Издевательства, оскорбления, насмешки, клевета; обида на замечание, поучение

Заметив у человека какие-либо недостатки, а чаще просто измыслив их, или нащупав слабое место, оппонент начинает откровенно издеваться, унижая человеческое достоинство, причём смущение и скорбь обиженного ещё более добавляет ему злобной радости (как, например, Голядкину-младшему в «Двойнике» Ф.М.Достоевского).

Насмешка над нами всегда кажется нам обидной и необоснованной, как минимум – неумной. Придирки раздражают нас явной (как нам кажется) несправедливостью, а, выслушивая замечания и поучения, мы в захлестнувших нас чувствах тотчас болезненно обращаем остриё неприязни на того, кто делает замечание: «А сам-то каков?» Соответственно, аналогичную реакцию получаем и мы в ответ на наши собственные замечания.

Вообще, можно отметить, что люди, любящие поучать, делать замечания, а также люди насмешливые обычно сами обидчивы, несправедливы, неуважительны и не имеют любви к ближнему [7,с.872].

Оскорбления и грубости резко воспринимаются нами, подчас мы реагируем на них, как на удар кнута, ощущая почти физическую боль. «За что?!» – негодуем мы. В рассказе В. Шукшина «Обида» первичная грубость продавца вызвала целый каскад нарастающих обид, доведя героя рассказа почти до убийства.

Но когда негодование перегорает, некоторые порой переходят в другую крайность, окончательно вычеркивая оппонента из числа достойных: «Может, и лучше, что оскорбляют люди: по крайней мере, избавляют от несчастия любить их» (Ф.М.Достоевский «Подросток»), – персонаж романа выразился с претензией на красивость, но смысл слов страшный: по существу это нравственная позиция оправдания устойчивой нелюбви.

Конечно, тяжело переносить издевательства и оскорбления. Стараясь как-то их прекратить, люди или самоизолируются, избегая обидчика, или отвечают оскорблением, или применяют силу – но в любом случае «для начала» расстраиваются, обижаются. Случается, что обиженный решает какое-то время не общаться с обидчиком, чтобы проучить его, а то и вовсе разрывает с ним всяческие отношения. И чаще всего бывает так, что этим он больнее всего наказывает сам себя. Пусть издевательства после этого прекратились – а «какая польза человеку, если он приобретёт весь мир, а душе своей повредит?» (Мф. 16:26).

Причина вреда – в самолюбии. Святые отцы вырывали из сердца этот продукт гордыни, а светское искусство, наоборот, всячески взращивает и культивирует его под благовидными вывесками «гордости» и «чести». «Погиб поэт! – невольник чести», – а ведь здесь Лермонтов не вполне точен: если в жизни Пушкин и бывал иногда «невольником чести», то кончина его была истинно христианской, в покаянии и всепрощении.

Другой известный пример – из песни: «Мужчины, мужчины, мужчины к барьеру вели подлецов!» Звучит вроде бы красиво. А если разобраться по существу – это их самих влекли к барьеру гордыня и жажда мести. И где гарантия, что на дуэли восторжествует справедливость?

И ещё об одном следует помнить: «Истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф. 25:40), – это относится не только к добрым делам, но и к злым. Значит, не просто с огнём, а с геенским пламенем играет тот, кто оскорбляет человека: «А кто скажет «безумный», подлежит геенне огненной» (Мф. 5:22). Оскорбляя человека, оскорбляют Бога, и дело возмездия уже не в руках обиженного, а выше: «Мне отмщение, и Аз воздам» (Втор. 32:35). После такого обетования не должно сердце давать место обидам.

Клевета также возмущает мир нашей души, она основана на лжи, раздувании недостатков, искажении и перетолковывании добрых дел и качеств в дурную сторону. Наибольшую опасность представляет не фантастическая ложь, а правдоподобная клевета, умело увязанная с ситуацией и характерными чертами очерняемого человека, причём не важно с какими – положительными, отрицательными или нейтральными. Пытаясь опровергнуть измышления в свой адрес, человек тратит массу энергии, ума, нервов, добиваясь в итоге мизерного результата, а чаще всего – обратного эффекта.

В отношении клеветы архимандрит Рафаил (Карелин) пишет: «У северных народов был обычай: когда у человека долго не заживала рана, гноилась, в ней появлялись черви, то эту рану давали лизать псам. Псы своими языками вылизывали её, и рана быстро очищалась. Так клеветники устами своими очищают наши души от грязи и от гноя грехов» [21,с.27].

Замечания – это не оскорбления, но и к ним мы бываем нетерпимы. Даже если замечание по сути справедливо, нас коробит сам факт замечания, его форма, его «тон», да и вообще – «кто бы делал замечания, на себя посмотри!». Тем не менее, мы и сами делаем другим замечания, любим замечать непорядок у других. Как здесь не вспомнить вновь Нагорную проповедь Спасителя, где говорится о сучке в глазе чужом и о бревне в собственном!

Важно помнить: мы охотнее всего делаем другим замечания и укоры по поводу именно тех грехов, которые нам самим свойственны. И наоборот, как сказал В. Гюго: безупречный не упрекает, ему просто незачем упрекать, он живёт на более высоком духовном уровне: он прощает. А прощает он по двум причинам: во-первых, имеет любовь к ближнему, во-вторых, сознаёт своё собственное несовершенство.