Почему золото называют «посевом Хрольва»

 

Золото действительно занимало воображение скандинавов в эпоху раннего средневековья не меньше, чем мысли варваров в эпоху Великого переселения народов. В «Младшей Эдде» Снорри Стурлусона есть раздел под названием «Язык поэзии». Там перечисляются поэтические наименования — кеннинги — для главных элементов мифологического мироздания; самое большое место среди этих наименований занимают кеннинги золота.

Золото называют «огнем Эгира», потому что оно освещает его морские палаты. Его именуют «листвой Гласира», потому что у врат Вальхаллы растет роща Гласир с золотыми листьями. Золото называется «волосами Сив», «слезами Фрейи» (это «дождь глаз возлюбленной Ода»), «мукою Фроди» (той, что смололи великанши Фень я и Менья), «каплями Драупнира» и множеством других наименований. Людей же принято называть «дарителями золота», ибо дар и обмен были основой существования архаического общества. Алчность и щедрость могли в равной мере характеризовать вождей того времени. Один из древних конунгов — Хрольв Жердинка (или Крака) — прославился тем, что должен был «посеять» свое золото, и этому посвящен рассказ в «Младшей Эдде».

Хрольв был сыном датского конунга Хельги (это священное имя было популярным в разных королевских родах, в том числе и в русском княжеском роде, по-русски оно звучало как «Олег»). Хельги с огромной ратью приплыл в Швецию, и тогдашний конунг из рода Инглингов, Адильс, вынужден был бежать, бросив свое богатство и жену Ирсу. Хельги женился на Ирсе, и, когда их сыну Хрольву исполнилась три года, ко двору явилась некая женщина по имени Алов. Она рассказала Ирсе, что была некогда женою Хельги, и Ирса — их дочь. Инцест — кровосмесительная связь отца и дочери — был страшным грехом в родовом обществе (он был позволителен лишь у ванов в их мифологической стране). Ирса вернулась к Адильсу в Швецию, Хельги же вскоре погиб в походе. Хрольв стал конунгом в восемь лет.

Рассказывают, что однажды в палаты конунга пришел некий мужлан и с изумлением уставился на конунга. Тот спросил, почему тот так смотрит. Парень отвечал Хрольву, что слышал, будто он — могучий конунг, а перед ним на троне сидит какая-то малая жердинка. Тогда конунг сказал, что получил от пришельца имя и будет впредь именоваться Хрольв Жердинка. Но дающий имя должен также вручить нареченному подарок, да конунг видит, что у бедного парня такого подарка нет. Придется самому конунгу одаривать пришельца. Тут Хрольв снял с запястья золотой браслет и отдал его парню. Тот на радостях восславил конунга и поклялся, что от его руки умрет всякий, кто посягнет на жизнь щедрого Хрольва. Хрольв прославился не только щедростью, но и храбростью.

Тем временем конунг Адильс должен был сразиться с норвежским правителем и прислал к своему нежданному родичу Хрольву за подмогой. Шведский конунг обещал дать за подмогу три лучших сокровища Швеции, на которые укажут сами союзники. Хрольв тогда воевал с саксами, но отправил к Адильсу двенадцать своих берсерков — бесстрашных героев.

Норвежцы были разбиты, и Адильс взял большую добычу. Берсерки же потребовали себе по три фунта золота, а Хрольву — чудесные шлем и броню, которые не брало железо, и к ним — золотое кольцо под названием Свейская Свинья, им владели Инглинги. Но Адильс пожалел сокровища (как и его предок Висбур); к тому же золотой браслет явно был фетишем Инглингов, ибо вепрь (и свинья) были священными животными их родоначальника Ингви-Фрейра.

Обманутые же берсерки вернулись к Хрольву и роптали. Тогда датский конунг собрал свои корабли и тайно подплыл к реке Фюри, на которой стояла Упсала — столица Инглингов. Конунга и берсерков радостно встретила Ирса — мать Хрольва, и повела в отдельные палаты, но не к конунгу. Перед дружиной Хрольва развели костры и принесли пива. Но тут явились люди Адильса и подбросили в огонь столько поленьев, что занялась одежда на Хрольве и его дружинниках. Люди же шведского конунга принялись насмехаться над незваными гостями и спрашивали — правда ли, что Хрольв и его берсерки не боятся ни огня, ни железа? (Мы помним, что так конунг Гейррёд испытывал Гримнира-Одина — не колдун ли он?)

Тогда Хрольв вскочил и молвил: «Добавим огня в домах Адильса!» Он бросил свой щит в огонь и, пока тот горел, перескочил через пламя. Тогда и его дружинники напали на обидчиков и побросали их самих в огонь.

Ирса же тем временем принесла Хрольву полный питьевой рог золота и кольцо «Свейская свинья». Королева просила их скорее возвращаться к войску, ибо Адильс готов напасть на них. Тогда Хрольв и берсерки вскочили на коней и поскакали к долине Фюри. И видит Хрольв, что конунг Адильс нагоняет их со всем своим войском. Тогда герой зачерпнул рукой пригоршню золота из рога и бросил на дорогу. Шведы же, соскочив с коней, принялись подбирать сокровища. Но конунг Адильс велел им продолжать погоню и сам мчался во весь опор. Тогда Хрольв взял кольцо Свейская свинья и швырнул его Адильсу, сказав, что просит принять его в дар. Адильс наклонился и поддел кольцо копьем — так принято было принимать дань. Когда Хрольв увидел это, он сказал, что заставил самого могучего из шведов склониться перед свиньей. Эта насмешка была достойным отмщением за алчность конунга шведов. Адильс не смог догнать обидчика, а золото с тех пор стало именоваться «посевом Хрольва», «ячменем Хрольва» или «посевом Фюри».

Но более знаменит рассказ о том, почему золото называют «выкупом за выдру», — рассказ о проклятом богатстве Нифлунгов, которым завладел сначала Сигурд, главный герой рода Вёльсунгов.

 

Герои Вёльсунги

 

В начале «Саги о Вёльсунгах», каковую исландцы относили к «сагам о старых временах», то есть повествующих о событиях, которым не были свидетелями сами жители Исландии, рассказывается о сыне Одина Сиги. Он был знатен и смел — само его имя значило «Победа», да позавидовал рабу, что был более удачлив на охоте. Сиги убил раба, и за это был объявлен вне закона. Сам Один проводил его в изгнание к боевым кораблям, и тому удалось завоевать земли в Гуннской державе, жениться на королевне (из Руси — Гардарики), и сын их Рери стал прославленным воителем. Только у Рери с женой не было детей.

Фригг и Один откликнулись на мольбы тех, кому они покровительствовали, и бог послал свою валькирию Хльод с чудесным яблоком к конунгу Рери. Валькирия обрядилась в воронье оперенье и прилетела туда, где конунг сидел на кургане. Ворона уронила яблоко на колени конунгу, и тот разгадал чудесный знак. Он вошел к королеве и вкусил от чудесного плода. Королева понесла, но никак не могла разродиться. Тут настала пора Рери отправляться в поход, и он умер в походе от болезни, не дождавшись потомства.

Минуло шесть зим, и королева велела вырезать плод из чрева. Так родился богатырь Вёльсунг — говорят, он успел поцеловать мать, прежде чем она умерла. Он стал могучим правителем в Гуннской державе, и валькирия Хльод спустилась к нему с небес, чтобы стать ему женой. У них было десять сыновей и одна дочь, но более всего походили друг на друга старший сын Сигмунд и дочь Сигню, они, как и их предок, носили «победные» имена. Вёльсунг велел выстроить прекрасную палату, и в середине ее была чудесная яблоня с цветами, чья крона высилась над кровлей, оно именовалось родовым деревом, но мы не можем не заметить сходства этой палаты с Вальхаллой.

Пришло время, и могущественный конунг гаутов Сиггейр посватался к Сигню. Не по сердцу это было Сигню, да она послушалась отца. Жених прибыл на пир к Вёльсунгу, и тут среди горящих в палате костров появился неведомый старик, босой и в заплатанном плаще, широкополой шляпе, да еще кривой на один глаз (мы-то знаем, кто это, был). У него в руках был меч, и он подошел с ним к чудесной яблоне и вонзил клинок в ствол.

Тот, кто вытащит клинок из ствола, говорит таинственный старец, получит в дар это чудесное оружие.

Когда старик исчез, гости принялись тянуть меч, но достался он только Сигмунду, который без труда вытащил оружия из ствола. Тут Сиггейр стал просить у свояка отдать ему меч — он заплатит за него золотом по весу. Но Сигмунд говорит, что не судьба конунгу владеть этим мечом, и Сиггейр затаивает обиду…

Наутро Сиггейр с молодой женой собирается домой, и Сигню рассказывает отцу о дурном предчувствии — их родовой дух фюльгья пророчит о невзгодах из-за этого брака. Но расторжение брака — позор для семьи. Сиггейр же зазывает Вёльсунга к себе на пир, и тот принимает приглашение.

Вот Вёльсунг с дружиной на трех кораблях отправляются к Сиггейру, но на берегу его встречает дочь и предупреждает о засаде: Сиггейр собрал против них могучее войско. Но Вёльсунг не может бежать от смерти, он отсылает дочь к мужу, а наутро готовится к бою. Тогда пал Вёльсунг, а все его десять сыновей были схвачены врагами.

Тут Сигню и просит мужа, чтобы он не убивал братьев сразу, а заковал в колоду. Сиггейру по душе такая пытка — закованных братьев он оставляет в лесу. Там каждую ночь к пленным приходит огромная волчица и загрызает по одному из сыновей Вёльсунга, так что в живых остается только Сигмунд. Верная Сигню посылает своего человека к брату и велит, чтобы он намазал лицо свое медом, а часть меда сохранил во рту. Тут опять приходит проклятая волчица, но сначала слизывает мед с лица героя, а потом запускает язык ему в рот. Тогда Сигмунд и прикусил язык чудовища: та хочет вырваться, но только разламывает колоду. Сигмунд же откусил язык волчице, и та околела. Говорят, что это была колдунья — мать конунга Сиггейра.

Сигмунд прячется в лесу, и там, в землянке, его навещает Сигню. Сиггейр же думает, что роду Вёльсунгов пришел конец. Проходит десять зим, и у Сигню с конунгом растут двое сыновей. Их она и отправляет к брату в лес, а тот велит им замесить тесто. Но в муке что-то шевелится, и мальчики не справляются с заданием. Тогда Сигню велит убить их — ведь они духом не Вёльсунги.

Но вот однажды к Сигню приходит колдунья (вёльва) и уговаривает ее поменяться с королевой обличьями. Колдунья остается с Сиггейром, Сигню же неузнанной проводит ночь с родным братом — чего не сделаешь, чтобы восстановить свой геройский род!

Так Сигню родила от Сигмунда сына, названного Синфьётли, и пришел черед испытывать этого мальчика. Синфьётли не побоялся замесить тесто, хотя в муку Сигмунд бросил самую ядовитую змею. Сигмунд вообще не боялся яда, но Синфьётли яд не мог навредить только снаружи.

Уцелевший Вёльсунг видел, что сын Сиггейра больше похож на его родичей, потому что все время побуждал Сигмунда отмстить предавшему их конунгу. Но Синфьётли был слишком молодым для мести и не прошел еще воинского испытания. Однажды они отправились в лес за добычей и увидели в некоем доме двух спящих людей; над ними висели волчьи шкуры — то были заколдованные королевичи, превращающиеся в волков. Герои надели волчьи шкуры и тут же превратились в волков — тогда и настал час испытаний Синфьётли. Они разделились с Сигмундом, уговорившись, что будут звать на помощь, если придется вступить в схватку с людьми. Так и случилось — Сигмунд встретил в лесу семерых и позвал Синфьётли; тот же загрыз всех. Но вот Синфьётли встречает одиннадцать противников, но расправляется с ними сам.

Сигмунд пришел в ярость от того, что мальчишка не позвал его на помощь, и бросился на молодого волка, схватив его за горло. Ярость прошла, и Сигмунд стал проклинать их волчье обличье, но тут увидел двух горностаев. Один зверек укусил другого за горло, а потом принес из лесу какую-то траву и приложил к ране, так что другой горностай стал целехонек. Так поступил и Сигмунд, излечив Синфьётли. Потом они вернулись в свою землянку, и там с них слезли волчьи шкуры. Герои сожгли эти принадлежности оборотней, чтобы они больше не приносили людям вреда.

Нам уже знакомы мифы о героях в волчьих шкурах: это были берсерки, превращавшиеся в кровожадных зверей на поле боя. Боевые дружины в поэзии скандинавов именовались волчьими стаями — в их боевой ярости действительно было нечто нечеловеческое, недаром их бог — неистовый Один, был богом волков. «Волками» назывались в обычном праве германских (и многих европейских) народов также преступники — изгои; вынашивающие месть Вёльсунги, носившие родовое «волчье» имя, были сродни этим изгоям, оказавшимся в лесу, вдали от человеческого жилья. Испытания, которые выпадали на долю юношам, попадавшим в таинственный лесной дом, хорошо известны по волшебным сказкам (вспомним избушку на курьих ножках): прошедшие испытание — воинскую инициацию — становились воинами. Волшебную сказку напоминает и начало песни о Вёлунде — как три брата встретили лебединых дев — валькирий в лесном доме.

Но вернемся к героям Вёльсунгам, обретшим человеческий облик. Настал час отмщения, и Вёльсунги тайно являются в дом к Сиггейру, где их ждет Сигню. Два младенца, сына Сиггейра, видят спрятавшихся в сенях воинов и предупреждают об этом отца. Сигню велит родичам убить предателей, и Синфьётли, не раздумывая, убивает единоутробных братьев. Но дружина Сиггейра побеждает Вёльсунгов числом, и конунг опять придумывает им страшную казнь. Он велит насыпать курган и поместить туда своих врагов, а между ними поставить каменную плиту, чтобы они умирали порознь. Но Сигню успевает бросить в курган охапку сена, и в ней Сигмунд обнаруживает свой меч. Вместе с Синфьётли они мечом распиливают плиту и разрывают курган.

Герои вновь идут к палатам Сиггейра, там все спят, не чуя опасности. Тогда Вёльсунги натаскали дров к палате и подожгли ее. Сиггейр успел спросить, кто поджег палату, и Сигмунд с торжеством отвечает, что это сделали Вёльсунги — не все они умерли. Он просит сестру выйти из огня и принять от него почести. Но героиня германского эпоса не приемлет легкого торжества. Сигню рассказывает брату, что это она под видом вёльвы родила от него Синфьётли. Она отдала все силы для мести за отца Вёльсунга и дальше жить не может. Сигню погибла в огне рядом с коварным мужем — так она выполнила завет Высокого: «Хвали жен на костре».

Сигмунд же вернул себе королевство, взял в жены Боргхильд и родил с ней двух сыновей — Хельги и Хамунда. Имя Хельги означало «Священный». Норны предрекли Хельги, что он будет славнейшим из конунгов; в «Первой песни о Хельги Убийце Хундинга» в «Старшей Эдде» говорится, что норны свили свои волшебные нити, и одна из них протянулась к северу, где будут владения Хельги. Возмужав, он возглавил дружину отца, и с ним был Синфьётли.

Свой первый подвиг — убийство конунга Хундинга — он совершил когда ему исполнилось лишь пятнадцать зим. Как истинный герой Одина, он не стал платить виры — откупа — за убийство, вступил в сражение с родней Хундинга и истребил его род. Тогда, сказано в «Первой песни о Хельги», закончился золотой век — «мир Фроди».

Когда конунг возвращался с поля битвы, он увидел в лесу дружину прекрасных дев, чьи доспехи были забрызганы кровью, а копья излучали сияние. То были валькирии, и впереди ехала Сигрун, дочь конунга Хёгни. Дружина победителей заслужила отдых, и Хельги позвал на пир валькирий. Но у Сигрун была другая забота: отец обещал ее в жены Хёдбродду, сыну конунга Гранмара, но дева презрительно относилась к нелюбимому жениху, как к кошачьему (ведьмовскому) отродью. Этот род имел дурную славу и у Вёльсунгов — ведь сыном Гранмара был и Старкад, которого Сигурд при встрече поименовал псоглавцем — собакой-человеком.

Хельги решил вступиться за деву — «варварскому» германскому эпосу не чужды были мотивы рыцарского романа. Его ладьи поплыли к землям Гранмара, и девы Одина берегли их от сетей богини Ран — морских волн.

Гудмунд, младший брат Хёдбродда, спрашивает кто ведет войско. Тут и начинается знаменитая перебранка, напоминающая мифологическую встречу Тора с глумливым Харбардом. Но там боги разошлись, здесь же герои готовились к битве, и победа в словесном поединке значила для них не мало.

Синфьётли отвечает за Хельги, подняв на мачту свой червленый щит, что вопрошающему следует, накормив свиней и псов (то есть исполнив постыдную рабскую работу), сообщить, что Хельги вызывает на бой Хёдбродда. Гудмунд не намерен стерпеть оскорбление, и напоминает Синфьётли, как тот был волком и глотал падаль, — а потом стал убийцей собственных братьев. Тут наступает черед оскорблений-проклятий, и Синфьётли оказывается достойным потомком Одина-Харбарда. Он говорит, что его соперник был колдуньей и злобной валькирией, что мечтала о его, Синфьётли, любви; он противен самому Одину, потому что из-за Гудмунда в облике валькирии ссорились эйнхерии; Синфьётли же породил с ним девять волков!

Гудмунд не задерживается с ответом: Синфьётли не мог быть отцом волков, потому что его самого оскопили дочери турсов (великанов), хоть он, пасынок Сиггейра, и был волком в лесу. Перебранку прекращает сам Хельги: героям подобает вест и битва, а не бросать слова на ветер.

Тогда Хёдбродд призывает на помощь дружины Хёгни, отца валькирии Сигрун, и других конунгов, в том числе Старкада, сама же дева судьбы выступает со своими соратницами на стороне Хельги. В битве пали враги Хельги, и Сигрун досталась ему. Но конунгу и его возлюбленной, как мы знаем, не суждено было долго наслаждаться земным счастьем — ведь среди погибших был и отец Сигрун, и кровь его звала к отмщению.

Тем временем Синфьётли вновь собирается в поход и тоже встречает деву, которой хочет завладеть. Но к ней уже посватался шурин Сигмунда, и Синфьётли сражает его в поединке. Та родовая распря, что погубила Вёльсунга и Сиггейра, грозит теперь вспыхнуть в доме Сигмунда: его жена Боргхильд не хочет принимать выкупа за убитого брата и требует изгнания Синфьётли. Но Сигмунд не хочет отпускать сына — он надеется на примирение. И правда, Боргхильд собирает поминальный пир, чтобы справить тризну по брату. Как бы в знак мира она подносит пасынку питьевой рог, но Синфьтли говорит, что мутное там питье. Тогда сам Сигмунд отпивает из кубка — ведь он не боится яда. Так происходит трижды, пока, наконец, уже охмелевший Сигмунд предлагает Синфьётли смочить в напитке свои усы. Тот не может отступить и падает мертвым. С тех пор яд именуется «напитком Вёльсунгов» — так его назвал сам скальд Браги.

Потрясенный Сигмунд берет труп сына и бредет с ним неведомо куда, пока не приходит к фьорду. Там он увидел перевозчика с малым челном. Перевозчик спросил, не хочет ли Сигмунд перевезти тело на тот берег, и конунг соглашается. Но места для Сигмунда в челноке не хватало, и как только таинственный перевозчик взял Синфьётли, челн тут же исчез. То был, конечно, Один, взявший своего потомка в Вальхаллу.

Сигмунд, вернувшись, прогоняет свою королеву. Он отправляется к конунгу Эйлими, у которого на выданье прекрасная дочь Хьёрдис. Туда же прибывает и уцелевший сын Хундинга конунг Люнгви, и он хочет сватать дочь Эйлими. Тот предлагает разумной Хьёрдис самой выбрать жениха, и она отдает предпочтение старому герою Сигмунду. Значит, не миновать битвы, и враг Вёльсунгов Люнгви собирает полчища викингов, чтобы напасть на Гуннскую державу. С малой дружиной и союзником Эйлими выходит старый Сигмунд на бой, но его дисы не оставляют Вёльсунга — он рубит обеими руками, сам же остается невредим. Тут появляется на поле боя некий человек в нахлобученной шляпе, кривой на один глаз и с копьем в руке. Незнакомец занес свое копье для удара, и Сигмунд хотел отразить его своим волшебным мечом, но меч сломался. Меч героя не мог выстоять против копья самого Одина, а бог не мог ждать, когда Сигмунд умрет от старости. Удача оставила старого конунга, и он пал со своей дружиной и свояком Эйлими.

Хьёрдис со служанкой и сокровищами Сигмунда прячется в лесу, и победитель, раздающий своим людям завоеванные земли, не может найти главной добычи. Ночью королева находит на поле боя умирающего Сигмунда и узнает от него, что беременна мальчиком. Наутро герой умирает, а к полю боя со стороны моря прибывает новое войско, которое ведет Альф, сын датского конунга Хьялпрека. Уставшая от преследований Хьёрдис просит служанку поменяться с ней платьями, и Альф забирает женщин и сокровища с собой, в Данию. Там он узнает по поведению Хьёрдис, кто из женщин служанка, а кто — госпожа, и женится на королеве.

 

Сигурд — Убийца Фафнира

 

Так в семье датских конунгов родился Сигурд — сын погибшего Сигмунда. Когда его принесли к Хьялпреку, конунг, увидев острый взгляд младенца, предсказал ему великое будущее, он станет славнее всех на севере земли.

Воспитателем же Сигурда стал некий Регин. Мы помним это имя — оно принадлежало черному альву, сыну алчного Хрейдмара, что завладел проклятым золотом. Регин был искусным умельцем-кузнецом и карлик ростом. Регин учил ребенка всему, что должен уметь конунг — игре в тавлеи, знанию рун, разным языкам. Но чаще и чаще напоминал он мальчику о том богатстве, что принадлежит ему по праву наследства. Благородный Сигурд верил своим приемным родичам, но Регин подстрекал его, внушая мальчику, что его — Вёльсунга — держат за конюха. Пусть он попросит у конунгов хотя бы собственного коня.

Конечно, датский Конунг позволяет Сигурду выбрать любого скакуна, и тот идет к табунам. По дороге в лесу он встречает незнакомца с длинной седой бородой. Он обещает юноше выбрать скакуна и указывает ему на богатырского коня серой масти. Этот конь, говорит старик, происходит от самого Слейпнира — и мы понимаем, что сам Один выбрал коня герою. Тот назвал коня Грани.

Регин же продолжал свои коварные речи и рассказал Сигурду о великом богатстве, добыть которое — значит совершить славнейший подвиг. Оно спрятано на поле Гнитахейд, и его сторожит змей по имени Фафнир. Сигурд, хоть и был молод, но слышал предания об этом сокровище и их стороже — страшнейшем из змеев. Регин продолжает подстрекательства, говоря, что Фафнир не превосходит ростом степных змеев, а вот Сигурд, видно, не пошел нравом в своих родичей Вёльсунгов.

Тогда Сигурд заставил Регина рассказать ему историю клада, и она возвращает нас к мифологическим временам, когда боги вместе странствовали по земле. Мы уже знаем эту историю золота, заклятого карликом Андвари и отданную богами отцу Фафнира и Регина Хрейдмару как выкуп за жизнь их третьего брата. Локи повторил заклятье, предрекая гибель не только семейству Хрейдмара, но и многим еще не рожденным конунгам, и оно сбылось: братья потребовали у отца своей части выкупа, тот отказался делить сокровище, и Фафнир убил Хрейдмара, один завладев золотом. Он превратился в страшного дракона и прикрылся шлемом-страшилой, наводящим страх на все живое. Регин должен был бежать от брата-оборотня. Об этом рассказывается в песни «Речи Регина» в «Старшей Эдде».

Карлик говорит, что если Регин хочет отправить воспитанника на бой с братом-драконом, пусть выкует ему меч. Кузнец согласился и дважды изготавливал для Сигурда клинок, но дважды герой разбивал его о наковальню карлика. Наконец, Сигурд пришел к матери просить обломки меча Сигмунда, и отнес их кузнецу. Когда Регин выковал меч, словно пламя било из клинка. Сигурд ударил по наковальне и разрубил ее надвое. Потом он пошел к реке и бросил комок шерсти против течения — меч был настолько острым, что разрезал шерсть. Сигурд назвал его Грам.

Но как ни торопил карлик Сигурда сразиться со змеем, тот был настоящий Вёльсунг, и не мог добывать богатства, пока его отец Сигмунд оставался неотомщенным. Но прежде чем решиться на месть, Сигурд должен был узнать свою судьбу. Он отправляется к вещему брату своей матери, конунгу Грипиру. Мудрец уже ждал его и предрек, что Сигурд совершит великие подвиги. Но Сигурд знает, что слава героя — не только в подвигах: судьба должна готовить для него тяжкие испытания. Грипир вынужден в ответ на настойчивые просьбы юного родича рассказать ему, что Сигурда ждут страшные измены, в которых сам он не будет повинен, но он погибнет от рук своих побратимов и свойственников. Пусть Сигурда утешит то, что

 

 

здесь на земле,

под солнцем жилище,

не будет героя,

Сигурду равного!

 

 

«От судьбы не уйдешь», — ответствовал Сигурд. Он пошел к конунгу Хьяльпреку, и тот дал ему войско для мести за отца Сигмунда И деда Эйлими. Их корабли попали в бурю и боролись с ветром у некоего утеса. На утесе стоял человек, окликнувший воинов и спросивший, чьи это корабли. Сопровождавший воспитанника Регин назвал имя Сигурда и спросил, кто стоит на утесе. Тот сказал, что звался Хникаром, когда радовал ворона в битвах, сейчас же он — Человек на утесе и просит, чтобы его взяли в ладью. Как только он ступил на корабль, буря утихла, и Сигурд спросил попутчика, опытного в сраженьях, о добрых приметах. Тот дал свои советы: хороший спутник воина — ворон, и волчий вой предвещает победу; нельзя сражаться, обратившись лицом к закатному солнцу; дурная примета, если споткнешься перед битвой — коварные дисы не защитят воина, и он будет ранен. Конечно, Сигурда ждала победа — ведь сам Один сопровождал его на ладье. В битве пали конунг Люнгви и его три брата — Сигурд сам рассек их надвое мечом Грамом.

Настал черед сдержать обещание, данное Регину, и выступить против дракона. Сигурд с Регином отправились к лежбищу Фафнира, и тут Сигурд увидел следы змея. Герой понял, что воспитатель лукавил, описывая чудовище. Но Регин посоветовал Сигурду не показываться дракону — ведь у того волшебный шлем-страшило, а выкопать яму на пути к водопою и залечь в ней, снизу пронзив сердце Фафнира.

Сигурд принялся рыть яму, а Регин спрятался от большого страха. Тут, откуда ни возьмись, явился некий длиннобородый старик и сказал, что герой получил дурной совет от воспитателя: Яму нужно сделать глубокой — иначе Сигурд захлебнется в ядовитой крови змея. Вслед за тем таинственный благодетель исчез, а Сигурд выкопал большую яму и притаился в ней.

И вот задрожала вокруг земля — змей пополз к водопою, изрыгая повсюду яд. Тогда герой и вонзил Грам в сердце чудовища. Змей забил головой и хвостом, сокрушая все вокруг, но рана была смертельна, и, слабея, Фафнир спросил имя героя и откуда он родом.

Сигурд знал, что нельзя отвечать, и сказал, что не ведает рода, а имя его — Статный Зверь, отца же и матери у него нет. Тут змей обвиняет его во лжи, и Сигурд называет себя — для героя не существует тех норм, что приняты у простых людей.

Змей знает, что Сигурд воспитывался у чужих людей, при дворе датского конунга, и попрекает его этой полурабской долей; эти упреки Сигурд уже слышал от Регина: ведь он не был самостоятельным конунгом. Но Сигурду не обидны попреки чудовища — он рожден свободным и победил дракона!

Тут Фафнир предостерегает своего победителя от заклятого золота — оно погубит владельца. Сигурд дает ответ, достойный героя, — всякий владеет богатством до того дня, пока не сойдет в могилу. Сигурда волнует другое, о чем не говорит умирающий змей: что такое судьба и откуда берутся норны? Змей, как и всякое хтоническое чудовище, причастен тайнам потустороннего мира и знает будущее; он знает даже, где суждено биться богам с чудовищами в последние времена — ведь судьба мира волнует Сигурда как и его собственная судьба. Но чего не мог предугадать Фафнир — это собственного будущего: он думал, что шлем-страшило будет ему надежной защитой. В схватке с настоящим героем, говорит Сигурд, не поможет магическая защита. Это уже новая, героическая мораль — герой отрицает всесилие магии, героический дух сильнее амулетов и обрядов.

Перед смертью Фафнир еще раз предрекает, что золото погубит и Сигурда, а Регин предаст его, как предал брата.

Тут и является карлик и видит, как Сигурд вытирает окровавленный меч о траву. Он приветствует героя, как храбрейшего из людей, но напоминает, что Сигурд убил его брата, и Регин сам стал соучастникам тяжкого преступления. Тем не менее он вырезает сердце змея и пьет кровь из его раны и, напившись, хочет уснуть. Сигурд попрекает воспитателя, что тот не осмелился оставаться рядом, когда герой бился с драконом. Карлик же напоминает, что он выковал меч, поразивший Фафнира в сердце. Опять Сигурд повторяет, что не оружие, а геройство решает исход поединка.

Сигурд же принялся поджаривать сердце Фафнира на костре. Хотел он было попробовать, не готово ли блюдо, да обжег палец и поднес его ко рту. Кровь змея попала ему на язык, и он стал понимать птичью речь. Тут он услышал, как щебечут синицы: они сочли бы мудрым, если бы Сигурд сам съел сердце Фафнира и Регину отрубил бы голову — ведь тот уже мечтает отмстить за брата и захватить сокровище.

Сигурд так и сделал. Он выпил крови обоих братьев, отправленных им в Хель, и приобщился их мудрости. Вещие же птицы предсказали, что путь его лежит на юг, в Страну Франков, мимо кургана, где спит непробудным сном дева-валькирия. Тогда Сигурд отправился к логову дракона, и увидел, что его железные ворота распахнуты. Два огромных сундука с сокровищами нагрузил он на Грани, но богатырский конь не двинулся с места, пока и сам богатырь не сел на него, и тогда конь поскакал, будто не чуял ноши.

Так Сигурд стал владельцем заклятого сокровища. Оно было знаменито во всей средневековой Европе, и в германской рыцарской «Песни о Нибелунгах», сложенной немецкими певцами-шпильманами в начале XIII века. Нибелунгами звали всех владельцев этого клада, губительного для своих хозяев. В Скандинавии их именовали Нифлунгами, и это имя напоминает название преисподней — Нифльхейм. Слов «нифл» означало мрак преисподней, немецкое «нибель» — туман, что сродни мраку. И верно — первым владельцем рокового золота был карл Андвари, черный альв, выходец из преисподней, а Фафнир, предательски овладевший кладом, сам превратился в хтоническое чудовище, дракона. Сигурд, испробовавший крови этих тварей преисподней, стал причастен их роду — роду Нифлунгов. Главный герой «Песни о Нибелунгах» именовался по-немецки — Зигфрид, но и он отобрал клад и плащ-невидимку у таинственного карлика — Альбриха, а убив дракона, искупался в его крови. Новый владелец клада стал сам подобен дракону и почти неуязвим, ибо кожа его ороговела, поэтому он именовался Роговой Зигфрид.

 

Речи Сигрдривы

 

Но вернемся к скандинавскому Сигурду — Убийце Фафнира. По дороге от логова дракона к Стране франков Сигурд увидел какое-то сияние на горе. Подъехав, обнаружил он место, окруженное стеной из пламени и щитов. Герой ступил за ограду и увидел человека в полном вооружении, спящего мертвым сном. Сигурд снял шлем со спящего и увидел, что это — прекрасная дева. Тогда своим мечом он разрезал ее кольчугу, и дева пробудилась.

Неужели Сигурд, сын Сигмунда, явился, чтобы пробудить ее от волшебного сна, спросила она? Она поднесла герою кубок, как и положено было доброй хозяйке. Дева была валькирией и звалась Сигрдрива, «Идущая к победе». Она поведала Сигурду, что по воле Одина должна была дать победу в битве старцу Хьяльму-Гуннару, его соперника Агнара никто не хотел брать под защиту, и дева пожалела его — в Битве пал Хьяльм-Гуннар. В отместку Один уколол ее шипом сна и предрек, что ей не суждена больше судьба валькирии — она станет простой женщиной и выйдет замуж. Но Сигрдрива в свою очередь дала обет, что станет женою лишь того героя, который не знает страха.

Сигурд попросил деву научить его вещему знанию, и валькирия начала свои речи. Эти «Речи Сигрдривы» сохранились и в «Старшей Эдде», и в «Саге о Вёльсунгах»: валькирия поведала герою о рунах, что надо вырезать на мече, чтобы добиться победы, дважды пометив при этом имя Тюра (вспомним об амулете с Новгородского Городища); о рунах, что нужно нанести на кубок, чтобы не выпить колдовского зелья; повивальные руны, обращенные к дисам; руны прибоя, что помогут кораблю причалить в непогоду; целебные руны и руны речи, которые надо знать, чтобы выступать на тинге, руны мысли, что ведомы лишь Хрофту — Одину. Их действие неизменно до гибели богов.

Далее же Сигрдрива спрашивает, хочет ли Сигурд знать о несчастьях, что ждут его в жизни, или предпочтет молчание? Герой не отступит, даже если увидит смерть, — отвечает Сигурд, — он последует советам мудрой девы, покуда жив.

Советы валькирии относились уже больше к житейской мудрости, чем к магическим тайнам рун, но как раз столкновение героя Вёльсунга с перипетиями быта привело его к гибели. Речи Сигрдривы коснулись всех жизненных положений, которые стали роковыми для Сигурда. Не следует враждовать с родней и давать клятвы, заведомо невыполнимые, остерегаться ведьм и красивых жен, верить клятвам тех, чей брат убит героем, наконец, следует опасаться коварства друзей — здесь валькирия видит погибель для Сигурда.

Нет человека мудрее тебя, — признает Сигурд. И тут герой приносит клятву, что женится на валькирии, и та отвечает, что это ей по сердцу. Если бы герой знал, что первый же этот его поступок противоречил советам Сигрдривы…

 

Сигурд и сыновья Гьюки

 

Герой же продолжил свой путь, и «Сага о Вёльсунгах» рассказывает, как он прибыл к большому двору, которым владел могучий вождь Хейми. Слава о Сигурде достигла уже Греческого моря (для эпической славы не нужно специального времени, и у нее нет границ). Не было героя, равного ему — ни силой, ни ростом, ни вооружением. Когда Сигурд ехал на своем Грани, подпоясанный мечом Гламом, по полю, меч едва касался колосьев.

Конечно, Сигурд был хорошо принят Хейми и его женой Белхильд. У жены была сестра, и она была валькирией. Деву звали Брюнхильд (Хильд — Битва — обычное имя валькирий), и они с сестрой были знатного рода. Их отцом был Будли, а братом — гуннский конунг Атли, «Божий бич Аттила», как звали гуннского правителя европейские хронисты V века.

Хейми был воспитателем Брюнхильд, и она явилась, устав от битв, к нему в терем, где села со своими девами за пяльцы, вышивая золотом. Сигурд же вернулся с соколиной охоты, и его сокол залетел в девичий терем. Герой поднялся за птицей.

Дальнейшие события заставляют читателя теряться в догадках, ибо в саге сказано, что Сигурд узнал Брюнхильд — узнал, никогда не встречая прежде (или, скажем, забегая вперед, не встречая под этим именем). Сигурд стал добиваться любви прекрасной девы. Он явился к ней в терем, и дева поднесла ему золотой кубок. Сигурд взял кубок, не отпуская руки полюбившейся ему Брюнхильд, и поцеловал ее, выпив напиток. Нет женщины, прекраснее тебя, признался герой.

Любитель средневековой литературы сразу скажет, что эта куртуазная сцена напоминает рыцарский роман — и верно, «Сага о Вёльсунгах», записанная в XIV веке, испытала влияние куртуазного романа. Сигурд, как рыцари Круглого стола, оказывается очарован и сам чарует всех прекрасных дам, попадающихся ему на пути. Да и германские предания о Сигурде, названном немцами Зигфридом, стали в средневековой Европе рыцарским эпосом — это знаменитая «Песнь о Нибелунгах». Правда, в «Песни о Нибелунгах» Брюнхильд — богатырская дева, королева далекой Исландии, и Зигфрид является к ней не женихом, а сватом, но мы еще вспомним об этом богатырском сватовстве…

В «Саге о Вёльсунгах» суровый германский эпос просвечивает сквозь ткань куртуазного романа. «Не судила судьба, чтобы мы были вместе, — говорит влюбленному Сигурду Брюнхильд. Ведь она — валькирия, и ей не наскучили битвы. К тому же вещая дева знает, что Сигурду суждено взять в жены Гудрун, дочь Гьюки. Но герой добивается обещания любви, клянется в верности и дает золотое кольцо — проклятое кольцо Андвари.

После обмена клятвами Сигурд отправляется дальше, в Страну Франков — державу конунга Гьюки на Рейне. В те времена не было могущественнее конунга, кроме властителя гуннской державы Будли и его кровожадного сына Атли. Но самыми славными в королевстве были три сына Гьюки — Гуннар, Хёгни и Готторм. Их сестра Гудрун слыла красивейшей девой, мать же Гримхильд — коварной волшебницей.

Но вот Гудрун стали сниться беспокойные сны — будто сокол с золотым опереньем прилетает к ней в палаты; придворные девы утешают госпожу — это жених будет свататься к Гудрун. Но ей снятся сны еще страшнее — она видит прекрасного оленя с золотой шерстью, и все девы хотят его изловить, но удается это только ей одной. И тут богатырская дева Брюнхильд сражает оленя стрелой. Потом она дает Гудрун волчонка, и тот забрызгивает деву кровью ее братьев…