Елена титова, глава российского представительства банка goldman sachs

«В своей сфере я считаю себя стратегом. Однако, если бы у меня не было качеств хорошего исполнителя, думаю, я не достигла бы той позиции, на которой нахожусь. Менеджер должен быть как стратегом, так и блестящим исполнителем. Особых различий в управлении мужчинами и женщинами я не вижу. В том международном бизнесе, где я работаю, принято оценивать людей по их знаниям и опыту, а не по половой принадлежности. По моему опыту, основное различие между сотрудником и сотрудницей состоит в том, что женщины более лояльны по отношению к своему бизнесу, а мужчины склонны все время искать что-то новое».

Из этих оценок может быть выведена структурная модель женского речевого поведения. Она будет сильно отличаться от мужской прежде всего дискурсо-стратегическими параметрами, гендерно-обусловливающими управленческую коммуникацию. Если мужской управленческий дискурс ригоричен и ригиден, отличается жесткостью оценок и малым вниманием к деталям, которые мужчина-руководитель склонен перепоручить исполнителю, то женский дискурс паллиативен и гибок, модель речепостроения левелирована, нацелена на стратегию выявления причин и просчитывания следствий. Как мы видели, женщина бизнеса предпочитает не видеть особой разницы между мужской и женской моделями деловой коммуникации, даже если эта разница явно присутствует, что выражается в дальнейших оценках.

В англоязычном мире модель мужского поведения предопределяет и его дискурс. Вот как представляет себе личность идеального менеджера-мужчины американской компании аналитик «Файненшнл Таймс» Джереми Кили (он приводит пример конкретного человека из реального бизнеса):

The Chief Executive made absolutely clear, right from the beginning, exactly what he was going to do. He talked about the number of heads he was going to have out of the organization. So he talked about the pain – he was absolutely honest about it. But he also talked about the gains and explained his vision in a lot of detail to everybody but in a number of face-to-face communications and in a weekly letter he wrote to everybody in the organization. Every week a letter came out from this chief executive saying exactly what progress had been made, exactly what he was still aiming to do – he was a very effective manager. And the second thing he did was move very quickly on the painful staff. So he very quickly took out the people who didn’t fit. So sometimes the decisions were hard, but he made them and he made them quickly.

Итак, характерными параметрами мужского делового дискурса и, соответственно, мужского речевого поведения аналитиком признаются отсутствие всяческой рефлексии в отношении чего-либо, кроме деловой сути проблемы, прямолинейность и жесткость оценок и высказываний, при этом явное неприятие во внимание гендерной составляющей бизнеса (уволить и мужчин, и женщин, пол не имеет значения).

Для женского делового дискурса характерны иные лингвистические составляющие: приведем здесь фрагмент интервью с успешной женщиной-менеджером, рассуждающей о природе и задачах лидера и лидерства:

- Marjory Scardino, you are leading one of the top companies in the US Pearson Education Group, and you’ve been voted businesswoman of the year. What qualities do you need to run a large company effectively?

- Well, for me there are only a few simple qualities that cut across all the requirements, and those are courage and imagination and empathy. And by empathy I mean, having the ability to put yourself in other people’s positions and understand how they feel about situations and ideas.

- As a leader, how do you motivate your employees?

- I’d like to think we motivate each other. I think people like to work for a company that has a reason for being, that they can identify with and feel good about. I think that I have to communicate well with them everything that is going on in a clear way. And in return I think they inspire me to think more adventurously and carefully about how to stimulate them and how to build a better business.

(Интервью, взятые автором курса “Market Leader” Дэвидом Коттоном у реальных людей бизнеса)

Как видим, для женского делового дискурса характерна живая рефлексия о поступках и их последствиях, образность оценок, учет психологического типа партнера по коммуникации: не случайно Марджори упоминает такие концепты в связи с рассуждениями об эффективном менеджменте, как мотивация, эмпатия, т.е. вчувствование в поведение партнера по коммуникации, воображение при принятии решений, наличие и разработка конструктивных идей. Понятно, что женская модель деловой коммуникации более эмоциогенна и эмотивна, нежели мужская, что одинаково проявляется в этнокультурном плане – и у русских, и у американцев. Специфичность же этнобизнескультурного отношения к концепту «менеджмент» России и США кроется, по-видимому, в следующем:

1. Для России характерна постепенно набирающая ход тенденция к западной модели унисексного отношения к деловой активности, однако типическим по-прежнему остается настороженное отношение мужского делового сообщества к участию женщины в деловом процессе, при этом женское речевое поведение, постепенно сглаживая маскулинную доминанту в зарождающемся и все более становящемся цивилизованным российском бизнесе, пока еще имеет черты маскулинности в формулировании бизнес-решений.

2. Американская модель освоения концепта «менеджмент», прочно определившая унисексное отношение к ролям менеджеров, все-таки различает мужской и женский стили деловой коммуникации, что естественным образом отражается в мужском и женском управленческих дискурсах.

 

Выводы

 

Важным компонентом управленческой коммуникации оказывается межкультурная компетенция как неотъемлемый компонент управленческого дискурса. В управленческой коммуникации культурные нормы и ценности занимают важное место, прежде всего, в связи с современным представлением об управлении как транснациональной категории. Бизнес стал интернациональным, таким образом, управление бизнесом потребовало введения в собственную структуру фактора межкультурной компетенции.

Кластеры или конфигурации ценностей при наличии межкультурной компетенции у сообщающихся культур неминуемо оказываются в центре процесса дискурсоразвертывания, который, при наличии различий и сходств в дискурсообразовании разных культур, обязательно планируется («организуется»).

Различия в организации дискурса совпадают с поведенческими культурными типами, выделенными на основании такого способа организации объективного измерения реальности, как время. По нему культуры делятся на три типа: моноактивные (или линейно организованные), полиактивные и реактивные. Эти три типа встраиваются в поведенческую типологию субъектов управления, предопределяют типологию управленческой деятельности и оказывают воздействие на формирование типологии управленческой коммуникации. Их типологический потенциал заключается в формировании специфики лингвокультурной экспликации концепта «менеджмент» в соответствующей лингвокультуре.

Ярче всего лингво- и этнокультурная специфика концепта «менеджмент» проявляют себя при сопоставлении соположенных (равнонаправленных друг к другу) культурных оценок, которые дают друг другу представители систем управления бизнесом, успевшие либо поработать «бок о бок», либо сумевшие пронаблюдать ход управленческой коммуникации друг друга в ходе разнообразных деловых, культурных или языковых контактов.

Концепт «российский менеджмент» как ментальный конструкт в сознании американцев или англичан замещается почти полностью другим концептом – «Русская специфика» или «Русский характер», который так и именуется иностранными специалистами в области теории менеджмента – The Concept of Russian Character. Когнитивная рамка этого концепта-заместителя состоит из ряда смысловых параметров, обеспечивающих границы понимания стиля жизни, поведения, манеры принятия решений российскими субъектами менеджмента.

Устный управленческий дискурс современных менеджеров – мужчин и женщин – субъектов управленческой деятельности указывает также на значительные гендерные различия в вербальной рефлексии процессуального и функционального аспектов менеджмента.

Мужская модель речепостроения и структуры высказывания отличается высокой степенью ригидности формулировок и сжатой лаконичностью директив в организации бизнеса в обеих бизнескультурах. Социум при этом весьма сочувственно относится к подобному речевому поведению субъекта хозяйственной деятельности. Отрицательное отношение к женщине как к руководителю достаточно длительное время доминировало как в советском, так и постсоветском социумах. В современной бизнес-лингвокультуре Запада отношение к менеджеру определяется способностями и профессионализмом, а не половой принадлежностью, что отражается в отсутствии гендернонаправленных вербальных оценок в бизнес-дискурсе.

Характерными параметрами мужского англоязычного делового дискурса и, соответственно, мужского речевого поведения признаются отсутствие всяческой рефлексии в отношении чего-либо, кроме деловой сути проблемы, прямолинейность и жесткость оценок и высказываний, при этом явное неприятие во внимание гендерной составляющей бизнеса (уволить и мужчин, и женщин, пол не имеет значения).

Для женского делового дискурса характерна живая рефлексия о поступках и их последствиях, образность оценок, учет психологического типа партнера по коммуникации: в женскую деловую коммуникацию вовлечены такие параметры эффективного менеджмента, как мотивация, эмпатия, воображение при принятии решений, наличие и разработка конструктивных идей. Установлено, что женская модель деловой коммуникации более эмоциогенна и эмотивна, нежели мужская, и это одинаково проявляется в этнокультурном плане – и у русских, и у американцев.

 

 

Заключение

 

Проведенное исследование полностью подтвердило выдвинутую гипотезу о том, что управление в американском языковом сознании связано с важнейшими ценностными ориентирами поведения, представляет собой детально концептуализированную структуру. Оно отличается от соответствующего концепта в российском языковом сознании, для которого концепт «менеджмент» такой детализацией пока не обладает в силу определенных социально-исторических условий. Обнаруженные лингво- и социокультурные различия в отношении к управлению в языковом сознании представителей различных групп русского и американского управленческих социумов демонстрируют определенную динамику русскоязычной деловой лингвокультуры, постепенно адаптирующей содержательные характеристики американского концепта «менеджмент» к российским условиям управленческой коммуникации и развивающей свою собственную модель деловой коммуникации.

В диссертации представлена концептосфера управленческой коммуникации в американской и русской бизнес- и лингвокультурах, в центре которых располагается концепт «менеджмент» как сложное ментальное образование. В его составе выделены образный компонент (производственно-хозяйственная ситуация, в которой участвуют руководитель и подчиненные, обычно в виде обсуждения производственных проблем и принятия решения), понятийный компонент (комплексный процесс обеспечения эффективной целенаправленной хозяйственной деятельности организации) и ценностный компонент (нормы и правила эффективного управления хозяйственной деятельностью организации). Одновременно установлено, что в концептосфере управления проанализированный концепт представлен как ядерный в окружении смежных и периферийных концептов, уточняющих и поддерживающих его вербализацию в деловом (управленческом) дискурсе.

Концепт «менеджмент» является импортируемым концептом из американской лингвокультуры в русскую, он внедряет в русское языковое сознание необходимость использования современных научно-технических достижений в хозяйственной деятельности, прежде всего, в области хранения и переработки информации, и систему норм делового поведения, приятого в США (демократический и уважительный стиль общения между руководителем и подчиненными, высокая ответственность подчиненного за выполняемую работу, поощрение инициативы подчиненных, нейтрализация гендерных различий в поведении менеджера).

В работе определена этнокультурная и лингвокультурная специфика понимания концепта «менеджмент» в американском и русском языковом сознании. Установлено, что для американской деловой лингвокультуры характерны противопоставление обыденного и делового дискурса, соблюдение внешних норм политкорректности, демократичность как доминанта управленческого дискурса, поощрение материальным вознаграждением подчиненного за его реальный вклад в развитие предприятия, стимулирование состязательности подчиненных. Для русской деловой лингвокультуры типичны смешение обыденного и делового дискурса, пренебрежение внешними нормами политкорректности, преимущественно авторитарный стиль руководства, поощрение материальным вознаграждением подчиненного за его лояльность, амбивалентная оценка состязательности, которая часто ассоциируется с завистью.

В диссертации рассмотрены также гендерные различия устного американского и русского управленческого дискурса менеджеров (мужчин и женщин) как субъектов управленческой деятельности, которые проявились в неодинаковости вербальной рефлексии процессуального и функционального аспектов менеджмента.

Перспективы проведенного исследования, на наш взгляд, связаны с углубленным изучением бизнес-коммуникации в русле теории межкультурной коммуникации, с рассмотрением сходств и различий невербального поведения субъектов менеджмента, что предполагает проведение сугубо семиотического анализа управленческой коммуникации.

В более детальной проработке нуждаются коммуникативные стратегии управленческого дискурса, их связь с сопредельными областями менеджмента – пиар- и рекламные технологии, а также стратегии маркетинга, также имеющего прямое отношение к управленческой коммуникации.

Перспективным представляется также расширение лингвокультурного спектра изучения управленческой коммуникации в сопоставительном аспекте (менеджмент как концепт национальный, а не интернациональный при сопоставлении поведения субъектов управления в разных типах культур – полиактивном, моноактивном и реактивном).

Наконец, проведенное исследование перспективно и в лексикографическом (прикладном) аспекте: для менеджеров как субъектов управленческой коммуникации был бы полезен словарь-справочник основных терминов управленческой коммуникации (в том числе единиц специфического жаргона менеджеров разных мировых бизнес-культур).

 

Список литературы

1. Аристов С.А., Сусов И.П. Коммуникативно-когнитивная лингвистика. Разговорный дискурс. 2003.

2. Арутюнова Н.Д. Введение // Логический анализ языка. Ментальные действия. М.: Наука, 2003. С. 3 – 6.

3. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 2002. 896 с.

4. Астафурова Т.Н. Типология коммуникативных стратегий в научных парадигмах // Лингводидактические проблемы межкультурной коммуникации. Сб. научных статей к 20-летию кафедры английской филологии ВолГУ. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2003. С. 15-25.

5. Бабушкин А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка. – Воронеж: Воронеж. гос. ун-т, 2006. – 104 с.

6. Белланже Л. Переговоры. – Спб: Нева Экономикс, 2003. – 128с.

7. Берн Эрик. Игры, в которые играют люди: Психология человеческих взаимоотношений; Люди, которые играют в игры: Психология человеческой судьбы / Пер. с англ. - 2-е изд. – Минск: «Попурри», 2004.

8. Большой энциклопедический словарь (философия, социология, религия, эзотеризм, политэкономия). – Минск: УП «Минская фабрика цветной печати», 2002. – 1008с.

9. Бом М. Русская специфика: путеводитель для эффективного управления русским коллективом / Пер. с англ. – Спб: Изд-во А.Голода, 2003. – 94с.

10. Борботько В.Г. Общая теория дискурса: Принципы формирования и смыслопорождения. – Дис. доктора филол. наук. Краснодар, 2002. – 250 с.

11. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Концепт долга в поле долженствования // Логический анализ языка. Культурные концепты. М.: Наука, 2001. С. 14

[1] В большинстве рассмотренных нами исследований западных ученых речь ведется о факторе культурной компетенции как о глобальной категории воздействия одного социума на другой. Мнение российских исследователей межкультурной коммуникации отличается идеей о включенности культурной компетенции в межкультурную. Так, О. А. Леонтович полагает: «Межкультурная компетенция является конгломератом, по крайней мере, трех составляющих: языковой, коммуникативной и культурной компетенций» (Леонтович 2002:10).

[2] Cultural shock – термин, введенный американским антропологом К. Обергом, означает комплекс неприятных ощущений и состояний, который испытывает индивид, сталкиваясь с непривычной для него культурной (в том числе и языковой) средой (Oberg www).

[3] Ср. сегодняшнее успешное продвижение высокотехнологичных товаров из Южной Кореи и Китая на мировых рынках: речевые техники воздействия в рекламных компаниях, предваряющие и сопровождающие это продвижение, базируются на тщательном изучении специфических особенностей этнокультурного поведения целевой аудитории.

[4] В российской лингвокультуре сегодня освоен и широко употребляется в управленческой коммуникации ярлык для номинации этой прослойки делового сообщества России – «экспат», основанный на исконно английской номинации expatriate.

[5] Многие исследователи склонны видеть причину такого положения дел в истоках ортодоксального (православного) христианства, догмат веры которого заключался в постоянном искуплении грехов, признании своей вины перед иерархом. Этот феномен увязывается Майклом Бомом с концептом «рабская ментальность» (“ slave mentality ” – “ Rabski Mentalityet ”) (Bohm 2003). Поиск врага как причины неудач в правлении (управлении) ведется еще с царских времен: вина как стойкий концепт культивировалась в менталитете практически всю тысячелетнюю историю России. На априорную вину российского раба перед господином указывали многочисленные образцы российской литературы (вспомним, например, известный диалог волка и ягненка из басни И. А. Крылова как метафора отношений власти и народа: «Ты виноват уж в том, что хочется мне кушать»).

 

[6] Рейтинги даются по результатам опроса англоязычных субъектов менеджера в порядке значимостного убывания. Следует обратить внимание на смешение оценок бытового и управленческого характера в отношении позитивного оценивания. Это смешение неминуемо отразилось на общем рейтинге в этой группе оценок. Подобная флуктуация цифр рейтинга объясняется, видимо, тем, что респонденты, так или иначе, подсознательно не хотели причинить вреда своим российским партнерам, постоянно проявлявшим гостеприимность в личностных отношениях. Однако, типичное отношение англо-американцев к деловой стороне отношений возобладало – отсюда столь плачевные (в количественном отношении) для российских бизнесменов результаты в разделе негативных оценок («Платон мне друг, но истина – дороже»). Количество упоминаний той или иной оценки дается в круглых скобках после цифры рейтинга.