Куликовская битва и политическое возвышение Москвы. Становление московского просторечия.

Золотоордынская «великая замятня» привела к расколу могучего ханства. На Дону, в Приазовье и в Крымских степях власть узурпировал тёмник Мамай, вступивший в союз с генуэзской колонией Кафой (на месте современной Феодосии в Крыму) и великим князем литовским (supremus dux Lituanus) Ягелло, сыном полуязычника-полууниата Ольгерда, начинавшим склоняться к католичеству. Мамай потребовал передачи собранной в Москве дани, «выхода», традиционно выплачиваемой Русью Чингизидам - прямым потомкам Батыя. Великий князь Дмитрий Иванович отказался признать хана Мамая законным «царём» Золотой Орды и с благословения Сергия Радонежского выступил с объединённым воинством против татар. В решающей великой битве на Куликовом поле 8 сентября 1380 г. русские разгромили полчища узурпатора, тогда же полки рязанского князя Олега воспрепятствовали литовскому войску Ягелло прийти на помощь Мамаю.

После 1380 г. началось быстрое политическое возвышение Москвы как столицы независимой Великой Руси, трансформировавшейся из теократии, которую возглавлял митрополит, стоявший над светскими князьями, в единую самодержавную монархию. Было узаконено прямое наследование великокняжеского престола непосредственным потомком по мужской линии Дмитрия Донского, скончавшегося в 1389 г. В Западной Европе титул великомосковского государя приравнивался к magnus dux - эрцгерцог, курфюрст.

Два роковых события свершились в это время в соседних восточноевропейских землях. В 1386 г. в Кревском замке был заключён договор об унии Польши и Литвы, в соответствии с которым князь Ягелло, женившийся на польской королеве Ядвиге, стал именоваться королём Владиславом II и, приняв католичество, насаждать его во всех собственно литовских и своих западно-русских владениях, из прибалтийских областей православие было изгнано В 1389 г. объединённое воинство православных сербских князей было разбито турками на Косовом поле, на юго-востоке Европы обосновалась мощная исламская держава - Османский султанат. Византия потеряла политический вес, и Московская Русь осталась единственной опорой православия. На службу московскому государю переходили православные татары, отказавшиеся принимать ставшее обязательным для всей Орды магометанство.

С конца XIV—начала XV в. начинается расцвет самобытной ранневеликорусской культуры: воздвигаются архитектурные шедевры Новгорода и Пскова, зарождается московское зодчество - памятники в самой Москве, в Коломне, Звенигороде и др. - и прикладное искусство. К этим десятилетиям относится творчество великих живописцев Феофана Грека (ок. 1340 - после 1405) и Андрея Рублева (ок. 1360—1430). Со святой Афонской горы и из балкано-славянских монастырей приходила многочисленная богословская и церковно-поэтическая литература, светские произведения на греческом и хорошо отредактированном церковнославянском языке, нормы которого стали чётче противопоставляться просторечным великорусским словам и формам. Живые простонародные образования не стали допускаться в письменную речь, прежняя славяно-русская диглоссия перестраивалась в функциональное двуязычие. Церковнославянизмы (заимствованные или созданные по церковнославянским канонам новые книжные слова) уже не воспринимались как простые фонетические варианты общеупотребительных восточнославянских слов. Ср. сохраняющееся в современном русском языке не только стилистическое, но и семантическое различие прочно вошедших в русский язык церковнославянизмов и исконно-великорусских слов: страна - сторона, град - город, невежда - невежа, небо - нёбо, власть - волость, падеж - падёж.

К концу XIV—началу XV в. относятся произведения средневековой великорусской литературы: "Задонщина. Слово о великом князе Дмитрии Ивановиче и о брате его князе Владимире Андреевиче, как победили супостата своего царя Мамая", "Сказание о Мамаевом побоище" переводная "Александрия" - вариант популярных во всей Европе повестей о подвигах Александра Македонского и др. Тогда же начинают складываться нормы приказно-деловой (канцелярской) письменной речи, в которую допускаются некоторые формы из ростово-суздальского, позже московского просторечия. В литературе и деловых текстах появились характерные великорусские формы дръва, сльза, закономерно развивающиеся в дрова, слеза, молодой, лей из -ъй, -ьй, новообразования ноге, руке, помоги (вм. нозе, руце, помози, множественное число типа берега, повелительное наклонение на –ите: несите вместо несете); лексические особенности: крестьянин, т. е. «земледелец-христианин», деревня (родственно по происхождению с лит. dirvа - «нива», «пашня» (но никак не с «дерево»), пашня, лавка (торговая), деньга (татарское заимствование).