Донской Императора Александра III кадетский корпус

12 сентября 1922 г. приказом Донского атамана Второй Донской кадетский корпус был переименован в «Донской Императора Александра III кадетский корпус», первая сотня получила название «Атаманской», кадеты которой неофициально стали носить на левом плече так называемые «атаманские» погончики голубого цвета с белым кантом[187].

Во время пребывания в Билече появилась возможность привлечь к преподаванию в корпусе квалифицированных преподавателей, которых оказалось вполне достаточно среди беженцев. Донцы поддержали старую традицию, уделив особое внимание точным наукам. Математику в корпусе преподавали А.И. Богоявленский и П.И. Чекмасов. По отзывам выпускников корпуса, это были исключительно квалифицированные преподаватели, оба профессора университета. Кадеты понимали, насколько им может понадобиться знание математики и старались вовсю[188].

С корпусом прибыл в Югославию профессор А.И. Абрамцев, который преподавал историю. Кадеты любили его за широкую эрудицию и умение увлечь изучаемым материалом. Он умудрился найти в Югославии труды выдающихся русских историков В.И. Ключевского, Д.И. Иловайского, С.Ф. Платонова, которые давал кадетам для прочтения. С интересом кадеты воспринимали лекции по истории полковника генерального штаба Б.Н. Сергеевского[189].

Переезд в Билечу сказался на дисциплине кадет. В условиях круглосуточного пребывания в каменных стенах корпуса, скуки, томления, начался поиск выхода из создавшегося положения путем стремления перейти в другие корпуса. Кадеты установили переписку с кадетами в Сараеве и Белой Церкви, знали там ситуацию, сравнивали её с Билече. Появились мысли: «Не лучше ли вообще вернуться в Советскую Россию»[190].

Директор кадетского корпуса и педагогический персонал чувствовали сложность положения и невозможность повлиять на его изменение. Решение в сложившейся ситуации виделось в том, чтобы стать ближе к кадетам, постараться увлечь их лекциями и беседами по различным военным, историческим и культурным вопросам. В корпусе стало больше уделяться внимания спорту, особенно футболу. Однако при отсутствии обуви развитие футбола было невозможным. Требовалось искать футбольные туфли, средства на их приобретение. Но на специальную обувь требовалось для корпуса 20 тыс. динар. Таких денег взять было негде.

Было принято решение возродить выпуск кадетского журнала «Донец», создать клуб любителей фотографии, чаще устраивать специальные вокальные вечера, возобновить уроки танцев[191].

В Билече кадетский корпус посетил генерал-лейтенант П.Н. Врангель. Выпускник кадетского корпуса Н. Воробьев в этой связи вспоминал: «Мы были выстроены на нижнем дворе, а перед строем, держась одной рукой за рукоятку кинжала стоял Врангель. Хриплым, привычным к выступлениям перед необозримыми рядами войск, голосом он вливал в нас надежду и призывал к терпению. Сотни молодых завороженных глаз глядели на него влюблёно, не отрываясь и впитывая в себя каждую деталь, каждую черточку его высокой фигуры, затянутой в скромную черкесску. Не думаю, что во времена австрийцев эти стены и бастионы могли оглашаться такими неистовыми криками восторга. Какими донские кадеты встречали и провожали генерала Врангеля. Пожалуй, проводы были ещё более бурными. Кадеты подняли на руки автомобиль Главнокомандующего и понесли его на руках по шоссе. Ведущему из Билече в Требинье. Несли и несли, пока он сам не приказал им опустить автомобиль на землю»[192].

Директор корпуса не переставал ставить вопрос перед Державной комиссией о переводе корпуса в другое место, объясняя это тем, что «духовная жизнь воспитанников обречена на унылое прозябание, нежелательным образом сказывается на психике кадет. Надо перевести корпус из Билече в другое место»[193].

Нарушение ритма в учебном процессе, переезды с места на место, неравномерность в усвоении кадетами учебной программы не могли не сказаться на результатах выпускных и переводных экзаменов. Выпуск 1922 г. оказался откровенно слабым. Это отметил и член Ученого совета Державной комиссии профессор Б.М. Орешков[194]. Кадеты оказались недостаточно подготовленными к поступлению в высшие учебные заведения, особенно по математике. Причины для этого, конечно, были вполне объективными. Отсутствовала система в изучении математики, не хватало учебников и пособий. Выпускники кадетского корпуса показывали слабые знания по математике в высших учебных заведениях.

К концу 1922-1923 учебного года педагогическому коллективу корпуса большими усилиями удалось переломить ситуацию и заставить кадет работать более настойчиво и напряженно. VIII класс подошёл к выпускным экзаменам с хорошими результатами и успешно выдержал экзамены. В корпусе продолжало оставаться некоторое число участников Гражданской войны, Георгиевских кавалеров. Это была одна из лучших характеристик кадет. Но в том, что касается успеваемости и дисциплины, эта категория воспитанников продолжала оставаться на последнем месте. По возрасту это были юноши 18-20 лет. Они отстали в учебном отношении, оказались недостаточно подготовленными к продолжению учебы в корпусе. При переводе из VII в VIII класс было переведено 47 человек, 10 - оставлено для повторения программы VII класса[195].

Для кадет имело большое значение возобновление кадетских традиций, заложенных в годы пребывания корпуса в Новочеркасске. В июле 1923 г. кадеты Донского кадетского корпуса решили восстановить традиции, которые были утеряны в ходе эвакуации из России и первых лет жизни на территории Королевства С.Х.С.

К этому времени в корпусе была восстановлена традиция выбора атамана выпуска, товарища атамана, войскового писаря, войсковых старшин. Кадеты восстановили свои регалии: булаву атамана, бунчук, войсковую печать. Ею и своей подписью атаман скреплял официальные бумаги при переписке с традиционным начальством других корпусов - «генералами» выпусков.

Была восстановлена традиция проведения Войскового круга. Мероприятие обставлялось со всей серьезностью. Подавалась команда «смирно», входили атаман и традиционное начальство со своими символами власти. Вносилась «Её Превосходительство «Звериада». По команде атамана все садились и приступали к обсуждению повестки дня Круга. Причины созыва Круга могли быть самыми разными: заказ выпускного жетона, подготовка к балу, неблаговидный поступок какого-либо кадета. На Круге могло быть принято решение о введении «красного положения», то есть объявлении бойкота кому-либо из кадет или проведении «темной»[196].

Командир первой сотни генерал-лейтенант А.М. Сутулов выступил категорически против наличия в корпусе организации кадет, возглавляемой атаманом из кадет VII класса и против так называемого «Круга». По его словам, кадеты, вводя традиции, в принципе, правильно понимают вопросы воспитания и собираются бороться, главным образом, с воровством, площадной бранью, с поступками, направленными против установленных в корпусе порядков, за установление добрых товарищеских отношений между всеми кадетами. Одной из задач «Круга» является предупреждение случаев предосудительного отношения к собственности, будь то личная собственность или собственность корпуса. Генерал А.М. Сутулов отметил, что созданный кадетами «Круг» является нелегитимным органом и в любом случае за его деятельностью следует внимательно следить. Давая оценку восстановлению в корпусе кадетских традиций, генерал А.М. Сутулов, как вскоре выяснилось, был прав[197].

Подводя итог дискуссии, директор корпуса подчеркнул, что к вопросу о «кадетском атаманстве» надо подходить очень осторожно, следить, чтобы атаман ни в коем случае не переступал рамки установленных в корпусе порядков. Пока игра в «атамана» не нарушает порядка в корпусе, за ней просто надо внимательно следить и умело направлять деятельность «Круга». По словам директора, не следует забывать, что возраст воспитанников 19-20 лет, а к выпуску многим уже будет по 21 году[198].

«Звериада», написанная в Новороссийске, до Югославии не добралась, Старшинство зарубежной «Звериады» восходит к 35-му выпуску, окончившему корпус в 1924 г. Окончательное её оформление было завершено кадетами 37-го выпуска. Оформление бархатного переплета обошлось кадетами в триста с лишним динар, немалую по тем временам сумму. Кадеты атаманской сотни получали по 10 динар в месяц. Все эти деньги пошли на «Звериаду». В оформлении приняли участие лучшие художники. Помимо шутливого текста о начальстве, в «Звериаде» большое место уделили воспоминаниям о России, родном Доне Ивановиче, о старых традициях[199].

Тайком от начальства, как и в старые времена проводились «похороны» анатомии, химии и других предметов. «Похороны» проводились ночью, при свечах. Один из выпусков Донского корпуса умудрился пройти с церемонией «похорон» анатомии через весь город в белых простынях с зажженными свечами. Солдаты сербской армии, встречавшие церемонию на пути её следования отдавали честь. Кадеты сдерживали смех. В принципе, по окончании выпускных экзаменов хоронили все науки. Однако из-за недостатка учебников кадеты воздерживались от сжигания подлинников и готовили им специальную замену. По окончании похорон устраивался парад. При этом форма одежды включала: фуражку, сапоги, пояс. Больше никакой одежды не было[200].

В целом, традиции несли в себе положительный заряд: поддержка товарищества, надзор за военной выправкой и соблюдением формы одежды, уважение младшими старших. Находясь в Югославии, кадеты стали несколько иначе относиться к существовавшим традициям. Для них эти традиции были не столько веселой игрой, сколько чем-то священным, олицетворявшим далекую Россию. К традициям стали относиться с благоговением.

Учебная программа 1923-1924 гг. была успешно выполнена. Улучшилось преподавание русского языка и математики. Впервые было отмечено, что кадеты успешно осваивают сербский язык.

Председатель экзаменационной комиссии в 1924 г. Иосиф Чичин остался доволен состоянием корпуса, устройством дел в нём, результатами экзаменов на аттестат зрелости. В докладе Министру просвещения был отмечен образцовый порядок в кадетском корпусе. «Судя по результатам экзаменов, - отмечено в докладе, - корпус отвечает самим строгим требованиям. Здесь обучают различным ремёслам, драматическому искусству, пению. Кадеты здоровы, румяны, хорошо упитаны. Дисциплина строгая, отношения руководства корпуса с питомцами отеческие. Обучение проводится на строго научной основе, и преподавание ведется по определенной программе. Результаты видны на экзаменах. Русский язык, литература, история России изучаются хорошо. У наставников следует отметить любовь к народу и государству»[201].

В сентябре 1926 г. корпус был переведен в Боснию в небольшой городок Горажде. Выделенные для корпуса здания были более удобны для размещения воспитанников, преподавателей и воспитателей, оборудования учебных классов.

Корпус занял большой комплекс зданий, среди которых одно было главным. Там разместились учебные классы, штаб, а на верхних этажах спальни. В одном из бараков находилась церковь. На берегу реки Дрины было здание, в котором проживал директор и некоторые воспитатели с семьями[202].

Питание в корпусе на новом месте стало лучше, даже было принято решение выдавать хлеб не порционно, а с лотка. Кадеты могли в столовой есть хлеба, сколько угодно, но выносить хлеб из столовой и вообще какую-либо пищу категорически воспрещалось. Директор предупредил кадет, что замеченные в попытке унести с собой хлеб из столовой будут сажаться за отдельный стол, получая уменьшенную порцию

В корпусе был устроен театр, хорошо оборудован лазарет. В короткий срок на новом месте был налажен учебный процесс. В июне 1927 г. Общепедагогический комитет Донского кадетского корпуса рассмотрел вопрос о переводе отдельных воспитанников VII класса в VIII класс. Персонально рассматривалась кандидатура каждого кадета с учетом его готовности в конце учебного года выдержать государственный экзамен на аттестат зрелости[203].

Летом 1927 г. корпус неожиданно посетил король Королевства С.Х.С. Александр. Его приезд пришёлся на каникулярное время, когда в корпусе находилось лишь небольшое число кадет. Одним из первых у дверей корпуса короля встретил дьякон. Он ответил на приветствие короля, который поздоровался с ним по-русски, но долго не мог прийти в себя от изумления. Король обошёл помещения корпуса, классы, спальни. В это время появилось и корпусное начальство. Король пробыл в корпусе очень короткое время и остался доволен состоянием корпуса[204].

Первую треть 1927-1928 учебного года кадетский корпус окончил вполне успешно, несколько повысилась успеваемость, классная дисциплина. Впервые в корпусе в качестве воспитанников появились сербы. В I классе из 30 человек было восемь сербов. Сербы были на два года старше своих русских сверстников. Они были физически лучше развиты, непосредственны в обращении и в силу своих национальных особенностей вспыльчивыми и довольно резкими в своих суждениях. Однако в корпусе они прижились. Сербы были дружны между собой, не допуская какой-либо розни. В отношениях с русскими старались вести себя ровно. У большинства из сербов родители были живы.

В том, что касается дисциплины, то сербы совершали те же проступки, что русские кадеты. Они нарушали классную дисциплину, пользуясь шпаргалками, ссорились между собой и с русскими, уходили за границы корпуса, допускали неряшливость во внешнем виде, нарушали дисциплину строя[205].

Командование корпуса именно в это время озаботилось составлением истории кадетского корпуса. Было решено собрать все возможные документы по его истории, составить повседневную летопись кадетского корпуса, обратив особое внимание на визиты в кадетский корпус короля Югославии, высокопоставленных представителей русского командования[206].

В корпусе образцово было поставлено преподавание физкультуры. Это было заслугой полковника Гана. Особенно хорошо были организованы фехтование и обучение работе на снарядах. Участвуя в различных соревнованиях, кадеты неизменно добивались высоких результатов. С большим интересом кадеты занимались сокольской гимнастикой. В команду корпуса входило до ста кадет, которые выполняли вольные упражнения, различные упражнения на снарядах составляли пирамиды. В Горажде выступления кадет собирали сотни людей, и те с восхищением смотрели на подтянутых и сильных кадет. Участие в совместных спортивных соревнованиях сплачивало кадет, поднимало их моральный дух и настроение. Именно такой настрой позволил кадетскому корпусу с большим успехом выступить на сокольских слётах в Праге и Вышеграде[207].

С большой любовью кадеты относились к рисованию, поскольку этот предмет преподавали энтузиасты своего дела, настоящие художники и основную роль в этом играл преподаватель рисования М.М. Хрисоногов. Кадеты с большим энтузиазмом рисовали в классе и на природе. Они украшали орнаментами свой храм и иконы, находящиеся там. Важным делом была подготовка новых декораций для кадетского театра. Летом кадеты уходили на два-три дня в поисках интересной натуры, возвращались с листами набросков, которые вскоре превращались в картины. В корпусе регулярно устраивались художественные выставки, в которых принимали все желающие. В качестве зрителей в кадетский корпус допускались и жители г. Горажде[208].

Очередной 1928-1929 учебный год начался с коллективных выступлений нового VI класса. Физику и химию в корпусе преподавал полковник А.А. Христианович, прослывший исключительно строгим и требовательным преподавателем и получившим прозвище «Таракан» за огромные рыжие усы. Как вспоминали выпускники корпуса, «он, как таракан, иногда поводил из стороны в сторону своими усами, ища жертву». Не знать урока у «Таракана» просто было нельзя. Всякие «извините, господин полковник, я сегодня не успел...» пресекалось усами, грозным взглядом, распеканием перед классом и каллиграфической единицей - почерк у него был изумительный!»[209].

Требовательность, которую предъявлял А.А. Христианович, вызывала у кадет большое недовольство. И однажды это раздражение вылилось в открытое противостояние кадет VI класса с преподавателем. За одну из контрольных работ по физике из 35 человек только четверо получили положительные оценки, остальные - неудовлетворительные, а за другую - классу было выставлено 30 единиц. Кадеты решили устроить А.А. Христиановичу «бенефис». Как только полковник вошел в класс на один из уроков, в классе поднялся шум, гам, крики, стук крышками парт. Дежурный воспитатель и инспектор классов не смогли навести порядок. Только приход директора успокоил кадет, которые коллективно заявили, что к ним предъявляются очень жесткие требования, много материала задают на дом. Кадеты ничего не успевают подготовить к урокам на следующий день[210].

На заседании Общепедагогического комитета 6 и 7 декабря 1928 г. подробно были рассмотрены итоги первой трети 1928-1929 учебного года и инцидент, произошедший в VI классе. Успеваемость большинства классов в этой трети оказалась плохой. Было принято решение повысить дисциплину и ответственность кадет за пребывание в корпусе, настойчиво убеждать их в необходимости заниматься, привлечь хорошо успевающих старших кадет для оказания помощи слабоуспевающим в младших классах. Директор просил преподавателей более внимательно отнестись к заданиям на дом, но требований к кадетам не снижать. Вызвала озабоченность обстановка в VII классе. Часть перешедших в этот класс кадет из VI класса никак не могли настроиться на рабочий лад.

В младших классах кадеты-сербы полностью ассимилировались с кадетами Донского корпуса и стали жить с ними общей семьёй. Попытка кадет II класса воспользоваться опытом старших кадет и установить контроль над младшим первым классом провалилась. А вот в V классе сербы практически отказались осваивать программу русского языка. Большинство из них смотрело на пребывание в кадетском корпусе, как на кратковременный этап в своей жизни. Для них главным было добраться до VI класса и закончить его. Это давало им возможность поступить в сербскую военную школу[211].

Большое эмоциональное воздействие в 1929 г. на кадет оказала смерть генерал-лейтенанта П.Н. Врангеля. Представители Донского корпуса вместе с кадетами других кадетских корпусов в Югославии приняли участие в похоронах П.Н. Врангеля. Для фанфаристов корпуса, трубачей и взвода кадет это была исключительная честь. Н. Воробьёв в этой связи вспоминал: «И не чаяли кадеты, что в 1929 г., их фанфары, украшенные вензелем императора Александра III, будут встречать на железнодорожной станции столицы и провожать до места последнего упокоения в скромной русской церкви прах генерала П.Н. Врангеля. Четыре фанфариста, хор трубачей и взвод кадет Донского кадетского корпуса выполнили эту печальную миссию»[212].

Во второй половине августа 1929 г. во все кадетские корпуса поступило постановление Ученого Совета от 17 августа 1929 г., которым во исполнение предложения Державной комиссии от 23 июня 1927 г. предусматривалось слияние Крымского кадетского корпуса с Первым русским кадетским корпусом. Часть кадет Крымского корпуса переводилась в Донской.

Донской кадетский корпус переименовывался во Второй Русский Императора Александра III Донской кадетский корпус. Постановление вступало в силу с 1-го сентября 1929 г.

Во Втором Русском Императора Александра III Донском кадетском корпусе устанавливалась следующее штатное расписание: VIII класс с 2-мя отделениями; VII класс с 2-мя отделениями; VI класс с 2-мя отделениями; V класс с 1-м отделением; IV класс с 1-м отделением; III класс с 1-м отделением; II класс с 1-м отделением; Приготовительный класс с 1-м отделением. Всего 8 классов с 11 отделениями»[213].

Общая численность корпуса предусматривалась в 300 человек. В официальной переписке Державной комиссии с кадетскими корпусами использовалось краткое название - Второй (в ряде случаев 2-й) Русский кадетский корпус.

Державная комиссия внимательно следила за учебным процессом во Втором Русском кадетском корпусе и весной 1931 г. в одном из своих директивных писем отметила, что уровень знаний по русскому языку в старших классах корпуса не может быть признан удовлетворительным. В корпусе было слабо развито внеклассное чтение, у кадет не было возможности читать русские книги во время каникул.

Многое, конечно, объяснялось тем, что большинство кадет считали русский язык предметом второго плана, поскольку он был не нужен при поступлении в высшие учебные заведения европейских стран. Директор, преподаватели корпуса и офицеры-воспитатели, как и в других кадетских корпусах, всеми силами стремились убедить кадет в том, что они, прежде всего, русские люди и знание русского языка им просто необходимо, исходя из патриотических побуждений и чувства любви к России.

Инспектор классов призвал преподавателей русского языка усилить требования к изучению русского языка, организовать внеклассное чтение, регулярно задавать на дом короткие стилистико-грамматические упражнения, усилить практику использования русского языка, проводить дополнительные занятия по русскому языку[214].

Годовой учебный план в 1931 г. был выполнен полностью. Кадеты более внимательно и серьёзно стали относиться учебе, хотя продолжало беспокоить изучение русского языка, несмотря на принятые меры. Однако к внеклассному чтению кадеты стали относиться значительно серьезнее. В их читательских билетах числились Пушкин, Григорович, Гоголь, Андерсен. К концу учебного года дисциплина в корпусе пришла в норму. Кадеты добросовестно выполняли домашние задания. Лишь мелкие нарушения допускались в младших классах.

Начало нового 1933-1934 учебного года не предвещало никаких изменений в жизни кадетского корпуса. Предыдущий учебный год корпус завершил вполне успешно, однако летом Державная комиссия приняла решение с 1 августа 1933 г. Второй Русский императора Александра III Донской кадетский корпус закрыть, а его воспитанников перевести в Первый Русский великого князя Константина Константиновича кадетский корпус в г. Белая Церковь[215].

Директор кадетского корпуса генерал Е.В. Перрет вышел в отставку, переехал в Белград. Там он имел на окраине города киоск, где занимался продажей газет, журналов, табака, папирос, спичек. Как отметил выпускник корпуса вице-урядник 35 выпуска В.С. Данилов, Е.В. Перрет никогда не жаловался на свою судьбу и был всегда рад встречам со своими бывшими воспитанниками, которым с улыбкой, шутя, говорил: «Ну, что же, голубчик, - по «Звериаде» - «Директор спичками торгует!» Он скончался он в 1940 г. в Белграде[216].

Таким образом, Донской кадетский корпус постигла самая тяжелая судьба среди кадетских корпусов, эвакуированных с юга России. В феврале 1920 г., во время подготовки к эвакуации часть кадет заболела тифом, и их пришлось оставить в Новороссийске. Остальные воспитанники, которые должны были быть по договоренности с английскими властями эвакуированы на Кипр, смогли добраться только в Египет. Там они не получили от англичан обещанной поддержки и руководство было вынуждено расформировать кадетский корпус. Та же часть кадет, которая из-за болезни задержалась в Новороссийске, смогла попасть в Королевство С.Х.С., где при финансовой поддержке Державной комиссии Донской кадетский корпус был воссоздан сначала в г. Стрнище, потом переведен в г. Билече. Однако и там условия оставляли желать лучшего. Только после переезда корпуса в г. Горажде удалось на продолжительное время разрешить основные финансовые и организационные проблемы корпуса, вплоть до его объединения в 1933 г. с ПРВККККК.

Следует учитывать, что при каждом переезде руководству корпуса приходилось заново налаживать быт кадет и весь процесс воспитания и образования. Важным шагом в моральной поддержке кадет, переживших суровые испытания, был визиты генерал-лейтенанта П.Н. Врангеля в корпус – в 1923 и 1925 гг. П.Н. Врангель видел в кадетских корпусах ту силу, которая должна была решить задачу подготовки и воспитания будущих русских офицеров в лучших отечественных традициях. В его желании вывезти из России детей в составе кадетских корпусов была заложена идея воспитания молодого поколения, способного возродить Россию на новом витке исторического развития. Для кадет в изгнании барон П.Н. Врангель стал тем, кем был великий князь Константин Константинович для всех кадет императорской России – «отцом кадет» в русском зарубежье. Он пользовался большой любовью воспитанников корпусов, в нем они видели политического и военного лидера Белого дела, на идеях которого они воспитывались.