Реформа территориального управления в условиях расширения границ государства

 

Присоединение новых территорий и необходимость упорядочения управления старыми землями требовали новых подходов к администрированию.

Полтавская победа позволила Петру перехватить инициативу, которую он развил, укрепив свое положение в Ингрии, Карелии, заняв Лифляндию и Эстландию, а затем вступив в Германию, где при содействии Дании, Саксонии, отчасти Пруссии и Ганновера было начато наступление на шведские владения в Померании. В течение неполных шести лет союзники вытеснили шведов из всех их заморских владений. В 1716 г. с их империей было навсегда покончено. Но в ходе раздела шведских владений отчетливо проявились изменившиеся под влиянием блистательных побед на суше и на море претензии России.

Во-первых, Петр отказался от прежних обязательств, данных союзникам, ограничиться старыми русскими территориями, отторгнутыми шведами после "смуты" начала XVII в., — Ингрией и Карелией. Занятые силой русского оружия Эстляндия и Лифляндия уже в 1710г. были включены в состав России. Резко усилившиеся армия и флот стали гарантией этих завоеваний.

Своеобразное сочетание военно-политических и торговых интересов Российской империи предопределило русско-персидскую войну 1722-1723 гг., дополненную попытками проникнуть в Среднюю Азию. Знание конъюнктуры международной торговли побуждало Петра захватить транзитные пути торговли редкостями Индии и Китая. Завоевание южного побережья Каспия мыслилось отнюдь не как временная мера, а как долговременное присоединение к России в 1723 г. изначальной территории Персии (не случайно там были построены крепости) [7, c. 592].

Осуществлялось освоение огромных территорий Поволжья, Сибири, Черноземного центра и Украины. Эти районы стали житницами страны. С их помощью Россия полностью удовлетворяла свои потребности в хлебе и другой сельскохозяйственной продукции.

Значительное увеличение территории страны имело свои положительные и отрицательные стороны. Открытое Петром I "окно в Европу" открылось еще шире. В состав России вошли белорусские, украинские и литовские земли, которые в течении веков пребывали в лоне восточноевропейской цивилизации. Миллионы их жителей принесли России свои особенности экономики, культуры, быта. Мощную экономическую силу представляли украинские и белорусские магнаты и шляхта, городские торгово-промышленные слои.

В с начала XVIII в. в состав России начали входить новые территории на западном побережье Каспийского моря, Северном Кавказе (Кубанский край, Кабарда), в Закавказье (Восточная Грузия); к России присоединилась часть Казахстана. Эти территории были весьма различны в своем экономическом, культурном и политическом развитии. Если Грузия отличалась древней культурой, развитой государственностью, то другие кавказские и азиатские приобретения России являлись отсталыми регионами, порой с кочевым образом жизни населения. Эти включения затрудняли цивилизационное развитие страны. Ее силы уходили на освоение и оборону новых территорий. Россия превратилась в самое большое государство мира, получив вместе с этим трудности обороны границ колоссальной протяженности, освоения территорий с населением, принадлежавшим к разным цивилизациям. Вновь присоединенные земли были чрезвычайно удалены от политического и экономического центра страны [7, c. 474].

Реформе было подвергнуто и все региональное управление. Указ 18 декабря 1708 года извещал о намерении создать 8 губерний. До осуществления губернской реформы страна делилась на 250 уездов, непосредственно подчинявшихся центральным учреждениям в Москве – приказам. Теперь между уездной администрацией и приказами должна была появиться промежуточная инстанция – губернские власти. Во главе губернской администрации стояли губернаторы, пользовавшиеся на управляемой территории всей полнотой судебной, административной и военной власти. Губернаторами Пётр назначал близких себе людей. Во главе Петербургской губернии был поставлен Меншиков, Воронежской – адмирал Фёдор Матвеевич Апраксин, Казанской – его брат Пётр Матвеевич, Московской – боярин Тихон Никитич Стрешнёв. Губернские учреждения должны были начать работать с 1710 года. Вся страна была разделена на 8 губерний: Московскую, Санкт-Петербургскую, Киевскую, Смоленскую, Архангельскую, Казанскую, Азовскую и Сибирскую. Позднее были образованы еще три новые губернии: Нижегородская, Астраханская и Рижская, а Смоленская была расформирована. У губернатора был свой штат помощников. В 1713 г. была сделана попытка создать при губернаторе "консилиум" (совет) из местных дворян.

Губернские учреждения должны были укрепить местную администрацию. Огромные права губернатора позволяли ему оперативно подавлять вспышки недовольства в самом зародыше. Учреждение губерний давало правительству ещё одно преимущество – появилась возможность более эффективно взимать налоги, набирать рекрутов и мобилизовывать людей на строительные работы. Эффективность обеспечивалась наличием в распоряжении губернаторов воинских команд, используемых и для выколачивания недоимок, и для привлечения на службу в армию и во флот крестьян и горожан.

В 1719 г. областная реформа получила дальнейшее свое развитие: основной административной единицей на местах стала провинция. Всего было образовано 50 провинций. Во главе каждой из провинций стоял воевода, оказавшийся в зависимости от губернатора. Воевода руководил канцеляриями рекрутского сбора, розыскных, провиантских дел, таможней и другими учреждениями. Каждая провинция в свою очередь разделялась на дистрикты. Во главе каждого дистрикта находился комиссар из состава местного дворянства. Одной из мер укрепления государственной власти на местах была система расквартирования войск. Полковой дистрикт имел большое значение как военно-полицейская административная единица.

В результате реформ государственного аппарата и власти на местах в России было создано государство, которое в исторической литературе было удачно названо "регулярным государством". Это было абсолютистское бюрократическое государство, пронизанное слежкой и шпионажем. Естественно, что в таком государстве демократические традиции, никогда не умиравшие в России, оказались в очень неблагоприятных обстоятельствах. Они продолжали жить в повседневном быте крестьянской общины, казацкой вольнице. Таким образом, рост территории и населения России и помогал развитию экономики, и одновременно тормозил его [5, c. 292 - 294].

Реформы территориального управления, проведенные Петром I были одними из самых глубоких и противоречивых. В их оценке нет однозначности. Так, например, В. О. Ключеский считал, что реформы эти были, в целом, неудачными. Вместе с тем, если присмотреться внимательнее – можно увидеть, что в реформе территориального управления Петр I как реформатор гораздо "оригинальнее", чем в вопросах регулирования крепостного права, где он последовательно проводит политику уже, определенную, имеющую корни еще во введении "заповедных лет" (временная отмена Юрьева Дня) в конце XVI в. Вместе с тем, интуитивно Петр I нашел те основные принципы, которые лежат в основе территориального устройства страны и сейчас: трехступенчатая система: "район (крупный город)" – "область (губерния)" - "столица" с периодическим охватом комплексов "областей" более широкими образованиями (при Петре I - "губерния – провинция", при СССР – "область, АО, АР, край – ССР, сейчас "субъект федерации – ФО", а в середине XVIII в. – начале XX в. – "очень крупные губернии, имеющие деление на крупные уезды и более компактные волости"). За время царствования Петра I эта новая система просто не могла окончательно сформироваться.

Реформа, отвечая наиболее актуальным потребностям самодержавной власти, явилась в то же время следствием развития бюрократической тенденции. Именно с помощью усиления бюрократического элемента в управлении Петр намеревался решать все государственные вопросы. Реформа привела не только к сосредоточению финансовых и административных полномочий в руках нескольких губернаторов — представителей центральной власти, но и к созданию на местах разветвленной иерархической сети бюрократических учреждений с большим штатом чиновников. Прежняя система "приказ — уезд" была удвоена: "приказ (или канцелярия) — губерния — провинция — уезд". Подобная схема была заложена также и в идее организации Сената [2, c. 405].

И еще одно мероприятие, связанное с использованием в общегражданских делах военных, было осуществлено Петром I. В ходе проведения подушной переписи был установлен новый порядок содержания и размещения войск. Полки были расселены на землях тех крестьян, с "подушного числа" которых взималась подать на нужды этого полка. Изданные в 1724 г. законы о поселении полков должны были регулировать взаимоотношения населения с войсками. Однако они привели к тому, что власть командира полка стала более полной, чем власть местной гражданской администрации. Военное командование не только следило за сбором подушной подати в районе размещения полка, но и исполняло функции "земской полиции": пресекало побеги крестьян, подавляло сопротивление, а также осуществляло, согласно введенной тогда же системе паспортов, общий политический надзор за перемещением населения.

Существенной была реформа и в отношении жителей городов. Петр I решил унифицировать социальную структуру города, введя в него западноевропейские институты: магистраты, цеха и гильдии. Эти институты, имевшие глубокие корни в истории развития западноевропейского средневекового города, были привнесены в русскую действительность насильно, административным путем. Посадское население было поделено на две гильдии: первую гильдию составили "первостатейные", куда вошли верхи посада, богатые купцы, ремесленники, горожане интеллигентных профессий, а во вторую гильдию включили мелких лавочников и ремесленников, которые, кроме того, были объединены в цеха по профессиональному признаку. Все остальные горожане, не вошедшие в гильдии, подлежали проверке с целью выявления среди них беглых крестьян и возвращения их на прежние места жительства.

Столь же формальной стала и система управления городами, во главе которой Петр поставил Главный магистрат, руководивший подчиненными ему магистратами других городов. Но эти магистраты, основными правами которых были лишь судопроизводство, сбор налогов и наблюдение за порядком в городе, ни по существу, ни по ряду формальных признаков не имели ничего общего с магистратами западноевропейских городов — действенными органами самоуправления. В результате городской реформы был создан бюрократический механизм управления, а представители посада, входившие в состав магистратов, рассматривались как чиновники централизованной системы управления городами, и их должности были даже включены в Табель о рангах [2, c. 409].