Материальный объект как единство явления и сущности

Как уже отмечалось во введении, материальный объект выступает перед исследователем прежде всего как единство явления и сущности'. Отсюда ясно, что явление и сущность оказываются наиболее сложными атрибутами среди всех других, а соответствующие категории, в которых эти атрибуты отражаются, — наиболее содержательными (наиболее «конкретными», по терминологии Маркса) среди всех онтологических категорий. Наша задача заключается в том, чтобы выяснить: 1) что такое явление (в общем случае); 2) что такое сущность; 3) каково взаимоотношение между ними; 4) каково практическое значение этих категорий для научного исследования.

Категория явления. Проблема познания сущности

Понятие явления не представляет особых трудностей для философского анализа. Материя «является» нам в самых разнообразных формах: в форме вещи (например, кристалл), свойства (голубой цвет неба), отношения (равенство угла отражения светового луча от зеркальной поверхности углу падения), множества (совокупности звезд), структуры (сталактитовая пещера), состояния (распределение давления в газе), процесса (деление живой клетки) и т. д. Однако эти формы играют роль объективных явлений (в том употреблении этого термина, которое принято в конкретных науках и в практической деятельности людей) лишь в том случае, когда они выступают как нечто индивидуальное (отдельное):

' См. Богданов Ю. А. Сущность и явление. Киев, 1962; Вахто-мин Н. К. О роли категорий сущность и явление в познании. М., 1963;

Никитченко В. С. Соотношение категорий сущности и явления в марксистско-ленинской философии. Ташкент, 1966, и др.

113

эта вещь, это свойство, это отношение и т. п. Только в этом случае они принципиально наблюдаемы (непосредственно, с помощью органов чувств, или опосредованно, через приборы).

Принципиальная наблюдаемость влечет за собой и их наглядность, т. е. возможность описать их с помощью наглядных образов (являющихся непосредственными показаниями органов чувств или качественно новыми образами, возникшими в результате синтеза и преобразования исходных чувственных образов). Поскольку, однако, далеко не всякие явления могут быть описаны в наглядных образах, сводящихся к непосредственным показаниям органов чувств, и поскольку выработка качественно новых наглядных образов требует ряда трудоемких операций, то периодически возникает так называемая проблема наглядности (в случае невозможности наглядного представления вновь открытых явлений в известных наглядных образах создается иллюзия невозможности наглядного представления новых явлений в каких бы то ни было наглядных образах вообще) 2.

Принципиальная наблюдаемость и наглядность отдельного связана с существованием между отдельными объектами пространственно-временных различий. Это вполне естественно, так как наблюдение отдельного объекта есть не что иное, как взаимодействие его с другим отдельным объектом (прибором), которое всегда протекает в пространстве и во времени. Поэтому два отдельных объекта, обладающие одинаковыми свойствами, можно отличить друг от друга экспериментальным путем лишь в том случае, если между ними существуют пространственно-временные различия (в частном случае — только пространственные или только временные).

Таким образом, наблюдаемость и наглядность отдельных объектов существенно связаны с возможностью локализации их в пространстве и времени. Два отдельных объекта с одинаковыми свойствами, имеющие одинаковую пространственно-временную локализацию, практически неразличимы. Итак, специфика явления заключается в том, что оно всегда есть нечто отдельное (это).

2 См. по этому вопросу: Бранский В. П. Философское значение «проблемы наглядности» в современной физике; Штофф В. А. Моделирование и философия. М. — Л., 1966; Славин А. В. Наглядный образ в структуре познания М., 1971, и др.

1!4

Существенно для понятия явления не то, вещь ли оно, свойство, отношение, процесс и т. д., а то, что оно эта вещь, а не вещь вообще, это отношение, а не отношение вообще, этот процесс, а не процесс вообще, и т. д.

Анализ отдельного показывает, что оно противоречиво. Обычно отдельное отождествляют с единичным, т. е. абсолютно индивидуальным и неповторимым. Но такое единичное есть лишь абстракция: реальное единичное всегда выступает в единстве с повторяющимся, т. е. сходным. Поэтому отдельное есть единство единичного и сходного3. Например, явления отражения красного луча под углом в 45° от стеклянного зеркала и зеленого луча под углом в 68° от стального зеркала сходны в том отношении, что в обоих случаях угол отражения равен углу падения. Очевидно, что равенство углов падения и отражения входит в содержание как первого, так и второго явления.

Если анализ явления не представляет особых трудностей, то иначе обстоит дело с анализом сущности. Можно сказать без преувеличения, что ни одна философская категория не вызывала в истории конкретных наук и истории философии таких острых дискуссий, как категория сущности. Именно вокруг этой категории было построено больше всего схоластических и даже мистических умозрительных схем. В результате появился позитивистский скептицизм, наиболее четко выраженный Б. Расселом: «Это, по-моему, безнадежно сбивающее с толку понятие»4.

В то же время практика научного творчества постоянно вынуждает исследователей вновь и вновь возвращаться к употреблению этого понятия. Например, В. Гейзен-берг, говоря о значении нефеноменологических теорий в системе теоретической физики, обращает внимание на то обстоятельство, что любая такая теория предполагает качественную формулировку «того часто еще неизвестного, что обозначают через сознательно неопределенное выражение — «физическая сущность»»5.

3 См. Шептулин А. П. Диалектика единичного, особенного и общего. М., 1973.

4 Рассел Б. История западной философии. М., 1959, с. 221.

5 Гейзенберг В. Роль феноменологических теорий в системе теоретической физики. — «Успехи физических наук», т. 91, 1967, вып. 4, с. 732.

115

Как было показано, природа материального объекта и его атрибутов обусловливает природу соответствующих познавательных процедур, а не наоборот. Но поскольку характер познавательных процедур связан с природой объекта и его атрибутов, то в процессе познания можно «перевернуть» действительное соотношение между атрибутами и процедурами: изучая познавательные процедуры, используемые при познании соответствующего атрибута, можно установить, какие результаты (виды знания) они дают, а затем, на основе принципа отражения, можно заключить, какой объективный аналог соответствует полученному виду знания. Получается следующий эвристический прием: процедура — вид знания — объективный аналог. С помощью такого приема можно определить природу объективного аналога, существующего до, вне и независимо от соответствующих процедур 6.

Итак, узнать, что такое сущность, можно, лишь обобщая конкретные случаи раскрытия сущности различных явлений в конкретных науках. Анализируя такие случаи, следует учитывать анализ категории «сущность» в истории философии. Природу сущности нельзя выяснить ни путем чисто умозрительных рассуждений историко-фило-софского характера, ни путем чисто эмпирических экскурсов историко-научного характера. Без учета данных истории науки легко удариться в спекуляцию; без учета данных истории философии легко растеряться в море эмпирических «мелочей» и не увидеть главного.

Так как проанализировать все известные случаи раскрытия сущности в конкретных науках невозможно, то (чтобы избежать потери общности) надо выбрать случаи, удовлетворяющие определенным требованиям. Во-первых, явления, сущность которых была раскрыта, должны относиться как к природе, так и к обществу; во-вторых, они должны быть связаны как с объектами в стационарном состоянии, так и с развивающимися объектами; в-третьих, они должны быть массовыми (типичными); наконец, в-четвертых, они должны быть сравнительно простыми для анализа и в то же время такими, при раскрытии сущности которых все познавательные

6 Сказанное, конечно, не означает, что каждому мысленному конструкту соответствует объективный аналог. Существует определенный критерий (о нем будет сказано дальше), по которому можно отличить конструкты, имеющие и не имеющие объективных аналогов.

116

процедуры использовались бы в явном виде. Именно по указанным соображениям мы выберем для анализа два знаменитых в истории науки случая раскрытия сущности: раскрытие Лавуазье сущности воды в 1783 — 1785гг.7 и раскрытие сущности капиталистической прибыли Марксом в 1857 — 1858 гг.8

Рассмотрим вначале, каким образом была раскрыта сущность воды. Анализ природы воды начался с эмпирического исследования различных конкретных вод (для простоты ограничимся речной, грунтовой и дождевой). При этом существенно, что речь шла о вполне конкретных водах (например, о воде из Сены, грунтовой воде в окрестностях Парижа и воде после дождя, который прошел над Парижем, допустим, 5 июня 1770 г., т. е. о вполне определенных гидрологических явлениях). Сравнительный анализ этих вод показал, что между ними имеются как различия (например, в плотности), так и сходство (все они представляли собой бесцветные жидкости без вкуса и запаха с tзам=0°С и tкип =100° С при нормальном давлении).

Отвлекшись от различий, получили множество сходных вод, отличающихся лишь положением в пространстве и времени; отвлекшись же от пространственно-временных различий между сходными водами, пришли к эмпирическому понятию о «воде как таковой» (воде вообще). Последняя, по определению, была бесцветной жидкостью без вкуса и запаха с tзам= 0°С и tкип=100°С (при нормальном давлении). Далее был поставлен вопрос: какова природа воды как таковой, т. е. какова природа этой «бесцветной жидкости без вкуса и запаха и т. д.»? Тогда возникли три гипотезы: 1) эта жидкость есть химический элемент (Ван-Гельмонт); 2) она есть химическое соединение кислорода с флогистоном (Уатт); 3) она есть химическое соединение кислорода с водородом (Лавуазье).

Эти гипотезы приписывали природе воды некоторое содержание, отличное от того, которое заключалось в эмпирическом понятии о воде. Они были получены не индуктивным путем из опытных исследований воды, а чи-

7 См. Дорфман Я. Г. Лавуазье. М., 1962; Фигуровский Н. А. Очерк общей истории химии, т. I. М„ 1969.

8 См. Маркс К... Энгельс Ф. Соч., т. 13, с. VI.

117

сто умозрительно (на основе творческого воображения)9. Возникли три различных теоретических понятия о воде. На основе каждого из них предполагалось, что в основе наблюдаемых (как неодинаковых, так и одинаковых) свойств различных вод объективно лежит некоторое содержание, отличное от наблюдаемого (в том числе и от сходного). Это основание наблюдаемого и должно было быть объективным аналогом теоретического понятия о воде.

Следующий шаг заключался в том, чтобы выяснить, каково же основание наблюдаемых свойств воды «на самом деле». Для этого каждую из гипотез надо было проверить экспериментально. Другими словами, надо было связать соответствующее теоретическое понятие с указанным выше эмпирическим понятием о воде. Но для этого надо было построить теоретическое представление о воде, соответствующее тому или другому теоретическому понятию.

Так, согласно гипотезе Лавуазье, если вода есть химическое соединение кислорода с водородом, то в природе должно существовать множество одинаковых соединений конкретных форм кислорода с конкретными формами водорода, отличающихся лишь положением в пространстве или во времени (или в том и другом одновременно). Теоретические представления о воде отражают соответствующие конкретные соединения кислорода с водородом. Но это равносильно тому, что основание воды имеет множество форм проявления. Если основание воды было чем-то ненаблюдаемым и ненаглядным, то формы его проявления принципиально наблюдаемы и наглядны. Легко было допустить, что некоторые из конкретных соединений кислорода с водородом могут содержать небольшие примеси других веществ.

Нужно было сопоставить конкретные соединения кислорода с водородом (занимающие определенное положение в пространстве и времени) с конкретными водами. При этом обнаружилось, что наблюдаемое сходство речной, грунтовой и дождевой воды объясняется тем, что

9 Разумеется, творческое воображение использует информацию, заимствованную в конечном счете из опыта. Однако оно создает из этой информации такие конструкты, которые могут даже противоречить известным эмпирическим законам. Любопытно, что указанные гипотезы отстаивались в конце XVIII в. различными исследователями на основании одних и тех же эмпирических данных.

118

все они есть соединения кислорода с водородом, а наблюдаемые различия легко объяснить наличием в этих соединениях соответствующих примесей. Но это значит, что наблюдаемые речная, грунтовая и дождевая вода как определенные гидрологические явления есть лишь видимость (хотя и вполне объективная), ибо по своей сути они есть нечто другое, отличное от непосредственно наблюдаемого, именно одинаковые соединения кислорода с водородом, отличающиеся лишь положением в пространстве и времени и присутствием некоторых примесей.

После того как с помощью теоретического понятия о воде удалось объяснить наблюдаемые гидрологические явления, оставался лишь последний шаг. Оказалось, что число форм проявления основания воды, соответствующего гипотезе Лавуазье, больше числа известных гидрологических явлений. Действительно, если возможны соединения кислорода с водородом, содержащие примеси, то возможны и такие, которые свободны от примесей. Значит, чистому соединению кислорода с водородом должна соответствовать на опыте новая видимость (или новое явление) — лабораторная вода (вода, получаемая в результате взрыва смеси кислорода с водородом) 10. После выполнения соответствующего эксперимента оказалось, что такое явление действительно существует.

Обнаружение на опыте всех явлений, предсказанных гипотезой Лавуазье, и опровержение тех немногих предсказаний, которые могли быть сделаны на основании двух других гипотез, позволили сделать следующее заключение: теоретическое понятие о воде, построенное Лавуазье, имеет объективный аналог, тогда как два других теоретических понятия такого аналога не имеют. Таким образом, доказательством того, что Лавуазье действительно раскрыл сущность воды, было обнаружение всех явлений, предсказанных им на основе его понятия о сущности воды.

Рассмотрим теперь, каким образом была раскрыта сущность капиталистической прибыли. Как известно, теоретическому исследованию Марксом природы капиталистической прибыли предшествовало эмпирическое исследование ее как определенного экономического яв-

10 Мы взяли для простоты лишь одно из предсказаний, которые можно было сделать на основе гипотезы Лавуазье. В действительности таких предсказаний было много.

119

ления. Прежде чем говорить о прибыли вообще, надо было исследовать конкретные случаи получения прибыли конкретными капиталистами (ограничимся для простоты получением прибыли в производстве пшеницы, ситца и железа в Англии XIX в.). Допустим, что на ферме мистера А прибыль в производстве пшеницы составила за год 20 тыс. фунтов стерлингов, на фабрике мистера В (в производстве ситца) она была равна 10 тыс., на заводе мистера С (в производстве железа) — 5 тыс. Нетрудно заметить, что наряду с различиями здесь имеется и сходство, которое заключается в следующем: во всех случаях наблюдается, так сказать, «самовозрастание денег», которое может быть кратко записано в форме Д-^Д', где Д'>Д.

Таким образом, на основе сравнения различных конкретных случаев получения прибыли еще задолго до Маркса было сформулировано эмпирическое понятие о прибыли (прирост первоначально авансированной суммы денег после завершения цикла капиталистического производства и обращения). Очевидно, что здесь речь идет о прибыли вообще. После того как такая абстракция была получена, возник вопрос о том, какова природа прибыли вообще. Характерно, что уже меркантилисты интересовались объяснением не просто какого-то конкретного случая получения прибыли, а именно объяснением прибыли как таковой.

К середине XIX в. были выдвинуты четыре основные гипотезы, в которых делалась попытка раскрыть природу прибыли: 1) прибыль есть надбавка к цене (меркантилисты); 2) она есть прибавочный продукт земли (физиократы); 3) она есть зарплата капиталиста (вульгарные экономисты); 4) она есть прибавочная стоимость, созданная трудом рабочих, но не оплаченная ввиду того, что при капитализме стоимость товара рабочая сила меньше стоимости товара, создаваемого рабочими (Маркс). Предполагается, что в основе наблюдаемых особенностей прибыли лежит некое ненаблюдаемое и ненаглядное содержание, отличное от содержания эмпирического понятия прибыли. Это содержание не может быть получено индуктивным путем из опыта, а конструируется умозрительно (в содержании прибавочной стоимости, так же как и в содержании стоимости, нет, по выражению Маркса, «ни грана» чувственно воспринимаемого материала). Таким образом, целью каждой гипотезы является уста-

120

новление реального основания такого экономического явления, как прибыль.

Чтобы установить, какая из гипотез является истинной, надо перейти от теоретического понятия прибыли к теоретическому представлению о ней. Объективным аналогом такого перехода является переход от основания прибыли к формам проявления этого основания. Это значит, что (в случае гипотезы Маркса) мы должны перейти от прибавочной стоимости вообще к конкретным ее формам, различающимся только положением в пространстве и времени и, быть может, величиной (эти прибавочные стоимости). Действительно, прибавочная стоимость, получаемая фермером А, отличается по месту и времени производства и по величине от прибавочной стоимости, получаемой фабрикантом В; и т. д. Если учесть межотраслевую конкуренцию, то станет понятным, каким образом первоначальные значения этих прибавочных стоимостей преобразуются (вследствие колебаний цен) в другие значения (большие или меньшие первоначальных). Сопоставление новых значений прибавочных стоимостей (с учетом случайных колебаний рыночных цен) со значениями прибылей, полученных капиталистами А, В и С в производстве пшеницы, ситца и железа, показывает, что они совпадают.

Такое совпадение означает, что Марксово объяснение известных случаев получения прибыли правильно и что все эти конкретные прибыли есть лишь «видимость», т. е. превращенная форма проявления основания прибыли — прибавочной стоимости. Так как форм проявления прибавочной стоимости больше первоначального числа случаев получения прибыли, то должны существовать и такие формы проявления прибавочной стоимости, которым соответствуют новые экономические явления. Например, если прибыль есть по своей природе прибавочная стоимость, то средняя прибыль в новой отрасли производства (допустим, производство металлорежущих станков), после того как эта отрасль достаточно разовьется, должна быть равна средней прибыли в производстве пшеницы, ситца и железа. Подтверждение такого рода предсказаний" и опровержение предсказаний, вытекающих из до-

" Мы здесь не можем останавливаться на всех тех далеко идущих социальных предсказаниях, которые вытекали из Марксовой теории капиталистической прибыли.

121

марксовых теорий прибыли в процессе развития капиталистического производства, и свидетельствуют о том, что Марксово теоретическое понятие о прибыли имеет объективный аналог, тогда как другие теоретические понятия о ней такого аналога не имеют.