Тангейзер. Перевод Виктора Коломийцова (парижская редакция)

Тангейзер

Мысль об опере на сюжет «Тангейзера» зародилась у Вагнера во время пребывания в Париже, осенью 1841 года. После окончания работы над "Летучим Голландцем" композитор активно искал сюжет для новой оперы и, наряду с замыслом исторической драмы о Манфреде, вспомнил легенду о Тангейзере и Волшебной горе, знакомую ему, в частности, по новелле Людвига Тика «Верный Эккарт и Тангейзер» (1799).

Сам по себе этот сюжет поначалу казался музыкальному драматургу не очень интересным. Однако весной 1842 года, по дороге из Парижа в Дрезден, Вагнер посетил Вартбургский замок и проникся его древними "тенями". Тогда ему пришло в голову прямо объединить историю Тангейзера с легендой о Состязании певцов в Вартбурге. Намёки на возможность такого симбиоза случались у некоторых авторов и прежде, хотя историческая их ценность, конечно, равнялась нулю. Да, Тангейзер, судя по всему, действительно бывал в Вартбурге - но на пару десятилетий раньше, чем датировалось состязание. С другой стороны, даже первая версия легенды о Вартбургском турнире миннезингеров была записана не по горячим следам, а после смерти всех участников мероприятия. Очевидно, что уже эта версия содержала ряд исторических неточностей и авторских фантазий, которые и дальше продолжали наслаиваться. В пересказе Гофмана появляется целая масса побочных линий: магические болезни Генриха, дружба Вольфрама и Генриха, любовь Вольфрама и Матильды, вдовы брата ландграфа, в которую были влюблены и другие поэты - и вовсе уж бредовое заявление о турнире как о соревновании, где карой проигравшему будет смерть. Тогда как в действительности просто тема состязания - о лучшем германском государе - при дворе одного из них предполагала объявление в духе "пойте бесстрашно, даже если бы вам за вашу честную песню угрожала смерть".

Так почему бы начинающему мифостроителю Рихарду Вагнеру было не поучаствовать в процессе дальнейшего романтического переосмысления старой истории? Тем более что им ощущалось определённое сродство со всеми гонимым Генрихом, которого гложут тёмные силы. Голландец № 2? Не совсем. Спасаться-то предполагалось так же, а вот греха оказалось уже два, не только гордыня, но и талант.

Таким образом надменный (за что его и требовали покарать в оригинале) Генрих фон Офтердинген объединился у Вагнера с "побывавшим у Венеры" чувственно-весёлым Тангейзером. Этот герой стал у молодого композитора противостоящим обществу проповедником сексуальности, стремящимся вместе с тем к истинной вере. Герою требовался противовес - поэтому реальный победитель состязания, холеричный фон Эшенбах, никогда не чуравшийся прославления эротики между свободными людьми, стал оперным Вольфрамом, воспевавшим любовь исключительно возвышенную. Светская львица своего времени, графиня София - жена устроителя состязания, легендарно вступившаяся за легендарного Генриха - объединилась со своей будущей невесткой Элизабет, впоследствии ставшей католической святой, и естественным романтическим образом превратилась в незамужнюю племянницу хозяина. Венера, соответственно, ушла в darkside и приобрела отчётливые черты гранд-дамы полусвета со своим вакханальным двором. Герман, Ландграф Тюрингии, остался самим собой и подвергся наименьшим переработкам из всех героев, хотя тема исторического Вартбургского турнира, напомним, была не о любви, а о том, кто из немецких князей круче.

В 1842 году Вагнер приступил к написанию либретто, которое было полностью закончено через год, летом 1843-го, и в ноябре того же года приступил к композиции. По воспоминаниям самого композитора, он работал с таким увлечением, что всерьез боялся, как бы случайная смерть не помешала ему закончить эту партитуру, так что, записав последнюю ноту, "почувствовал себя столь счастливым, как будто избег смертельной опасности".

Партитура была завершена весной 1845 года и опера принята к постановке в Дрезденском театре, где Вагнер тогда был главным по музыкальной части. Премьера "Тангейзера" состоялась 19 октября 1845 года под управлением автора и прошла с умеренным успехом. Непривычное дрезденцам новаторское произведение выдержало в тот сезон 8 представлений. Однако в последующие годы интерес публики и театров к "Тангейзеру" возрастал, опера была поставлена в нескольких немецких городах, а также в Риге, Праге, Болонье и т.д.

Несмотря на возрастающий успех, Вагнер оставался оперой недоволен, неоднократно ее переделывал и дорабатывал. Наиболее значительные доработки были предприняты перед парижской премьерой 1861 года, на которую автор возлагал большие надежды. Мысль о покорении Парижа, вероятно, никогда не покидала окончательно вагнеровскую голову, хотя раз за разом с этим видимым образом не складывалось. (Не в последнюю очередь потому, что честолюбцу хотелось именно большого покорения, он и не замечал в должной мере тех понимающих профессионалов и горячих поклонников, которых уже приобрёл и продолжал приобретать во французской столице.)

По требованию дирекции Grand Opéra к премьере 1861 года, в частности, был написан балет - сцена "Вакханалии", органично примкнувшая к сокращённой увертюре. Парижская постановка оказалась, однако, провальной - причины тому были не столько музыкальные, сколько политические. Вечное франко-германское противостояние в верхах вылилось в данном случае в скандал, устроенный членами так называемого "Жокей- клуба". Завсегдатаи, зачастую приходившие в театр ко второму акту, где обычно ставился балет, были как бы недовольны размещением балета в начале оперы, когда они еще как бы ужинали. Недовольство это было выражено рядом откровенно хулиганских выходок. На самом деле сохранились свидетельства участников событий, где говорится, что устроить безобразия им было рекомендовано, а вообще-то музыка многим понравилась. Также опера произвела большое впечатление на представителей французской богемной элиты, включая Бодлера, Берлиоза и т.д. Но на виду были хулиганские свисты, крики и топот, и после трех представлений оскорбленный Вагнер разорвал контракт, забрав оперу из театра.

Вагнер до конца жизни считал "Тангейзера" оперой "недоделанной", и отчасти так оно и есть. Первая сцена "В Гроте Венеры" и сцена "Состязания певцов" во втором акте местами явно провисают - ни одна редакция оперы до конца этих проблем не решила. Тем не менее, прекрасного и эффектного в "Тангейзере" существенно больше. По сей день он остается одним из самых репертуарных вагнеровских произведений, даже несмотря на то, что предъявляет высокие и специфические требования к исполнителю главной партии. Увертюра в первой редакции, соединяющая великолепные темы Песен в Гроте Венеры и Хора Пилигримов, также часто исполняется в симфонических концертах как самостоятельное произведение. А "Песню Вечерней Звезды" Вольфрама включают в свои сольные выступления все баритоны, когда-либо исполнявшие её на сцене.

Обсуждение записей

Обсуждение постановок

Редакции оперы

Первая редакция партитуры "Тангейзера" была закончена в апреле 1845 года. Недостаточный, с точки зрения автора, успех премьеры заставил его почти сразу начать переделки, коснувшиеся, в основном, финала. Результат этих изменений 1846-1847 годов, еще раз откорректированный перед публикацией партитуры в 1860-м году, известен теперь как "Дрезденская редакция".

В 1861 году Вагнер вернулся к переделке уже не только партитуры, но и либретто "Тангейзера" перед его парижской премьерой. Первоначально предполагалось, что опера будет поставлена в Théâtre Lyrique. Но её приняли в Парижской Гран Опера - при условии, что по стандартам театра туда будет вставлен балет. Вагнер согласился, правда, из драматических соображений вставил балет в начало первого акта, как Вакханалию в Гроте Венеры, а не в традиционный для балета второй акт. Заодно он вообще решил переделать всю сцену Тангейзера с Венерой исходя из опыта, полученного в работе над "Тристаном и Изольдой" - и в результате расширил партию Венеры. Однако то, подходило Изольде с её сложными чувствами и бурными страстями, отнюдь не являлось универсальным рецептом, тем более рецептом для Венеры.

Кроме балета и расширения сцены в Гроте, для парижской премьеры были сделаны следующие изменения:

• сокращена сцена соревнования певцов во втором акте, в том числе, удален романс Вальтера,
• сокращено оркестровое вступление к третьему акту,
• переделан финал так, чтобы Венера появлялась на сцене, тогда как в первоначальной версии появлялся только ее лейтмотив в оркестре,
• текст переведен на французский язык.

После неудачной парижской премьеры Вагнер еще раз вернулся к доработке партитуры перед венской премьерой 1875 года, где базово использовалась парижская версия. И именно венская версия 1875 года сейчас известна под названием "Парижской редакции". И все-таки, после всех переделок, Вагнер оставался недоволен оперой и планировал дальнейшие переработки. За три недели до его смерти Козима Вагнер записала в дневнике: "Он говорит, что еще должен "Тангейзера" миру".

Сейчас обе редакции имеют примерно одинаковую популярность. Кроме того, опера исполняется в смешанных редакциях. Чаще всего смешанная редакция представляет собой увертюру, переходящую в Вакханалию, и финал с появлением Венеры из парижской версии, а конец сцены в гроте и второй акт - из дрезденской.

Синопсис и либретто

ТАНГЕЙЗЕР И СОСТЯЗАНИЕ ПЕВЦОВ В ВАРТБУРГЕ
Романтическая опера в трех актах (четырех картинах)

Либретто Р. Вагнера

Действующие лица:

Герман, ландграф Тюрингии (бас)

Рыцари-певцы:
Тангейзер (тенор)
Вольфрам фон Эшенбах (баритон)
Вальтер фон дер Фогельвейде (тенор)
Битерольф (тенор)
Генрих Шрайбер (тенор)
Рейнмар фон Цветер (бас)

Элизабет, племянница ландграфа (сопрано)
Венера (сопрано или меццо-сопрано)
Молодой пастух (сопрано)
Четыре пажа (сопрано и альты)
Сирены, наяды, вакханки, пилигримы, тюрингские графы, рыцари и дамы.

Действие происходит в Вартбурге (Тюрингия) и его окрестностях в начале XIII века.

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ

Первый акт

Внутренность грота Венеры. В таинственном полумраке обольстительно танцуют наяды, нежно поют сирены. В этом мире наслаждений царит Венера. Но ласки богини любви не могут рассеять тоску Тангейзера: он вспоминает родную землю, звон колоколов, которого так долго не слышал. Взяв арфу, он слагает гимн в честь Венеры и заканчивает его горячей мольбой: отпустить его на волю, к людям. Напрасно Венера напоминает Тангейзеру о прежних наслаждениях, напрасно проклинает неверного возлюбленного, предсказывая страдания в жестоком мире людей - певец произносит имя девы Марии, и волшебный грот исчезает.
Взору Тангейзера открывается цветущая долина перед Вартбургским замком; звенят колокольчики пасущегося стада, пастушок играет на свирели и песней приветствует весну. Мимо на покаяние в Рим идут пилигримы, исполняя свой знаменитый хор. При виде этой мирной, родной картины глубокое волнение охватывает Тангейзера. Под звуки рожков появляется ландграф Тюрингский и рыцари-миннезингеры, возвращающиеся с охоты. Они поражены встречей с Тангейзером, который давно и необъяснимо покинул их круг. Вольфрам фон Эшенбах зовет его вернуться к друзьям, но Тангейзер отказывается — он должен бежать прочь отсюда. Тогда Вольфрам произносит имя Элизабет, племянницы ландграфа - она ждет его, песни Тангейзера покорили сердце девушки. Тангейзер, охваченный радостными воспоминаниями, вместе е миннезингерами спешит в замок.

Второй акт

Зала певческих состязаний в Вартбургском замке. Элизабет с волнением вспоминает Тангейзера. Вольфрам вводит Тангейзера и, видя радость Элизабет, которую преданно и тайно любит, с грустью удаляется, оставив счастливую пару вдвоем для трогательной беседы.
Затем с племянницей беседует сам граф, объявляя ей про предстоящий турнир певцов. Он прекрасно видит: девушка надеется, что Тангейзер победит и ее рука будет наградой победителю - и он тоже готов радоваться за неё.
Под звуки торжественного марша, прославляя ландграфа, собираются рыцари и гости на турнир. Ландграф предлагает тему поэтического состязания: в чем суть любви? Первым по жребию начинает Вольфрам. В задумчивой и нежной импровизации, видя перед глазами Элизабет, воспевает он свою чистую высокую любовь. Тангейзер спорит с ним, но Вальтер поддерживает Вольфрама. Другие певцы понимают любовь в рыцарственном роде - как сражение за честь прекрасной дамы и т.д. Однако Тангейзер изведал иную любовь и, яростно попирая возвышенные потуги прочих претендентов, поёт гимн страсти в честь Венеры. Все возмущены святотатством и дерзостью Тангейзера. Дамы в ужасе покидают зал, рыцари бросаются на богохульника с обнаженными мечами. Но Элизабет смело становится между ними. Она убеждает сохранить Тангейзеру жизнь и дать ему раскаяться. Поначалу все не верят своим ушам: Элизабет, эта святая душа вступилась за вероотступника?! Но Элизабет стоит на своём, и в конце концов признаётся, что любит этого человека - пусть его пощадят хотя бы из жалости к ней. Тангейзер не смеет поднять глаза на свою спасительницу. Ландграф заменяет ему смерть изгнанием: он не ступит на землю Тюрингии, пока не очистится от греха. Вдали раздается хорал — это вновь проходят мимо замка пилигримы, идущие в Рим. И Тангейзер присоединяется к ним.

Третий акт

Долина перед Вартбургом. Осень. Пилигримы возвращаются из Рима на родину. Но тщетно Элизабет ищет среди них Тангейзера. Она обращается с молитвой к деве Марии, прося принять ее жизнь как искупительную жертву за грехи возлюбленного. Вольфрам пытается удержать Элизабет, но она уже всё решила и медленно удаляется. Оставшись один, Вольфрам берет арфу и обращается к прекрасной вечерней звезде, передавая ей всю свою любовь к Элизабет, которая вскорости, он уверен, тоже станет ангелом там, на небе.
Наступает ночь. Внезапно появляется еще один усталый пилигрим. С трудом Вольфрам узнает в нем Тангейзера. Тот с горечью рассказывает о своем паломничестве в Рим. Он шел с искренним раскаянием, тяжесть долгого пути лишь радовала его, он закрывал глаза на красоты итальянской природы, дабы его искупительная жертва была полнее. И вот предстал перед ним Рим и чудесный папский дворец. Не напрасен был тяжкий покаянный путь пилигримов - их грехи были отпущены. Но Тангейзеру Папа произнёс страшный приговор: его грех не будет прощён - как не зацветет в его руках посох, так и Тангейзер будет навсегда проклят за свою грешную страсть.
Теперь, говорит он Вольфраму, у него один путь — назад, в грот Венеры. Он страстно призывает богиню любви - и гора раскрывается перед ним, Венера зовёт его в свой таинственный грот. Вольфрам пытается удержать друга, но он бессилен перед чарами Венеры. Тогда Вольфрам произносит имя Элизабет, и Тангейзер останавливается. Из Вартбурга доносится новый хорал — это движется торжественное шествие с гробом Элизабет. Простерев к ней руки и прося эту святую душу молить за него, Тангейзер падает в раскаянии замертво. И хором пилигримов возвещается чудо чудо: папский посох расцвёл — Тангейзер прощен.

Richard Wagner. Tannhäuser. Libretto (Смешаная редакция)

Предисловие

“Ступай, безумец, – счастья ищи!”

Две народные саги породили эту драму: легенда о состязании миннезингеров в Вартбурге и легенда о франконском рыцаре-певце Тангейзере. В обоих преданиях отразились народные представления о красоте и силе искусства.

Первое из этих сказаний повествует о турнире знаменитых певцов-поэтов, происходившем при дворе ландграфа Германа Тюрингенского, в замке Вартбурге близ Эйзенаха. Вольфрам фон-Эшенбах, Вальтер фон-дер-Фогельвейде, Битерольф, Генрих дер-Шрейбер, Рейнмар фон-Цветер и Генрих фон-Офтердинген звучными гимнами прославляют великих государей, покровителей искусства, – в особенности же ландграфа Германа. Только гордый и своенравный Офтердинген выше всех ставит австрийского герцога Леопольда славного, – благородного друга поэзии, которого он сравнивает с орлом и солнцем. Остальные певцы горячо возражают Офтердингену. Вальтер называет ландграфа Германа днём, предшествующим солнцу. Каждый из состязающихся поставил в заклад свою голову, и Офтердингену грозит смертельная опасность. Но за него заступается ландграфиня София, и ему разрешают вызвать из Венгрии в качестве третейского судьи, великого поэта и волшебника Клингзора. Эта таинственная личность, имеющая несомненное общение с адом, спасает Офтердингена, – доказав, что без солнца не может зародиться день.

Предание о Тангейзере связано с той же поэтичной местностью Тюрингенвальда. В окрестностях Эйзенаха стоит гора, из недр которой по ночам слышатся стоны зачарованных и погибших душ, – почему гора и получила название “Хёрзельберг” (Hцrseelenberg или, сокращённо, Hцrselberg). Но кроме скорбных звуков оттуда доносятся и звуки упоительной музыки, клики безмерного веселья и ликования. То услаждаются покинувшие мир языческие боги, – в особенности же богиня весны, юности и любви Хольда (Фрейя), которую народная фантазия, под влиянием догматического христианства, постепенно наделила чувственными, “порочными” наклонностями, отождествив её с Венерой, античной богиней сладострастия. Заманенного в её волшебный грот ожидают высшие любовные восторги, но ему уже нет возврата на землю.* Странствующему рыцарю-певцу Тангейзеру открылись эти чары: услыхав сладостное пение и увидав прекрасный женский образ, манивший его, он не стал сопротивляться соблазну ада. Своими пламенными, вдохновенными гимнами в честь любви он сам пленяет Венеру и в её объятиях вкушает безбрежные радости божественной страсти в течение целого года. Но затем его охватила тоска по земле и жажда искупить свой грех. Однако влюблённая богиня не хочет и слышать о разлуке и отпускает своего певца только тогда, когда он призывает святую Деву Марию и даёт клятву вернуться, если не найдёт на земле прощения. Расставшись с Венерой, Тангейзер отправляется паломником в Рим и кается перед Папой. Но святой отец отвергает грешника. “Как посох в руке моей, – говорит он, – никогда не зазеленеет вновь листвой, так и твой грех никогда не будет забыт и прощён”. В отчаянии Тангейзер покидает Рим; ему остался один путь, – в Венерин грот. Богиня радостно принимает своего возлюбленного. Но через три дня сухой папский посох вдруг зазеленел. Папа разослал гонцов во все страны, чтобы отыскать того, кого простил сам Господь Бог; но было поздно, – Тангейзера никто уже более не видел.

* * *

Вагнер с удивительной художественной чуткостью связал воедино обе эти легенды, что дало ему возможность создать и противопоставить Венере трогательный образ Елизаветы, чистая и самоотверженная любовь которой не менее обаятельна и не менее могуча. Красота языческая, чувственно-телесная, и красота духовная, озарённая христианским просветлением, – вот два полюса, два взаимно исключающие пути, с одинаковой силой влекущие человека. Третьего пути нет. Между тем природа человека страстно жаждет совмещения обоих культов, ибо только в синтезе этих начал человек мог бы найти полное личное счастье. Венера или Елизавета? Обе манят к себе, обе неотразимо прекрасны, – но ни мир физических наслаждений, ни мир духовных радостей не в состоянии всецело насытить и успокоить человека. И вот он в продолжение многих веков мечется с одного пути на другой, в вечном стремлении, в безысходном искании. И если в конце концов христианский аскетизм торжествует, то это торжество даётся ценою гибели человека, его смертью. – Вот сущность трагедии Тангейзера.

В равно увлекательных драматических контурах и красках представил нам Вагнер и всепокоряющую идеальность Елизаветы, и пленительные чары Венеры: антитеза эта нашла себе в “Тангейзере” ярчайшее сценическое воплощение. Но драматизм усилен здесь ещё и другим параллельным контрастом: сухой религиозной догме противопоставлено великое милосердие Божие. Смертельно раненая Тангейзером в самое сердце, Елизавета героически защищает певца Венеры (потрясающий момент!) и молится за него. И небо прощает “грехопадение”, не прощённое людьми, – прощает свободу человеческого духа, устремляющегося к высшей, законченной красоте и вступающего в конфликт с тесными рамками условной морали.

И эта борьба, эти страсти и контрасты обвеяны дыханием вековечной жизни-природы. Что может быть сильнее, правдивее и понятнее той единственной в своём роде сцены, когда Тангейзер, вырвавшись из объятий Венеры, из “алой дымки” сгущённой чувственности, – вдруг снова попадает на землю, в тихое солнечное утро, и внимает простодушной свирели пастуха, молитвенному пению странников и приветливому, бодрящему трепетанию вешнего леса? Как неподражаемо и вместе просто передано охватившее Тангейзера настроение! Пастух тоже очарован живительницей Хольдой, но его мечтательность безмятежна, как безмятежны колокольчики его стада; а там вдали звучит мирный благовест, перекликаются жизнерадостные охотничьи рога… “О, как жизнь прекрасна! Живи! Надейся!” – так шепчет весна… И весь мир ей восторженно вторит, – всё сулит блаженство обновления. Но вот пришла осень, – и её падающая листва покрывает могилу увядших, несбывшихся надежд: в сумеречном воздухе, при кротком мерцании вечерней звезды, таинственно дрожат и тают рыдающие аккорды последнего прощания… Проносится скорбное дуновение смерти…

* * *

“Тангейзер” написан почти 70 лет тому назад,* но его захватывающая “человеческая” сущность, представленная так образно и пластично, нисколько не устарела, да никогда и не может устареть. Эта прекраснейшая музыкально-драматическая концепция будет производить глубокое впечатление до тех пор, пока не оскудеют и не иссякнут на земле человеческий дух, человеческие чувства и страсти. А если сама драма “Тангейзера”, как известная художественная идея, обладает тайной вечной юности, то eo ipso не стареет и его музыка, – так как уже и в этом “молодом” произведении Вагнера музыку нельзя по существу оценивать вне текста и действия, т.е. независимо от сценического замысла. “У меня так не бывает, – пишет Вагнер, – чтобы я взял первый подвернувшийся под руку сюжет, обработал его в стихотворной форме и затем только начал обдумывать, как бы сочинить также и подходящую к нему музыку. Раньше чем написать хотя бы один стих, раньше чем набросать хотя бы одну сцену, – я уже опьянён музыкальными испарениями моей драмы; я уже ношу в голове все звуки, все характеризующие мотивы, так что когда стихи готовы и сцены установлены, – у меня вместе с тем готова и сама “опера”: детальная музыкальная отделка является, в общем, только дополнительной работой, – работой спокойной и рассудочной, которой предшествовал момент подлинного творчества”. Так говорит Вагнер, – и мы это ясно чувствуем во всех его произведениях: все они задуманы в музыке, а музыка каждого из них, в свою очередь, задумана в драматической поэзии.

Итак, речь может идти только о “детальной музыкальной отделке”. Правда, поэт-композитор в “Тангейзере” ещё отдаёт известную дань старым оперным формам; правда и то, что некоторые музыкально-изобразительные средства (ритмы и гармонии) этой партитуры местами кажутся довольно примитивными по сравнению с более гибким, богатым и разнообразным языком Вагнера последующего периода. Но эта относительная примитивность средств, отнюдь не исключающая высокого мастерства как общей фактуры, так и множества частностей, – эта превзойдённая впоследствии самим Вагнером техника не способна парализовать или хотя бы существенно ослабить того, что есть дух и чувство самой музыки-драмы и что преисполнено свежего, могучего вдохновения.

Условные оперные формы сказываются кое-где в ансамблях “Тангейзера”, – главным образом, в грандиозном финале второго акта, с неоднократным повторением одних и тех же слов. Но и его широкий мелос оживлён драматическим подъёмом и нарастанием, а знаменитый септет первого действия не только восхищает нас мелодическим богатством и красотой чисто-музыкальной структуры, но и производит впечатление полной жизненной естественности. И если всё-таки приходится делать оговорки относительно иных страниц второго акта (конец дуэта Тангейзера и Елизаветы, allegro), то в третьем действии таких “оперных” страниц уже нет вовсе: тут мы от первого такта до последнего находимся в сфере настоящей музыкальной драмы.

* * *

Предлагаемый эквиритмический перевод “Тангейзера”, детально сохраняющий форму оригинала, сделан по так называемой “парижской” редакции,* которую Вагнер признал окончательной, т.е. исключающей первоначальную, дрезденскую партитуру. Действительно, новая обработка, сделанная им почти 20 лет спустя, в эпоху “Тристана”, значительно усовершенствовала драму, главным образом первую картину, – и только косностью некоторых немецких театров (не говоря уже о русских, пребывающих в блаженном неведении) можно объяснить тот странный факт, что дрезденская редакция продолжает, или до последнего времени продолжала держаться на их сценах. История возникновения парижской редакции лишний раз показывает, между прочим, как случайные, пробочные причины, часто вполне ничтожные, бывают способны породить в искусстве нечто крупное и прекрасное.

Дело в том, что для Парижа – где “Тангейзер” был впервые исполнен 13 марта 1861г. – Вагнер должен был непременно вставить в свою драму балет, так как театр Большой Оперы не признавал опер без балета (!). Разумеется, только в первой картине первого акта (Венерин грот) возможно было дать хореографические сцены, – и Вагнер утончённым музыкальным языком “Тристана” написал чудесную, упоительную “вакханалию”, связав её в одно неразрывное целое с увертюрой, конец которой при этом отпал, – к несомненной выгоде впечатления: достаточно вспомнить, что в прежней увертюре после вакхической музыки вновь вступал, торжественно нарастая, набожный хорал, к концу принимавший характер заключительного апофеоза; после чего ставилась точка, и дирижёр на несколько секунд складывал палочку, чтобы затем опять начать с “греховных” звуков. **

Вместе с тем Вагнер существенно видоизменил и всю последующую сцену Венеры и Тангейзера, весьма развив её. Благодаря такому новому богатству, приобретённому всей вообще первой картиной, главная антитеза драмы оттенилась с необыкновенным рельефом: только теперь волшебное великолепие античного царства Венеры предстало в должном свете, тогда как первая редакция показывала нам это царство в виде краткого пролога, и значение Венеры в драме таким образом умалялось.

Помимо некоторых других изменений в партитуре, касающихся отдельных инструментальных фраз (все эти места указаны в клавире), Вагнер с сознательностью зрелого драматурга преобразовал сцену состязания певцов. Нельзя не признать, что в первоначальном виде она отчасти походила на вставной дивертиссемент, несколько затянувшийся и ослаблявший драматическое нарастание действия. Песня Вальтера, симпатичная сама по себе, в сущности ничего не прибавляла к освещению темы состязания, – она только повторяла идею Вольфрама, притом тоже в мягких тонах (в противоположность Битерольфу). Поэтому Вагнер решил выкинуть эту песнь; кроме того, он соединил два выступления Тангейзера в одно. В результате сцена получила повышенную энергию и интенсивность, – от “дивертиссемента” не осталось и следа.

* * *

В заключение – два слова о стихотворной форме “Тангейзера”. Драма написана разностопными ямбами, почти сплошь выдержанными; рифмованные стихи чередуются с “белыми”, причём первые преобладают. Но в эпоху “Тристана” Вагнер уже не писал ямбов, облюбовав более гибкий и свободный “метрический стих”. Естественно поэтому, что он ввёл его в диалог Венеры и Тангейзера при новой обработке этой сцены и, как увидит читатель, местами расшатал здесь свои прежние ямбы. Таким образом, создалась формальная невыдержанность стихов первой картины, – довольно чувствительная в чтении, но в пении мало заметная. Во всяком случае, этот стилистический дефект с лихвой покрывается драматической выразительностью диалога.

Виктор Коломийцов

Август 1912.

Тангейзер. Акт I

Т А Н Г Е Й З Е Р
и состязание певцов в Вартбурге
(Вторая, окончательная редакция драмы)
Акт I

Действующие лица
Герман, Ландграф Тюрингенский
Тангейзер,
Вольфрам фон-Эшенбах,
Вальтер фон-дер-Фогельвейде,
Битерольф,
Генрих дер-Шрейбер
Рейнмар фон-Цветер,
Елизавета, племянница Ландграфа.
Венера.
Молодой пастух.
Тюрингенские рыцари, графы и вассалы. Благородные дамы.
Пажи. Старшие и младшие пилигримы.
Три Грации. Сирены. Наяды. Нимфы. Вакханки. Юноши. Амуры. Сатиры и Фавны.

МЕСТА ДЕЙСТВИЯ
Первый акт – внутренность Хёрзельберга близ Эйзенаха; долина перед Вартбургом.
Второй акт – зал певцов в Вартбурге.
Третий акт – долина перед Вартбургом.
Время действия – начало XIII столетия.

ПЕРВЫЙ АКТ

Внутренность Венериной горы (Хёрзельберг близ Эйзенаха)
Глубокий грот, на заднем плане делающий поворот вправо и как бы уходящий в бесконечность. Сверху из расселины, пропускающей слабый дневной свет, вдоль всего свода низвергается зеленоватый водопад, бурно пенящийся в камнях; из образующегося бассейна течёт по направлению к заднему плану ручей, в самой глубине сцены расширяющийся в озеро. Там виднеются фигуры купающихся Наяд; по берегам озера расположились Сирены. С обеих сторон грота – скалистые выступы неправильной формы, поросшие причудливыми, коралловидными тропическими растениями. Слева, ближе к переднему плану, уходит вверх пещерообразное ущелье, источающее нежный розовый полусвет. Перед этой пещерой, на авансцене, покоится на великолепном ложе Венера; возле ложа склонился Тангейзер, положив голову на колени богини; рядом с ним – его арфа. Вокруг ложа в пленительно-сплетающихся позах расположились три Грации. В стороне и позади ложа спит множество маленьких Амуров, беспорядочно скучившихся один подле другого и друг на друге, в виде спутанного клубка, – подобно утомившимся от борьбы и уснувшим детям. – Весь передний план освещён чудесным красноватым светом, проникающим снизу; сквозь эту алую дымку сильными пятнами пробиваются изумрудно-зелёный тон водопада и белизна его пенящихся волн. Отдалённая глубина заднего плана с берегами озера окутана сияющей голубой мглою, словно озарённая лунным светом.

При самом поднятии занавеса на высоких скалистых уступах видны юноши с чашами в руках; но вскоре они, соблазнённые манящими телодвижениями Нимф, спешат к ним вниз. Нимфы заводят призывный хоровод вокруг пенящегося бассейна, увлекая юношей: образуются пары и группы. Искание, убегание и грациозное заигрывание оживляют танец.

Из отдалённой глубины заднего плана приближается вереница Вакханок; они шумно влетают в ряды влюблённых пар, возбуждая их к бурному веселью. Жестами и движениями, преисполненными восторженного опьянения, Вакханки разжигают влюблённых, несдержанность которых всё растёт и растёт. – Опьянённые любовью порывисто и страстно обнимают друг друга. Из ущелий появляются Сатиры и Фафны, пляской своей врезаясь в толпу Вакханок и влюблённых пар. Охотясь за Нимфами, они увеличивают разгульную сумятицу; всеобщее опьянение возрастает и доходит до величайшего неистовства.

В момент крайнего любовного исступления с ужасом поднимаются три Грации. Они стараются удержать и разобщить беснующихся. Но Грации не в силах остановить разыгравшейся бури, которая грозит увлечь их самих; тогда они обращаются к спящим Амурам, расталкивают их и заставляют взлететь к сводам грота. Порхая в вершине, подобно стае птиц, Амуры занимают всё верхнее пространство грота: там они как бы выстраиваются в боевой порядок и пускают вниз на беснующуюся в глубине толпу целые тучи стрел. Раненые, охваченные могучим любовным томлением, прекращают бешеный танец и в изнеможении опускаются на землю. Грации овладевают ранеными; соединяя опьянённых попарно, они мягким принуждением стараются рассеять их в глубине заднего плана. Там Вакханки, Фавны, Сатиры, Нимфы и юноши, – частью гонимые Амурами и с верхних уступов, – расходятся по разным направлениям.

Розовый туман, всё более и более плотный, опускается на сцену: в нём исчезают сначала Амуры, затем он густыми облаками заволакивает весь задний план, – так что в конце концов, кроме Венеры и Тангейзера, видны только три Грации. Последние возвращаются теперь на авансцену; сплетаясь в прелестные группы, они приближаются к Венере, возвещая ей о победе, которую они одержали над бурными страстями подданных её царства. Венера взирает на них с благодарностью.

Голоса невидимых Сирен
К нам, к нам плывите!
В край наш спешите!
Он вашей страсти
даст утоленье!
В наших объятьях –
сон и забвенье!

Облака на заднем плане расходятся, открывая туманную картину похищения Европы, которая плывёт по голубому морю на спине белого быка, украшенного цветами, в сопровождении Тритонов и Нереид.Розовый туман опять закрывает глубину сцены, видение исчезает, и Грации прелестным танцем выясняют таинственное содержание картины, как могучее деяние любви. – Голоса Сирен звучат вдали.

Снова раскрывается туманная завеса. В мягкой лунной мгле видна Леда, лежащая на берегу лесного озера; к ней подплывает лебедь и, ласкаясь, прячет свою шею на её груди. Бледнея, постепенно исчезает и это видение. Наконец, розовый туман в глубине совершенно рассеивается, открывая весь грот, – пустынный и тихий. Грации с лукавой улыбкой склоняются перед Венерой и медленно удаляются в грот любви.

Глубочайший покой. – Неизменившаяся группа Венеры и Тангейзера.
––––––––––––––––––––
Тангейзер вздрагивает и быстро поднимает голову, словно пробуждаясь от сна. Венера ласковым движением снова привлекает его к себе. Тангейзер проводит рукой по глазам, как бы стараясь удержать сновидение.

Венера
(очень спокойно).
Приди в себя, друг милый мой!

Тангейзер
(быстро).
Мечта! Мечта!
(Медленнее и тихо)
О, сонных грёз
обманы!

Венера
(спокойно ласкаясь).
Чем же ты взволнован?

Тангейзер
Объятый сном, услышал я
давно забытых звуков тень:
я благовест приветливый услышал…
Когда звучал он мне в последний раз?

Венера
(по прежнему).
Чем ты смущён? Что так томит тебя?
Она нежно проводит рукой по его челу.

Тангейзер
(грустно).
Часы и дни бегут, – я счёта им
не знаю: зимы, вёсны, – для меня
их нет; ведь я давно не вижу солнца,
мне не мерцают ласковые звёзды;
не вижу муравы полей цветущих,
что лето вновь несут; и в час ночной
мне соловей не возвещает Мая…
(Живо)
Иль для меня он навсегда умолк?

Венера
(в спокойном удивлении).
Ха! Что я слышу! – Какие речи!
В дарах моей любви чудес так много, –
ужель в блаженстве ты скучаешь? Разве
быть божеством мой друг уже устал?
Но ты забыл, какие ты терпел
страданья, – только мной ты был спасён!
(Поднимаясь)
Певец мой, встань, – и возьми в руки арфу!
(Она берёт арфу и подаёт ему.)
Прославь союз наш, – ты любовь поёшь так дивно,
что и меня, богиню страсти, ты пленил!
Любовь вручила величайший дар тебе!

Тангейзер, внезапно приняв энергичное решение,
берёт арфу и торжественно становится перед Венерой.

Тангейзер
Я твой певец! Бесценна та награда,
что мне, счастливцу, мощь твоя дарит!
Всех благ славней чудес твоих отрада,
и петь ей гимны сердце мне велит!
В истоме чувств всю чашу наслаждений
до дна и