Новелла 5. Дальнейшая, как жизнь.

На следующий день мы вернулись в родной город. Я призналась Понитейлу, что у меня намечено интервью на шотландском радио, от чего мой «властелин» чуть было не упал со стула, но он быстро очнулся от шока и решил взять все в свои руки. Я дала ему контакты мексиканского друга-диджея, и теперь именно мой любовник договаривался обо всех нюансах, а я лишь покачивала ножкой, просматривая на досуге англо-русский словарь. Прятаться за чужую спину было удобно, я всегда об этом мечтала. Я бы хотела себе личного раба, который всюду ходил бы за мной и носил сумки с одеждой/едой, которые я бы покупала. Но до такого еще никто из моих знакомых не опустился.

Вскоре вышло обещанное видео на канале Видеоблоггера об электрофестивале, в котором мы участвовали. Я была показана с симпатичных ракурсов, в общем, я осталась довольна. Обещанная ссылка на сообщество, посвященное моему творчеству, находилась на своем месте, поэтому я постепенно поглядывала на количество участников. За последний месяц их численность выросла с 30 до 500, и основная часть людей присоединилась в последние несколько дней после концерта. Это было уже солидно для андеграунда, и все же я по-прежнему была недовольна.

Ответы для шотландского интервью мы с Понитейлом готовили вместе, а также подключили мексиканца проверить текст заранее на наличие смысловых ошибок при построении предложений. Я написала в статусе соц.сети, что очень люблю своих иностранных поклонников, и эта запись собрала несколько «лайков» и один с надписью «супер». Пока я лелеяла себя мечтами о светлом будущем, Понитейл продумывал дальнейшую стратегию. Безусловно, он не ожидал, что у меня тоже есть некоторые связи в музыкальной среде, тем более международные. Не сказала бы, что мексиканский друг был таким уж крутым, но это было хотя бы что-то. Он вряд ли бы смог открыть мне двери во всемирную известность, но я точно могла сделать это сама. Точнее, Понитейл думал, что может он, а я ему не возражала.

Вопросы от мексиканца были стандартными: «Как ты учила английский язык? Почему выбрала именно его для написания текстов песен? Действительно ли притесняют геев в твоей стране? Сколько стоит нефть? Ездишь ли отдыхать на полуостров, отобранный у другого государства?». Насчет английского языка по-моему все было очевидно, на нем начинают петь многие, в т.ч. довольно известные в своих странах люди, но до этого поющие много лет только на своем родном языке. Просто всем нужно расширять аудиторию. И я бы не сказала, что такие «показные» англоязычные альбомы имели бы желаемый эффект, во всяком случае меня они не впечатляли. Другое дело я, я никогда не пела на родном языке.

Остальные же вопросы из интервью были очень смешные, поэтому я решила рассказать о своей тяге к женскому полу, чем очень удивила Понитейла. Он уже должен был привыкнуть к моим странностям, а я сама не знала, то ли я все придумываю ради рекламы, то ли я правда прямолинейная и честная. Я разговаривала с мексиканцем по видеосвязи, но вряд ли слушатели могли увидеть меня во всей красе по радио. Впрочем, мы решили выложить это видео в сеть, а еще я быстренько вставила русские субтитры ради моих родных почитателей. На самом деле я многое раскрыла о своих дальнейших планах насчет развития творчества. Понитейл хотел перезаписать некоторые треки, которые сам же плохо свел, когда ему нетерпелось поскорее покинуть студию и заняться мной уже в другой плоскости. Но о своих отношениях с «продюсером» я конечно же не говорила на камеру. Такие вещи в любом случае очевидны и не нужно указывать на них пальцем. Я рассказала о своем положительном отношении к свободному распространению информации, осуждала крупные корпорации, которые покупают права на чужие творения и запрещают простым людям использовать их в личных целях без разрешения. «Искусство должно принадлежать народу», – подчеркивала я, представая в образе либерала. Это действительно соответствовало моим идеалам, т.к. я очень любила скачивать фильмы и музыку из интернета. К сожалению, пока нельзя было скачать еду, но я бы и ее тоже с удовольствием брала из свободного доступа без зазрения совести. Правда пища для желудка не может быть цифровой. А все, что может быть скопировано в один клик без материальных затрат, просто обязано быть легкодоступным для всех и каждого.

После целого часа моего монолога, изредка перебиваемого мексиканцем, он поблагодарил меня за откровенность и отключился. А я все не могла выкинуть из головы мысли о том, как все прошло. Понитейл сказал, что я была великолепна и теперь меня полюбят многие иностранцы. Но в глубине души было сомнение, что из-за резких высказываний в адрес корпораций они просто не пропустят меня к популярности. Но чудеса случаются, так что я возложила на них надежду и расслабилась в объятиях Понитейла.

– Покажи мне страсть, – говорил он на следующий день в студии, когда я перезаписывала вокал для очередной песни. Понитейл мог выровнять мой неидеальный голос с помощью компьютера и добавить красивых эффектов, чего мне самой никогда не удавалось сделать, обладая дешевым китайским микрофоном и поносной звуковой картой. Я была очень рада находиться в настоящей студии с мягкими стенами, как в психушке. Наверное, мне можно было даже побиться головой, но я стеснялась. Учитывая то, что первую половину жизни я слушала песни, записанные с радио на дешевом кассетном магнитофоне, а вторую половину я предпочитала mp3-файлы, все, что получалось у нас на записи, казалось мне эталоном качества.

Мы переслушивали наши песни по множеству раз, ища в них несовершенства, чтобы сразу же от них и избавиться. Я заставляла высказывать свое мнение Жену и всяких родственников, которые никак не понимали, почему теперь я вдруг композитор и артист. Наверное, неинтересно говорить о том, что «все музыканты нищие, а пробиться через кучу дерьма, когда ты сам дерьмо, просто невозможно». И тем не менее Понитейл устраивал нам концерты один за другим (я про выступления в других городах, а не про сцены ревности, хотя и без этого не обходилось). Да, концерты проходили в нашей стране, но мы ездили по ней, а это уже было достижением. То, что мы получали в качестве гонорара, нельзя было назвать деньгами, но оно хотя бы окупало наши расходы. Я по-прежнему отдавала деньги Жене как верный муж, а основную часть прибыли забирал себе Понитейл как «продюсер». Я пишу его должность в кавычках, потому что никак не могла увидеть в нем серьезного человека еврейской наружности с пробивным характером. Хотя свои обязанности Понитейл выполнял хорошо, он был для меня просто любовником и мудаком, который диктует мне как жить. Частенько я срывалась на нем, но вовремя осознавала, что еще не время отправлять Понитейла в прошлое. Я не любила его, и он не любил меня. Сюда с самого начала примешались деньги, что было даже неправильно, но мои грезы оправдывали все.

И вот однажды мексиканец написал Понитейлу о грядущем фестивале начинающих исполнителей в Британии, на котором захотели видеть «Kick kick kick my heart around».

 

У меня тряслись руки перед первым в своей жизни полетом на самолете. Паспорта, визы и билеты были давно готовы и находились у Понитейла как у рабовладельца. Фактически так оно и было, но я знала, что если бы он сейчас не находился рядом, я бы умерла от неизвестности. Он был моим факелом во тьме, напоминающим, что все идет по плану. Со мной так же была и вся команда, включая Жену, которую я буквально заставила лететь со мной. У меня тряслись и ноги, но я точно не знала от чего. С одной стороны я боялась, что мне будет плохо в самолете, а с другой я боялась чужой страны, которая неминуемо меня ждет через несколько часов. Все пару месяцев до этого события я тщательно тренировала свой английский и все же не была им полностью довольна. Я хотела бы говорить как носитель языка, причем неважно с каким именно акцентом, главное не сойти за имигранта, ищущего лучшую жизнь. Конечно пока что мы никуда не переезжали. Понитейл снял нам всем однокомнатную квартиру, т.к. большего позволить не мог. В свою очередь мы открыли электронные кошельки, куда фанаты добровольно переводили нам деньги в качестве благодарности за творчество. На эти-то сбережения и была снята квартира.

Понитейл поддерживал меня за локоть, когда я шла к трапу самолета. Я знала, что улетаю от прошлого в неизвестность. Больше никогда моя жизнь не станет скучной и бесцельной, и я страдала по уходящей лени. Хотя все могло быть совсем и не так, но я надеялась, что карьера не остановит свой взлет.

 В кресле салона железной птицы я смогла немного расслабиться. Мы взяли билеты в эконом-класс, что было логично, учитывая нашу бедность. Хотя может быть Понитейл скрывал наши доходы? Я не могла дождаться времени, когда окончательно освоюсь в музыкальном бизнесе и смогу отправить своего любовника подальше. 

Стюардесса предложила напитки, а я ничего не могла проглотить. Я жалела, что не запаслась успокоительными, но в итоге мне нашли пару таблеток. В самолетах у многих людей они есть. Катя при этом без умолку болтала где-то позади, но шум, создаваемый ей, очень меня раздражал. Я сидела возле самого иллюминатора и лупилась в открывающийся вид аэродрома. Жена сидела рядом со мной, хотя Понитейл хотел быть на том месте, но ему все-таки пришлось сесть к нам третьим. Я ни в какую не хотела бросать вид из окна и садиться между ними.

Затем объявили скорый взлет. Мы пристегнули ремни, и я начала отсчитывать секунды. Успокоительное еще не действовало. Из иллюминатора я увидела плавное движение панорамы пейзажа, а это означало, что самолет начал набирать скорость. С каждой секундой я все явственнее ощущала давление на своем теле. Я решила незаметно открыть рот, чтобы не заложило уши, поэтому отвернулась к окну. Меня будто вжало в кресло, поэтому я в ответ сама вжалась в него, схватив подлокотники руками. Я не отрывала взгляд от иллюминатора, судя по которому, мы явно набирали высоту. Наконец, все закончилось небольшим толчком, и вот кругом расстилались облака в виде бескрайней степи. Казалось, в них можно купаться, как в пене, или просто бегать, подпрыгивая выше и выше. Это величественные глыбы естественного происхождения, монументы, памятники. Как где-то внизу вода точит камень, придавая ему неповторимые формы, так и здесь, на небе, у облаков был оригинальный дизайн, нежная форма сталагмитов, сделанных из пара или может быть мороженого? Тогда мне нужна большая ложка, чтобы собрать всю эту красоту с кусочками черники и в полной мере насладиться ею, полив ликером блю кюрасао. Открывавшийся вид освещало солнце, когда там, на земле, была очень пасмурная погода. Обещали снег с дождем, но только не здесь и не сейчас.

Люди в салоне оживились и продолжили жить обычной жизнью. Кто-то смотрел фильм, кто-то брал закуски, кто-то выяснял отношения, а я смотрела в окно. Я буквально припала к нему, и никто не мог меня отвлечь. Я уже полностью успокоилась, но не знала, это из-за таблетки или все-таки так на меня подействовал взлет. Как будто все проблемы остались на поверхности планеты, а здесь я была в промежуточном состоянии между мирами, где все было неважно.

Лететь предстояло несколько часов без пересадок. За это время можно было посмотреть пару-тройку фильмов, плюс еще останется время на размышления. Я не особо хотела разговаривать с кем-то, но волей-неволей приходилось прислушиваться к болтовне Кати и прочих членов группы. Они взяли с собой путеводитель по Лондону и обсуждали, куда лучше сходить в свободное время. Странным образом в моей голове до этого момента совершенно не было мыслей по этому поводу. Это было моим первым путешествием заграницу, а я даже не почитала на досуге туристические сайты. Единственное, что крутилось у меня в мозгу, – это фестиваль.

Лондон был дождлив и дорог в декабре. Город вовсю готовился к Рождеству, а цены подскочили в два раза. Так было написано в путеводителе, в который я все-таки заглянула уже сидя в съемной квартире. В реальности погода постоянно менялась, но к счастью она не была холодной, по крайней мере для нас. Я сумела забрызгать джинсы каплями грязи, с этим ничего нельзя было поделать, это моя особенность. Я могу пройти рядом с одинокой лужицей и все равно оставить сзади на себе темные пятна вне зависимости от того, какая на мне обувь и насколько голые ноги. Грязь может доходить до самой задницы, для меня нет преград. Может быть, таким образом я бы могла рисовать причудливые узоры на одежде, проходя по несмываемой краске, и зарабатывать на этом большие деньги. Кто знает, вдруг у меня еще все впереди, когда в моду войдут пятнистые брюки.

Поэтому первым делом я решила постирать одежду. Надо было как-то решать эту проблему переодеванием в помещении, и я догадывалась, что все так и будет, поэтому взяла с собой дополнительный чемодан с нарядами. Пришлось поступиться желанием путешествовать налегке. Но я особо не переживала, потому что попросила Понитейла помогать мне с тяжестями.

Квартира была однокомнатная и не слишком большая. Но зато в ней была просторная кухня. Мне сразу же захотелось готовить, находясь в ней. Поэтому если вдруг вам кажется, что ваша жена недостаточно хозяйственна, просто купите квартиру с удобной кухней, обеспечьте ее всей необходимой техникой от посудомойки до профессионального блендера и увидите, как жизнь изменится. Или в противном случае не возмущайтесь.

Конечно, Понитейл выбирал самую дешевую квартиру, но даже в ней были большие окна, выходящие на какой-то парк. Мы жили на втором этаже, поэтому можно было в мельчайших деталях рассмотреть гуляющих по улице людей, особенно если выйти на балкон.  

Нас было всего 7 человек, поэтому разместиться на трехместном диване всеми мы не могли. Понитейл где-то достал матрасы и разложил их на полу. Можно было отнести парочку на кухню, она вполне могла сойти за полноценную комнату и таким образом «разгрузить» зал от лишних людей.

Было решено, что девушки (т.е. я, Жена и Катя) будем спать вместе на диване, а все остальные займут матрасы на полу. Мне понравилось такое распределение, хотя было тесновато и душно, но с другой стороны не слишком-то хотелось отбивать бока на твердой поверхности.

До фестиваля оставалась пара дней. Мы приехали заранее, чтобы успеть еще раз все прорепетировать на месте. Это было крупное событие, и я до сих пор не могла поверить, как здесь оказалась. А дело было в том, что шотландское радио слушали не только малоизвестные музыкальные коллективы, которых там же и транслировали. Как-то раз одну из наших песен услышал организатор фестиваля, и что-то его зацепило. Он подумал, что было бы пикантно пригласить группу из страны, где большие проблемы с независимой музыкальной индустрией. Точнее, таланты есть везде, но чаще всего они так и остаются играть в гараже. С появлением интернета границы размылись, а проблемы с языком остались. Я смогла хотя бы петь без явного акцента, что было интересно, поэтому нам дали шанс.

Днем мы готовились к предстоящему событию, а вечером каждый мог заниматься чем угодно. Анимешник с сессионными гитаристами пошли по барам, а я оставалась в квартире, боясь простудиться и испортить себе голос. Я даже не ела мороженое, которое купила Жена в ближайшем супермаркете. Подруга не переставала нахваливать приобретенное лакомство, а я скрепя сердце заваривала себе настоящий английский чай. Катя смотрела местное телевидение, пытаясь разобрать каждое сказанное там слово, а мне казалось, это слишком хорошо для меня, я долго не выдержу прекрасного и уеду обратно в свой родной пригород, чтобы закрыться в комнате с ноутбуком. Понитейл видел, что со мной происходит, но не мог мне помочь. У меня давно закралось подозрение, что он обманывает нас насчет денег и оставляет себе больше положенного.

Я не выдержала и кинула шарик мороженого себе в чай. Подруги странно на меня посмотрели, а я только молча уставилась в плоский телевизор, висящий на стене, и принялась есть тающее в горячей жидкости мороженое, вспоминая об облаках за иллюминатором самолета. Затем я отправила Понитейла в магазин под предлогом того, что мне нужны резиновые сапоги, а сама просто хотела поговорить с девочками о том, как мне избавиться от «продюсера». «И почему он не ходит в бар с Анимешником?» – думала я, негодуя.

В итоге никто не мог дать мне хороший совет. Я сама в это ввязалась, но была еще слишком инфантильна, чтобы решать все самостоятельно. Это проблема всей моей жизни.

Наступил день фестиваля. Кругом ходили иностранные люди, и от обилия английской речи у меня кружилась голова. Мы должны были открывать вечер своим выступлением, т.к. были наименее известные. Толпа людей собралась в разы больше всех, каких я только видела. Я не знаю, сколько там было человек, но эти люди вполне могли бы завоевать небольшую страну, если бы были солдатами. Я носила на шее шарфик, который собралась скинуть во время самого концерта. Это было следствие моей паранойи, я думала, что в итоге тепло на груди спасет меня от инфекций. Я плохо реагирую на влажную погоду, сразу же начинается ОРВИ. А болеть мне как вокалистке было совершенно недопустимо.

«Раз, два, три», – считала я про себя секунды, пытаясь успокоиться. Я бы покурила сигарету, но от них я кашляла, т.к. давно уже не вдыхала в себя вредный дым. Сигарета лишь осложнила бы все мое состояние.

Я помахала на прощание рукой Жене, когда мы двинулись на сцену. Я шла, и с каждым шагом уверенность во мне все возрастала. Это было даже удивительно. Как будто самое сложное было лишь в ожидании. Я должна была поразить аудиторию речью на английском языке, чтобы меня при этом все поняли. Ладно тексты песен, а вот разговаривать с залом тоже было нужно. Все-таки одним из самых важных преимуществ выбранной мной профессии (что за высокопарные слова!) был как раз энергетический обмен между артистом и обычными людьми. Мне нужно было расшевелить их, сделать их своими проводниками. Хотя в моем опыте ни у одного «разогрева» не удавалось меня расшевелить. На некоторых артистов «разогрев» даже противопоказан. Толпа может освистать и настоятельно требовать главных виновников торжества. Это унизительно.

На этот раз я подошла к микрофону и громко поприветствовала толпу. Я ходила по широкой сцене туда-сюда, стараясь обхватить всех присутствующих своими флюидами. Потом заиграла музыка, и я пустилась прыгать по сцене. Мне было абсолютно все равно, что станет с моим голосом. Признанные кем-то гении современности вообще могут не вытягивать ни одну ноту, а люди все равно будут покупать билеты на их шоу, потому что они приходят за зрелищем. Своим кумирам люди прощают многое. А в зале были мои фанаты. Я видела таблички с нашим логотипом:

 

 

Эти разрисованные транспаранты подняли мне настроение, и я окончательно расслабилась. Я твердо решила, что теперь обойдусь без Понитейла. Я сбросила шарф с шеи, как сбрасывают оковы, и растоптала его под звонкие аплодисменты толпы, которую не могла заглушить даже музыка.

 

Мы решили остаться в Лондоне на Рождество. Фестиваль прошел на «ура». Организаторы жали нам руки, мы общались с прочими приглашенными участниками и чувствовали себя в одной тусовке. Я отозвала Понитейла в сторону и разорвала с ним контракт. Я решила не ждать до возвращения в родную страну. Теперь Жена была моим полноценным менеджером, и мы смогли уладить вопрос с деньгами. Но дело было не в них, а в свободе. «Договаривайтесь о туре в разных городах с моим менеджером», – объявила я всем через соц.сеть, и Жене пришлось решать организационные вопросы.

Наконец-то я могла себе позволить спокойно ходить по лужам, не боясь последствий. Вся наша группа шла по главным улицам города и танцевала, удивляя сдержанных прохожих. «Нужно идти в бар», – говорил Анимешник, став завсегдатаем местных заведений. Там мы предсказуемо напились. Анимешник принимал ухаживания от бармена, хотя я раньше не замечала в своем клавишнике гейской склонности. Кате тоже понравился бармен, и она ужасно обиделась на Анимешника. Я облокотилась на дубовую стойку и просила наливать мне еще и еще. Сегодня был наш день, и мы могли себе позволить все что угодно.

Ночью я проснулась от резкий движений дивана, на котором спала. Я совершенно не помнила, как оказалась в нашей квартире, но не оставалось сомнений, что я именно там. Со мной рядом должны были спать Катя и Жена, но что я слышу? Здесь явно занимались сексом. Пытаясь понять сквозь пьяное состояние, что все-таки происходит, я открыла глаза и начала вглядываться в темноту рядом с собой, где чувствовалось шевеление. Раздались стоны, но они принадлежали явно мужчине. «Это становится интересным», – подумала я. Сон как рукой сняло. Частично это было из-за того, что я уже начала трезветь, а в такие моменты спать я категорически не могла. Но главным образом мне стал интересен процесс соития. Я аккуратно отодвинула одеяло, что заметили любовники и вскрикнули. Оба мужскими голосами. Я вжалась в противоположный край дивана и тоже закричала. Кто-то зажег настольную лампу, стояющую неподалеку, и я увидела… Анимешника и бармена. В этот момент мои глаза округлились до формы идеального круга. Сама я была мягко говоря не слишком одета, прикрывая обнаженную грудь (ЧТО?) краем второго одеяла. Почему я раздета?

– Что здесь происходит? – спросила я на английском, и теперь я очень часто на нем разговаривала. Хотя мой вопрос был очень глупым.

– Мы дотащили тебя до дивана, – начал объяснять Анимешник заплетающимся языком. – Но мы забыли, что ты здесь. Тебе мешал твой бюстгалтер, и ты просила себя раздеть, – тут даже волосы у меня на голове встали дыбом. – После этого ты сразу же заснула, а мы забыли, что не одни. Джооордж, – застонал Анимешник. Они не прекращали трахаться даже во время этого разговора!

Мне казалось, я схожу с ума. Я осмотрела комнату и никого больше не было здесь, кроме нас. Может, все решили спать на кухне? Это было бы лучшим решением. Бармена и Анимешника нисколько не смущало мое присутствие, и они откровенно целовались друг с другом. Я присмотрелась к их близости повнимательнее и… о, нет! Я почувствовала сильнейшее возбуждение. Они были настолько страстными, что я бы не отказалась быть на месте любого из них. У них обоих были идеальные мышцы на теле, сильные руки и красивые ухоженные прически. Тогда я решила плюнуть на все нормы и продолжать упиваться тем, что видела. Я трогала себя за грудь, не отрывая взгляд от диванных любовников. Это заметил Анимешник и зачем-то схватил меня за сиську, при этом явно не понимая, что он делает. Это прикосновение завело меня еще сильнее, хотя я и не ожидала, что однажды порно оживет и пригласит меня к себе присоединиться. Но этого все же не случилось. Джорджу не понравилось, что Анимешник отвлекается на меня. Я тоже в этот момент подумала, что заниматься сексом с членами своей музыкальной группы очень неправильно, ведь это может разрушить наши профессиональные отношения. Хотя прикосновение Анимешника мне очень сильно понравилось. У него была очень нежная кожа. Я попросила у Джорджа разрешения просто помастурбировать на них под одеялом, но он обозвал меня извращенкой. Любовник Анимешника не хотел, чтобы его партнер видел рядом обнаженное существо женского пола. Я подумала, что бармен был одним из тех геев, которые люто ненавидят женщин, поэтому я завернулась в одеяло и ушла на кухню. Я была расстроена, что не смогла посмотреть их страстный союз, но умом понимала, что так будет лучше. Понитейл уже уехал, а мне вдруг захотелось сексуальной близости. Не обязательно с ним, ведь мы друг друга не любили, с кем угодно.

Подходя к кухне, я и оттуда услышала страстные вздохи. «Сегодня день всех влюбленных?» – подумалось мне, но нет. И даже Рождество еще не наступило. Это был обычный день, когда мы напились. Я аккуратно открыла дверь и увидела одного из наших сессионных гитаристов, отчаянно вгонявшего свой поршень в… Катю. Барабанщица кричала, хватаясь ладонями за рядом стоящие стулья, и было видно, насколько она в экстазе. Я ей позавидовала… или позавидовала ее любовнику? Я уже не могла определить, что чувствую. Вдобавок у меня болела голова. Мне просто было необходимо попасть на кухню и налить стакан воды, чтобы запить таблетку.

Но вместо этого я пошла в ванную комнату. Включив свет, я на мгновение испугалась и готова была закричать, а потом до меня дошло, что не было ничего страшного: просто Жена постелила себе матрас в ванне и спала там. Она была единственным человеком, который сегодня не пил алкоголь. От яркого света подруга зашевелилась и открыла глаза. Не знаю, что бы она увидела, но в этот момент с меня спало одеяло, которым я прикрывалась, и я предстала совершенно обнаженной перед ней. Пока Жена начала просыпаться и осознавать, что произошло, я быстро натянула одеяло обратно на тело и сделала вид, что ничего не случилось.

Куда теперь идти? Везде кто-то трахался. Я пошла в туалет и заснула, сидя на закрытой крышке унитаза.

Проснулась я чудом. Если бы прошло буквально на пару секунд больше, было бы уже не смешно. Открыв глаза, я увидела перед собой сморщенный прибор, который кто-то держал в руках. Я имею ввиду половой член. Я редко видела его в невозбужденном состоянии, но на этот раз человек видимо не знал, куда он его направляет. До меня быстро дошло: я в туалете, а человек пришел справить нужду. Я быстро оттолкнула парня, коснувшись его бедер. Оказалось, это был Анимешник. Он дошел до туалета, почти не открывая глаз, и так и стоял здесь, целясь вникуда. Мой толчок произвел впечатление, и клавишник сначала закричал от неожиданности, а потом увидел меня, но явно не узнал. Я была в паре секунд от «золотого дождя». Богатая событиями ночь. Или уже утро? Я не знала.

Мне было все равно. Я оставила Анимешника одного разбираться со своими мыслями и стыдом (если он у него был), а сама пошла в зал на диван. Я была готова выгнать оттуда всех геев мира, если бы они поджидали там меня, ведь я очень хотела спать. Поэтому я просто плюхнулась на мягкую поверхность и снова отключилась.

Мое второе пробуждение оказалось гораздо приятнее. Я почувствовала, как кто-то гладит поверхность моей обнаженной кожи, и тихо застонала. Но что-то было явно не так. Я повернулась в сторону гладившего меня человека и увидела бармена. Он тоже увидел меня, и его лицо изобразило презрение такой силы, будто только что он вступил в какашку. Я оглянулась, и оказалось, что Анимешник спал со мной рядом, и я при этом была между ними, двумя геями, моим другом и моим врагом. Такой вот бутерброд.

Мой друг спал мирным сном под грозным взглядом своего любовника. И это было бы еще половиной беды, если бы вдруг Анимешник не вздумал обнять меня во сне. Такого обиженный партнер стерпеть уже не мог, поэтому молча встал, оделся и ушел, истерично хлопнув дверью. А мне хотелось секса. Анимешник обнимал меня рукой, касаясь возбужденных сосков, сам того не подозревая, а я чувствовала нарастание желания в нижней части своего тела между ног. «Он твой музыкант, нельзя, – размышляла я, мысленно разговариваяя с собой. – Фу, плохая девочка, брось!». Но вместо этого я решила не убирать руку клавишника, а наслаждаться тем, что она мне дарила.

Анимешник никогда не смотрел на меня как на девушку. Всю жизнь для него я была просто другом. Я была влюблена в него только в первый месяц после знакомства, а потом привыкла и уже не думала о нем как о сексуальном партнере. Но сегодняшняя ночь будто что-то изменила во мне. Хоть мой друг и спал с мужчиной, это показалось мне очень чувственным процессом. Я хотела его. Мои мечты только росли из-за того, что я запрещала им быть. Анимешник в это время прижался ко мне сильнее, и я почувствовала попой его возбужденный пенис. Вот если бы можно было чем-то напоить его, чтобы потом он ничего не вспомнил, и воспользоваться моментом! И вдруг меня осенила догадка. А может быть он уже был нездорово опьянен? Анимешник всегда отказывался от гейских знакомств. Может быть, бармен что-то ему подмешал? Может быть, бармен НАС ВСЕХ напоил возбудителем?

Это казалось логичным, учитывая то, как я хочу секса. «Будь что будет», – решила я и направила пальцами пенис Анимешника в свою вагину. Мы лежали на боку, мой друг был сзади, а я двигала бедрами на члене своего клавишника. Партнер что-то почувствовал, сильнее задышав и плотнее прижав меня к себе. Он одновременно спал, а одновременно нет, по крайней мере нижняя часть его тела полностью была бодрой. Анимешник начал двигаться со мной в такт, и трение члена внутри меня становилось лишь интенсивнее. «Но как я узнаю, когда он кончит? – думалось мне. – Надо успеть слезть с пениса до этого момента». Мне стало страшно, но вряд ли оргазм грозил скорым прибытием. Под веществами очень сложно его получить. Поэтому я подумала, что хотя бы минут десять у меня есть. Мне нужно было лишь унять безудержное желание.

По всей видимости пробуждение Анимешника началось снизу. Вот оно уже дошло до рук, и музыкант вполне осознанно схватил меня за бедра, помогая двигаться. Понимая, что скоро мой друг окончательно проснется, я осознала, что нужно закругляться. Я соскочила с твердого как камень пениса, но не могла оставить его в таком состоянии, поэтому принялась дрочить его рукой. Вот наконец брызнула сперма, испачкав все вокруг, и я не стала церемониться дальше, а принялась одеваться. Анимешник сам схватил пенис рукой и принялся его надрачивать, выплескивая остатки семенной жидкости. Я оделась и рухнула на противоположный край дивана, как будто давным давно там спала. Через минуту я услышала, что Анимешник проснулся. Он тихо выругался, очевидно не понимая, что происходит. Он весь был в сперме и обнаженный. Может быть, клавишнику покажется, что он видел эротический сон? Я надеялась на это.

– Что вчера было? – задал вопрос мой музыкант и начал толкать меня спустя пять минут. Он успел одеться за это время. Я изо всех сил попыталась изобразить пробуждение, раскидывая руки в разные стороны и зевая.

Скоро мы собрались всеми в одной комнате. Оказалось, никто из нас не знал, что происходило ночью. Я умело притворялась, а остальные… наверное, тоже делали вид, что ничего не помнят. Никто не хотел думать о своем животном желании близости с кем-либо. Ах да бармен! Мы больше не ходили в тот бар, в том числе и Анимешник, хотя он уверял всех присутствующих, что у него провалы в памяти, а значит не было никаких причин отказываться от посещения заведения.