела, пока ты не ляжешь в кроватку.

– Я была на полуночной мессе, Санта. Мы почти дома. Подожди, пожалуйста. Прием.

– Это Старый Веселый Эльф. Ложись в постель сразу как приедешь. Я дождусь, Орешек. Конец.

Я уже не сдерживала слез. Я знала все голоса на нашей местной станции, но в ту ночь на связь вышел кто‑то незнакомый.

Это был голос Санты.

 

Салли Бэггетт Гриффитс