Распространение православия на северо-восток от Москвы

В 1533 г. на великокняжеский престол взошёл малолетний Иван Васильевич. Возмужав, он принял в 1547 г. титул царя, который считался выше королевского титула, поскольку означал абсолютный суверенитет и независимость от каких-либо других владык. Вскоре после венчания Ивана IV царской шапкой Мономаха начался разрыв с Казанским ханством, приведший к войне и завоеванию Казани в 1552 г. В 1555 г. было присоединено и Астраханское ханство - складывавшийся этнос волжских татар воссоединился в одном государстве. К царству Ивана Грозного были присоединены некоторые мелкие северокавказские ханства, на Волге чуваши и черемисы (мари) принимали православное крещение. На севере, шедшие вслед за новгородскими, великоустюжскими и московскими купцами православные миссионеры достигали Вятки, верховьев Камы, Печёры и за Уралом левобережья нижней Оби. В последние годы царствования Ивана IV, в 15811584 гг., ватаги землепроходцев (казаков и северных великороссов-устюжан) под командованием Ермака отразили от средней Оби и верхнего Иртыша грозившую русским владениям Синюю Орду, оттеснив хана Кучума на юго-восток в Барабинскую степь. Плодородные лесостепные области юго-западной Сибири (современных Омской и Курганской областей, северо-западного Казахстана) начали осваивать русские переселенцы. В царствование Фёдора Иоанновича (1584—1598) последний хан сибирских татар Кучум покорился воле московского царя, русские колонисты продолжали продвигаться за Обь к Енисею. Суровые области сибирской тайги и лесотундры стали традиционным местом ссылки: в 1591 г. в Тобольск был сослан из Углича колокол, возвестивший об убийстве царевича Дмитрия.

Южно-русские и северно-русские диалектные черты в языке XV—XVI вв. Палатализация и веляризация согласных, судьба ъ и ь

Во второй половине и конце XVI в. продолжала развиваться самобытная русская культура: живопись (иконопись), зодчество (расцвет великорусского шатрового стиля - храмы в подмосковных сёлах Коломенском и Дьякове, собор Покрова - Василия Блаженного в Москве, церкви в Переславле-Залесском, Суздале, в Кирилло-Белозёрском монастыре. Замечательными литературными памятниками являются публицистические обличительные сочинения Ивана Пересветова, «Домострой». Яркими памятниками русского языка второй половины XVI в. стали письма Ивана Грозного к Василию Грязнову, его переписка с бежавшим в Литву князем Василием Курбским. Образцом официального делового языка считается «Стоглав» (постановления Собора 1556 г., изложенные в форме царских вопросов и соборных ответов).

В языке низших литературных жанров и в канцелярских текстах отражено важное московское нововведение: неразличение в безударной позиции о и a - «акание», пришедшее с юга и наслоившееся на владимиро-суздальскую основу и некоторые другие свидетельства южного влияния на московское просторечие, северное, владимиро-суздальское по своим генетическим истокам.

Великорусский московский консонантизм этого периода уже мало отличался от системы согласных современного русского литературного языка. В отличие от других славянских языков в нём выработалось чёткое противопоставление парных твёрдых и мягких фонем в губных и зубных рядах, в том числе и на конце слова. Передненёбные шипящие согласные по твёрдости / мягкости не противопоставлялись, первоначально были всегда мягкими, но в северных (новгородских) памятниках уже с XIV в. стали появляться написания межы, жывотъ, княжымъ, слышыть, а с XV-XVI вв. такие свидетельства ослабления палатализации и развития веляризации ш, ж стали встречаться в ростово-суздальских, московских и даже рязанских памятниках. Согласная фонема ц оставалась всегда мягкой в большинстве великорусских диалектов по крайней мере до второй половины - конца XVI в., и после ее отвердения противопоставления ц/ц`так и не стало в отличие от украинского и белорусского языков. Заднеязычные согласные были только твёрдые: из сочетаний с гласными возможны были только кы, ка, ко, ку, гы, га, го, гу, хы, ха, хо, ху. Но уже в самых ранних памятниках (преимущественно южных) появлялись спорадические свидетельства перехода кы, гы, хы в ки, ги, хи, обычны были написания заимствованных (греческих) слов схима, киноварь, кипарисъ, китъ, Кириллъ (Кvриллъ), хитонъ. Но это смягчение не привело к противопоставлению к/ к’ как разных фонем.

В диалектах Волго-Окского междуречья согласная в рано потеряла сонорность и заменила исконную билабиальную артикуляцию на губно-зубную: при позиционном (на конце слова) и комбинаторном (перед глухими согласными) оглушении возникал лабиодентальный звук ф, и это способствовало более лёгкому освоению московской речью иноязычной фонемы ф; в юго-западно- и западнорусских памятниках (смоленских, старобелорусских и староукраинских), отражавших диалекты и говоры, в которых сохранялось древнее произношение в как сонорного (скользящего) w или полугласного ў, иноязычные слова с ф могли передаваться через п, хв, х: Степанъ, Хвилипъ, Хома вм. Стефанъ, Филиппъ, Фома.

Рефлексы «сильных» ъ и ь не отличались от обычных рефлексов о, е, но противопоставлялись дифтонгическим гласным э, о. Фонема е, исторически восходившая как, в неначальной позиции перед твёрдым (веляризованным) согласным подвергалась комбинаторной регрессивной аккомодации (веляризации), это приводило к смешению фонем е и о, находившихся в дополнительной дистрибуции (е после мягких согласных и j; о после твёрдых и в абсолютном начале) и допускавших регулярные чередования в пределах одной морфемы: ср. чередование флексий в зависимости от твёрдости или мягкости основы: женою/рабынею, слономь/конемь, село/поле. Конечным результатом этого процесса было появление о с предыдущей мягкостью на месте e. Уже в московской письменной канцелярской речи с XIV—ХV в. (в духовных грамотах, челобитных и др.) встречаются написания сереброно блюдо, межовать землю, чолобитнымъ, на беглыхъ жонкахъ, въ пожоге, безо пчолъ. В XVIII в. стало использоваться написание типа лiодъ, затем Н. М. Карамзин изобрёл букву ё. Этот переход е в ё (е в о) не происходил перед мягкими согласными, в том числе и перед шипящими и ц, которые полностью отвердели лишь к XVII в.. Он касался лишь исконного е и рефлекса ье, но не начальной э (этому, эвона) и не дифтонгической фонемы ие, обозначавшейся буквой "ять".

В зависимости от твёрдости/мягкости последующей согласной происходили такие чередования: берёза (перед твёрдой з) /Березин, березник (перед мягкой з’), также Алёха, но великий шахматист Алехин; также день, пень (из дьнь, пьнь)/опёнок, полудённый. Позже (в отдельных диалектах - уже с XIY в., в большинстве значительно позже, до XVII в. - звучание "ять" переставало отличаться от е, но ещё удерживалось в литературном языке до начала-середины XVIII в.: В. К. Тредиаковский передавал фр. pièce (фр. дифтонг ie) через "ять". Это, конечно, затрудняло написание слов с "ять" и e, и чтобы запомнить, где по традиции следует писать, преподаватели придумывали специальные стихотворные тексты.

Первоначально симметрично к "ять" в заднем (лабиализованном) ряду стояла фонема ộ, не имевшая специального буквенного обозначения и слившаяся с обычной o раньше, чем "ять".

Фонетические изменения происходят независимо от значения слов и морфем, они не знают исключений и могут быть ограничены лишь фонетическими условиями, фонетической позицией. Но их действие ограничено на определённом пространстве (охватывают не все диалекты) и определённым временем. Благодаря этому устанавливается относительная хронология фонетических изменений. Из приведённых примеров с ь, е, "ять" мы можем выявить относительную последовательность строгих звуковых изменений:

1) сначала «сильный» ь изменился в е (дьнь в день);

2) потом всякая е (как исконная, так и произошедшая из ь) изменилась перед твёрдыми согласными в о (полудьньный в полудённый, береза в берёза, идетъ в идёт), но это изменение не коснулось "ять" (которая, следовательно, ещё произносилась особо);

3) наконец (уже после того, как завершился переход е в o) гласная "ять" изменилась в е (перестала отличаться от е), но эта новая е уже не переходила в o.

В развитии языка литературы, искусства и общенациональной духовной культуры большое значение имело установление в царствование Фёдора Иоанновича (в 1596 г.) всероссийского православного патриаршества. Царствование Бориса Годунова (1598—1605) и наступившее за ним Смутное время (1605—1613) были эпохой опасного надлома великорусского этноса - дворцовых заговоров и государственных переворотов, восстаний и гражданских войн, польской интервенции). Со спадом кризиса, замирением и национальным подъёмом при первых Романовых - Михаиле Фёдоровиче (1613—1645), Алексее Михайловиче (1645—1676), Фёдоре II Алексеевиче (1682—1689) - русская общественная мысль, культура, искусство, литература, языковое мастерство принимают новое направление. В политических концепциях начинают преобладать идеи державности. Величественным великолепием, пышностью и, одновременно, изяществом отличаются архитектурные и художественные создания: затейливая «живность» в живописи Симона Ушакова, предшественников и последователей его школы, эти же черты причудливой декоративности, связанные с вливанием в традиционные русские формы приёмов и манер западноевропейского барокко, характеризуют поэтические и риторические произведения (творчество высокообразованных писателей, переехавших в Москву из Украины-Малороссии: Епифания Славинецкого, Симеона Полоцкого Феофана Прокоповича. Благотворное влияние на русскую культуру оказало воссоединение с Россией Украины (1654). По образцу и при содействии Киево-Могилянской коллегии (академии) в Москве было открыто первое высшее учебное заведение - Славяно-Греко-Латинская академия (Заиконоспасские школы).

Руский язык второй половины XVII в. испытал влияние принятой у православных Речи Посполитой книжной «руской мовы», имевшей старобелорусскую основу, и разговорного украинского языка (напр., окончания прилагательных на -ый, -ий вместо разговорного московского -ой, фрикативное произношение г в словах Бог, Господь, благо и др.).

Тяжёлым испытанием для русского православия и культуры стал церковный раскол, вызванный решением патриарха Никона и собора 1656 г. об исправлении текста перевода священных книг и об обязательном следовании в обрядах нормам Студийского устава, принятого на Балканах и в Малороссии, вместо Иерусалимского устава, давно ставшего общепринятым в церкви Великой Руси. Расхождения не касались догм, и вселенское православие допускало оба устава: внешне различие сводилось лишь к двуперстию или триперстию и некоторым другим внешним обрядовым формам. Cо временем Антиохийская и Константинопольская церкви стали соблюдать только Студийский устав, его придерживались и воссоединившаяся Украина и прибывшие в Москву из Киева и Вильны профессора-теологи Заиконоспасских школ, направлявших духовное воспитание царских наследников и всё российское просвещение.

Противники новых западнических веяний в Великороссии сохраняли верность старому Иерусалимскому обряду, издревле утвердившемуся на Руси. Вдохновителем старообрядцев был протопоп Аввакум, сосланный в 1667 г. по решению царских и патриарших властей на север в Пустозерск. Созданные им «Книга бесед» и «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное» являются высокохудожествеными произведениями, ярко изображающими его личные страдания и стойкость, тяжёлую жизнь народа и в простой, доступной форме убедительно излагающими мистические идеи ревнителей старинного благочестия. Эти сочинения являются ценнейшими памятниками литературного языка, в котором искусно сочетались традиционно-церковнославянские, живые разговорные и фольклорные великорусские формы. В Москве распространялись присланные из заточения прокламации Аввакума, некоторые из направлений старообрядческого движения принимали остро политический характер. В 1682 г. Аввакум был сожжён как еретик, в Москве был устроен открытый диспут патриарха Иоахима со сторонниками Аввакума, после которого их вдохновитель и руководитель учёный суздальский поп Никита Добрынин («Никита Пустосвят») был немедленно лишён сана и по приказу царевны Софьи казнён. Гонение на старообрядничество, принимавшее иногда сектантский и изуверский характер, началось по всей стране и оставалось долго.

Язык великорусской нации

В XVII в. продолжалась миграция русского населения на северо-восток, освоение новых земель в Сибири. Особую роль здесь играли с самого начала, как мы уже говорили, казаки, позже также староверы. Двигавшиеся «встечь солнца» переселенцы дошли в 1625-х—1630-х годахдо Байкала к бурятам и до Лены к якутам, в 1645 г. В. Д. Поярков спустился по Амуру к Охотскому морю, а в 1648—1649 гг. Е. П. Хабаров основал русские колонии на среднем Амуре. В конце XVII и на рубеже XVIII в. были открыты Камчатка и Чукотка (экспедиция Алпатова, С. Дежнёва). Особенностью русской колонизации отдалённых земель было обустройство совместной жизни туземного населения и пришельцев-россиян. Местное население приобщалось к русскому языку и культуре, не порывая со своими этническими традициями, эта особенность сохраняется до настоящего времени: в пределах России русскими считают себя около 85% населения, единственным родным языком признают русский свыше 90%, им свободно владеют как вторым родным языком более 95%, и вместе с тем Россия была и остаётся искони полиэтнической страной. Постоянное признание межэтнических контактов на территории общего месторазвития - феноменальная черта русского национального самосознания, сложившаяся ещё в XVII в.

Во второй половине XVII в. в связи с новыми веяниями в официальной культурной политике стали появляться и распространяться предназначенные для широкого чтения богословско-политические и светские художественные произведения, как переводные, так и оригинально-великорусские, как печатные, так и рукописные, среди них оды Симеона Полоцкого, исторические и приключенческо-фантастические повести, лирико-философская «Повесть о Горе-Злочастии», во второй половине XVII в. были попытки создания в Москве театра. Большое значение для упорядочения литературного языка имело вышедшее в 1648 г. московское издание»Грамматики» Мелетия Смотрицкого, (написанное и впервые изданное в 1619 г. в Еве под Вильно.

Церковнославянско-великорусское взаимодействие в литературном языке приводило к его сложному жанрово-стилистическому расслоению. В произведениях высоких жанров (учёно-богословских, в торжественных одах) экспрессивно-эмоциональная сторона книжной речи обогащалась за счёт многочисленных новообразований, созданных по строгим церковнославянским канонам, создавалась абстрактная философская лексика, отшлифовывались правила построения сложных синтаксических конструкций, способы выражения в синтаксисе и лексике межфразовых смысловых связей. В средних жанрах, с одной стороны, развивалась общественная, политическая, юридическая терминология, проводилась стандартизация канцелярских формул и штампов, стали употребляться западноевропейские заимствования. Это отражено в языке отпечатанного и распространявшегося «Уложения» (свода основных законов и постановлений) царя Алексея Михайловича.

Определённый интерес в этом отношении представляет написанное в Швеции сочинение эмигрировавшего подъячего посольского приказа Григория Катошихина (1630—1667) «О России в царствование Алексея Михайловича». С другой стороны, в средних жанрах обогащались и оживлялись языковые приёмы художественного изложения, им противопоставлялась экспрессивность низких жанров, допускавших стилистически окрашенные просторечные формы.

Это триединое развитие продолжалось в Петровскую эпоху, ярким языковым выражением которой были литературно-риторические произведения Феофана Прокоповича и поэзия Антиоха Кантемира, она получила своё завершение в концепции «трёх штилей» М. В. Ломоносова. В. К. Тредиаковский и М. В. Ломоносов трудились над совершенствованием русского стихосложения и теоретической разработкойнаучной поэтики В1775г. была создана «Российская грамматика» М. В. Ломоносова. Церковная литература и богословская терминология не получили значительного развития в XVIII в.: после смерти патриарха Адриана в 1700 г. Пётр I упразднил институт патриаршества, поручив контроль над деятельностью Священного Синода назначенному царём светскому обер-прокурору. Дальнейшее развитие языка шло по пути расширения функций и жанрового охвата «среднего штиля». Это получило воплощение в поэтическом творчестве Г.Р. Державина (1743-1816). Всё богатство русского литературного языка развернулось в начале XIX в., а полнее всего воплотилось в творчестве А.С. Пушкина. Всё дальнейшее развитие языка и литературы продолжает пушкинскую линию языкотворчества.

Медленное изменение на всех ярусах - свойство всех сложившихся высокоразвитых языков. Разговорно-бытовая речь испытывает постоянное влияние нормированной письменной речи, орфография может иногда влиять на произношение. К литературному языку приближается, полностью осваивая его нормы, и официально-деловая речь документов. Особенностью всякого совершенного литературного языка является его многофункциональность, отсутствие на всех ярусах какого-либо функционального дублирования, функционально не мотивированной синонимии. Современная русская лексика состоит из исконно великорусских, церковнославянских и разного рода заимствованных слов, но это расслоение нагружено функционально, дублеты окрашены либо семантически, либо стилистически. Нейтральной лексике, состоящей в основном либо из исконновеликорусских или давно освоенных церковнославянских слов, но включающей и хорошо освоенные - получившие русское фонетическое и грамматическое оформление иноязычные по происхождению слова, противостоят экспрессивно или эмоционально окрашенные варваризмы (новые, не освоенные иностранные слова, включая и разного рода интернационализмы, представленные в большинстве культурных языков мира). С другой стороны, общепринятая лексика может противопоставляться разного рода просторечию, вульгаризмам и жаргонизмам. Всякое стилистически или экспрессивно окрашенное слово всегда имеет нейтральный синоним среднего стиля, но не каждое нейтральное слово должно иметь экспрессивный или стилистический дублет.

Русские диалекты

Великорусские диалектные различия в одних случаях сложились в результате широких миграций и переселений, в большинстве случаев вследствие феодальной раздробленности в эпоху удельных княжеств, но отдельные расхождения — очень древнего происхождения, наследство племенных наречий древних восточных славян. Выделяются две большие иалектные зоны.

Северовеликорусская зона, первоначально распространявшаяся с территорий обитания восточнославянских племён – словен (берега озёр Псковского, Чудского, Ильменя) и кривичей (к северу от озера Селигер, в бассейне верхней Волги). В результате расселения в образовавшихся Псковском, Новгородском, Ярославском, Ростовском, Владимиро-Суздальском княжествах и далее за Волгу до Урала и в Западную Сибирь (отдельными островами - в Восточной Сибири) образовалось семь групп говоров: новгородские в Новгородской области и примыкающих к ней с севера землях, олонецкие в Карелии, владимиро-поволжские, вологодские, поморские на побережье Белого моря, в нижнем течении Онеги и по Северной Двине, североуральские, сибирские. Особенностями всех северных говоров являются в вокализме «оканье» - сохранение различения o и a в безударной позиции: к северо-востоку от линии Чудское оз. — Старая Русса — оз. Селигер — Вышний Волочёк — Кимры — Дмитров —Богородск — Орехово-Зуево — Мещера — Муром, далее вниз по Волге до Саратова; реализация безударной фонемы a между мягкими как э («екание»), в консонантизме смычная (взрывная) артикуляция г; многим северорусским говорам свойственна редукция интервокальной j до нуля и стяжение гласных: знат, умет (знает, умеет); в морфологии - глагольные флексии -ит, -от, -ут, -ат с твёрдой т.

Одна из отличительных черт, свойственных наиболее архаичным из северовеликорусских диалектов - так называемое «цоканье»: цьистой вместо чистый и некоторые другие особенности появились, по-видимому, под влиянием вытесненного туземного языка прежнего восточнофинского населения - чудских племён веси, мери и др., потомки которых перешли на восточнославянскую русскую речь. Это влияние обнаруживается отчасти и в местной лексике отдельных говоров. Такого характера воздействие и следы языка прежнего коренного населения называется субстратом (лат. substratum - «подостланное»).

Южновеликорусская зона, первоначально распространявшаяся с верховьев Оки и истоков Дона – мест обитания восточнославянского племени вятичей, потомки которых расселялись в Рязанских и сопредельных княжествах, позже переселялись на среднюю и нижнюю Оку, среднюю Волгу и частично за Волгу, вниз по Дону). Сюда входят пять группировок: орловские, тульские, рязанские и более поздние донские казачьи, а также поздние и смешанные юго-восточные (отчасти за Волгой и на Южном Урале, отдельные островки в Сибири). Одна из важных черт южнорусского вокализма – разные виды «аканья», в том числе диссимилятивное: въда/вадой). Для консонантизма характерно фрикативное произношение г; в морфологии глагольные флексии -ить, -еть, -уть, -ять: идёть, пойдуть - отличие, имевшееся ещё в некоторых диалектах древнейшего праславянского языка; в некоторых южных говорах сохраняются формы род. п. ед. ч. типа жане, ваде вместо жены, воды.

Предполагается, что некоторые южновеликорусские образования могли возникнуть под влиянием прежнего языка древнего, пришлого или соседнего неславянского населения – потомков тюркских племён (хазар, буртасов, берендеев и др.), принявших подданство русских князей, православие и перешедших позже на русский язык. Такое влияние ассимилированного языка пришельцев называется суперстратом (лат. superstratum – настланное’). Длительное влияние соседнего неассимилированного языка (напр. татарского, чувашского, также мордовского на соседние русские говоры) называется адстратом.

Между северовеликорусскими и южновеликорусскими диалектными зонами с северо-запада на юго-восток тянется полоса переходных говоров: псковских, тверских, подмосковных, муромских, пензенских, для которых характерно сочетание более древнего северовеликорусского консонатизма с более новым южновеликорусским вокализмом. Переходными к белорусскому языку являются смоленские говоры.

В некоторых диалектах могут сохраняться особые архаические явления. Напомним пример «плохой» для жителей Мещёры рифмы в строчках: «Жил был поп - толоконный лоб», что связано с возникновением лабиализованной фонемы о, или более лабиализованного уо вместо «простого» о. В этих архаических говорах о редко бывает беглым: лоб/лба, сон/сна, но: поп/попа, стол/cтола; исключение: рот/рта, не теряет ударения после предлога: на сто, на год, на дом, по боку, на поле, под полом, во поле, но на хвост, на стол, под стол, на волю. Первоначально такое о развивалось под особым восходящим ударением с повышением тона на конце ударного слога, которое в древнерусском языке противопоставлялось нисходящему ударению, где тональность ударного слога к концу понижалась. Следы такого первоначального различия сохранились у таких пар, как вóрон (им. пад. ед. числа): первоначально - повышение тона / ворóн (род. пад. мн. ч.): первоначально - понижение тона.

Всем исконно великорусским диалектам, в отличие от диалектов других славянских языков, свойственны рефлексы о, е на месте старых редуцированных ъ, ь в позиции перед j: мою, рою, пей, бей, лей, шея, молодой, слепой, злой. В белорусских и некоторых западновеликорусских пограничных говорах: мыю, рыю, пий, бий, шыя, мыя, сляпый, злый и в первоначальных сочетаниях ръ, рь, лъ, ль: дрова, блоха, слеза, греметь, блестеть; в белорусских и в западных великорусских диалектах: дрыва, блыха, грымець, блисцець. Собственно великорусские (восточнорусские) диалекты, в отличие от украинских, белорусских, отчасти также и некоторых псковских, тверских, смоленских говоров, сохранили начальное безударное и из jь-: играть, иголка; белорусское: граць, голка. Древнейшие диалектные различия на великорусской территории восходят к общеславянской эпохе, они существовали ещё в восточнославянских диалектах общеславянского праязыка.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.portal-slovo.ru/