Компенсация морального вреда при защите чести, достоинства и деловой репутации

Общие положения о компенсации морального вреда

 

Законодатель определяет моральный вред в статье 151 Гражданского Кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ), как физические и нравственные страдания, аналогично тому, что было сформулировано в ходе активного обсуждения проекта нового Гражданского уложения России еще в конце XIX века.

Статья 151 ГК РФ определяет моральный вред по существу так же, как и Основы гражданского законодательства 1991; а именно как причинение гражданину физических или нравственных страданий. Понятие «моральный вред» производно от слова «мораль». Мораль применительно к личности означает совокупность представлений об идеале, добре и зле, справедливости и несправедливости.

М.Н. Малеина рассматривает компенсацию морального вреда как способ защиты неимущественных благ. При этом высказывает предположение о том, что «поскольку нравственный и моральный выступают синонимами, было бы более правильно использовать в законодательстве термин «неимущественный вред». При этом неимущественный вред считать физическими и (или) нравственные переживания.

Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении от 20 декабря 1994 года №10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда» разъясняет понятие «моральный вред» следующим образом: нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна и т.п.) или нарушающими его личные неимущественные права (право на пользование своим именем, право авторства и другие неимущественные права, либо нарушающими имущественные права гражданина.

А.М. Эрделевский утверждает, что психическое благополучие личности следуем считать особым неимущественным благом и соответственно относить моральный вред к особой категории вреда, могущего существовать не самостоятельно, а лишь в качестве последствия причинения как неимущественного, так и имущественного вреда.

Институт компенсации морального вреда много лет не признавался нашей правовой системой, не был закреплен в законодательстве и вызывал резкую критику со стороны цивилистов. Сегодня с развитием нашего государства как правового, с развитием демократизации и правовой системы появилось и возродилось немало институтов гражданского права, ранее категорически отрицавшихся. Одним из таких институтов и является институт компенсации морального вреда.

Несмотря на многообразие теоретических концепций успешное развитие института морального вреда в зарубежных странах, советское гражданское законодательство до 1990 года не содержало норм о компенсации морального вреда. При отсутствии в законодательстве института морального вреда были попытки в некоторых случаях установить штрафы при его причинении.

Например, за оскорбление судьи или народного заседателя. Но эти штрафы являлись административным наказанием за нравственный вред, но не его компенсацией, так как денежные суммы взыскания поступали в бюджет, а не в пользу оскорбленного лица.

Введенные в действие в 1995-1996 гг. части первая и вторая Гражданского кодекса РФ содержат несколько иной по сравнению с предшествующими нормативными актами подход к институту компенсации морального вреда, что неизбежно приводило к противоречиям в и без того не устоявшейся в данном вопросе судебной практике.

Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 20 декабря 2000 года №10 рассмотрел некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда.

Это постановление содействовало установлению единообразия в вопросе конкуренции нормативных актов при применении законодательства о возмещении морального вреда, однако ничего не дало для установления единообразия в решении вопроса о размере компенсации морального вреда. Более того, в нем содержится явно неверное, как представляется, суждение о возможности компенсации морального вреда юридическому лицу. Мнение о неверности этого суждения разделяют и некоторые другие авторы.

Понятие «моральный вред» введено и в ст. 30 Семейного кодекса Российской Федерации (далее - СК РФ), вступившего в силу 27 января 1996 года, в которой говорится о том, что добросовестный супруг вправе требовать возмещения, причиненного ему материального и морального вреда по правилам, предусмотренным гражданским законодательством.

Таким образом, становление института компенсации морального вреда имело многоступенчатый и противоречивый характер регулирования общественных отношений в сфере возмещения вреда.

В Российской Федерации на сегодняшний день действует ряд нормативных актов, регламентирующих институт компенсации морального вреда.

Основным из них является Гражданский кодекс Российской Федерации, в котором понятие «моральный вред» упоминается в нескольких статьях: в ст. 12, ст. 151, ч. 5 ст. 152, ст. ст. 1099-1101, ст. 1123, ст. 1251.

Проанализировав эти статьи можно сделать вывод о том, что компенсация морального вреда упоминается среди прочих способов защиты гражданских прав; определяются основания возложения на нарушителя обязанности денежной компенсации морального вреда:

-  причинение физических и нравственных страданий действиями, нарушающими личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом; дается указание судам на степень вины нарушителя, а также на степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред;

-  дается право гражданину, в отношении которого распространены сведения, порочащие его честь, достоинство или деловую репутацию, наряду с опровержением таких сведений, требовать возмещения убытков и морального вреда, причиненных их распространением; нормы данных статей определяют общие положения, основания, способы и размер компенсации морального вреда;

-  право завещателя на компенсацию морального вреда в случае нарушения тайны завещания со стороны нотариуса, другого удостоверяющего завещание лица, переводчика, исполнителя завещания, свидетелей, а также граждан, подписывающих завещание вместо завещателя; право автора в случае нарушения его личных неимущественных прав на компенсацию морального вреда.

В ГК РФ содержатся как нормы общего характера, так и конкретные нормы, которые отражают определенные правоотношения. Например, на основании ст. 1123 ГК РФ завещатель, узнав о нарушении нотариусом тайны его завещания, вправе подать к последнему иск о компенсации морального вреда.

Как следует из ст. 151 ГК РФ - субъектом компенсации морального вреда - лицом, которому возмещается моральный вред, является гражданин (физическое лицо).

Ученые-правоведы пришли к мнению, что «юридическое же лицо является искусственным образованием, не способным испытывать эмоции или ощущения, поэтому юридическое лицо не может претерпевать моральный вред, и, соответственно, у него не может возникнуть права на компенсацию такого вреда».

Между тем, одним из дискуссионных вопросов долгое время оставался вопрос о применимости положений закона о взыскании морального вреда к искам о защите деловой репутации от имени юридических лиц.

Исходя из смысла ст. 151 ГК РФ моральный вред может быть причинен только гражданам, право на компенсацию за физические или нравственные страдания закреплено только за гражданином, поскольку только он в силу своей природы, обладая физическим телом, может испытывать боль, чего нельзя сказать о юридических лицах, а значит и иски о возмещении морального вреда могут подаваться только гражданами.

Изложенное противоречит п. 7 ст. 152 ГК РФ закрепляющему, что правила настоящей статьи о защите деловой репутации гражданина соответственно применяются к защите деловой репутации юридического лица (в том числе касаемо возможности гражданина подать иск о возмещении морального вреда - закон не делает каких-либо исключений).

В 2003 году в Конституционном суде РФ ставился вопрос о конституционности положений ГК РФ предоставляющих юридическим лицам взыскание «морального вреда» по делам о защите деловой репутации.

Конституционный суд РФ в своем определении пояснил, что применимость того или иного конкретного способа защиты нарушенных гражданских прав к защите деловой репутации юридических лиц должна определяться исходя именно из природы юридического лица. При этом отсутствие прямого указания в законе на способ защиты деловой репутации юридических лиц не лишает их права предъявлять требования о компенсации убытков, в том числе нематериальных, причиненных умалением деловой репутации, или нематериального вреда, имеющего свое собственное содержание (отличное от содержания морального вреда, причиненного гражданину), которое вытекает из существа нарушенного нематериального права и характера последствий этого нарушения (п. 2 ст. 150 ГК РФ). Данный вывод основан на положении статьи 45 (часть 2) Конституции Российской Федерации, в соответствии с которым каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом.

Обязательство по компенсации морального вреда возникает при наличии:

)   страданий, т.е. морального вреда как последствия нарушения личных неимущественных прав или посягательства на иные нематериальные блага;

)   неправомерного действия (бездействия) причинителя вреда;

)   причинной связи между неправомерным действием и моральным вредом;

)   вины причинителя вреда.

Наличие морального вреда предполагает негативные изменения в психической сфере человека, выражающиеся в претерпевании последним физических и нравственных страданий. Одной из важнейших особенностей морального вреда является то, что эти негативные изменения происходят в сознании потерпевшего и форма их выражения в значительной степени зависит от особенностей психики потерпевшего.

В настоящее время применение принципа презумпции морального вреда прямо не вытекает из российского законодательства.

Общее правило о распределении бремени доказывания, установленное в п. 1 ст. 56 ГПК РФ Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации предусматривает, что каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основание своих требований и возражений.

Умаление нематериальных благ как последствие противоправного действия правонарушителя не является необходимым условием для возникновения у потерпевшего права на компенсацию морального вреда. Достаточно, чтобы действия правонарушителя создавали реальную угрозу умаления нематериального блага, посягали на него. Такой вывод следует из ст. 151 ГК РФ, где в качестве основания возникновения права на компенсацию морального вреда указаны действия, посягающие на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага.

Приведем пример из современной судебной практики относительно защиты чести и достоинства сотрудника полиции.

Судебная коллегия по гражданским делам Санкт-Петербургского городского суда в составе рассмотрела в судебном заседании дело №2-5052/2011 по кассационной жалобе на решение Красногвардейского районного суда Санкт-Петербурга от 22 декабря 2011 года по иску М.В.Г. к К. о защите чести, достоинства и деловой репутации, компенсации морального вреда.

М.В.Г. обратился в суд с иском к ответчику о защите чести, достоинства и деловой репутации, компенсации морального вреда, в обоснование ссылаясь на то, что после произошедшего 21.08.2008 года конфликта между ним и ответчиком последний стал истца преследовать, приезжал к нему на работу и распространял недостоверную информацию, порочащую честь и достоинство, деловую репутацию истца. В 2009 году в разговоре с руководством истца ответчик настаивал на его (истца) увольнении. 17.09.2010 года ответчик обратился с жалобой на имя начальника ГУВД по СПб и ЛО, просил уволить истца из органов МВД, называя его «бандитом из УВД», «Преступником из УВД», допускал иные, унижающие честь и достоинство истца выражения. В результате указанных действий ответчика истцу причинен моральный вред, выразившийся в нравственных страданиях, связанных с необходимостью прохождения служебной проверки, нервных переживаниях и ухудшении здоровья, потере репутации среди сослуживцев и руководства УВД. Размер компенсации морального истца оценивается им в 50000 рублей. Кроме того, истец просил обязать ответчика принести ему извинения за распространение сведений, порочащих его честь, достоинство и деловую репутацию.

Решением Красногвардейского районного суда Санкт-Петербурга от 22.12.2011 года исковые требования удовлетворены частично. С К. в пользу М.В.Г. в счет компенсации морального вреда взыскано 10000 рублей. В удовлетворении остальной части исковых требований отказано.

Проверив материалы дела, обсудив доводы жалобы, судебная коллегия пришла к следующему.

Как установлено судом и следует из материалов дела, истец работал инспектором ДПС; был уволен из органов внутренних дел по п. 1 ч. 1 ст. 40 Федерального закона «О полиции» (собственное желание). 21.03.2008 года между сторонами возник конфликт из-за дорожной ситуации, в ходе возникшего конфликта завязалась драка.

Каждая из сторон обвиняла другую в инициировании указанного конфликта и нанесении телесных повреждений.

Ответчик в период с 2008 по 2010 г. неоднократно обращался в правоохранительные органы, а также к мировому судье в порядке частного обвинения по факту причинения ему М.В.Г. телесных повреждений, а также обращался устно и письменно с жалобами в отношении М.В.Г. к его руководителю и к руководству ГУВД.

Постановлением дознавателя отделом милиции УВД по району Санкт-Петербурга от 30.03.2008 года отказано в возбуждении уголовного дела в отношении М.В.Г. по данным обстоятельствам в связи с отсутствием признака преступления

года К. обратился к мировому судье с заявлением о возбуждении в отношении М.В.Г. дела частного обвинения по признакам преступления, предусмотренного ст. 116 УК РФ.

Постановлением мирового судьи от 15.04.2010 года уголовное дело в отношении М.В.Г. прекращено в связи с истечением срока давности уголовного преследования.

В 2009 г. ответчик обращался к командиру истца, рассказал об имевшем место с истцом конфликте, называл истца «бандитом», «преступником», требовал его увольнения.

года К. обратился к начальнику ГУВД СПб и ЛО с заявлением в отношении М.В.Г., заявление содержит, в том числе рукописное приложение К.

В указанном заявлении (жалобе) от 17.09.2010 года К. описывает события от 21.03.2008 г., обвиняя М.В.Г. в причинении ему телесных повреждений, ссылается на безуспешность его попыток добиться справедливости и привлечь М.В.Г. к уголовной ответственности, допускает оскорбительные, унижающие честь, достоинство, деловую репутацию М.В.Г. высказывания о нем, называя его бандитом и преступником, в частности: «бандит из УВД М.В.Г.», «преступник М.В.Г.», «преступник из УВД М.В.Г.», «позволило спасти преступника из УВД М.В.Г.», «за прикрытие преступника в защитной форме милиционера М.В.Г.», «преступником из УВД М.В.Г.», «уволить бандита из УВД М.В.Г.», «возбудить уголовное дело в отношении бандита М.В.Г.», «возбудить уголовное дело в отношении бандита М.В.Г.», «против меня бандитом из УВД М.В.Г.». Также К. указал о М.В.Г., что «его место работы на бойне скота, где убивают вручную, получая удовольствие», что «таким как М.В.Г. не место в органах внутренних дел».

В результате подачи ответчиком вышеуказанной жалобы для истца наступили неблагоприятные последствия в профессиональной сфере, его профессиональная пригодность была поставлена под сомнение, в отношении него была проведена служебная проверка.

В ходе служебной проверки выявлено, что М.В.Г. соответствует требованиям, предъявляемым сотрудникам органов внутренних дел РФ, что нашло отражение в заключении служебной проверки от 01.10.2010 года.

Рассматривая спор, суд пришел к выводу, что указанные высказывания ответчика являются утверждениями ответчика о нарушениях истцом уголовно-правовых норм, неправильном и нечестном поведении в общественной жизни, произволе при осуществлении им служебной деятельности, порочат честь, достоинство и деловую репутацию истца как сотрудника полиции (милиции), выражены в унизительной для истца форме, при этом ответчиком не представлено доказательств о том, что вышеуказанные сведения являются правдивыми, соответствуют действительности.

Учитывая, что в ходе вышеуказанных проверок в отношении истца правоохранительными органами по изложенным ответчикам фактам и судом в ходе рассмотрения уголовного дела в порядке частного обвинения в отношении истца не нашли подтверждения обстоятельства, на которые ответчик ссылался, обвиняя истца в совершении противоправного деяния, в причинении ему истцом телесных повреждений, ответчик не имел законных оснований для высказывания подобных обвинений и оскорблений в адрес истца, в частности облекая их в подобную оскорбительную и унизительную для истца форму.

С учетом изложенного обращение ответчика к указанному выше должностному лицу было продиктовано не намерением исполнить свой гражданский долг или защитить права и охраняемые законом интересы, а имело целью опорочить истца, причинить вред истцу.

При таком положении опровергаются материалами дела и не освобождают ответчика от ответственности доводы кассационной жалобы ответчика о том, что при обращении к должностным лицам правоохранительных органов ответчик реализовал конституционное право на обращение в государственные органы и не имел целью опорочить истца, а также несостоятельны ссылки ответчика на то, что он является пенсионером, 1939 г.р., инвалид второй группы, эмоционально оценил противоправные действия истца словами «преступник» и «бандит», которые не являются уголовно-правовой квалификацией, а являются субъективной оценкой унижающих и болезненных для заявителя действий.

Кроме того, в кассационной жалобе ответчик продолжает настаивать на совершении истцом противоправных действий в отношении него, безосновательно ссылается на их доказанность.

При этом необоснованными, связанными с субъективным представлением ответчика являются ссылки ответчика на то, что результаты вышеуказанной служебной проверки опровергаются привлечением по результатам рассмотрения представления прокуратуры от 10.11.2011 г. к дисциплинарной ответственности ряда сотрудников Управления полиции на метрополитене, проводивших, как утверждает ответчик, вышеуказанную служебную проверку. Заключением о служебной проверке участие в ней сотрудников, привлеченных к дисциплинарной ответственности, не подтверждается. Изложенный ответчиком факт привлечения сотрудников Управления полиции на метрополитене к дисциплинарной ответственности подтверждается сообщением Управления полиции на метрополитене в его адрес от 15.12.2011 г., однако не доказывает соответствия действительности распространенных ответчиком сведений о противоправных действиях истца и не оправдывает допущенные ответчиком в отношении истца оскорбительные и унизительные высказывания. Также нельзя признать обоснованным довод жалобы ответчика о том, что изложенные в заявлении от 17.09.2010 г. обстоятельства о действиях истца полностью соответствуют действительности, установлены вышеуказанным постановлением мирового судьи от 15.04.2010 г. о прекращении уголовного дела не по реабилитирующему основанию. Как следует из постановления мирового судьи от 15.04.2010 г. о прекращении уголовного дела истец не признавал вину в совершении преступления, по выдвинутому ответчиком обвинению, указанное постановление выводов о действиях истца и его вине не содержит.

При изложенных обстоятельствах суд пришел к обоснованному выводу о причинении ответчиком истцу нравственных страданий, в связи с чем истец имеет право на компенсацию морального вреда.

Размер компенсации морального вреда определен судом с учетом характера причиненных истцу нравственных страданий, а также степени вины ответчика, требований разумности и справедливости согласно ст. 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Кассационная жалоба не содержит доводов относительно определенного судом размера компенсации морального вреда. Доводы стороны ответчика в суде кассационной инстанции о том, что определенный судом размер компенсации морального вреда является значительным для ответчика с учетом размера его пенсии, нельзя признать обоснованными. В суде первой инстанции ответчик о своем материальном положении не заявлял и соответствующих доказательств не представлял. Также не представлено ответчиком доказательств материального положения в суде кассационной инстанции.

Таким образом, судебная коллегия определила решение Красногвардейского районного суда Санкт-Петербурга от 22 декабря 2011 года оставить без изменения, кассационную жалобу - без удовлетворения.

В случае причинения морального вреда в связи с распространением порочащих сведений право на компенсацию морального вреда возникает независимо от того, привело ли в действительности распространение порочащих сведений к ухудшению мнения окружающих о моральных, деловых и иных качествах лица. Действительное умаление чести лица может и не наступить, но психические страдания возникают у потерпевшего в связи с угрозой такого последствия, обусловленной порочащим характером сведений.

Статья 1100 ГК РФ устанавливает, что компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда, когда вред причинен распространением сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию. Однако если сведения, распространенные ответчиком, соответствуют действительности или не являются порочащими честь, достоинство и деловую репутацию истца, он не приобретает права на компенсацию морального вреда, даже если считает, что его права существенным образом нарушены.

Приведем пример из судебной практики.

Судья Ромненского районного суда Амурской области Крисько В.А, рассмотрев в открытом судебном заседании гражданское дело по иску Лепетухи Дмитрия Анатольевича к Палатной Татьяне Яковлевны о защите чести, достоинства и деловой репутации, компенсации морального вреда, установил, что истец Лепетуха Д.А. обратился в Ромненский районный суд с иском к Палатной Т.Я. о защите чести, достоинства, деловой репутации и компенсации морального вреда. В обосновании иска он указал, что Палатная Т.Я. обратилась с письменным заявлением к начальнику УВД, в котором обвинила его Лепетуху Д.А., как сотрудника милиции, в непринятии мер к предотвращению конфликта между ее сыном и военнослужащим, а также нахождении его на рабочем месте в нетрезвом состоянии.

Данное сообщение ответчика не соответствует действительности, и является надуманным. Палатная Т.Я. на месте конфликта не присутствовала и не вправе была давать оценку действиям Лепетухи Д.А. Данное обращение Палатной Т.Я. стало причиной служебной проверки, о чем начальник ОВД сообщил на общем собрании личного состава отдела. По результатам проверки принято заключение о законности действий работников милиции. Факт обращения Палатной Т.Я. к начальнику УВД с заявлением негативно отразился на здоровье истца. Он испытал из-за этого нравственные и физические страдания, сопровождавшиеся нервным срывом и эмоциональным стрессом, переживал головные боли, боли сердца, потерял сон, повысилось артериальное давление. Также истец был вынужден принимать лекарственные препараты и обращаться к психологу и вынужден доказывать свою правоту. Он считает, что всем этим среди коллег был подорван его авторитет как начальника уголовного розыска. По мнению истца, ответчик распространила в отношении сведения, не соответствующие действительности и порочащие его честь, достоинство и деловую репутацию. Он просит обязать Палатную Т.Я. опровергнуть порочащие его сведения путем публичного принесения ему извинения в присутствии личного состава сотрудников ОВД, и компенсировать ему моральный вред в сумме 100 тысяч рублей.

В письменных возражениях ответчика Палатной Т.Я. указывается, что иск Лепетухи Д.А. не основан на законе. Она считает, что порочащих сведений в отношении Лепетухи Д.А. при письменном обращении к начальнику УВД не распространяла, в нем она высказывала свое субъективное оценочное суждение по ситуации, в которой участвовал ее сын. Полагает, что ее обращение к должностному лицу УВД не является распространением сведений, порочащее другое лицо. Считает, что она действовала в рамках действующего законодательства, Конституции Российской Федерации и норм международного права. Злоупотреблением своих прав она не занималась, и намерений причинения вреда иному лицу не имела. Привлечь кого либо к ответственности она не просила, так как в обращении она просила лишь разобраться в ситуации, сложившейся с ее сыном. Содержание своего обращения к начальнику УВД она сотрудникам ОВД по не доводила. Просит в удовлетворении иска отказать.

В судебном заседании истец Лепетуха Д.А. на иске настаивает в полном объеме, суду пояснил следующее. Он работает в ОВД по начальником отделения уголовного розыска. Ему известно, что Палатная Т.Я. была на личном приеме у начальника УВД, где передала ему письменное заявление, в котором содержались порочащие честь, достоинство и деловую репутацию Лепетуху сведения, не соответствующие действительности, а именно, что якобы его знакомый военнослужащий в его же присутствии избил ее сына около магазина. И при этом Лепетуха не принял мер, а оказывал ему поддержку, и что при этом он находился в состоянии опьянения. Данные сведения не соответствовали действительности. По заявлению Палатной сотрудниками УВД проводилась служебная проверка. Каких-либо нарушений законности в его действиях не выявлено. Тем не менее, заявлением Палатной был подорван его авторитет. Ежегодно на него подают руководству 5-6 жалоб, и к ним он всегда относился терпимо. Однако жалобу Палатной он не смог стерпеть, так как она, не являясь участником конфликта, необоснованно и надуманно оговорила его в глазах руководства УВД, в период когда проводится реформа системы МВД и сокращают штаты. Руководство УВД с него строго спросило за то, что на него стали часто поступать жалобы, так как перед этим на него подавал жалобу сын ответчика. Просит обязать Палатную подать на имя начальника УВД письменное опровержение распространенных о нем порочащих его сведений и взыскать компенсацию морального вреда в размере 100 тысяч рублей.

Ответчик Палатная Т.Я. в судебном заседании исковые требования не признала. Суду пояснила, что она действительно была на приеме у начальника УВД и передала ему свое письменное заявление с просьбой разобраться в ситуации с ее сыном, которого как она считает незаконно и необоснованно привлекли к ответственности работники ОВД. После случившегося инцидента, в котором был избит ее сын, он сразу же написал жалобу в адрес начальника УВД, но так как ответ через продолжительный срок не поступил, тогда она, записавшись на личный прием, обратилась к начальнику УВД с аналогичной просьбой разобраться в ситуации с работниками ОВД. Со слов сына ей известно, что на месте конфликта ее сына присутствовал Лепетуха, и все происходило на его глазах. И со слов сына ей известно, что Лепетуха был нетрезв. Она своему сыну верит и будет впредь ему верить, а также всегда и во всем защищать его интересы. Просит в удовлетворении иска отказать.

Судом установлены следующие обстоятельства дела: Палатная Татьяна Яковлевна, реализуя свое конституционное право на обращение в государственные органы, на приеме начальника УВД, передала ему письменное заявление. В данном обращении Палатная Т.Я. от своего имени просила разобраться в сложившейся ситуации и дать оценку действиям сотрудников ОВД, которые оформляли происшествие с участием ее сына. Кроме того она указала, что сотрудник ОВД Лепетуха Д.А. был на месте конфликта, и все видел, и на его глазах избил ее сына, а также то, что Лепетуха находился в нетрезвом состоянии. По заявлению Палатной Т.Я. была проведена служебная проверка, которая пришла к выводу об отсутствии нарушений законности в действиях сотрудников ОВД, и в том числе Лепетухи Д.А. Расценив, что данное обращение Палатной Т.Я. в адрес начальника УВД порочат его честь, достоинство и деловую репутацию, причинившее моральный вред, Лепетуха Д.А. обратился с иском в суд за их защитой.

В ходе судебного разбирательства истец Лепетуха Д.А. доказал, что ответчик Палатная Т.Я. распространила в отношении него сведения, направив письменное обращение относительно сотрудников ОВД по в адрес начальника УВД. Ответчик не оспаривает факт своего обращения к начальнику УВД с данным письменным заявлением.

Анализируя характер сведений, о которых ответчик сообщил начальнику УВД, суд считает, что утверждение о присутствии начальника уголовного розыска ОВД Лепетухи Д.А. на месте происшествия, а он не принял мер противодействия этому, а также то, что Лепетуха Д.А. находился при этом в нетрезвом состоянии является порочащими, так как указывают на нарушение работником правоохранительного органа норм профессиональной этики и морали, а также не выполнения профессионального долга по защите граждан.

Ответчик Палатная Т.Я. не доказала суду, что сведения, о которых она сообщила начальнику УВД соответствуют действительности, не представила бесспорных и убедительных доказательств своего утверждения, пояснив, что данные сведения стали ей известны от сына, которому она полностью доверяет.

Однако ответчик Палатная Т.Я. не может нести гражданско-правовую ответственность по предъявленному иску Лепетухи Д.А., так как она реализовала свое право на обращение в государственные органы, предоставленное ей Конституцией РФ.

Таким образом, суд посчитал, что обращение Палатной Т.Я. к руководителю государственного правоохранительного органа с сообщением о предполагаемом нарушении законности сотрудника ОВД Лепетухи Д.А. с просьбой разобраться по данному факту, не является основанием расценивать это как распространение порочащих его честь, достоинство и деловую репутацию сведений.

Требование компенсации морального вреда является производным от основного требования об опровержении распространенных сведений порочащих честь, достоинство и деловую репутацию, оставленного судом без удовлетворения по вышеуказанным причинам. При таких обстоятельствах иск в этой части также не может быть удовлетворен.

Анализируя материалы судебной практики по делам о защите чести, достоинства и деловой репутации сотрудников полиции, можно сделать вывод о том, что сотрудники полиции часто считают распространением порочащих сведений сообщение гражданином каких-либо фактов вышестоящему должностному лицу, повлекшему проведение служебной проверки.

Представляется, что нужно закрепить на законодательном уровне положение, согласно которому обращение гражданина вышестоящему должностному лицу не должно считаться посягательством на честь и достоинство сотрудника полиции.

Вопрос о выборе конкретных способов защиты нематериального права всегда встает перед гражданином, юридическим лицом (если был нанесен ущерб деловой репутации) сразу после того, как гражданин (юридическое лицо) обнаружили для себя сам факт такого нарушения.

Способ - это конкретное действие, которое следует совершить в настоящий момент для защиты своего нарушенного права. Понятие «способа» защиты и «порядка» защиты почти совпадают и имеют схожее значение, однако, «способ» защиты более применим для определения конкретных практических действий, в то время как понятие «порядок» защиты означает некую оценочную характеристику действий, которые совершила организация, гражданин для защиты своего нарушенного нематериального права (блага).

Самой главной проблемой в компенсации морального вреда является проблема определения размера такой компенсации. С момента принятия Гражданского кодекса Российской Федерации идут дискуссии о том, как посчитать размер компенсации морального вреда, но до сих пор никакой общепринятой методики нет.