Глава девятая: Будь Как египтянин

С солнечной улыбкой Амон желал каждому члену экипажа всего лучшего перед тем, как выйти. К тому времени, как он закончил, он смог не только провести нас по аэропорту, что было бы проблемой даже для меня, но и успешно отыскал вип зал ожидания, где мы могли привести себя в порядок.

После того, как я прополоскала рот, расчесалась и умылась, я встретила Амона у зоны ожидания, где он протянул мне бутылку воды. Я была уставшей, но не потому, что мало спала. Было что-то глубже, и я чувствовала, что причина в нашей связи с Амоном. Он тоже заметил мою усталость.

- Ты устала, юная Лили.

Потягивая воду, я кивнула.

- Идем, - сказал он и повел меня к нескольким удобным на вид креслам рядом с большими окнами. Я села в одно из кресел, а он остановился передо мной. Солнечный свет немного помог, но мои глаза все еще слипались, и, несмотря на выпитую воду, мой рот был сухим, как пустыня.

Амон прижал пальцы к моей щеке, и его глаза несколько мгновений оставались закрытыми.

- Ну, доктор? Каков диагноз? Я буду жить? – спросила я, отчасти подшучивая, отчасти побаиваясь его ответа.

Нахмурившись, Амон взял мою руку и легонько ее сжал.

- Тебе нужно отдохнуть, - сообщил он.

- Это я уже знала.

Хотя на его лице было написано беспокойство, он пытался его скрыть.

- А нам пора в путь, - нежно сказал он.

Амон помог мне встать, а потом обвил руки вокруг меня. Я тут же запаниковала:

- Воу, стой! Погодите минутку, мистер Джин. Почему бы не приберечь песочную переправу до более трудных времен?

Замерев, Амон окинул окрестности критическим взглядом.

- Видимо, ты права. Отыщем золотую колесницу.

Высвободившись из его хватки, я сказала:

- Они могут быть и не золотыми в Египте.

- Ах, да. Каир куда развитее твоего Манхеттена. Мы найдем пару быстрых лошадей.

- Оу, тебе пора приготовиться к небольшому культурному шоку, - предупредила я, когда мы направились к дверям. – Не думаю, что Египет ты увидишь таким же, каким он был тысячу лет назад.

- Это все еще мой народ. И я уверен, что город все еще похож на тот, что я помню.

- Окей, потом не говори, что я тебя не предупреждала.

Лицо Амона помрачнело, когда мы шагнули в солнечный свет. Город возвышался перед нами, и он точно отличался от того, что ожидал Амон. Он взглянул на меня, когда я усмехнулась:

- Теперь видишь? Даже верблюдов нет.

Приблизившись к охраннику аэропорта, Амон закинул на плечо мою сумку и заговорил с парнем. Когда он вернулся, я увидела, что охранник говорит по рации.

- В чем дело? – спросила я.

- Он вызовет для нас вип-колесницу, - и, указав на маленькое черно-белое такси, Амон добавил. – Я не помещусь в такую маленькую колесницу. Даже мой саркофаг просторнее.

Я рассмеялась, придвинувшись ближе к нему, чтобы большая группа людей смогла пройти мимо нас, и Амон в порыве защиты обхватил меня за плечи. Мимо шло много групп туристов из разных стран и культур. Амон поднял голову и слушал их, пока они проходили мимо.

- Слишком много языков, - наконец, сказал он.

- Египет – очень популярное место для туристов.

- Как это «место для туристов»?

- Ну, много людей посещает Египет, чтобы посмотреть на пирамиды и прочие реликвии из прошлого.

- Какие реликвии? – машина прибыла, и водитель вышел из нее, чтобы забрать у Амона сумку.

- Артефакты типа посуды, картин, драгоценностей, старых писаний на папирусе, мумий.

Амон успел наполовину открыть передо мной дверь и замер.

- Они посещают Египет, чтобы посмотреть на мертвых? Посмотреть на тела тех, кто уже ушел из жизни?

Внезапно я задумалась над тем, как неуважительно прозвучали мои слова.

- Ну, да. Хотя, думаю, самых хрупких мумий не показывают публике. Надеюсь, ты сможешь воспринять это как дань уважения нынешних людей королям и фараонам прошлого. Никому нельзя их трогать, они обычно защищены стеклом.

Амон ничего не сказал, но я могла видеть, как он прокручивает эту мысль в голове.

Когда мы сели в машину, Амон сказал водителю:

- Мы вип-путешественники, ищущие место для перерыва от нашего путешествия. Нам нужны ванная, новая одежда и еда.

Водитель вскинул брови и, посмотрев на меня, спросил на английском:

- Куда вы хотите поехать?

- Отвезите нас в хороший отель.

- Хороший дешевый или хороший подороже?

Амон склонился к нему.

- Цена не имеет значения.

- Хороший и дорогой, - уточнила я.

- Хорошо.

Водитель сорвался с места и, как я и ожидала, повез нас по длинному маршруту, но я не возражала. Так Амон мог посмотреть, как изменился город.

- Как далеко пирамиды Гизы? – спросила я у водителя.

- Не очень далеко. Километров тридцать пять или сорок. Хотите отправиться туда сегодня?

- Нет, сегодня мы будем отдыхать.

- Хорошо.

- Погода холоднее, чем я ожидал. Это нормально?

- Апрель и весна в Каире, - объяснил водитель. – Очень хорошо.

Я покопалась в телефоне и выяснила, что до пирамид около двадцати миль от аэропорта. Переведя это в локти, я прошептала:

- Шестьдесят семь тысяч пятьсот локтей.

Амон только крякнул в ответ, полностью захваченный пейзажами за окном. Современный Каир был шумным городом. Как и в Нью-Йорке, здесь были и старые, и новые здания, вот только старое в Египте имело совсем другое значение.

Мы проезжали мечети и базары, кладбища и музеи, элитные дома и многоэтажные здания, театры и магазины, но в отличие от Нью-Йорка, Каир был проникнут духом древности, и было не сложно представить, что если бы люди достаточно замедлились, то пески пустыни налетели бы на края города и выросли бы как голодные дикие звери, поглотив цивилизацию, накрыв ее песком и скрыв навсегда, и Каир бы исчез, как древние города.

Водитель наконец подъехал к большому отелю с красивым бассейном и фонтаном. Пальмы обрамляли проезжую часть, а по обе стороны от бассейна в небо устремлялись две высокие колонны, стилизованные под древние обелиски.

Мы вышли, и, пока Амон медленно озирался, я нащупала свою кредитку. Амон вернулся к нам. Сосредоточив взгляд на водителе, он пробормотал несколько слов и без комментариев мужчина отвернулся, завел автомобиль и умчался прочь.

«Интересно, сколько еще мы сможем так поступать».

Отель был богатым, и даже по декору я могла легко воспринять его за один из таких в Манхеттене. В холле расположился пятизвездочный ресторан, другие секции были отделены дорогими магазинами, продающими женскую одежду, дизайнерские сумки и чемоданы, сувениры, был здесь и бар, и комната отдыха, работающая допоздна. Здесь был даже парфюмерный отдел.

Амон загипнотизировал юношу за стойкой, и вскоре мы занесли свои скудные пожитки на последний этаж. Они дали Амону ключи от минибара и вип-комнаты отдыха, так что мы могли ужинать отдельно ото всех, если бы захотели. Научив его делать заказы в меню обслуживания комнат, я растворилась в душе.

Завернувшись в халат, я думала о том, что так и пойду в кровать, оставив свою мятую одежду, и заглянула в соседнюю комнату, где обнаружила Амона, окруженного едой. Он сидел в солнечном свете, идущем из окна, и не ел. Наш вид из окна был потрясающим. Вдалеке виднелся прекрасный Нил, на поверхности которого поблескивало солнце. И хотя волосы и кожа Амона мерцали, я ни разу еще не видела его таким печальным.

- Я вижу, ты решил заказать пир. Проголодался? – спросила я.

- Мне не хочется есть.

- Это на тебя не похоже.

- Да. Видишь, Лили? – Амон указал на Нил. – Я бессчетное количество раз переправлялся по этой реке, но я все равно не знаю этого места.

- Уверена, что за все это время вода размыла берега…

- Я говорю не о размерах реки, я говорю о землях, о людях вокруг реки. Они потеряны, их украли. Они растворились, как роса на солнце.

- Амон… - я взяла его за руку и сжала ладонь. – Они… остаются твоими людьми. У нас есть новые технологии, мы можем путешествовать, у нас есть работы, которые ты себе и представить не сможешь, но мы прежние. Нам все еще нужно то же самое – мы пьем, едим, хотим дружбы и любви. Мы беспокоимся о тех, о ком заботимся. Мы сражаемся. Мы чувствуем боль. Мы болеем и умираем.

- Да. Но, возможно, вам уже не нужна… реликвия… вроде меня. Может, мне пора уснуть под стеклом, как остальным, и никогда больше не просыпаться.

Я представила себе, каково это – проснуться раз в тысячу лет и увидеть мир совсем другим, изменившимся без меня, остаться без связей с кем-нибудь, без семьи

«Ему должно быть ужасно одиноко».

Хотя мы были разными, как любые два человека, я знала, что такое одиночество.

Повернув голову, я смотрела на мерцающую реку.

- Нил вырастил и выкормил несметное количество поколений, и он все еще служит и помогает людям Египта. Многие могут пройти по его берегам и подумать, что так и надо. Они могут и не вспомнить о королях, что плыли по его волнам, или о людях, что зависели от его воды, или о культуре, но это не уменьшает его значения. Это не уменьшает его важности. Твой народ может не знать тебя. Они могут пройти мимо тебя по улице и не почувствовать твоей силы, но это совсем не означает, что ты не нужен им.

Я не знала, что еще сказать. Я понимала, как сильно это пробуждение отличалось от его предыдущих. Тогда его встречали праздником, а теперь его забыли.

Подняв взгляд, Амон сказал:

- Ты права, Лили.

- Что? Как? – я успела подумать, что сильно ошиблась.

- Не важно, как мы воспринимаем солнце, оно продолжает светить, невзирая ни на что. Если мои заслуги не признают, то пусть так и будет. Я поклялся служить народу Египта и продолжу это делать, пока это нужно будет Египту.

- И как долго?

- Как только исчезнет угроза тьмы.

- Этого никогда не случится.

- Тогда я продолжу служить.

Ореховые глаза Амона были обеспокоенными.

- Как ты справляешься со всем этим? То есть, все эти изменения, что ты увидел вокруг, должны ошеломлять.

- Ты – это то, как я… справляюсь, Лили.

- Как это понимать?

- Это сложно объяснить.

- Но ты можешь попробовать?

- Мое сознание может понимать мир через твои глаза. Как вышло с твоим телефоном, например. Если я сосредоточусь, то могу увидеть, как ты его используешь. Я вижу в сознании, как ты доверяешь этому прибору, и хотя не могу понять его полностью, но уже не боюсь.

- А что насчет самолетов, машин, небоскребов? – он поднял голову и посмотрел на меня. – Стой, ты сейчас это делаешь, да? Ищешь, что такое небоскреб?

- Да.

- Это те высокие здания.

- Ах. Хотя я могу улавливать картинки и эмоции любого выбранного мной человека, с тобой моя связь особенна. Это куда больше, чем Глаз. Наша связь не только дает мне энергию, но и успокаивает меня. Без тебя я был бы кораблем в бушующем море, что остался без парусов и якоря. Я бы точно потерялся.

- Ты так связывался с другими людьми? Когда пробуждался до этого, я имею в виду?

- Нет. Ты первая.

- Почему ты не связывался с остальными? Тебе не нужна была их помощь?

- Связь – это соединение пяти моих сторон с другими. Связь между двумя может легко затмить одного из нас. Это… личное.

- Потому мне было сложно контролировать то, что я говорю? То есть, все, о чем я думала, тут же слетало с языка независимо от моего желания.

Амон кивнул.

- Твои скрытые мыли и чувства были вытянуты на поверхность. В прошлом я понимал, где нахожусь и что должен сделать. Рядом всегда были мои сосуды смерти, так что мне не нужна была помощь других. Мои братья пробуждались в один день со мной, вместе мы достигали нашей цели без передачи нашей воли смертным. Связи раньше не было, потому что она не была нужна. И я буду вечно жалеть о том, что заставил тебя пройти через это.

Я притихла на мгновение, а потом сказала:

- Я чувствую, что ты еще многое мне не рассказал.

Амон отвернулся.

- Это не то, о чем тебе стоит беспокоиться. Я продолжу питать твоей энергией очень осторожно, чтобы не нанести вреда. Кстати говоря, тебе нужно отдохнуть, юная Лили.

- Ты тоже устал, - тихо сказала я. – Ты не хочешь поспать?

Поднявшись, Амон поставил меня на ноги и взял своими пальцами прядь моих мокрых волос. Убрав волосы с моего лица, он поцеловал мой лоб – и этот жест удивил нас обоих.

- Тебе сон нужен больше, чем мне, Нехебет, - сказал он, отстранившись на шаг.

- Что это значит?

- На моем языке нехебет – драгоценная водная лилия, найденная в оазисе, и этой водной лилии, - он коснулся моего плеча, - нужно отдохнуть.

Когда я собралась возражать, он утихомирил меня, прижав кончик пальца к моим губам.

- Здесь только одна кровать. И я хочу, чтобы ее заняла ты.

Подтолкнув меня локтем, он отправил меня в спальню. Когда я закрывала дверь, то видела, как он отвернулся к окну и дрожащей рукой провел по волосам.

* * *

Уснула я днем, а когда проснулась, был уже вечер. Окно в спальне было открыто, и в него проникал ночной воздух, холодный и пахнущий рекой, цветами пустыни и экзотическими специями. Бодро открыв дверь, я обнаружила Амона спящим. Его длинное тело неестественно скорчилось на диване, еда на столе стояла нетронутой.

Выкатив тележку с остывшей едой в холл, я вытащила телефон и тихо заказала еще, а потом опустилась на колени перед Амоном, ожидая, пока доставят еду. Его новые волосы сейчас упали ему на глаза, и после мгновения борьбы с собой я закрыла ту часть сознания, что контролировала мое поведение, и нежно убрала волосы с его глаз кончиками пальцев. Меня привлекло тепло его кожи, и я хотела просто сидеть рядом с ним и чувствовать это тепло.

Его полные губы во сне казались мягче, и я поняла, что видела сейчас перед собой человека, а не солнечного бога. Такими были две его стороны, выгравированные на одной монете. Каждая его сущность была сильной, красивой и властной, но человек-Амон, что был уязвимым, что сомневался в себе, что тосковал по связи с людьми, мне нравился больше.

Было так просто представить его спящим, страстным и теплым, обнимавшим меня, а меня – целующей его, запустившей руки в его волосы в порыве страсти. Когда я поняла, что легко могу влюбиться в такого, как он, я убрала руку и осадила себя за такие девичьи фантазии. Я не знала, что на меня нашло, и не могла это объяснить, потом решила просто забыть об этом. Лишь раз в жизни я позволила себе нарушить правила, но, если бы мне хотелось найти себе хорошую пару, рядом не было никого подходящего. Все же мой прежний стиль мыслей возвращался. Что будет, если я все же закончу тем, что полюблю Амона слишком сильно? У нас не может быть общего будущего.

Но он был внимательным – не только ко мне, но и к остальным. Солнечным – было что-то особенное, когда Амон возвращал энергию; я не могла тогда сопротивляться счастью. Самоотверженным – какая девушка устоит перед парнем, что забыл о своих желаниях и жертвует собой ради спасения остальных.

Эти качества и многие другие отбрасывали бриллиантовый свет на сотканного из тени и сна парня, которого я тогда встретила. Он исчез, и остался Амон. Я могла опасно и беспечно влюбиться в такого, как он, но я не могла представить себе сценарий, в котором такие отношения закончатся чем-то, кроме разбитого сердца. Конечно, мои родители не одобрят его, пока у него не будет задатков политика или ученой степени.

Ирония была в том, что если бы я жила во времена Амона, мои родители и мечтать о лучшем не могли бы. Все же он был египетским принцем. Даже без силы бога солнца Амон был известным. Я поморщилась, подумав, что он мог бы жениться на сестре, как боги в прошлом. Хотя у него могло и не быть сестры.

Зато я могла временно забыть о планах на будущее для себя, и уже за это я была ему благодарна. Я не представляла, как трудно мне станет жить, когда все это закончится. С Амоном мне казалось, что возможно все. И я уже не была той мисс Янг, Лиллианой. С ним я была просто Лили, юной Лили. И быть Лили мне нравилось больше.

В дверь легонько постучали, я отставила свои размышления и открыла ее, пропуская служащего с новой тележкой. Он дал мне бумажку на подпись и ушел. Амон проснулся, когда я расставляла еду на столе.

- Присоединишься? – с улыбкой спросила я. – Думаю, я готова пировать.

Вскинув голову, он разглядывал меня расширившимися зелеными глазами.

- И что же ты празднуешь, юная Лили?

Поднимая стакан, полный апельсинового сока, я сказала:

- Возможности. Давай отпразднуем неизвестность.

Амон придвинулся ближе и взял стакан, наполняя его из графина.

- Тогда за неизвестное, - сказал он и звякнул своим стаканом о мой.

С облегчением я наполнила свою тарелку и в этот раз не позволила себе думать о жире, углеводах и калориях. Если что-то было вкусным, то я была уверена, что оно понравится Амону. Он заметил шоколадный пирог, и я предложила ему попробовать, в ответ он придвинул ко мне полную тарелку египетской еды, которую он любил, и сообщил, что ее нужно есть руками. Другое блюдо мы зачерпывали тонкими кусочками благоухающего хлеба. Мы попробовали все, угощая друг друга, и Амон взял телефон, заказав из меню то, что мы еще не успели попробовать.

Впервые мы попробовали с ним пиццу, и ему больше всего понравилась «Маргарита». Я познакомила его с лобстером и пастой лингвини, мороженым и итальянскими фрикадельками, тартаром из мяса и весенними роллами, а он угощал меня многими местными блюдами. Некоторые были похожи на то, что я когда-то ела, но другие были открытием для меня.

Дегустация блюд с Амоном была для меня волнующим опытом. Это было странно, смело и, конечно, интимно. Но, кроме всего этого, было весело. Я понимала, что никогда еще не пировала за всю жизнь. Страсть Амона к еде и влечение к обычным радостям вроде вкуса или вида блюда было большим открытием для меня. И мне хотелось такое повторить.

К тому времени, как мы закончили, я постанывала, ведь никогда еще в жизни столько не ела. Было всего за полночь, и я не знала, идти мне спать или посмотреть фильм. Я начала собирать тарелки обратно на тележку, когда Амон нежно обхватил рукой мое запястье.

Скользя рукой по моей руке к моему лицу, он приложил ладонь к моей щеке и сказал:

- Хейкнью, Лили.

- Это означает «спасибо», да?

- Это намного больше, чем просто спасибо. Это выражение глубокой благодарности другому человеку. Это выражение благодарности за тепло и уют, которые один чувствует в присутствии другого. Я не благодарю тебя, Лили. Я благодарен за тебя.

- Оу.

Он продолжил.

- Я пировал много раз, но никогда это мне не нравилось так сильно. Мое сердце светится рядом с тобой.

Покраснев, я пробормотала:

- Мне тоже понравилось.

Зеленые глаза Амона изучали мое лицо, потом взгляд переместился на мои губы, и он сделал шаг ближе. Я подумала, что он собирается поцеловать меня, но он вместо этого прижался лбом к моему лбу. Наши носы соприкоснулись, но, к сожалению, его заманчивые губы были далеко от моих.

Отодвинувшись, я почувствовала его сожаление, и он отстранился от меня.

- Прошу, отдохни еще чуть-чуть, Лили. Я скоро вернусь.

С этим он вышел за дверь.

«Что я наделала?» - задумалась я. Может, я не был для него настолько привлекательной, как он для меня. Может, я просто была ему нужна, а теперь, когда все нужное было сделано, он без проблем отодвинул меня в сторону.

Чувствуя себя запутавшейся в своих чувствах, в мыслях о парне и ситуации, в которой раньше не позволяла себе быть, я ругала себя за поведение влюбленного подростка с невзаимной любовью, напоминала себе, что я выше такого, а потом направилась в ванную, чтобы проверить, не застряло ли что-то у меня в зубах. С ними все было в порядке, и это заставило меня колебаться между мыслями о том, почему тогда Амону что-то не понравилось, и доводами, что я была слишком уверена в своей внешности.

Взяв расческу, я заметила, что мои волосы не были одинаковыми. По обе стороны лица было по пряди, что отличались по цвету от остальных волос. Я принялась изучать пряди. Выглядело это так, словно я сделала себе мелирование. Я начала с корней и кончиками пальцев прошлась по прядям с осветлением, а потом пораженно выдохнула, вспомнив, что Амон трогал мои волосы как раз там, где появились светлые участки.

И тот факт, что светлые пряди были связаны с солнечными прикосновениями Амона, мне понравился. Теперь мои волосы были уникальными, и они отличались от волос Лиллианы, что жила в пентхаусе в Нью-Йорке.

Это была смелая Лили. Это была Лили, что сбежала из дому. Это была Лили, что ела то, что хорошо на вкус, а не что хорошо для ее здоровья. Я расправила плечи, придя к выводу. Это была Лили, что оставила колледж на год-два и уехала. И эта Лили должна была выглядеть так, словно заслуживает горячего египетского бога солнца в качестве парня. Я снова намочила волосы, применила несколько средств и высушила их. Утюжком я завила пряди волос в свободные кудри, создавая светский образ, отражавший мое настроение. Я делала макияж, когда услышала, что дверь открылась.

- Амон? – уточнила я.

- Я здесь, Лили.

Он вошел в комнату с мужчиной в деловом костюме, что был точно под его властью. Они несли по связке пакетов с покупками в каждой руке. Положив их на кровать, Амон поблагодарил джентльмена, пробормотав ему несколько слов, и тот ушел с довольным видом, но я была уверена, что он не получил и копейки за все то, что Амон положил в эти пакеты. Когда он уходил, я заметила блеск золота на его табличке с именем, я схватилась за плечо, оценивая его одежду.

- Ты наложил заклинание на вице-президента гостиницы и заставил его притащить сюда все эти сумки?

Амон пожал плечами.

- Магазин женской одежды был уже закрыт, и только он смог его открыть.

Скрестив руки на груди, я сверлила его взглядом, но Амон игнорировал это, переключившись на пакеты.

- Я не разбираюсь в том, какие вещи лучше подойдут, потому тут по нескольку вещей каждого стиля и разных размеров, - объяснил он.

- Знаешь ли, даже если тебя камеры наблюдения увидеть не могут, у него будут большие проблемы перед боссом. Его могут даже отправить в тюрьму.

Амон пренебрежительно махнул рукой.

- После того, как ты объяснила мне работу камеры на своем телефоне, я понял, как отключать их. Они довольно просты.

- Ладно, тогда я просто скажу, что иногда неплохо бы залечь на дно.

Амон обернулся, чтобы видеть меня, и спросил с озадаченным выражением:

- Ты хочешь, чтобы я лег на пол?

- Нет. Не бери в голову, - сказала я, вздохнув.

Копаясь в пакетах, я вытащила рубашку на пуговицах и джинсы, обе вещи были велики. Вытягивая джинсы из пакета, я держала их, вскинув брови и усмехнувшись:

- Да, угадываешь ты плохо.

Амон поднял взгляд.

- Это не тебе. Это мои.

- Ах, - я отдала ему джинсы. Собрав еще несколько вещей, он собирался выйти, но вдруг остановился и обернулся.

- Твои волосы изменились.

- Да, я заметила. И спасибо за светлые пряди, - я поймала упавший на лицо золотистый локон и отпустила его. Выронив пакеты с глухим стуком, Амон приблизился, вытянул руку, но замер, словно ожидая разрешения. – Все нормально, - сказала я. – Можешь потрогать. Мне нравятся полоски.

Амон накрутил на палец волнистую прядь и нежно потянул ее, распрямляя. Кончик его пальца светился, пока он распрямлял локон, и я видела, как по волосам бегут солнечные лучики.

-Похоже, от твоих прикосновений мои волосы меняют цвет.

- Да, - он с любопытством смотрел на изменение. – Но я их волнистыми не делал.

- Не делал. Я сама это могу.

Амон отпустил новую светлую прядь и отступил на шаг.

- Прости, - сказал он.

- Не надо. Как я уже говорила, мне это нравится, - он ничего не ответил, просто глядя на меня, и я спросила: - Тебе не нравится? В этом проблема?

- Нет. Как по мне, это… прекрасно.

- Тогда что? В чем проблема?

- Ни в чем, - Амон покачал головой, отвернулся и сказал. – Одевайся во что-то удобное. Мы будем путешествовать с помощью песчаной бури, как ты это называешь.

- Мы вернемся в отель?

- Да. Мы можем вернуться.

- Хорошо. Тогда я много вещей брать не буду.

Амон вышел, тихо закрыв за собой дверь.

Я не могла почувствовать, что происходит с Амоном, и это меня беспокоило. Он был чем-то огорчен, но я не могла понять, чем именно.

А еще я не знала, что мы собираемся делать. Потому выбрала узкие джинсы, ботинки и черную футболку. На тот случай, если мы потом пойдем в какое-то приличное место, я положила в свою сумку свободную черную юбку с неровным подолом, туда же пошел и мой блокнот, несколько бутылок воды, пара сандалий и мой кошелек. Амон, конечно, мог позаботиться о расходах, но все же кошелек должен был оставаться при мне.

Выйдя из спальни, я увидела, что Амон оделся похоже. Он зачесал пальцами назад волосы, и от этого они стали почти черными, он надел темные джинсы с тонким черным поясом и серую рубашку, что была слегка расстегнута, и из-под нее выглядывала белая футболка. Но его мускулистое тело было прекрасно видно и под двумя слоями верхней одежды.

«Боже мой, - подумала я. – Неплохо, Лили. Неплохо».

Сглотнув и громко прочистив горло, я спросила:

- Так значит песчаная буря?

- Да.

Взгляд Амона был похож на соколиный, что заставило меня почувствовать себя уязвимой и сильной сразу. Мое сердце гулко забилось, когда я приблизилась к нему, а его глаза, похоже, следили за каждым моим движением. У меня сложилось впечатление, что он может воспринимать и стук моего сердца, и шум пульса, и неровное дыхание, когда он положил свои руки на мои, и покалывание моей кожи от его близости.

- Ты готова? – прошептал он, склонившись к моему уху, и когда я ответила:

- Да, - я была явно не в этом месте мысленно. Я шагнула ближе и обхватила руками его за пояс. Когда полетел песок, я закрыла глаза и уткнулась лицом в его грудь. Я почувствовала его удивление моим движением, но я не была уверена, было ли это приятное удивление, или он хотел бы, чтобы я сохраняла дистанцию.

Послышался шорох бури, песок задевал голые участки кожи, ветер поднимал мои волосы. Я успела почувствовать панику, когда я онемела из-за колючих ощущений, но Амон как-то заговорил в моем сознании, успокаивая меня мягкими словами на языке, который я не могла понять. Его рука скользнула на мою спину, другая легла на шею, и у меня было лишь несколько секунд, чтобы насладиться этим, пока все не пропало во тьме.

* * *

Песок соединился, и мы появились в переулке между двумя зданиями.

- Где мы? – спросила я, голова все еще кружилась.

- Идж-тави, - нежно ответил он.

- Идж-тави ведь…

- Мой дом.

- Оу, - «дом» Амона теперь был рабочим районом на окраине огромного Каира. Он сдвинулся с места, и я пошла за ним, но не была уверена, что в такое позднее время расхаживать по улицам здесь безопасно. Через несколько мгновений Амон смог отыскать Нил, и мы пошли вдоль его берега, пока он разглядывал местность. Он остановился и поиграл с верхушкой тростника, растущего у воды.

- Папирус, - объяснил он, хотя я не успела спросить.

Я бы никогда и не догадалась, что связки длинных зеленых стеблей с пыльными метелками наверху могут использоваться для создания бумаги.

Немного дальше Амон остановился, осторожно повернулся спиной и принялся считать шаги.

- Это должно быть здесь.

- Что? Твой дом? Как ты узнал?

- Нет. Мой дом раньше был на том гребне. Видишь?

- Тот холм? Да, я вижу. И что там?

- Храм. Тот, в котором мы должны помолиться Анубису. Я знаю, где мы, потому что здесь был город, в котором я умер впервые, это я никогда не забуду. А если и забуду, то Глаз Хораса покажет мне то, что я ищу.

- Оу, ясно, - я хотела задать еще больше вопросов, но видела, что он сосредоточился на задании. – Что мы будем делать?

- Замри на мгновение, чтобы я смог сосредоточиться.

Амон опустился на колени, закрыл глаза и поднял руки к небу ладонями вверх. Я не знала, что мне делать, но решила, что сидеть на коленях будет правильнее, потому так и сделала. Он начал зачитывать заклинание, и через мгновение я почувствовала, что земля содрогается.

Повернувшись ко мне, Амон протянул руку.

- Лили!

Он потянул меня на себя, крепко прижимая к груди. Амон удерживал нас обоих прямо, пока вокруг нас двигалась земля. Грязь перед нами росла, словно что-то – и я надеялась, что не – кто-то выбирается из-под нее. Рог пронзил поверхность, и я забеспокоилась, что он принадлежит подземному монстру, но когда грохот прекратился, то, что вылезло из-под земли, осталось неподвижным.

Амон осторожно сделал шаг вперед и потянулся к этому объекту, вытаскивая его из земли. Это выглядело как крупный сахарный рожок для мороженого, правда, сделанный из глины. Бока его были гладкими, хоть и покрытыми грязью, а наверху были египетские символы.

- Что это? – спросила я, приблизившись.

- Погребальный конус.

- Что за погребальный конус? Этим закрывают саркофаг? Можно подумать, он может сломаться.

Амон покачал головой.

- Нет. Они стоят у входа в гробницу. А рисунки здесь – молитва для усопшего. А здесь его имя.

- И кто здесь умер?

Благоговейно Амон смахнул пыль с поверхности и пробежал пальцами по нужной части, громко читая ее на египетском. Он остановился и посмотрел на меня, перед тем как перевести.

- Я. Этот конус из моей последней гробницы. Это знак того, что я нашел то, что искал.

- И твоя последняя гробница была…

- Фивы. Не в самих Фивах, но в гробницах у фиванских холмов.

- Постой-ка. На ящике с реликвиями в музее была табличка, на которой было написано, что мумия, - я неловко исправилась, - то есть, ты был найден в Долине Царей, - я вытащила смартфон и залезла на нужный сайт. – Это рядом с тем местом, где когда-то были Фивы, - объяснила я. – Сейчас город называется Луксор. Я не хотела бы тебе это говорить, Амон, но Долина Царей – археологическая столица мира. Ох, да, археологическая – то есть, там выкапывают погребенные реликвии.

Амон нахмурился.

- Такие, как я.

Я скривилась, но сказала:

- Да. Проблема в том, что там везде охрана, и они все еще не исследовали все гробницы. Они постоянно находят что-то новое. Это будет как искать иголку в песке пустыни, ты не сможешь контролировать столько людей, только чтобы пробраться туда.

Амон методично очищал конус от пыли, пока я говорила. Когда я закончила, он поднял глаза и сказал:

- Я должен попробовать, Лили. Если у меня не получится, то все будет потеряно. Ты будешь дальше помогать мне в этом путешествии?

Шагнув ближе, я положила ладонь на его руку и сказала:

- Конечно. Теперь давай мне этот рожок для мороженого и я спрячу его в сумку для сохранности.

Когда реликвия была спрятана, я ожидала, что мы тут же отправимся в Долину Царей, но Амон захотел дождаться завтра, чтобы он успел восстановиться на солнце перед этим походом. Он хотел пройтись по месту, что когда-то было его домом. Он взял меня за руку, и вместе мы исследовали место, что раньше должно было принадлежать ему.

Пока он говорил, описывая мне вид своего дома, одинаковые серые здания исчезли, и на их месте появился золотой дворец, злаковые поля и стада скота. Я могла представить, как Амон гордо шагает среди своих людей, плывет по Нилу или празднует.

Вскоре мы пришли к зданию, что стало клубом. Грохотала музыка в стиле техно, красивые молодые люди выстроились в линию, ожидая своей очереди.

- Что это? – спросил Амон.

- Похоже на клуб. Место, где люди танцуют и празднуют, - добавила я.

- Мой народ танцует?

- Ну, да. Люди по всему миру танцуют.

- Тогда пойдем, Лили. Будем праздновать вместе с ними.

- Не думаю, что я в настроении.

- О чем ты? Что за настроение?

- Настроение – это чувство… когда… Эх, это трудно объяснить.

Амон уставился на меня в темноте, его глаза вспыхнули. Он склонил голову и сказал:

- Тебе не нравится танцевать.

- Обычно, нет.

Он продолжал смотреть на меня, быстро читая во мне больше, чем я хотела бы показывать.

- Ты думаешь, что это пустая трата твоего времени, и ты… стесняешься.

Он попал в самую точку. Было странно, когда кто-то знал все мелочи, о которых ты думаешь.

- Хватит уже анализировать меня, Зигмунд Фрейд. У меня свои причины, тебе не нужно всего знать.

Не обращая внимания на мое состояние, Амон продолжил копаться в проблеме:

- Лили, во-первых, твои милые, нежные конечности не могут двигаться так, чтобы тебе было стыдно. Во-вторых, работы всегда хватает, Нехебет. Что хорошего в постоянной работе, если ты не отмечаешь свои достижения? Здесь должен быть баланс. Даже король празднует. Если он не будет, то как он сможет эффективно править? Позволь себе почувствовать… радость, юная Лили. Ты должна принять это удовольствие, - Амон прижал губы к одной моей ладони, а потом к другой, - просто быть живым.

Ирония была в том, что я никогда в жизни не чувствовала себя такой живой, как в тот момент, когда он поцеловал мои руки. Он уже целовал меня в лоб, но когда он касался губами ладоней, меня пронзало электричество. И хотя я понимала, что его больше интересует жажда жизни, чем я, он оказался убедительным настолько, что какая-то часть меня уже хотела в этом участвовать.

- Хорошо, - я мягко согласилась. – Мы потанцуем.

Внутри клуба было темно и жарко, но музыка была фантастической – злой ритм техно-фанка и легкий экзотический звук. Я тут же почувствовала себя лишней в этом месте, ведь все девушки были в легких платьях, на высоких каблуках и с ярким макияжем. Амон повел нас к бару, где я прокричала сквозь шум:

- Я в дамскую комнату! Я скоро вернусь!

Атмосфера была пульсирующее горячей, но когда я все же нашла уборную, то получила холодный контраст. Кондиционер дул на женщин, стоявших у зеркала и прихорашивавшихся, и я задумалась, была ли мужская комната обустроена так же, или так они специально радовали девушек.

Сменив неуклюжие ботинки на сандалии, я быстро переоделась в юбку и подергала футболку, раздумывая, как сделать ее более подходящей для похода в клуб, а не в сельский магазин. Я стояла перед зеркалом, хмурясь, когда девушка, протянув мне губную помаду, спросила что-то на другом языке. Я только пожала плечами и приподняла низ футболки, тяжело вздохнув.

Девушка поджала губки и вскинула брови, объясняясь жестами, и, когда я нерешительно кивнула, она вытащила из сумочки крошечные ножницы. Я замешкалась, но она не сдвинулась с места, пока я не кивнула еще раз.

Она ловко разрезала воротник футболки, расширяя его, и теперь футболка оголяла одно плечо. Затем она схватила основную часть футболки и завязала в узел у меня на спине, открыв чуть ли не дюйм живота. Наконец, она развернула меня в другую сторону и ухватилась за подол юбки.

Я собиралась остановить ее, но она убрала ножницы и обернула материал вокруг моего тела, заправив его по бокам, чтобы получилась юбка-саронг, что заканчивалась прямо над коленом с одной стороны и на половине бедра с другой. Я еще никогда не носила чего-то столь открытого.

В качестве подарка девушка отдала мне свою помаду и нанесла немного духов мне на запястья и шею. Запах был экзотическим – легкий цветочный аромат и мускус. Я освежила помаду и распушила волосы, коротко поблагодарив, а потом покинула дамскую комнату в поисках Амона.

Отыскав в сумочке входной билет, я оглядела бар. Амона там не было, и он не сидел нигде в районе танцпола. Решив, что он вышел подышать свежим воздухом, я направилась в сторону двери, но вдруг остановилась, когда услышала гам с танцпола, что даже перекрывал музыку.

Растолкав в стороны достаточно женщин, я смогла увидеть, что происходит, и была в шоке не от того, что Амон был в центре толпы, что его кожа сияла, словно на него постоянно попадал свет, но от его танца. Я ожидала, что его движения будут более экзотическими и очень сложными для современных танцев, но я и не думала, что это будет мужская версия танца живота.

Амон сбросил рубашку, и теперь его подтянутое тело покрывала только тонкая белая футболка, что сидела на нем так плотно, что в любой момент могла лопнуть.

Он медленно поворачивался по кругу, волнообразно сокращая живот и покачивая тазом так, что это уже казалось неприличным. Танец Амона был смесью Элвиса и Чиппендейлов [1]. Человеческий солнечный бог двигал животом и грудью, скользил на ногах, покачивал плечами и бедрами, приводил в трепет и двигался плавно, и я была среди женщин, что не могли дождаться возможности купить билет.