Модель оседлого бандита в модели Мак-Гира – Олсона (эксплуататорское государство)

Одними из наиболее известных эксплуататорских моделей, иллюстрирующих некоторые элементы теории насилия, являются модель «бандидата-гастролера», известная как модель Финдли-Уилсона, и модель оседлого бандита как модель Макгира-Олсона.

Анархическая система может оказаться нежизнеспособной по целому ряду причин, важнейшей из которых для человеческого общества представляется рост «параметра решительности», отражающий развитие технологии вообще и военной технологии в частности. При таком развитии событий на месте прежней анархической структуры через какое-то время возникает система, в которой некоторые индивиды или группы обладают сравнительными преимуществами в осуществлении насилия перед всеми остальными индивидами или группами, но не обладают такими преимуществами друг перед другом. Иными словами, в рассматриваемом случае речь идёт об обществе, в котором господствуют так называемые бандиты-гастролёры.

У таких бандитов нет стимулов не только содействовать производству общественных благ, у них отсутствуют стимулы к какому-либо самоограничению своей бандитской деятельности. Действительно, каждый бандит-гастролёр понимает, что любое богатство, не изъятое им у своей жертвы, вероятно, станет добычей другого бандита-гастролёра, поэтому никакой заинтересованности в сохранении у жертвы стимулов и физических возможностей для осуществления производительной деятельности у бандита-гастролёра нет.

Иными словами, гастролёр действует в условиях структурной неопределённости, заставляющей его дисконтировать свои ожидаемые будущие доходы по очень высокой ставке. Это приводит к тому, что бандит-гастролёр будет стремиться максимизировать свой краткосрочный доход.

Бандит-гастролёр – термин для описания системы, в которой некоторые индивиды/группы обладают сравнительными преимуществами в осуществлении насилия перед остальными индивидами или группами, но не обладают такими преимуществами друг перед другом. Бандит-гастролёр стремится максимизировать свой краткосрочный доход. Он не будет инвестировать средства в создание институтов, обеспечивающих сохранение стимулов к производительной деятельности. Он не будет часть налогов расходовать на поддержание порядка, в т.ч. и на создание системы формальных правил.

Конкуренция между бандитами-гастролёрами, однако, рано или поздно должна, так или иначе, привести к появлению такого субъекта или группы, который будет обладать сравнительными преимуществами в осуществлении насилия перед всеми остальными обитателями данной территории. Появляется так называемый оседлый бандит, структура стимулов которого существенно отличается от структуры стимулов бандита-гастролёра. Это выражается, в первую очередь, в сокращении ставки дисконтирования ожидаемых будущих доходов у оседлого бандита: будущее для него становится дороже, т.к. уменьшается неопределённость. Последнее объясняется тем, что оседлый бандит, благодаря своему сравнительному преимуществу в осуществлении насилия, способен контролировать определённую территорию, т.е. пресекать появление на этой территории бандитов-гастролёров.

В 20-е гг. XX в. значительная часть Китая находилась под контролем различных диктаторов-милитаристов. Эти диктаторы, руководившие вооружёнными бандами, захватывали определённую территорию, провозглашали себя правителями и облагали население налогами. Один из них, Фан Ю-чен, был известен решительностью, с которой он подавлял бандитизм, а также тем, что разгромил сильную армию бандита-гастролёра Белого Волка. Большинство населения во владениях Фана предпочитало его присутствие нападениям бандитов-гастролёров.

Таким образом, для максимизации потока ожидаемых будущих доходов осёдлый бандит (или автократ) должен решить взаимосвязанные задачи:

1) не допускать конкурентов на контролируемую территорию;

2) обеспечить физическую возможность производства благ;

3) сохранить стимулы к производству этих благ.

Теория оседлого (стационарного) бандита – теория происхождения государства, в котором оно отождествляется с «оседлым (стационарным) бандитом», который принимает решение закрепиться на определённой территории, единолично контролировать её и получать доход от населения (осуществлять грабежи) в долгосрочной перспективе.

Возникает естественный вопрос: почему автократы далеко не всегда ведут себя так, как они должны себя вести в соответствии с логикой модели оседлого бандита? Существует как минимум три возможных варианта ответа на этот вопрос.

1. Монарх может быть настолько оторван от реальной действительности, что он может просто не обладать информацией, необходимой для выбора оптимальной стратегии.

2. Автократ может действовать в такой институциональной среде, которая не способствует сколько-нибудь удовлетворительной спецификации и защите прав собственности, и автократ не в состоянии эти правила изменить.

3. Автократ может по каким-то причинам не интересоваться будущим. Именно в силу этой последней причины многие современные диктаторы в странах третьего мира склонны к грабительской внутренней политике. Таким образом, выдвигается серьёзный экономический аргумент в оправдание монархических династий.

В частности, в качестве одного из таких примеров можно привести деятельность английской династии Стюартов. С того момента, когда в 1603-го году им досталась Корона, и до Славной Революции Стюарты обладали фактически неограниченной властью, однако, несмотря на стимулы к увеличению ожидаемых доходов казны, Корона преследовала краткосрочные цели, нарушая, при этом, данные обязательства. Среди основных источников пополнения королевской казны были слабо согласующаяся с долгосрочными интересами Стюартов продажа королевских земель, вызывавшая возмущение наследственной аристократии торговля новыми дворянскими титулами, подрывавшая основы конкуренции продажа монопольных прав, введение новых налогов и практика заимствований, которые Стюарты далеко не всегда возвращали.

Теория эксплуататорского государства принципиально противоречит идеологии классической школы, разделяемой и представителями НИЭТ, которые оценивают государство с точки зрения создания условий для максимизации общественного продукта. И, как следствие, главную функцию государства видят в создании институтов, благоприятствующих обмену. И именно по этому критерию определяют эффективный или неэффективный характер государства. Эффективный характер государства предполагается в модели контрактного государства, неэффективный – в модели эксплуататорского государства.

Ещё раз подчеркнём, что различия в контрактной и эксплуататорской теориях государства заключаются:

1. В расхождениях относительно трактовки возникновения государства.

2. В характеристике получателей остаточного дохода в широком смысле слова (т.е. выгод от обеспечения защищённости и упорядоченности обменов и вообще прав собственности).

Согласно эксплуататорской теории дополнительные выгоды получает только властвующая группа, а по контрактной теории – выгоды более или менее равномерно распределяются между всеми членами общества. Однако если рассматривать остаточный доход не в исключительно денежной форме, а как выгоды от обеспечения защищённости и упорядоченности обменов, а, следовательно, и прав собственности, то договорная и эксплуататорская теории государства не слишком различаются.

И та и другая признают неизбежным введение порядка государством и, как следствие, уменьшение уровня неопределённости при принятии индивидуальных решений. Таким образом, сама функция внесения порядка не зависит от характера происхождения государства. В любом случае отличительной чертой государства является монополия на насилие или угроза применения силы, что является необходимым и для поддержания господства, и для охраны общественного договора.

Совершенно вертикальная и совершенно горизонтальная социальные контрактации в реальной жизни недостижимы: действующие в обществе социальные контракты располагаются между этими двумя крайностями. Невозможность обоих описанных вариантов объясняется, так или иначе, ограниченностью монопольной власти правителя.

Социальный контракт

Бандит-гастролёр, превращаясь в оседлого бандита, фактически, заключает с данным обществом некий контракт, а именно в обмен на налоги обеспечивает защиту прав собственности. Последнее предполагает, во-первых, создание системы формальных правил, в рамках которой будет происходить спецификация прав собственности, во-вторых, формирование системы донесения этих правил до людей и, в-третьих, обеспечение контроля над выполнением этих правил посредством создания структур, выявляющих нарушителей и применяющих к ним соответствующие санкции.

В рамках НИЭТ появление государства означает формирование и соблюдение своеобразного социального контракта. Суть последнего в том, что граждане добровольно передают государству часть своих прав в расчёте на то, что государство обеспечит их защиту намного эффективнее, чем они сделают это в частном порядке.

Социальный контракт – это договор между индивидами о правилах взаимодействия в обществе и о создании особого агента (государства), специализирующегося на обеспечении выполнения принятых правил.

При заключении социального контракта (общественного договора) стороны соблюдают принятые на себя обязательства (например, общество – платить налоги, предъявляя обеспеченный спрос на общественные блага, а государство – предоставлять общественные блага), поскольку такое поведение рационально с точки зрения соотношения выгод и издержек

Современные концепции общественного договора восходят к философии Нового Времени. Тогда же сформировались и два основных подхода к теории социального контракта: подход Гоббса (вертикальная социальная контрактация) и подход Локка (горизонтальная социальная контрактация).

По Гоббсу (вертикальный общественный договор), естественные человеческие законы (как то, справедливость, беспристрастность, скромность, милосердие) не могут поддерживаться сами по себе, т.к. они противоречат «естественным страстям» каждого человека. Именно для защиты этих естественных законов и необходима сила государства.

«Для установления общей власти необходимо, чтобы люди назначили одного человека или собрание людей, которые явились бы их представителями; чтобы каждый человек считал себя доверителем в отношении всего, что носитель общего лица будет делать сам или заставит делать других в целях сохранения общего мира и безопасности, и признал себя ответственным за это; чтобы каждый подчинил свою волю и суждение воле и суждению носителя общего лица».

Власть «единого лица» – государства или суверена – над подданными практически полная. Единственное право, которым обладают подданные перед сувереном – право бороться за свою жизнь. Иными словами, человек, приговорённый государством к смертной казни, имеет право попытаться спасти свою жизнь любым возможным способом: в этом случае индивид разрывает социальный контракт и возвращается в «естественное состояние».

Интересно, что хотя, по Гоббсу, государство может быть основано двумя способами – власть может быть приобретена силой или передана правителю по доброй воле индивидов – обязанности подданных перед сувереном в обоих случаях одинаковы.

Подход Локка (горизонтальный общественный договор) отличается от подхода Гоббса тем, что хотя и тот и другой говорят о передаче индивидами государству части своих «естественных прав», государь, по Локку, «обязан править согласно установленным постоянным законам, провозглашённым народом и известным народу, а не путём импровизированных указов; править с помощью беспристрастных и справедливых судей, которые должны разрешать споры посредством этих законов, и применять силу сообщества в стране только при выполнении таких законов».

Иными словами, даже после образования государства сувереном остаётся народ. Более того, народ имеет право лишить правителя его власти и заменить его другим в том случае, если правитель не выполняет своих обязанностей, связанных с производством общественных благ.

Основоположники теории общественного договора полагали, что их концепция исторична, т.е. сам факт договора неоднократно имел место в человеческой истории. Однако на сегодняшний день отсутствуют исторические свидетельства того, что такого рода события действительно когда-либо имели место в человеческой истории. Общественный договор – это, скорее, не историческая, а логическая предпосылка возникновения государства.

Современный этап развития теории общественного договора связан, в первую очередь, с работами нобелевского лауреата Дж. Бьюкенена. Предложенная им концептуальная схема общественного договора выглядит следующим образом.

На первом этапе происходит «естественное распределение» благ, которое определяется усилиями, затрачиваемыми индивидами на захват и защиту ограниченных благ. Фактически, «естественное распределение» благ по Бьюкенену соответствует «естественному состоянию» общества Томаса Гоббса. Это «естественное состояние» «служит для идентификации, определения индивидов, на основе чего становится возможным заключение договорных соглашений».

После этой идентификации заключается конституционный договор, предметом которого является «государство защищающее», т.е., определяются права свободы и права собственности индивидов, и права государства, функцией которого является защита этих прав.

Третий этап – постконституционный договор, или договор о «государстве производящем». На этом этапе устанавливаются правила, по которым государство и должно действовать, занимаясь производством общественных благ.

Общественный договор, по Бьюкенену, не является, разумеется, раз и навсегда установленной, жёсткой схемой: он может и должен быть пересмотрен на конституционной стадии в том случае, если государство пытается установить правила, противоречащие конституционным. Общественный договор может и должен быть пересмотрен также и на постконституционной стадии, если государство поддерживает неэффективный, с точки зрения общественного благосостояния, способ производства общественных благ.

Таким образом, в теории общественного договора государство предстаёт стражем «священных» законов справедливости, обеспечивая «естественное» право индивидов распоряжаться собой и своим имуществом, и гарантирует условия для добровольного взаимовыгодного обмена, результатом которого будет рост богатства нации. Иными словами, государство будет способствовать экономическому расцвету нации посредством лучшей спецификации и защиты прав собственности и создания институтов, снижающих ТАН.

При всех различиях, вышеназванные теории предполагают наличие общественного договора между гражданами и государством и, как следствие, принимают за основу анализа модель контрактного государства.

Контрактное государство – это государство, в котором каждый гражданин делегирует государству часть функций по спецификации и защите исключительных правомочий, а государство использует монополию на насилие в рамках делегированных ему правомочий в интересах граждан, которые рассматривают уплату налогов не как повинность, а как свою обязанность – «порядок в обмен на налоги».

В основе этой красивой конструкции ряд предпосылок:

v наличие чётких конституционных рамок деятельности государства;

v существование механизмов участия граждан в деятельности государства;

v существование института рынка как главного альтернативного механизма распределения прав собственности до появления контрактного государства;

v наличие механизмов контроля и сдерживания со стороны институтов гражданского общества (независимых профсоюзов, прессы, политических партий, органов местного самоуправления и т.п.) и альтернативных государственному механизмов разрешения конфликтов и гарантов исполнения обязательств (международные судебные и иные органы, оппозиционные партии и т.д.).

При соблюдении этих предпосылок часто говорят о существовании правового государства (это понятие синонимично понятию «контрактное государство»). В современном мире оно предполагает безусловное подчинение государства следующим принципам:

v народный суверенитет;

v нерушимость прав и свобод человека со стороны государства;

v связанность государства конституционным строем;

v верховенство конституции по отношению ко всем другим законам;

v разделение властей;

v независимость суда;

v свобода слова, совести, печати, собраний, митингов, шествий;

v приоритет норм международного права над нормами национального права.

Однако все эти предпосылки не имели места в реальной действительности, что вызывает сомнения в контрактном происхождении государственной власти. Предложенные Бьюкененом и другими редукционистами модели общественного договора, очевидно, отражают процесс горизонтальной социальной контрактации, характерный, в основных своих чертах, для современных развитых демократий.