Борьба Китая против хун-ну в эпоху

Правления династии Поздняя Хань.

Раскол Южных Хун-ну

Массовый исход западных хун-ну и устранение восточных хун-ну от управления Таримом, обеспечили китайской империи гегемонию в Центральной Азии. Такое выгодное положение едва не провалилось из-за междоусобных войн, которыми было отмечено в Китае падение династии Ранняя Хань (с 8 по 25 годы новой эры). Шанью хун-ну воспользовался данной ситуацией, чтобы отнять у китайцев протекторат над царством Турфана (10 год н. э.) и напасть на границы. Экспедиция Козлова в Нойон-Уле, что около Урги,* обнаружила захоронение одного из предводителей хун-ну той эпохи; находки дают некоторые сведения о том, чем являлась культура хун-ну, представленная тканями с изображением стилизованных животных, характерных для искусства сибиро-сарматских степей и искусства Алтая, а также заимствованных элементов у Китая и греко-римского Крыма (кит. лак 2-го года нашей эры, греческая ткань из киммерийского Босфора).**

Когда вторая ханьская династия, называемая Поздняя Хань, вступила на китайский престол (25 год нашей эры), пришло время восстанавливать китайский протекторат над Таримом. К великой радости китайцев, в тот период хун-ну были раздираемы противоречиями. Восемь орд южных хун-ну, под предводительством полководца по имени Пи, восстали в 48 г. против шаньюя Пуну, и перешли в подчинение Китаю. Китайский император Хуан У-ди принял их в федеративный союз во Внутренней Монголии, на южной окраине Гоби, вблизи от границ Ганьсу и Шаньси. Таким образом, было основано царство Южных хун-ну, которые, пока Китай оставался сильным, были верны ему, в ожидании времени упадка китайской империи в IV в., чтобы стать его разрушителями. Подобная история имела место у разных германских народов, входивших в федеративный союз у границ Римской империи.

* См. Козлов, Теплухов, Боровка, Полинов и Кризановский. Отчет об экспедициях по исследованию севера Монголии, АН СССР, Ленинград, 1925.

** Напомним, что греческие монеты Пантикапеи, относящиеся к III в. до нашей эры, были обнаружены в 1918 г. в Боротале в Джунгарии. Cf. J.Werner, E.S.A., VII1.1933, 249.

64

В тот период единственными врагами Китая оставались северные хун-ну, проживавшие в древнем хуннском государстве на Орхо-не, на территории внешней Монголии. Чтобы застать их врасплох, китайский губернатор провинции Ляотун, Ци Юн, спровоцировал в 49 году нападение на них двух соседних орд: ухуаней с бассейна верхнего течения реки Ляо, в Маньчжурии, и сяньби, народность, несомненно, монгольского происхождения, которые вели кочевой образ жизни дальше к северу, у Большого Хингана и реки Нонни. Ослабленные ссорами с южными хун-ну и атаками с фланга сяньбий-цев и ухуаней, северные хун-ну перестали представлять грозную силу.

Шелковый путь

Китай сразу же воспользовался сложившейся ситуацией и восстановил протекторат над оазисами Тарима, которые, как мы знаем, создавали двойной круговой изгиб на севере и юге Тарима. На севере это были: Турфан (известный китайцам в то время под названием Киу-шэ), Карашахр (китайское название-Юэньки), Куча (Киоу-чеу), Аксу (Гу-мо), Уч-Турфан (Вэньсу) и Кашгар (Суле); на юге: Лоулан около Лобнора, Хотан (Юйтян) и Яркенд (Сочэ).*

Тот факт, что в VII в. нашей эры в Карашахре, в Куче, и естественно, в Кашгаре, еще пользовались индоевропейскими диалектами, наводит на мысль, что жители оазисов Тарима, по крайней мере, отчасти, принадлежали к индоевропейской семье. Кучанский диалект, такой, каким он предстает в VII в., представляет родство одновременно с индоиранским, хеттским, армянским и славянским языками. Если нет уверенности, как об этом говорит немецкая школа Зиега и Зиг-линга, что тохарский говор соответствует кучанскому и карашарско-му диалектам, то его индоевропейская принадлежность неоспорима.** Так как отсутствует всякая причина того, чтобы представить индоевропейское вторжение в Тарим в начале средневековья, то кажется логичным, что там проживал древний индоевропейский народ, и без сомнения, это происходило одновременно с проникновением скифо-

* Кит. летописи по этим различным царствам эпохи поздних ханьцев переведены из Хоу Хань Шу Шованном. Les pays d'Occident, Toung pao, 1907,168-221.

** Sieg et Siegling, Tocharische Grammatik, Gottingen, 1931, и замечания Сильвена Леви, Fragments de textes koutcheens, Societe Asiatique, 1933. См. по компаративным позициям кучанских диалектов и т.д. среди исследований по др. индо-европейским языкам. Н. Pedersen, Le groupement des dialectes indo-europeens, in Kgl. danske Vid. sel.hist. fil. meddelcer, XI, 3, 1925.

65

сарматов в Западную Сибирь вплоть до верховьев Енисея, и расселением саков на двух склонах Тянь-Шаня, между Ферганой и Кашгаром. Одновременно, с лингвистическим фактом восточного иранского диалекта в западной Кашгарии и кучанским диалеком на севере, этнографы приводят ссылку китайских историков, где говорится о голубых глазах и рыжих волосах усуней Или, на северо-западе Кучи.

Эти небольшие царства Тарима имели важное экономическое значение, так как великий караванный путь между Китаем и греческим и иранским миром, называемый Великим Шелковым путем, проходил через их оазисы.*

Географ Птолемей подтверждает существование этого пути. По свидетельству Птолемея, который ссылается на своего предшествен-ника-Марина де Тира, один "македонский" негоциант по имени Маэс Титианос. благодаря своим посыльным сделал известным маршрут и основные вехи караванного пути в I веке новой эры, то есть в период, о котором мы говорим. Шелковый путь, который был частью Антиохии, столицы римской Сирии, проходил через Евфрат в Хиераполис (Мэнбидж), продолжаясь в Парфянской империи, пересекая у парфян Экбатан (Хамадан), Раджес или Рэи, неподалеку от нынешнего Тегерана, Гекатомпилос (Шахруд?), Мерв, и достигал Бактрии (Балх), города, который в то далекое время принадлежал индо-скифам, то есть, в действительности, юэчжи Китая, тохарам Индии. Оттуда Шелковый путь шел на Памир. В па-мирской долине у подножья "гор Комедаи", как свидетельствует Птолемей, находилась каменная башня (литинос пиргос), около которой и проходил обмен товарами между левантинцами и "азиатами". Альберт Германн располагает этот пункт в памирской долине Кызыл-су, между продольными грядами Алая и Транс-Алая, через которые следует пройти по бассейну верхнего Окса в долину Кашгара. Хаккин, посетивший эти края, считает, что следовало бы искать каменную башню, как это было предложено еще раньше, в направлении нынешнего Таш-кургана, между Ваханом (Малый Памир) и истоками Яркенд-дарьи, на севере от ущелья Минтеке.

В Кашгаре путь раздваивается. Северное ответвление уходило в сторону Кучи, города, который, по мнению Альберта Германна, мог называться Исседон Ситика, у Александрийских географов, далее Карашар, именуемый в их терминологии — Дамна, Лоулан на Лоб-

* Cf.Albert Herrmann, Die alten Seidenstrassen zwischen China und Syrien, Quell.u. Vorsch. Z. Alten Gesch.u. Georg., Berlin, 1910. —Herrmann, Die Seidenstrassen von China nach dem Romischen Reich, Mitt. Georgr. Ges.Wien, 1915,472.- Herrmann, Die altesten chinesischen Karten von Zentral-und Westasien, dans Festschrift fur Friedrich Hirth, 1920, 185.

66

норе, который они, возможно, называли Исседон Серика, и врата в Юмэнькуан (на западе Дунхуана), который имел, вероятно, название Даксата. Что же касается южного ответвления, мы уже имели возможность показать его маршрут, начиная с Кашгара, через Яркенд, Хотан, Нию, Миран, конечный город в царстве Лоулан, до Лобнора. Две дороги соединялись в Дунхуане, который назывался Троана, согласно цитатам греко-римских географов. Шелковый путь пролегал далее по собственно Китаю, как указано в Циеу-цюане (по свидетельству греческих географов-Дрозакх?) и Чанъе (Тогара?), и достигал, наконец, Чанъгано или Синганфу, в котором мы видим "Сера Метрополис" Птолемея, и Лойан (Хонанфу), который по тем же источникам назывался Сарага или Тинаэ.