Субъекты этно-территориальных споров

Своеобразный “бум” ЭТК в постсоветском пространстве пришелся на первые месяцы и годы существования СНГ, когда новая геополитическая ситуация здесь только складывалась и отличалась исключительно быстрой динамикой. Обвальное крушение советской империи вслед за августовским путчем 1991 г. поставило под сомнение сам принцип нерушимости исторически сложившихся границ. Соответственно, оно дало импульс и новым притязаниям (впрочем, нередко являвшимся реанимацией “старых”) на повсеместную перекройку уже постсоветских границ. Лозунги “территориального передела” исходили не только от разного рода национальных движений, но и от влиятельных сил во властных структурах - от государственных органов стран СНГ и Балтии до местных администраций автономных округов РФ. Но уже к 1994 г. острота “территориального вопроса” во многих случаях заметно спала, что обусловлено целым комплексом причин.

Во-первых, упрочился национальный суверенитет новых независимых государств, их международная легитимация стала свершившимся фактом, оформились и (худо ли, бедно ли) заработали межнациональные институты и структуры в рамках СНГ. В сравнении с хаосом первых месяцев постсоветской истории, реальные возможности перекройки сложившихся в постимперском пространстве границ резко сузились. Во-вторых, в большинстве государств СНГ, хотя и не без исключений, позиции национал-радикалов (а именно они чаще всего и выступали инициаторами постановки “территориального вопроса”), а тем более национал-экстремистов ослабли. В-третьих, и скорее всего это главное, на политические элиты и национальные движения в постсоветских государствах отрезвляюще подействовали трагические примеры межэтнических столкновений, межнациональных и гражданских войн в СНГ, а также в бывшей Югославии и других “горячих точках” Земного шара. Осознание инициаторами территориальных претензий того факта, что их эскалация неизбежно ведет к катастрофе, стало немаловажным фактором, предотвратившим трансформацию многих развивавшихся в мирных, ненасильственных формах ЭТК в межэтнические столкновения, а в ряде случаев предопределившим даже реальное прекращение выдвижения территориальных притязаний.

Кем же в пост-СССР поднимается “территориальный вопрос”? Здесь представляется целесообразным дать классификацию субъектов этно-территориальных притязаний. Но предварить таковую имеет смысл еще и группировкой самих этнических общностей - собственно тех, от чьего имени и выдвигают свои требования сторонники ревизии границ.

Первую группу составляют этносы, имеющие свою национальную государственность, т.е. "титульные" в суверенных государствах (бывших союзных республиках). Территориальные споры между последними - межгосударственные, но и они, как уже отмечалось, приобретают черты ЭТК.

Вторую группу составляют этносы, имеющие элементы государственности в рамках своих национальных образований (входящих в состав суверенных государств). Это "титульные" этносы бывших автономных республик, автономных областей и округов. В РФ бывшие автономные республики и автономные области (за исключением Еврейской) преобразованы в республики-субъекты Федерации. В других странах СНГ, оставшихся унитарными (Грузия, Азербайджан, Узбекистан, Таджикистан, Украина), сохранились автономные республики и автономные области, созданные по этно-национальному или (Республика Крым) территориальному признаку. Суверенизация союзных республик послужила примером национальным движениям в автономиях и дала импульс выдвижению ими разнообразных политических требований. Впрочем, некоторые республики (Башкортостан, Саха-Якутия, Карелия) в первую очередь требуют экономической самостоятельности, параллельно добиваясь больших политических полномочий. К тому же стремится и ряд других субъектов РФ (Свердловская, Вологодская, Челябинская области, Приморский Край), представителями которых, в т.ч. и от имени местных властных структур, поднимался вопрос об изменении статуса региона на республиканский в составе России. Это тоже своего рода территориальные конфликты, но они лишены этнической специфики и здесь не рассматриваются.

Третью группу составляют этносы, не имевшие в СССР собственных национально-территориальных образований, но заявившие о своих правах на них. Так, гагаузы - тюркская группа православного вероисповедания - провозгласили в августе 1990 г. свою "независимую" от Молдовы республику. В ходе затяжного конфликта с молдавскими властями они сумели добиться от них согласия на особый статус Гагаузии в составе единой Молдовы. Крымские татары требуют преобразования существующей в Крыму территориальной автономии в этно-национальную, крымско-татарскую. Автономистские настроения характерны и для ряда других этнических меньшинств - талышей в Азербайджане, курдов в Закавказье и Туркмении, уйгуров в Казахстане и Средней Азии, и др.

Четвертую группу составляют территориальные общности соотечественников, проживающих вне своих национальных образований. С распадом СССР за их пределами оказалось около 65 млн.чел. (из них в странах СНГ и Балтии больше всего русских и украинцев - свыше 25 и 6 млн.чел. соответственно), не считая этнических групп, имеющих "свои" государства за рубежами бывшего СССР (греков, болгар, немцев и т.п.). Для них возможны разные сценарии этнополитического поведения - 1) интеграция в титульные нации новых независимых государств; 2) репатриация или эмиграция в другие страны; 3) сохранение зарубежной диаспоры с расчетом на покровительство и защиту (правовую, социальную, культурную) со стороны "своих" государств; 4) национально-политическая автономизация в районах компактного расселения; 5) национальное самоопределение на землях, где они в новых независимых государствах составляют большинство населения; 6) ирредента - движение за воссоединение с исторической родиной смежных с нею территорий, компактно заселенных группами соотечественников. От того, станут ли миллионы "иностранцев" из ближнего зарубежья полноправными гражданами новых независимых государств, зависит стабильность в СНГ и Балтии. И, напротив, автономистские, сепаратистские и ирредентистские притязания - реальные или потенциальные основания острейших ЭТК во всем постсоветском пространстве.

Субъектом территориальных притязаний практически никогда не выступает этническая группа в целом или даже ее численное большинство. Как правило, требования исходят от политических элит, национальных движений и партий, их лидеров, деятелей культуры и т.п. Их позиция может не только не иметь ничего общего с интересами народов, от имени которых они выступают, но и не пользоваться поддержкой в массах. Так, социологические опросы показывают, что территориальные проблемы между Россией и Украиной мало волнуют широкие массы русского и украинского населения, в подавляющем своем большинстве индифферентного к спорам политиков и не склонного поддерживать крайних “национал-патриотов" ни в России, ни на Украине. Обострение территориального вопроса и активизация националистических движений сами по себе не влекут межэтнической конфронтации широких масс или формирования "образа врага" в обыденном сознании.

Выдвижение территориальных притязаний “от имени” этнической группы еще не означает солидарности этноса в целом с подобными требованиями. Намного опаснее те территориальные конфликты, в которых активной и наиболее радикальной части национального движения удается увлечь своими лозунгами большинство населения. Именно это произошло в таких ЭТК, как армяно-азербайджанский, грузино-абхазский. Территориальные притязания вовлеченных в них сторон оказываются сродни национальной идее, консолидирующей весь этнос, что затрудняет поиск компромиссов (Алаев: 1996). Но опасность представляют также ЭТК, субъектами которых изначально выступают лишь незначительные по численности, зато наиболее активные и радикальные группировки соответствующих этносов (таковых конфликтов подавляющее большинство). В перспективе такие ЭТК могут перерасти в крупномасштабные: "тушить" их необходимо в зародыше.

Среди субъектов этно-территориальных притязаний в бывшем СССР можно выделить несколько уровней иерархии. Первую категорию составляют притязания, высказанные как индивидуальное мнение (по телевидению, радио, в прессе), но в отношении которых отсутствуют данные о поддержке со стороны политических институтов. "Носителями" таких притязаний выступают пользующиеся авторитетом и имеющие влияние среди населения отдельные "лидеры".

Вторая категория субъектов притязаний - общественные движения и партии. Иногда территориальные притязания закрепляются в их программных документах. Именно политические партии и общественные организации стоят во главе национальных движений за обретение государственного суверенитета, политической автономии и др. На них же приходится 95% из общего числа зафиксированных на территории бывшего СССР требований изменения границ. Их палитра чрезвычайно разнообразна - от организаций умеренных до радикальных, от крупных до малочисленных, от имеющих представителей в парламентах и меджлисах до маргинальных.

Третья категория субъектов притязаний представлена местными органами власти - от районных и областных до верховных в нынешних и бывших автономных республиках (Чечне, Татарстане, Абхазии, Каракалпакии и т.п.). Сюда же могут быть отнесены и притязания, выдвигаемые высшими органами власти самопровозглашенных республик (Приднестровской или, например, не признававшейся до 1994 г. кишиневскими властями Гагаузской), не существоваших в Советском Союзе даже в качестве автономных единиц. В одних случаях они добиваются признания суверенными государствами их самостоятельного, особого или более высокого статуса (конфликты по "вертикали"), в других случаях (конфликты по "горизонтали") - местные власти являются обеими сторонами в ЭТК (чечено-ингушский спор о принадлежности Малгобекского и Сунженского районов, осетино-ингушский вокруг Пригородного района и части г. Владикавказ, репатриации туда ингушей и т.п.).

Четвертая категория субъектов территориальных претензий представлена высшими органами власти суверенных государств. Принципы уважения территориальной целостности государств СНГ и нерушимости существующих границ зафиксированы в учредительных документах Содружества. Но в СНГ не входят балтийские государства, не признающие изменения восточных границ Латвии и Эстонии после их оккупации Советским Союзом в 1940 г. Кроме того, Азербайджан и Армения, длительное время и после создания СНГ находившиеся в состоянии необъявленной войны друг с другом, имеют противоположные позиции по карабахскому вопросу. Наконец, имели место случаи нарушения зафиксированных в Уставе СНГ принципов в официальных декларациях и заявлениях парламентов, президентов и других высокопоставленных должностных лиц стран Содружества (например, заявления прежнего ВС Российской Федерации в 1993 г. по "Крымскому вопросу"). По мере суверенизации национальных республик, наглядно проявляется тесная взаимосвязь "неофициальных" и "официальных" притязаний на оспариваемые территории: национальные движения, получая доступ к рычагам власти, становятся проводниками территориальных претензий и в государственной политике.