Что мне сделать, чтобы ты не плакала. . . »

 

Ее руки и платье покрыты пятнами черной краски…

Нет, все не так.

Ее правая рука от запястья до локтя – сплошная рана, потому что ею Фиоре закрывалась от ударов, от палок и камней. Тело покрыто синяками, глаза опухли от слез и почти не видят, но сильнее всего душевная боль. Страшная обида засела в груди, где‑то рядом с сердцем, и вместе с его биением в голове пульсирует один и тот же вопрос: «За что?»

Она не выбирала свою судьбу.

Она не заключала договор со Спящим Медведем и не платила чужими душами за сохранность собственной.

Она никому не желала зла.

«Я хочу исчезнуть. Пусть все решат, что меня никогда не было».

Если картина не удалась, ее стирают…

 

…Зеленые волчьи глаза смотрели пронзительно, словно зверь пытался выпить из нее волю, прежде чем перейти к крови и плоти. В том, что тварь хочет ее сожрать, не было никаких сомнений; равно как и в том, что она беззащитна.

– Ты меня обманул, Теймар.

Грешник молчал.

– Ты с самого начала знал всю правду?

Вновь тишина.

– Ах да… – Она попыталась улыбнуться. – Ты же предупредил.

Черный волк оскалил зубы, и ее собственный зверек, показавшийся вдруг маленьким и безобидным, бесстрашно зарычал в ответ. Он больше не пытался вырваться на волю, он намерен был защищать свое логово от посторонних во что бы то ни стало. Это немного привело ее в чувство, заставило собраться… и кое‑что вспомнить.

 

«Что мне сделать, чтобы ты не плакала? – спросил некто, явившийся из тьмы. – Только скажи, и, если мне это по силам, я исполню любое твое желание».

И она пожелала.

Она пожелала…

 

– Я все вспомнила, – сказала та, что называла себя Фиоре. – Вспомнила, кто я.

Перед ее внутренним зрением вихрем пронеслись странные картины, застывшие образы: Кьяран, страдающая половина человека, и совсем близко от него – другая такая же половина, Ансиль; Эльер, которого сбывшаяся мечта обрекла на одиночество; Джаред и его израненная совесть. Разве это были мечты? Даже грешник, прозревший в нави и ослепший наяву, мечтал на самом деле о другом – о том, чего не увидишь даже во сне.

Черная хозяйка назвала ее телом‑без‑души, но у нее все же была душа.

Маленькая, рычащая, вечно рвущаяся с цепи…

А еще у нее было кое‑что, чем не обладала сама повелительница снов.

– Память, – сказала она.

И нави не стало.

 

Эпилог

 

Они стояли на обочине старой дороги, подставив лица под лучи восходящего солнца, пробивающиеся сквозь кроны деревьев. Утренний ветер мирно шелестел листвой; где‑то поблизости притаились фаэ, просидевшие всю ночь у костра, подле которого спали два человека – спали так крепко, что их не разбудили даже шаги большого лесного духа, приходившего в полночь.

– Что же теперь будет? – прошептала Фиоре, обращаясь не то к Спящему, не то к самой себе. Будущее казалось туманным, словно воздух над Западным провалом рано поутру.

– Будет новая жизнь, – ответил Теймар. – Или старая, если тебе так больше нравится. Никакой нави. Никакой Черной хозяйки. И, возможно, никакой сонной болезни… но для этого надо поверить, что Спящий говорит правду.

– Я верю, – сказала она. – Давай освободим его!

Грешник хмыкнул.

– Легко! Для этого даже не надо второй раз спускаться в Риаррен. Я дам тебе камешек, на котором нарисую печать, и ты бросишь его в любой колодец. Арейна освободится… вы больше не будете страдать от недостатка воды… как ни крути, это благо!

«Ты бросишь».

– А ты… не вернешься в Эйлам?

Он не ответил, и тогда Фиоре торопливо задала другой вопрос – ей не хотелось молчать, потому что в молчании рождались мысли, которым лучше было бы никогда не появляться на свет. Она попросила:

– Расскажи мне, как появилась навь.

– Было так, – сказал Теймар, словно читая историю из книги. – Одна девочка, переживая смертельную обиду на тех, кого раньше считала добрыми и ласковыми соседями, забралась на чердак. Там в углу много лет стояло забытое всеми большое зеркало… а ведь всем известно, что зеркала опасны. Они отражают не реальный мир, но мир, похожий на него. Спросишь, разве это так важно?

– Важно, если дьюс зеркала силен, – ответила Фиоре и посмотрела на грешника. Его улыбка была спокойной и чуть‑чуть ироничной, а золотые глаза блестели, отражая свет солнца. – С помощью рукотворных вещей, обладающих сильными дьюсами, можно творить чудеса.

– Может, ты сама расскажешь, что произошло дальше?

– Нет‑нет! – Она рассмеялась. – У тебя очень хорошо получается.

– Ну ладно. Эта девочка… ее имя тебе известно… сняла с зеркала покрывало и, глядя на свое отражение, попыталась понять, что такого ужасного в ее лице, почему люди называли ее чудовищем, тварью и многими другими неприятными словами. Лицо было обычным, вполне человеческим, но наша героиня не успокоилась! Она коснулась поверхности зеркала и обнаружила, что от ее пальцев остался черный след, как если бы они были испачканы в туши.

– И тогда она принялась стирать собственное отражение… – прошептала Фиоре.

 

…Зеркало помогало ей, и дело спорилось. Мир словно подернулся рябью: где‑то в глубине души она понимала, что происходит нечто ужасное, что на волю вот‑вот вырвется могучий дух, но бежать к Кьярану не хотелось. Вкрадчивый голос дьюса шептал ей на ухо: «Верно… все правильно… продолжай!» – и Фиоре не хотела останавливаться.

Вскоре ее отражение превратилось в непроницаемо‑черный силуэт.

– Меня нет, – сказала она, отступая на шаг, как отступает художник, чтобы окинуть взглядом только что законченное полотно. – Всем будет лучше, если меня не станет.

И в этот миг чей‑то незнакомый голос спросил:

«Что мне сделать, чтобы ты не плакала?»

 

– Кто это был? – спросила она, хватая грешника за руку. – Кто пришел ко мне в тот вечер? В памяти сплошной туман, как будто я пытаюсь вспомнить сон… но это ведь было наяву, так?

Теймар вздохнул, словно сокрушаясь о ее недогадливости.

– Я еще на мосту понял, что ты очень легко засыпаешь. Такое иногда случается…

– Хочешь сказать, у того зеркала я тоже уснула?

– Да. Ты рисовала… то есть стирала свое отражение… но при этом не осознавала, что делаешь. И даже когда появился эйламский дьюс, ты продолжала спать наяву. А он, бедолага, пожалел тебя и спросил…

– Я помню, – перебила Фиоре. – Теперь я все понимаю.

Дьюсы, как сказал не так давно Теймар Парцелл, не умеют лгать и, соответственно, держат слово – поэтому эйламский дьюс, предложив исполнить любое ее желание, вынужден был так и поступить. Он оказался скован печатью собственного обещания.

– Дьюс города когда‑то спас тебя от смерти, а в тот вечер и вовсе помог тебе вывернуть реальность наизнанку, – сказал Теймар и отступил, шутливо поднимая руки. – Я постараюсь не обижать девочек, которые водят дружбу с могущественными духами!

Рассмеявшись, она проговорила:

– Полагаю, ты бы и так не стал обижать ни тех, ни других.

– О‑о да… – Он взял ее за руку, осторожно провел кончиками пальцев от запястья до локтя, и Фиоре показалось, что мир снова переворачивается, а ее сущность разделяется на Тело, Память и Душу. – Хочешь знать, когда я окончательно удостоверился в правильности своей догадки? В пустыне, когда ты сидела на камне и плакала. Я увидел, что в нави у тебя глубокие шрамы на левой руке.

Она опустила взгляд, словно желая проверить его слова.

– А наяву – на правой, – договорил грешник. – В нави я имел дело с отражением, поэтому оно и не менялось. Настоящая ты была одновременно далеко и близко – в черном платье, в маске и перчатках, безжалостная, прекрасная и напрочь лишенная как воспоминаний, так и чувств.

– Отражение хранило мою память, – сказала Фиоре. – Но не было мной?

– Одной памяти недостаточно, чтобы быть человеком, – ответил Теймар. – Впрочем, как и одной души. – Помедлив, он прибавил: – У тебя, кстати, их теперь две.

Она хотела спросить, что это значит, но вырвался совсем другой вопрос:

– А у тебя?

В его смехе послышалось знакомое эхо.

– Знаешь, – сказал золотоглазый, перестав смеяться, – мы совсем забыли про Ньягу. Я же обещал ему снять печать! Скажу тебе по секрету, вместе с ней сойдут и остальные печати, поэтому эйламцам придется строить новый мост.

– И что же? – растерялась Фиоре. – Ты собираешься поручить это мне?

– Еще чего! – Теймар сердито фыркнул в ответ. – Это тебе не навьи фокусы, тут тонкая работа… хм… видимо, придется все делать самому.

Она улыбнулась, догадавшись, какими будут его следующие слова:

– Не знаешь, кто из горожан мог бы приютить меня на несколько дней? За плату, естественно…

 

 

Глоссарий

 

Грешник – человек, нарушивший одну из главных заповедей обитаемого мира: «Не искажай свою природу». В человеческом теле грешника обитает дьюс, который продлевает жизнь своему хозяину и дарует ему нечеловеческие способности. Подселение дьюса может произвести только очень умелый и сильный печатник, и все равно в девяти случаях из десяти оно приводит к безумию или смерти в страшных муках. Обязательным условием является также жертва – добровольный отказ от какой‑либо части собственного тела. Тех, кто после этого выжил и сохранил рассудок, люди презирают и боятся: поскольку бытует мнение, что дьюс медленно, но верно пожирает душу своего хозяина, которая вследствие этого попадает не в Потусторонние земли, где Создатель должен определить ее посмертную участь согласно прожитой жизни, а в Обитель хаоса – место обитания невоплощенных дьюсов.

 

Дьюс – дух рукотворной вещи, вселяющийся в нее сразу после того, как был завершен процесс творения. Дьюсы бывают разных уровней и, соответственно, различной силы, которая зависит, во‑первых, от сложности объекта, количества его составных частей и, во‑вторых, от таланта создателя и эмоций, которые он вкладывает в творчество. Чем сильнее дух вещи, тем больше вероятность, что сама вещь будет обладать необычными свойствами (к примеру, на одухотворенной сильным дьюсом картине будут меняться времена года, книга начнет общаться с читателем, а мебель вроде стола или стула сможет двигаться). Однако такие дьюсы не только полезны, но и опасны, поскольку им под силу подчинить волю человека, заставить его исполнять их желания. Кроме того, духи высоких уровней воспринимают заточение в рукотворных вещах как рабство и стремятся вырваться на свободу любым способом. По этой причине люди вынуждены ограничивать дьюсов, сковывая их при помощи особых знаков – печатей, а также прибегая к различным хитростям (так, силу дьюса можно уменьшить, если преднамеренно испортить почти готовую вещь). Также важным свойством дьюсов является их способность временно поглощать своих более слабых собратьев.

 

Ключ‑кольцо – кольцо, необходимое для того, чтобы управлять главным домашним дьюсом. У каждого дома существует всего одно ключ‑кольцо, и носить его могут только хозяин или хозяйка, а в исключительных случаях – тот, кому хозяин добровольно отдал кольцо, передав тем самым и право распоряжаться домом. Потерять ключ‑кольцо считается на редкость дурным знаком, поскольку это становится возможным лишь в одном случае: когда домашний дьюс очень недоволен действиями хозяина.

 

Кристалл‑ловушка – вид минерала, способный втягивать в себя воздушных фаэ, сохраняя при этом все их свойства. Кристаллы‑ловушки используются для того, чтобы удерживать в воздухе летающие острова, а также для постройки махолетов.

 

Летающие острова, летающие города – горы и скалы, парящие в воздухе за счет кристаллов‑ловушек. Подавляющее большинство летающих островов весьма невелики по размерам и годятся для размещения одного‑двух домов с прилегающими постройками, необходимыми по хозяйству, но есть и довольно большие острова. Среди наиболее крупных принято выделять десять городов, известных под названием «Небесные жемчужины», а самым большим считается остров Ки‑Алира, принадлежащий герцогу Аладоре.

 

Обитель хаоса – место пребывания невоплощенных дьюсов. Именно из Обители хаоса они попадают в рукотворные вещи, создаваемые людьми. Что происходит с дьюсами после уничтожения вещи или после освобождения из плена, доподлинно неизвестно: сами дьюсы отказываются об этом говорить, а найти ответ на вопрос каким‑то другим способом невозможно. Однако восемь веков назад Марвину‑печатнику удалось установить, что эти дьюсы не возвращаются в Обитель хаоса, а отправляются в какое‑то другое место.

 

Охотники – тайная организация шпионов и наемных убийц, находящаяся в подчинении у аристократов, управляющих летающими городами из числа «Небесных жемчужин». Считается, хотя и не доказано, что б́ольшая часть Охотников – грешники.

 

Печатник – человек, обладающий силой и знаниями, которые позволяют ему укрощать дьюсов с помощью знаков‑печатей. Для того чтобы стать печатником, необходимо, во‑первых, обладать соответствующим природным талантом и, во‑вторых, пройти обучение у мастера. В ученики обычно берут детей одиннадцати‑двенадцати лет, а соискателя старше пятнадцати ни один мастер к себе не возьмет, поскольку в этом возрасте дар навсегда переходит в спящее состояние. Сроки ученичества различны и зависят как от усердия ученика, так и от его таланта (средняя продолжительность – семь лет); когда оно оканчивается, мастер посылает своего воспитанника в Цитадель для испытания, по итогам которого претендент получает либо патент печатника, либо знак, навсегда запирающий его дар. Последнее, однако, случается очень редко.

 

Печать – знак, предназначенный для того, чтобы подчинить дьюса. Самые простые печати в состоянии нарисовать любой человек, поскольку их нетрудно запомнить и силы требуется совсем немного; кроме того, есть печати, свойственные определенным профессиям, и для их нанесения патент Цитадели вовсе не обязателен. Но в тех случаях, когда появляется мощный дьюс, чью силу необходимо сдержать, зовут мастера‑печатника, который может создать одну или несколько сложных печатей. Также необходимо отметить, что печать может вынудить дьюса придать рукотворной вещи свойственные или несвойственные ей качества; в первом случае действие печати продлится недолго (конкретный срок зависит от многих обстоятельств – мастерства печатника, силы дьюса и т. д.). На фаэ печати либо не действуют вовсе, либо действуют очень недолго (то же самое относится к людям и их душам).

 

Потоп – мифический катаклизм, случившийся много тысячелетий назад и приведший к тому, что миры людей, фаэ и дьюсов объединились. Потопом он именуется исходя из того, что сразу после объединения обитаемый мир затопили потоки силы творения, которая уберегла его от гибели. В настоящее время эти потоки по‑прежнему текут сквозь ткань бытия, но их никто не видит (за редким исключением). Один из секретов мастерства печатников как раз и состоит в использовании силы творения, хотя ни один из мастеров и не способен обращаться к ней напрямую, без посредства кисти и туши или чернил. Среди последствий Потопа самым важным считается то, что он положил начало как порабощению дьюсов, которые не сумели противостоять первым печатникам, так и бесконечной вражде людей и фаэ.

 

Приграничье – пространство, отделяющее обитаемый мир от так называемого иномирья, которое включает в себя Обитель хаоса, Поту‑сторонние земли и Колыбель нерожденных фаэ.

 

Семь печатей творения – семь знаков, удерживающих обитаемый мир от распада и гибели. По легенде, сотворены Создателем сразу после объединения трех миров (после Потопа).

 

Фаэ – духи стихий, а также животного и растительного мира. Сила фаэ, как и сила дьюсов, бывает различной: к примеру, среди воздушных духов есть как слабые, имеющие облик полупрозрачных серых лент или перьев, так и мощные – духи ветров и ураганов. Фаэ, чья сила достаточно велика, могут принимать человеческий облик – и хотя он обычно несовершенен, именно это делает их очень опасными для людей.

 

Цитадель семи печатей – замок, чьи ворота появляются и исчезают в разных местах обитаемого мира, но чье точное местоположение известно лишь магам‑печатникам, входящим в Верховный совет. В Цитадели хранятся знания, полученные человечеством еще до катаклизма, сплавившего воедино три мира, но на данный момент ими никто не может воспользоваться из‑за необыкновенной мощи соответствующих дьюсов. Единственное, на что способен Верховный совет, – это сдерживать духов и не давать им вырваться на свободу, поскольку в таком случае весь обитаемый мир может попасть в Обитель хаоса. Также в Цитадели проходят испытание желающие получить патент и стать полноправными печатниками.