Ситуация и философия постмодерна

Об основных чертах и специфике ситуации постмодерна, его соотношении с предшествующей культурной традицией можно узнать из книги одного из самых ярких представителей постмодернистской философии – Жана Франсуа Лиотара (род. 1924). Эта книга буквально переводится как «Постмодерн в изложении для детей» и составлена из фрагментов переписки Ж.Ф. Лиотара с подростками со всего мира, посвященной постмодернистской проблематике.

Вопросы и задания

1. Крах какой великой идеи, как считает Ж.Ф. Лиотар, приводит к концу Модерна?

2. Какие причины «забвения» «проекта Модерна» называет Ж.Ф. Лиотар?

3. Какие основные «постмодернистские тенденции» пронизывают «мышление и практику ХХ столетия»? Можно ли назвать эти тенденции прогрессивными?

4. Насколько отвечают эти тенденции, по мнению Ж.Ф. Лиотара, привычным человеческим запросам и потребностям?

5. Какие задачи встают перед человечеством в ситуации Постмодерна? Каков основной путь их решения?

6. Каким образом, полагает Ж.Ф. Лиотар, Постмодерн соотносится с культурными традициями Модерна – превосходит их, отказывается от них или находит способ органически вписать в собственную социокультурную ситуацию?

Мышление и практика ХХ столетия руководствуются идеей освобождения человечества. Эта идея вырабатывается в конце XVIII ст. в философии Просвещения и во времена Французской революции. Прогресс науки и техники в искусстве и политических свободах полностью освободит человечество от невежества, бедности, бескультурья и деспотизма, не только сделает людей счастливыми, но и, в особенности благодаря Школе, – просвещенными гражданами, хозяевами своей судьбы.

Оставался, конечно, вопрос о том, кто является подлинным субъектом и жертвой недоразвитости – бедняки или рабочие, или безграмотные… Либералы, консерваторы и левые постоянно задавались этим вопросом как в прошлом, так и в нынешнем веке, затевая между собой… ученые споры и даже настоящие войны из-за подлинного имени субъекта, которому надлежит помочь освободиться. И тем не менее самые разные политические учения объединяла вера в то, что все начинания, открытия, установления правомочны лишь постольку, поскольку способствуют освобождению человечества.

Политическая элита продолжает разлагольствовать в соответствии с риторикой освобождения человечества, но ей не удается залечить раны, нанесенные идеалу Модерна в течение двух последних веков истории. Не отсутствие прогресса, но, напротив, научно-технический прогресс, экономическое, политическое развитие, развитие искусства сделали возможными мировые войны, тоталитарные режимы, растущую пропасть между богатством Севера и бедностью Юга, безработицу, всеобщее одичание, связанное с кризисом народного образования, т.е. передачи знаний, и отчужденность авангарда (и сегодня – во времена его отрицания вообще).

По прошествии этих двух столетий мы стали проявлять большее внимание к знакам, указывающим на движение, которое противоречит этой общей установке. Ни либерализму, экономическому или политическому, ни различным течениям внутри марксизма не удалось выйти из этих двух кровавых столетий, избежав обвинений в преступлениях против человечества. Мы можем перечислить ряд имен собственных, топонимов, имен исторических деятелей, дат, которые способны проиллюстрировать и обосновать наше подозрение. Чтобы показать, насколько расходится новейшая западная история с «современным» проектом освобождения человечества, я… воспользовался словом-символом «Освенцим». Какое мышление способно «снять» – в смысле aufheben – этот «Освенцим», включив его в некий всеобщий эмпирический или пусть даже мыслительный процесс, ориентированный на всеобщее освобождение.

Забвение «проекта Модерна» не является, однако, его крахом. Оно сопровождается квазипотенциальным развитием науки и техники… Сегодня три факта являются примечательными: 1) слияние науки и техники в громоздкий научно-технический аппарат; 2) пересмотр во всех областях не только гипотез и даже парадигм, но и логики, а также способов рациональных рассуждений, рассматривавшихся когда-то в качестве естественных и самоочевидных..; 3) наконец, привнесенная в новые технологии качественная трансформация, в результате которой машины последнего поколения выполняют операции, связанные с запоминанием, консультированием, расчетом, знанием грамматики, поэтики, риторики, приемов рационального рассуждения и суждения (экспертизы). Они являются протезами языка, т.е. мышления, призванными в ближайшие десятилетия сделаться более совершенными, когда их логика придет в соответствие со сложным, комплексным характером логики, используемой для исследования в отдельных отраслях. Задним числом стало очевидным, что работы, выполненные представителями художественного авангарда, уже более чем на протяжении ста лет вписываются в параллельный процесс комплексификации (усложнения). Последняя обращена не на знания и умения, а на чувственность (визуальную, языковую, слуховую). То, что таким образом вырисовывается как горизонт ХХ столетия, есть возрастание сложности и всеохватности в большинстве областей, включая «способы жизни» и повседневность.

Мы больше не можем называть это развитие прогрессом. Складывается такое впечатление, что оно продолжается независимо от нас, само собой, движимое какой-то автономной силой. Оно уже не отвечает на запросы, порождаемые человеческими потребностями. Напротив, создается впечатление, что результаты и плоды этого развития постоянно дестабилизируют человеческую сущность, как социальную, так и индивидуальную. Я имею в виду не только материальные результаты, но и духовные, интеллектуальные. Можно сказать, что человечество оказалось сегодня в таком положении, когда ему приходится догонять опережающий его процесс накопления все новых и новых объектов практики и мышления.

… вопрос о причинах этого процесса усложнения (complexification), вопрос темный, весьма для меня важен. Можно предположить, что некое роковое предназначение помимо нашей воли увлекает нас ко все более сложным состояниям. Наши запросы – безопасность, идентичность, счастье, – вытекающие из нашего непосредственного состояния живых или общественных существ, как будто никак не соотносятся с этим родом принуждения, толкающего нас сегодня к усложнению, опосредованию, исчислению и синтезированию все равно каких объектов, а также изменению их масштабов. В технонаучном мире мы подобны Гулливеру: то слишком велики, то слишком малы, – всегда не того масштаба…

Отсюда – решающая задача – принудить человечество… к осознанному усложнению, превосходящему все, что был до сих пор.

…Я хочу сказать, что для правильного понимания творений современных художников… – надлежит провести аналогию между их работой и анамнезом, в том смысле, который придается этому процессу психоаналитической терапией. Пациент психоаналитика пытается переработать расстройство, от которого он страдает в настоящем, проводя свободные ассоциации между его элементами, на первый взгляд исключенными из всякого контекста, и какими-то пережитыми в прошлом ситуациями, что позволяет ему раскрыть тайный смысл своей жизни, – и точно также работа Сезанна, Пикассо, Делоне, Кандинского, Клее, Мондриана, Малевича, наконец Дюшана, может рассматриваться как некая «проработка» современностью собственного смысла…

…должно быть ясно, что приставка «пост» в слове «постмодерн», понятая подобным образом, означает …не движение повторения, но некий «ана-процесс», процесс анализа, анамнеза, аналогии и анаморфозы, который перерабатывает нечто «первозабытое».

Лиотар Ж.Ф. Заметка о смыслах «пост»

// Иностранная литература. – 1994. – №1. – С. 56 – 59.

 

В контексте изменения общего образа философии в ситуации Постмодерна обращают на себя внимание изменения и в образе философа, о которых пишет в своей книге «Логика смысла» другой известный французский философ-постмодернист – Жиль Делез.

 

 

Вопросы и задания

1. Назовите образы философа по Ж. Делезу. В какие историко-философские эпохи господствовал каждый из данных образов?

2. Какие цели в своих размышлениях, как считает Ж. Делез, ставили перед собой разные типы философов и какие основные средства они использовали?

3. В чем состоит принципиальное отличие классического философа-платоника от современного его собрата, ведущего свою родословную от мегариков, стоиков и киников?

4. Какие особенности социокультурной ситуации Постмодерна сделали востребованным новый образ философа?

5. Согласны ли вы с Ж. Делезом в том, что люди, подобные киникам, стоикам и мегарикам, могут выступать в качестве носителей «нового дискурса, нового логоса, оживляемого парадоксами и насыщенного новым философским содержанием»?

Образ философа – как популярный, так и профессиональный – сформировался, судя по всему, благодаря платонизму: философ – это путник, оставивший пещеру, и восходящий ввысь. И чем выше подъем, тем полнее очищение. На почве такой «психологии восхождения» образуются тесные связи между моралью и философией, аскетическим идеалом и идеалом мысли. Этим и определяется как популярный образ философа, витающего в облаках, так и его научный образ, согласно которому философские небеса хотя и обладают интеллигибельной природой, но не отрывают нас от земли, поскольку последняя живет по их закону… И философская работа всегда задается как восхождение и преображение, то есть как движение навстречу высшему принципу, определяющему само это движение – как движение самополагания, самоисполнения и познания <…>.

С мегариков, киников и стоиков начинается новая философия и новый тип анекдота. Перечитывая лучшие главы Диогена Лаэртского – главы, посвященные Диогену Кинику и Хрисиппу Стоику, – мы наблюдаем за развитием удивительной системы провокаций. С одной стороны, философ ест с крайней прожорливостью, объедаясь сверх меры; прилюдно мастурбирует, сетуя при этом, что голод нельзя утолить так же просто; не осуждает инцест с матерью, сестрой и дочерью, терпим к каннибализму и антропофагии [поеданию трупов. – Авт.] – но при всем при том он в высшей степени трезв и целомудрен. С другой стороны, философ хранит молчание, когда люди о чем-то его спрашивают, либо награждает их ударами посоха. Когда ему задают абстрактные и трудные вопросы, он в ответ указывает на пищу, или подает вам всю торбу с едой, которую не преминет затем вывалить на вас, как всегда, со всей силы. И все-таки он – носитель нового дискурса, нового логоса, оживляемого парадоксами и насыщенного новым философским содержанием <…>.

Философ теперь не пещерное существо и не платоновская душа-птица, а плоское животное поверхности – клещ или блоха.

Делез Ж. Логика смысла. – М., 1995. – С. 158, 161, 164.

Примечание

Со всеми первоисточниками и критической литературой можно ознакомиться в Интернете на сайте:

HTTP: //FILOSOF.HISTORIC.RU

 

[1] Маги – у греков жрецы древнеиранской зороастрийской религии, халдеи – жрецы в Вавилоне, гимнософисты (голые мудрецы) – индийские жрецы-брахманы, называвшиеся так в связи с принятым у них аскетическим образом жизни, семнофеи – жрецы национальной кельтской религии.