Из фильма: «Дороги, которые мы выбираем»

И

так, с езон-88 завершился! Как это ни странно, но хорошо, что он вообще завершился так, как он завершился. Если вспомнить гоночные капризы в исполнении Айртона Сенны, последствия для обоих пилотов могли быть плачевными. С другой стороны, именно его стремление победить заставило Проста полностью выкладываться, без остатка и превратило трассы многих автодромов в настоящие театральные подмостки, где зрители, затаив дыхание, ждали очередного шедевра водительского мастерства. Кроме того, в результате соперничества двух этих пилотов список рекордов Формулы-1 пополнился ещё одним достижением. В том году в 16 гонках McLaren одержал 15 побед, 15 поул-позишн и 10 дублей, что подтверждали шокирующие цифры: 199 очков из 240 возможных. Рон Деннис, которому принадлежит патент на создание “дьявольского дуэта”, благодушно нежился в лучах полной, абсолютной и вполне заслуженной славы: “С этими двумя парнями я чувствую себя богатейшим человеком Вселенной, хотя напряжение внутри команды, которое они создали, можно потрогать руками. Но я всё равно не жалею о своем выборе. Они в McLaren вместе – мне нечего больше желать! Их дуэль раздвигает горизонты и поднимает Формулу-1 на новую высоту”. Действительно, сезон 1988 года сильно изменил Формулу-1. Он дал ей новых зрителей и новых спонсоров. По сути, тот год продемонстрировал силу такого явления, как соперничество, конкуренция. Оба обладали совершенно неповторимыми манерами пилотирования, оба были яркими личностями. Они творили невозможное. Обоюдное желание доказать, что ты хитрее, умнее; что ты лучше разбираешься в своём деле, а самое главное, – что ты первый, заставляло их выкладываться до последних сил. Это нравилось зрителям, но, в то же время, сильно изматывало самих гонщиков, и, возможно, работало против их желания стать друзьями. “Сожительствовать в одной команде с Айртоном – дело отнюдь не лёгкое, – говорил Прост. –Я вполне оценил его индивидуальность, мне нравятся многие качества из тех, которыми он обладает. Думаю, мы безбоязненно могли бы раскрыться друг перед другом, но этого не произошло. Он живёт гонками, соперничеством двадцать четыре часа в сутки, и никто и ничто не сможет рассеять и удалить его предубеждённость”.

Но р аскрыться друг перед другом, стать ближе, а значит и беззащитнее – это означает перестать быть соперниками. И если француз, сытый своими победами по горло, почти готов был на это пойти (как-то после Сузуки-88 он отмечал, что был не слишком расстроен своим вторым местом в чемпионате), то в планы по-прежнему голодного бразильца ничего подобного не входило. Связка McLaren – Honda – Прост – Сенна здорово работала и набирала обороты, а тандем двух амбициозных пилотов и вовсе походил на взрывчатую смесь. Так что оставалось только ждать и следить, чем всё это закончится.

Сезон 1989 года начался в Рио, где Патрезе, Бергер и Сенна не смогли мирно поделить на троих место на трассе, и McLaren потерял носовой обтекатель, а вместе с ним и гонку. После этого 23 апреля 1989 года караван Формулы-1 прибыл в Имолу на Гран-При Сан-Марино. Как обычно, два болида McLaren квалифицировались на первых двух местах: Сенна на поул-позишн, а Прост чуть позади. Ещё в 88-м по предложению Проста они договорились, что, поскольку McLaren так сильны, нет смысла затевать драку друг с другом в первом же повороте. Айртон слегка изменил это условие: он предложил, что гонку выиграет тот, кто войдёт в первый поворот лидером. Ален согласился. Старт лучше всех взял Сенна. Гонка шла в обычном ритме, когда на четвёртом круге в повороте Tamburello Ferrari Герхарда Бергера вынесло с трассы на скорости в 270 км/ч, после чего болид врезался в бетонную стену и его объяло яркое пламя. Гонку остановили. По регламенту, организаторам гонки отводилось несколько минут на приведение трассы и гравийных ловушек к нормам безопасности. Сенна воспользовался этим перерывом, чтобы лично напомнить Просту об их уговоре. Но после рестарта всё стало складываться не так, как задумал бразилец. Рестарт выиграл Ален Прост, и в первый поворот Tamburello первым вошёл он. Пока отвлечёмся от гонки и обратим внимание на одно интервью, которое дал Ален Прост: “Сенна был очень жёстким пилотом с самого начала своей карьеры. Он был очень религиозен. В то время я думал, что он неправильно ведёт себя на трассе, а теперь мне кажется, что он действительно не понимал этого, заблуждался. У него были свои правила, по которым он играл, остальное его не интересовало. Оглядываясь назад, я понимаю, что он действительно верил в свою правоту”. Итак, гонка продолжается и Сенна уже догнал своего напарника. Со стороны кажется, что два McLaren почти касаются колёсами, но в результате этой атаки в третьем повороте Тosa первым входит Айртон Сенна. На подиуме они впервые не подали друг другу руки. Ален не пришёл на пресс-конференцию, за что заработал от FIA штраф, а в боксах обвинил партнёра в предательстве...

После гонки команда решила разобраться в случившемся, но каждый остался при своём мнении. Сенна настаивал на том, что действия при рестарте специально не обсуждались, поэтому соглашение не принималось в расчёт. Прост был откровенно возмущён, он верил в свою правоту: правило первого поворота должно было

 

действовать всегда, независимо от ситуации. Рон Д еннис, напуганный первой серьёзной ссорой своих подопечных, организовал им встречу на тестах в Пембри. “Это был единственный случай в истории наших отношений, когда мы перешли на открытую брань. В Пембри, на тестах, через три дня после гонки мы поругались, и каждый закрылся в своей скорлупе. Айртон со мной больше не разговаривал”. “Уступая настойчивости Денниса, я согласился объясниться с Аленом, при этом твёрдо предупредив, что подобное вовсе не означает, что стану просить прощения. Я плакал тогда, но не потому, что чувствовал ответственность за происшедшее. Лично мне было плохо в той ситуации, и, что главное, я видел, что Ален расстроен, рассержен и ничего не хотел понимать. Кто должен был что-то сделать, так это Рон...” Д еннис потребовал полного благоразумия в том, что касалось этой встречи. Но несколько дней спустя, накануне Гран-При Монако, французская пресса со слов Проста растиражировала подробности рандеву. “Что он наделал! – сказал как-то своим близким расстроенный Айртон. – Раскрыв содержание нашего разговора, он всё разрушил. Между нами никогда больше не будет того, что раньше... Я не хочу больше иметь никаких отношений с этим человеком!”

После Имолы их ожесточённая вражда, приняв устрашающие размеры, окончательно испортила атмосферу в команде. По сути, McLaren превратился в две разрозненные группы людей. В уик-энды Гран-При пилоты вместе со своими механиками расходились по разным углам, подобно боксёрам на ринге. Например, 7 мая 1989 года на Гран-При Монако слегка остывший от обиды Ален Прост как-то попытался разговорить тихого бразильца. В ответ Сенна попросил оставить его в покое, да так, что Рон Деннис почёл за благо увести француза подальше от разгорячённого напарника. Начиная с этого момента, оба пилота одной команды до конца сезона не сказали друг другу ни слова. Да, они делились информацией по телеметрии, настройкам, но там, где проходила грань между профессиональным долгом и личными отношениями, их уже ничего не связывало. “Мы больше совсем не разговаривали, – говорит Ален, – но на гонках или тестах, во время бесед с инженерами обменивались всей имевшейся у каждого информацией. В этом никогда не не возникало ни малейшей загвоздки, и это было даже странно. Мы делились деталями, спорили, словом, разговаривали друг с другом так, словно ничего не произошло. Но стоило нам покинуть моторхоум, как всё прекращалось”. Примечательным является ещё и тот факт, что почти на каждом следующем Гран-При McLaren являлся главным источником новостей, потому что там всегда что-то случалось.

29 мая 1989 года. Гран-При Мексики. Они снова стартовали с первой линии, но в гонке Прост, великий и непревзойдённый мастер стратегии пит-стопов, ошибся со сменой резины, и Сенна вырвался вперёд. После этой победы бразилец возглавил таблицу в чемпионате. Раздосадованный Прост впервые вслух обвинил McLaren и Honda в том, что ему и его сопернику предоставляют неравноценную материальную базу, а точнее: он публично обвинил японских мотористов в том, что они сознательно отдают предпочтение Сенне, поставляя ему более совершенные двигатели. Ответный удар был молниеносен и неотразим: руководство японской фирмы объявило о полном прекращении поставок французскому гонщику своих моторов: “Пусть ездит, на чём хочет”. Не заставил себя ждать и шеф McLaren. Взбешённый поведением своего подопечного, Рон Деннис поставил ультиматум: неделя на размышления с тем, чтобы решить свою судьбу на чемпионат 90-го года. Он должен был взять свои слова обратно – и остаться в McLaren – или... “Ситуация была просто патовая, – вспоминает Рамирес. – Рон тогда отправил меня к Алену, чтобы я вместе с ним подумал, как принести представителям Honda публичные извинения, иначе парню буквально было не на чем заканчивать сезон! В итоге извинения были принесены…” Сенна же объявил миру о том, что между ним и Простом всё кончено.

Интересно, что от этой вражды страдали не только сами гонщики, но и люди, которые их окружали, когда-то… Найджел Роубак, известный в мире автоспорта журналист, по его собственному признанию, всегда с искренней грустью вспоминает, как в 1989 году вдруг как-то сразу испортились их прежде очень тёплые отношения с Айртоном Сенной. И ведь видимых причин для этого внезапного охлаждения не было никаких. Кроме одной: его многолетней дружбы с Аленом Простом. Пока Сенна и Прост не были партнёрами по команде, отношениям авторитетного специалиста с прославленным гонщиком данное обстоятельство нисколько не мешало, но потом стало камнем преткновения. То, что двое пилотов из ярых соперников превратились в заклятых врагов, бросалось в глаза в каждой гонке, и их отношения в комментариях не нуждались, но не всё до конца было ясно с уровнем подготовки японских моторов для французского гонщика. Вопрос для публики оставался открытым. В самой команде всё было предельно ясно, но, чтобы не поднимать шумихи в прессе, её представители отвечали примерно так, как это делал Джо Рамирес. Даже по прошествии нескольких лет, когда ему задали прямой вопрос, действительно ли Honda снабжала Айртона лучшими моторами, он не решался дать точный ответ: “Ну... Если честно, то не знаю. Тогда любили повторять, что Ален – гонщик McLaren с мотором Honda, а Айртон – гонщик Honda на шасси McLaren... Да, пожалуй, мотористы из Honda были неравнодушны к Айртону. Но ведь и он всегда проводил с ними гораздо больше времени, чем Ален! Да и к тому же Айртону та Honda подходила чуть больше. У него была очень своеобразная манера пользоваться газом, которая абсолютно не совпадала со стилем пилотирования Алена”. Но версия о различных стилях пилотирования – это лишь повод скрыть основную причину конфликта. Для Алена Проста всё было ясно ещё до начала сезона-89. В прошлом сезоне он стал замечать, что Honda оказывает явное предпочтение Сенне, знакомому с японцами с момента своего выступления за Lotus в 1985 – 1987 годы, и с течением времени позиция японских мотористов всё больше его волновала: “Наши с Айртоном гоночные стили очень различаются. Различны и нормы потребления топлива. Когда в прошлом году мы использовали турбодвигатель, у меня было преимущество. Но ситуация изменилась в Японии, где должна была решиться судьба первенства. У меня было больше топлива, чем у Сенны, но вскоре его количество значительно уменьшилось, что означало явные проблемы с мотором. В Honda мне объяснили, что это следствие различия в стилях пилотирования. Но я не могу принять такое объяснение. Я знаю, они не признаются в этом, но они дали Айртону лучший двигатель. Я понял, что они делают разные двигатели: для Сенны и для меня”. Но тогда это оставалось только догадками. Всё прояснила случайная беседа француза с людьми из Honda. Как-то в гольф-клубе он встретил председателя Honda господина Кавамото, с ним было ещё четверо сотрудников: “…Hакануне сезона-89 я как-то обедал с президентом Honda мистером Кавамото, и тот признал, что его мотористы в самом деле отдают предпочтение Айртону. “Почему? – переспросил он. – Честно говоря, не могу сказать на все сто процентов, но, думаю, потому, что он больше соответствует нашей самурайской психологии. Ты же слишком расчётлив”. Тогда я понял, что я не идиот и не страдаю манией преследования!” Этот разговор немного успокоил Проста. Отныне ситуация для него стала ясной: “Это было не предпочтение бразильского рынка перед французским – ничего похожего. Дело больше в человеческом факторе. Потом я вновь работал с Honda, уже как владелец команды, и меня осенило: Я думаю, что японцы просто работают по-другому. В командах они всегда одобряют кого-то одного”. Самое удивительное в этой ситуации было то, что имя Айртона Сенны за всё время франко-японской междоусобицы произносилось крайне редко. “Да. И не Айртон тому виной, – объясняет Прост. – Моей самой большой проблемой были отношения с Honda. Я никогда не мог наладить с японцами таких же отношений, какие были у них с Айртоном. Не думаю, что они с самого начала нашего сотрудничества сознательно отдавали предпочтение кому-то одному из нас. Просто в том, что касается двигателя, у нас с Айртоном были категорически разные пристрастия, и то, что подходило ему, делало меня почти беспомощным. А ребята из Honda к его мнению прислушивались больше, чем к моему. Приведу один пример. На тестах на Paul Recard я попросил инженеров сделать некоторые доработки в системе турбонаддува, после которых всё шло просто великолепно. Однако неделей позже, на следующем Гран-При, никто из них пальцем не шевельнул, чтобы сделать что-то из того, о чём я просил. Затем мы приехали на гонку во Францию, я сел за руль и почувствовал, что машина летит! Понимаете, о чём я? Два сезона мы проездили с Айртоном за одну команду, и два сезона на Гран-При Франции я стартовал с поула и выигрывал гонку... Только поймите меня правильно, в том, что я говорю, нет ничего против Айртона. Он был фантастически быстр, гораздо сильнее меня проводил квалификации, охотнее шёл на риск – точно так же, как делал это я в 84-м рядом с Ники Лаудой”. В тот момент ему было неприятно чувствовать себя в роли проигравшего, что автоматически опускало его до позорного уровня второго пилота, однако француз видел в этом долю и своей вины: “Думаю, моей самой большой проблемой было то, что я никогда не общался с ними раньше, как это делал Айртон. Меня бы не очень заботило, если бы они просто предпочли мне другого пилота в команде, но путь, которым они всё решали, был очень труден для меня”. Данная ситуация во взаимоотношениях Сенны и Проста уникальна тем, что это был один из тех случаев, когда бразилец по всем параметрам превзошёл своего соперника. Вот только, какой ценой досталась ему эта победа.

9 июля 1989 года на своей родине во время Гран-При Франции Ален Прост объявил о своём решении в конце года покинуть McLaren: “Это был самый тяжёлый период в моей жизни. Я не могу его забыть. Я не знал, что буду делать. Не было никаких проектов, никаких контрактов. Мне казалось, что жизнь кончена...” Рон Деннис пытался удержать Проста, но безуспешно. Расставание было тем более мучительным, что именно Ален Прост олицетворял собою славу и успех McLaren. Айртон Сенна лишь укрепил завоёванные позиции. “Моей самой большой проблемой, – жалеет Ален, – было то, что я действительно любил McLaren и хотел сделать всё для этой команды”.

Подобные размежевания в боксах McLaren были выгодны одной команде – Williаms. Постепенно под руководством несгибаемого Железного Фрэнка его детище становилось на ноги, обритая былую мощь. Благодаря мастерству бельгийца Тьерри Бутсена Williаms первенствовал в Канаде и Австралии. Но не этот гонщик беспокоил Сенну. Теперь уже Найджел Мэнселл (Ferrari) начал испытывать ледяное хладнокровие бразильца. Они столкнулись в Эшториле, когда Мэнселлу уже показали чёрный флаг за недозволенное регламентом техобслуживание в боксах. Мэнселла оштрафовали и дисквалифицировали на один Гран-При, который должен был состояться в Испании на автодроме Херес. По иронии судьбы, теперь уже Сенне был показан чёрный флаг во время квалификации: он не подчинился сигналу и был оштрафован на 20 тысяч долларов. Гонку он всё равно выиграл. Но победу на следующем этапе, в Бельгии, у него никто не мог оспорить. Тогда 27 августа на трассе в Cпа шёл сильный дождь. Сенна, лидировавший со старта до финиша, опередил Проста и Мэнселла всего на полторы секунды, а двоих последних разделило менее полусекунды. Это была 50-я победа Honda. Власть бразильца над японскими мотористами стала абсолютной.

П осле этой фантастической гонки Сенна провёл несколько дней дома, в Бразилии, а вернувшись в Европу, узнал, что Прост подписал двухлетний контракт с Ferrari. Это было закономерным исходом их отношений. Череда скандалов сеяла рознь между ними, делая их чуждыми друг для друга. Они больше не были партнёрами даже фиктивно. Это стало просто невозможным после того, как в прессе оба обменялись серией ядовитых высказываний. Горечь от разрыва, которую не скрывали оба, превратилась в глухую злобу.

Тем временем, “Большой цирк” добрался до Апеннин. Италия ликовала! Как встречала обезумевшая толпа тиффози своего нового кумира, свою надежду – Алена Проста! На квалификации 10 сентября, в день Святого Алена, как ни странно победил вовсе не тот человек, о ком можно было бы под у мать. Это был Сенна. Но результат он показал феноменальный. Его лучший круг оказался чуть ли не на две секунды быстрее, чем у Проста. Можно подумать, что он Волшебник, однако это не так. Просто данный эпизод лишь подтверждал слухи о техническом неравноправии в стане красно-белых. Зато в гонке, вопреки ожиданиям, верх одержал именно Ален Прост. За 9 кругов до финиша на машине Айртона Сенны сгорел двигатель, и француз не преминул реализовать свой шанс. Могло показаться, что это было просто, однако данное впечатление обманчиво. Простых побед не бывает, а в случае с Аленом Простом в сезоне-89 их не могло быть и вовсе. Ведь тогда всё складывалось против него. Ни шеф команды, ни эти сухие и незнакомые ему люди из Японии, не говоря уже о том человеке, которому он сам когда-то дал зелёный свет в эту команду – никто не стремился поддержать его. И сейчас, стоя на подиуме, Прост как бы показывал, что он не сломлен. В то же время он был один, и ему было тяжело. Тяжело от этого ощущен ия, что тебя не терпят в команде, что ты всё равно не должен поддаваться давлению и нужно продолжать бороться. Так и нужно поступать каждому человеку, но это больно. Поэтому было принципиально важно продемонстрировать своё отношение к происходящему, заодно и снять напряжение. И, стоит признать, у него это получилось… Каждый раз, когда оба пилота McLaren, тем или иным образом, выражали свою неприязнь, это всегда выглядело сенсационно, экстраординарно и обязательно скандально. Но тогда на подиуме своим поступком Ален Прост затмил даже экспрессивного Сенну: прямо на глазах у Рона Денниса и миллионов телезрителей он шв ырнул победный кубок в толпу болельщиков. “Что подтолкнуло меня к разрыву отношений с McLaren? Протекционизм Honda. То, как японцы без малейшего стеснения отдавали предпочтение Сенне. Я боролся за титул чемпиона, а им было на это наплевать! Монца стала вершиной пережитого мною ужаса, – объясняет Ален свой поступок. – Вся команда занималась только Айртоном. В моей половине бокса были лишь два механика и мой гоночный инженер, да изредка заглядывал кто-нибудь из Honda. Это было невероятно до такой степени, что даже Айртон, с которым мы больше не разговаривали, сказал мне потом, что всё происходящее было возмутительным”. Важность победы в Италии заключалась ещё и в том, что она позволила Алену Просту продолжить борьбу за титул чемпиона мира. Так что Ален Прост был самым настоящим героем Гран-При Италии. А что касается кубка, то история его дальнейшей судьбы весьма интересна. Джо Рамиресом была заказана его копия, и в 1995 году, когда Прост вернулся в McLaren в качестве консультанта и тест-пилота, Ален вручил его Рону, и тем самым история разногласий Проста и McLaren была закрыта. Но это было потом…

22 октября судьба короны чемпионата мира вновь решалась на Гран-При Японии, как и год назад. Обоим нужна была только победа: Алену, потому что никакие другие места по тогдашней системе подсчёта ничего ему не давали, Айртону – потому что только первое место оставляло ему шанс в Австралии побороться за титул. Но тоже лишь при условии победы. “К той гонке мы оба подошли не в лучшем расположении духа, в чём нет ничего странного. – вспоминаетПрост. – И оба вели себя вызывающе. Ещё накануне я открыто предупредил и прессу, и команду, что, если Айртон снова предпримет свой любимый манёвр, я не стану “держать калитку открытой”. В отношении того столкновения, знаю: многие считают, что я сознательно не дал ему пройти. На самом же деле я просто не собирался оставлять траекторию ещё для кого-то, как и предупреждал накануне. Я не хотел заканчивать гонку таким образом: я лидировал и хотел выиграть”. Перед стартом Рон Деннис предупредил своих пилотов об осторожности, поскольку обоюдный вылет мог бы повредить положению команды в зачёте чемпионата. Но увещеваниям Рона никто не внял. В Сузуке Прост и Сенна вели болиды на грани своих возможностей и за гранью возможностей их машин. Круг за кругом два McLaren, слившихся в едином порыве, неслись, словно привязанные друг к другу. Сенна знал, что для сохранения титула ему необходимо рисковать. И снова Айртон был позади Алена на квалификации. После пяти кругов Прост на 3,8 секунды опережал Сенну, а через несколько кругов разрыв вырос. На 21 круге Ален поехал в боксы, Сенна держался на трассе ещё два круга, пытаясь отвоевать драгоценные секунды. После пит-стопа разрыв между лидерами сократился. На 47-м круге двух пилотов разделяло меньше полусекунды. И вот, в одном из поворотов Сенна, максимально задержав торможение, сунул нос своего McLaren внутрь поворота, пытаясь пройти Проста, уверенный, что француз отступит. Но Прост не отступил, и, как выражаются гонщики, захлопнул калитку, вывернув руль вправо. Два красно-белых болида, медленно сцепившись колёсами, выкатились на противоположную сторону трассы. Прост, искоса глянув на Сенну, развёл руками. Сенна схватился за голову. Француз, чей мотор заглох, вышел из кокпита. Бразилец же, не замечая своего напарника, отчаянно жестикулируя, заставил стюардов вытолкать его McLaren обратно на трассу, после чего, срезав петлю по газону, ринулся в боксы. Ему заменили повреждённый носовой обтекатель, и он вырвал-таки победу у Алессандро Наннини из Benetton за три круга до финиша. в той самой петле: именно так, как хотел пройти Проста. После финиша реакция двух пилотов красноречиво отражала те страсти, которые развернулись на трассе.

 

 

Тем временем события вокруг японского Гран-При стали разворачиваться по неожиданному сценарию. FISA в лице её президента Жана-Мари Балестра официально заявила: за опасную езду, срез дистанции и запрещённую правилами помощь на трассе победителя гонки Айртона Сенну дисквалифицировать! Это была сенсация. Все обратились к самому Балестру, пытаясь получить подтверждение этой новости: "Сенна совершил много ошибок, сначала он обгонял в боксах, затем вышел из болида и убедил маршалов помочь ему". Это был апофеоз всего сезона 1989 года. Нервы не выдержали даже у главы McLaren. Ко всеобщему изумлению Рон Деннис подал протест на вердикт FISA, хотя к тому моменту было известно, что его команда выиграла чемпионат и в личном зачёте, и в кубке Конструкторов и, следовательно, ничего не теряет. Иначе, как протестом против Алена Проста это не назовёшь. Иск не был удовлетворён, и Проста назвали чемпионом мира. “Ничего не хочу комментировать, – отвязываясь от толпы журналистов, отвечал он. – В дирекции, когда мы разбирали инцидент с комиссарами, я протянул ему руку – он не ответил. Этот человек отвратителен мне во всём. Я не добьюсь чести, соперничая с ним, потому что он – не человек чести”. Бразилец был разгневан: “Поднявшись в судейскую башню, я обнаружил там Проста и Балестра, которые не должны были там находиться! Мне объявили, что я дисквалифицирован. Прост подошёл, положил руку на плечо со словами: “Я желал бы, чтобы чемпионат финишировал иначе, но был почти уверен, что всё случится именно так”. Я почувствовал, что готов был собрать его живьём! Помедлив, рявкнул прямо в лицо: “Убирайся, исчезни из моей жизни, видеть тебя больше не хочу”! Это я выиграл ту гонку и тот чемпионат, но их у меня украли. Мне нанесли сильнейший удар. Это вероломно и невероятно. Это произошло потому, что люди, обладающие властью, решили, что именно так должно быть. Балестр (француз) всё это организовал по политическим мотивам или из соображений личной дружбы, или по другой причине, которую я предпочитаю не упоминать. Я, на самом деле, готов всё бросить к чёртовой матери! Я почти готов не ехать в Австралию”. В последнем бразильский пилот, конечно же, погорячился, хотя в целом он был прав: на расстановку сил в чемпионате он уже никак не влиял. Поэтому в дождевой гонке на трассе в Аделаиде Прост отказался стартовать, завернув в боксы после прогревочного круга, а Сенна из-за нулевой видимости уткнулся в коробку передач Brabham Мартина Брандла. Так закончился сезон 1989 года, как это могло показаться на первый взгляд.

Айртон С енна всё ещё жил событиями японской гонки, и искать правды он решил своим путём. Бразилец не стеснялся в выражениях, сыпал обвинениями направо и налево. На глазах Балестра, искавшего примирения, порвал и отправил в корзину для мусора официальное приглашение FIA на чествование победителей. Представ же перед Всемирным Советом, разбиравшим “дело Сенны”, сам виновник попросил-таки прощения … “за те ошибки, которых я не совершал!” Атмосфера была накалена до предела. Мнение большинства чиновников FISA склонялось к тому, что именно Сенна раздул этот скандал. В результате, бразилец целую зиму был вынужден выдерживать, фактически, травлю со стороны авторитетного органа. Но он ни в какую не уступал уговорам Рона Денниса и руководства “Philipp Morris”, пытавшихся уладить конфликт. Балестр пригрозил: штраф в 100 000 долларов и официальные извинения через прессу, иначе строптивого бразильца лишат суперлицензии. 16 февраля 1990 года в предварительной заявке на предстоящий чемпионат в листе McLaren рядом с фамилией Бергер стояло имя Джонатана Палмера... К счастью, Деннису удалось урегулировать дело. “После того, как я подписал письмо с незначительными уступками, – возмущается Айртон, – и отправил его по факсу, Рон изменил в нём все формулировки! Разве это честно?” Несомненно, в той ситуации бразильский пилот не мог вести себя иначе. Он был уверен, что правда на его стороне, но если бы он решил идти до конца, то кто знает, чем это обернулось бы ему. А так “чемпионский” скандал стоил Айртону Сенне штрафом в 10 тысяч долларов (мизер, принимая во внимание зарплату в 15 миллионов долларов) и отложенной дисквалификацией на полгода. Интересно, каков был бы вердикт FISA, если бы бразилец не внял словам Рона Денниса и компании…

Как только все условия FIA были выполнены, дела в команде стали идти на поправку. В марте окончательно стало известно, что в сезоне 1990 года за McLaren будут выступать Айртон Сенна и Герхард Бергер. Это был идеальный вариант после всего произошедшего, особенно для бразильца. Рон Деннис, виртуоз в области психологии, подобрал такого гонщика, который обладал отменными навыками пилотирования болида (именно австриец, выступая за Ferrari, которая никак не могла выйти из тяжёлого кризиса, в 1988 году выиграл единственную гонку, упущенную McLaren), и такими же уникальными способностями снимать в коллективе напряжение. А по всякого рода шуточкам он и вовсе был чемпионом. “Как-то он забрал паспорт Айртона и приклеил туда фотографию обнаженной красотки. – вспоминает Гальвао Буэно. – Теперь уже Айртону было не до шуток, когда он предъявил такой паспорт в австралийской таможне. Один раз мы налили в ботинки Бергера крем для бритья. Это тоже происходило в Японии. Мы были приглашены на званный ужин, и Бергеру пришлось надеть свои ботинки. Он остановился передо мной и ткнул в меня пальцем, будто говоря: “Ничего, подожди немного...” Это было в четверг. А в воскресенье, за час до гонки, на треке я встретил Джозефа Лебера, их физиотерапевта. Он предложил мне стакан какого-то сока. Я отказался, но он продолжал настаивать, уверяя, что только-только приготовил этот сок для меня. Как хорошо, что я не выпил: Бергер три дня обдумывал свою страшную месть. За час до гонки он растворил в соке четыре таблетки снотворного, и решил угостить меня. Я мог бы пропустить такую гонку, а в ней решалась судьба первенства! Ревущие на трассе болиды и я, храпящий в своей комментаторской кабинке – как вам это зрелище?!” Так между ними постепенно зарождались тёплые отношения, и со временем в лице Герхарда Бергера Айртон обрёл нового друга.

Между тем, за положительными изменениями в McLaren теряется одно важное обстоятельство. Закончилась эпоха безграничного властвования двух корифеев Формулы-1 80 – 90-х годов. За два года они беспощадно расправились со всеми конкурентами, завоевав 25 побед и 30 поул-позишн из 32 возможных. Никогда ранее Формула-1 не видела столь уверенного доминирования пилотов одной команды, и никогда ранее пилоты не питали друг к другу столь сильной обоюдной ненависти.

Italia, Ferrari, Vendetta!

С

 

момента окончания сезона-89 прошло пять месяцев – срок слишком малый, чтобы успеть забыть прошлогодние обиды. 11 марта 1990 года на первом этапе в ФиниксеПрост, поймав Сенну возле моторхоума McLaren, руку, но тот не принял жеста примирения: “Не желаю иметь ничего общего с тем, кто говорит, что он друг, но сам таковым не является”. Ещё более неприятные эмоции перенёс французский пилот на следующем этапе в Бразилии, когда после награждения у него случилась истерика в боксах Ferrari... Всё дело в том, что бразильский Гран-При впервые после десятилетнего перерыва вернулся в Сан-Паулу, родной город Сенны, на трассу Интерлагос. Сам Айртон тщательно готовился к домашнему Гран-При. Ещё бы, ведь в 1973 году он провёл здесь свою самую первую гонку на карте. По сути, это был второй дом Айртона Сенны, и победить здесь было для него настоящим счастьем. Как ждала этого момента родная бразильская публика, а в результате… “Снова Прост. Будь он трижды проклят!” – примерно такие слова можно было бы прочитать в глазах тысяч очевидцев той гонки. Сенна финишировал лишь третьим. Несмотря на слабость Ferrari, французский гонщик всякий раз умудрялся показывать высокие результаты. Совсем невероятную победу он одержал 24 июня на Гран-При Мексики. В тот уик-энд Айртон Сенна отмечал свой сотый Гран-При. Примечательно, что в юбилейных гонках никто в истории Формулы-1 не имел успеха. Может, это кому-то и удавалось, но лишь за редким исключением. Тем не менее, сами гонщики на подобные закономерности особого внимания не обращают. Они даже и не знают об этом. Вот и сейчас настроение у именинника было превосходное: он стоял во втором ряду стартового поля, а его непримиримый соперник был так далеко, что за машинами Наннини, Де Чезариса, Мартини, Уорвика, Доннелли, Алези, Бутсена, Пике и Мэнселла его и видно не было. Алая Ferrari стояла на неприличном для себя тринадцатом месте. Чтобы на такой машине чего-то добиться, да с такого места! Но великий Ален Прост в очередной раз продемонстрировал чудеса пилотирования. Он обогнал их всех, методично, целенаправленно, одного за другим. После посещения боксов большинством пилотов на трассе остались лишь двое гонщиков, предстоявшим отправиться на пит-лейн: Ален Прост и Айртон Сенна. Но ещё до старта бразилец выбрал для себя стратегию нон-стопа, и это вывело его на промежуточное первое место в гонке. Однако при такой тактике у гонщика нет никакой возможности менять резину. Вдобавок ко всему, на хвосте у него сидела та самая алая Ferrari под управлением Алена Проста. На шестидесятом круге, не выдержав натиска атак, на McLaren взрываются покрышки. Так Прост одержал 41-ю победу в своей карьере. Он никогда не называл её самой красивой, но всегда считал самой выстраданной. Спустя три часа после финиша на борту Boeing 747 компании AirFrans, сидя в нескольких метрах от своего бывшего наставника Рона Денниса, Ален Прост с усмешкой комментировал события для пары особо приближённых французских журналистов. Они так и не обменялись ни словом.

9 сентября Гран-При Италии. Этот день запомнился не столько их ожесточённой схваткой на протяжении всей дистанции, не столько ошибкой француза в самом конце гонки и не первой победой Сенны в Италии, нет. Всё гораздо проще. Два гонщика сделали тогда первый шаг к примирению. Обычно послегоночные пресс-конференции проходят в присутствии трёх гонщиков, а тут Бергер, занявший третье место, вдруг быстро покинул зал, и они как-то очень быстро остались одни. Дальше рассказывает Лионель Фруассар, следивший за всеми, даже самыми незначительными, моментами отношений двух пилотов: “Маринкович (журналист La Reppublica), задавая какой-то малозначительный вопрос, вдруг быстро сменил тему: “а почему бы вам, воспользовавшись этим случаем, не пожать друг другу руки?” В зале повисла напряжённая тишина. Ни Прост, ни Сенна не были готовы к такому повороту событий и чувствовали неловкость. Молчание нарушил Прост:

– Я протянул Айртону руку весной в Фениксе. Он не принял её. Пусть попробует объяснить, почему.

– Я не протянул ему руку потому, что не чувствовал искренности. То, что случилось в прошлом году, не может быть забыто так легко. Но Ален и я разделяем одну страсть в жизни. Вот почему если он перед всем миром подтвердит чистосердечие своих намерений по отношению ко мне и я этому поверю, то первым протяну руку, – немедленно ответил Сенна.

– Мне не доставляет никакого удовольствия прошлое. Если Айртон готов к примирению, то я тоже. Думаю, наш спор пойдёт на пользу, если остаток сезона мы пройдём рука об руку.

Снова молчание повисло в зале. Ален помедлил, встал и протянул Айртону руку раскрытой ладонью вверх. И Айртон не смог не принять её. Последовало рукопожатие, многозначительное, короткое и могучее, которому аплодировал забитый журналистами зал. Двое, соединившие руки, не обманывались по поводу друг друга. И не обманывали других. В тот момент оба искренне верили, что этот простой жест поможет”. Да, этот простой жест был внешним проявлением их взаимной симпатии, надеждой, что, наконец-то, примирившись, их скрытое желание найти друг в друге опору обратится в настоящую крепкую дружбу. И всё было бы так, но… 21 октября их снова ждала Сузука, которая снова должна была выявить имя нового чемпиона. Прост или Сенна.

По результатам субботней квалификации, Ален Прост был вторым, а Сенна на поул-позишн, однако его это не устраивало. Дело в том, что у трассы в Сузуке, наряду с идущей под уклон стартовой прямой, есть другая особенность, а именно: весь нечётный ряд находится на пыльной стороне. По мнению бразильца, данное обстоятельство лишало обладателя поул-позишн всех преимуществ. Он даже попросил комиссаров гонки лишить его первого места и поставить на нечётный ряд, но в Формуле-1 такого рода штучки не проходят. “Ни при каких условиях я не подпущу его ни на метр. Никогда”, – предупредил Прост. “Ему лучше не стараться обогнать меня в первом повороте, – парировал Сенна. – Если Прост задумает сделать это, он не доедет эту гонку”. Стало ясно: ни о какой дружбе речи быть не может. Главное – быть первым!