Зависть как деструктивный компонент концепта «российский менеджмент»

Зависть (“envy”) как культурный концепт вербализуется в российской управленческой коммуникации весьма разнообразными способами. Само его наличие в структуре ядерного концепта «российский менеджмент» отмечается подавляющим большинством англоязычных респондентов (92%). Указываются его вербальные проявления («интриги», «подсиживание» - “ intrigues ”; «подставы» - “ frame up ”; «заговор» - “ plot ”; «махинации» - “ scheming ”; «подрыв, срыв» (планов и т.д.) – “ undermining ”, “ thwart ”; «очернение» - “ denigration ”; «клевета» - “ calumny ”; «злонамеренность» - “ malice ”; «предательство, измена интересам (компании)» - “ corporate treason ”; «манипулирование» - “ manipulation ”) и отмечается его кардинальное смысловое отличие от англо-американского понимания зависти как здорового чувства соперничества, не наносящего урон социо-психологического плана:

“This is a very destructive aspect of the Russian management. It speaks to the malicious envy that Russians often feel when other Russians are more prosperous. This malicious envy is quite different from the American version. In the US, envy [‘keeping up with the Jones’] is a strong motivating factor – a constructive driving force behind our desire to constantly improve our positions and statuses in American society. The Russian envy, however, is a strong de-motivator. Instead of driving entrepreneurship, initiative and progress, Russian envy is defeatist in nature: if a fellow Russian is more prosperous and talented, it will tend to engender more hatred for the ‘lucky’ fellow citizen that admiration or motivation.” (user 324)

Некоторые опрошенные даже указывают исторические корни российской зависти:

“This malicious ‘black’ envy has its simplest roots in the historical Russian mindset from the provincial farm.” (user 200)

Майкл Бом также обращает внимание потенциальных американских менеджеров, предполагающих работать в России, на “ rural roots ” (сельские корни) подобного отношения к процветанию и успехам соседа, используя следующую сказочную аллюзию:

“A centuries-old Russian fable best speaks to this malicious form of envy. A Russian farmer was approached by a wizard who wanted to grant him a wish, but only on the condition that his neighbor would receive twice as much of whatever he chose. If the farmer picked $1 million, then his neighbor would receive $2 million. Tormented by the thought that his neighbor would be twice as wealthy as he, the farmer asked the wizard to poke out one of his eyes, thus poking out both of his neighbor’s eyes” (Bohm 2003:77)

Старая российская притча, пожалуй, лучше всего характеризует этот “черный” тип зависти. Колдун подошел к крестьянину и предложил выполнить любое его желание, при условии, что сосед крестьянина получит то же самое, но в два раза больше. Измучившись мыслью о том, что сосед разбогатеет против него вдвое, крестьянин выбрал следующее: пусть колдун лишит его одного глаза, тогда сосед вообще ослепнет».

Более предметное происхождение зависти как компонента российского концепта «менеджмент» отмечается в следующем, полученном от анонимного респондента, ответе:

“Equality in Poverty (‘Ravenstvo v Nishete’) was used as one of the basic principles upon which the Bolshevik revolution was orchestrated. The architects of this revolution believed that if they could manipulate this part of the Russian Character to create the illusion of ‘equality’, it would not matter that the Russians would live in relative poverty if they believed that everyone was poor. The fact that everyone was poor would serve as a calming and pacifying force – an opiate of the masses. Removing all visible elements of wealth (the Communist party elite were largely successful in hiding their personal wealth from the masses) would remove most elements of the malicious envy that enrages the Russian Character. This was extremely destructive to the Soviet social and economic system. While ‘equality in poverty’ indeed served for many citizens as an opiate, it inevitably succeeded in suffocating most elements of initiative, creativity and entrepreneurship.” (user 3)

Наличие подобного компонента в концептуальном содержании российской управленческой коммуникации до сих пор остается релевантным: по данным опроса ВЦИОМ (2002г.) только 6% менеджеров низшего звена ответили «нормально» на вопрос: «Как вы относитесь к тому, что ваш вышестоящий коллега получает большую зарплату, чем вы?».

Майкл Бом подтверждает вышеприведенные оценки, указывая на стойкую склонность подавляющего большинства участников низшего звена российского менеджмента к «зависти на рабочем месте» (“ workplace envy ”), проявляющейся в «заглядывании в чужой карман» (‘ peeping in another ’ s pockets ”), и говорит об актуальности старой русской паремии «Трудом праведным не наживешь палат каменных».